Глава 22. Десять лет спустя.
27 января 2014 г. в 13:41
«Не прощая ошибку, ты совершаешь ошибку сам.»
Такси затормозило у дома где-то в полвосьмого утра, и я, выходя из него, вдохнула запах Нью-Йорка. Ночью был дождь. Весна всё-таки.
— Ну, вот и всё. Иди! — сказала я самой себе, но ноги не сдвинулись с места.
Минут десять я смотрела на дом, разглядывала его так, будто видела впервые. Вдруг послышался знакомый лай и за дверью кто-то стал скрести лапами. «Ницше», — подумала я, криво улыбаясь.
Минуты через две приглушенный лай раздался на втором этаже, и когда я подняла взгляд, то увидела его лицо. Йен прислонил ладони к стеклу и смотрел на меня. И он исчез.
Я прошла за ограду, думая, что сейчас, вот сейчас, откроется дверь, и он выйдет на порог. Так и случилось.
Когда я поднималась по ступенькам, входная дверь открылась на распашку. Я подняла глаза. Передо мной стоял мой муж, без майки и в полуспущенных пижамных штанах. Его черные волосы были взъерошены, а щеки румяны. Мое тело непроизвольно отозвалось на невидимый призыв, мне захотелось его коснуться.
— Привет, — его глаза радостно заблестели, будто я должна была приехать сегодня, будто ничего не произошло.
— Здравствуй, — холодно ответила я, хотя моя душа уже обнимала его. — Я могу войти?
— Конечно, проходи, — он пропустил меня в дом. — Я очень рад, что ты вернулась.
— Ты рассказал обо всём детям?
— Ещё нет. Но они знают, что я виноват перед тобой.
— Хм, ладно, — гордая и неприступная. Меня воротило от того, как это выглядело со стороны, но ещё больше меня воротило оттого, что он сделал.
— Там, в аэропорту, я не смог всё объяснить тебе… — он смотрел на меня такими глазами, в них было столько вины и бессилия. Но стена, которую я воздвигла вокруг себя, не пропустила их. — Я люблю тебя, пожалуйста, поверь мне.
— Ты утратил мое доверие, — отчеканила я. — Дети еще спят? Не хочу их разбудить.
— Да, они спят, — торопливо ответил Йен, беря мою руку в свою. — Прости меня, прошу, прости меня. Я так виноват. Я ошибся, я был пьян, и ещё она что-то подмешала мне в вино…
— Да брось! — я вырвала свою ладонь из его руки. — Я не дура, так что не надо пичкать меня глупыми сказками. Я видела всё, и мне этого хватило. Я сделала выводы.
— Какие к черту выводы?! — воскликнул он, всплеснув руками.
— Не люблю повторяться: тебе нельзя доверять.
— Нет, брось. Выслушай меня, — взмолился он. — Я приведу любые доказательства! Я докажу тебе, что она опоила меня!
— А привезла ее сюда тоже она сама? А пила тоже она? И она же сама в себя вставляла?! — мы перешли на крик.
— Я не спал с ней! Я не успел!
— Не успел? Что ж, по возвращению у тебя была целая ночь! Ну, как она хороша? — все мамины советы по поводу того, чтобы я не перегибала палку, проигнорированы.
— Я не спал с ней! Я выгнал ее, как только вернулся! И пил всю ночь! — кричал он. — Не веришь? Пол может подтвердить!
— Мне не нужны чьи-то слова, я видела достаточно, — уже не крича, ответила я.
— Я люблю тебя! — он взял меня за плечи, глядя в глаза. Потом встал на колени. — Прошу тебя, поверь мне.
— Поднимись, пожалуйста, Йен, — совершенно не ожидав этого от него, сказала я.
— Я люблю только тебя, это чистая правда. Мне не нужен никто другой! — он обвил руками мои ноги, прижимая меня к себе. — Я люблю тебя, Алён.
— Пусти меня! — я пыталась отцепить его, но без толку. — Я не верю ни слову! Не верю ни единому твоему слову!
— Ты любишь меня! — он поднял глаза вверх. — Я знаю, внутри страшная боль, но ты всё же любишь меня…
— Я… — на миг я растерялась. — Я любила тебя, вот что истинная правда, — его руки отпустили меня, и я отошла на пару метров.
— Нет, это не так, — Йен замотал головой. — Тогда зачем ты вернулась?
Наши взгляды встретились, и этот миг настал. Сейчас я скажу, зачем я здесь.
— Я приехала, чтобы просить у тебя развод.
От лица Йена:
Её голос, её движения, её лицо, всё это было чужим и холодным. Но если мы и ссорились, то быстро мирились. А в этот раз, я чувствовал, такого не случится…
— Что? — я поднялся с колен, не веря своим ушам. — Ты просишь развод?
— Да, именно так, ты не ослышался, — кивнула Алёна, и впервые за наше знакомство ее карие глаза были холодными и пустыми.
— Мам? Пап? — близнецы вошли в гостиную, сонные и взлохмаченные.
— Привет, милые, — она тут же стала доброй и улыбчивой, раскрыв объятья. — Я вернулась.
Дети налетели на нее, обнимая и целуя.
— Дайте нам с папой ещё пять минут, а потом мы вместе позавтракаем, хорошо? — ласково сказала моя жена.
— Хорошо, — ответил Джо, беря сестру за руку. — Пошли умываться.
Когда они достаточно далеко ушли, я вновь спросил её:
— Ты думаешь, я отпущу тебя?
— Закон на моей стороне, Йен. Я не хочу жить с тобой. Я не хочу иметь с тобой ничего общего… — она отвела взгляд.
— А дети?
— Если хочешь, мы их разделим. Кого бы ты хотел? Джо? Рейну?
— Тебя, — ответил я, пребывая в полном шоке от ее поведения. Я не узнавал ее. — Я хочу тебя.
— Ну, что ж, поздно, должна сказать.
— Ничего ещё не поздно. Никогда не было… — я приблизился и поцеловал ее, беря лицо в ладони.
Она ответила незамедлительно, позволяя моим губам контролировать всё, не только поцелуй. Разум опустел, и казалось, что весь мир замер, позволяя нам насладиться друг другом. Она отстранилась.
— Не смей! — звонкая пощечина, будто огонь лизнул щеку. — Не смей ко мне приближаться.
Она попятилась, не сводя с меня карих пронзительных глаз. Я понял одно: она боится. И не столько меня, сколько себя и того, что она может сделать.
— Вернись ко мне, — ласково обратился я к Алёне. — Я же вижу, ты вся хочешь этого.
— Это не так. Не так, — запротестовала она.
— Можешь сколько угодно мне врать, я переживу, — с грустью улыбнулся я. — Вот только себе врать не стоит.
И надо было видеть ее лицо в этот момент. Оно будто рушилось. Не настоящее лицо, а маска. Маска трещала по швам, разлеталась на куски, показывая истину. Ей было плохо, и, Боже, как же ей было плохо.
— Алёна… — позвал я, и это будто стало последней каплей.
Она упала на колени, ссутулилась и зарыдала. Я упал рядом, беря ее дрожащее тело в объятья, поглаживая по спине и голове, шепча слова утешения. Она вся тряслась, будто бумажный кораблик в шторм, маленькими тонкими пальцами цепляясь за мои плечи. Ее лоб уперся мне в шею, а холодные руки касались моей обнаженной спины.
— Господи… О, Господи… — шептал я, гладя ее по волосам, одновременно благодаря Бога за такой шанс коснуться её и одновременно негодуя по поводу ее слез. — Всё хорошо… Я с тобой… — я приподнял ее заплаканное лицо за подбородок. — Я люблю тебя, мы это переживем. Мы всегда со всем справлялись… — я легко коснулся ее губ. Мимолетный соленый поцелуй, но он будто что-то включил в ней.
— Не прикасайся ко мне! — она оттолкнула меня, отползая на метр. — Не смей меня целовать.
— Алёна…
— Не называй меня так!
— Но это твоё имя! — не понял я.
— Мое имя, как и я, для тебя умерло, — она поднялась на ноги, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — То, что ты здесь видел, ничего не меняет. Развод состоится, и я, наконец, перестану быть тебе обузой.
— Прошу… — в последний раз взмолился я, но жена меня перебила.
— А я прошу тебя приготовить детям завтрак, пока я принимаю душ.
И в тот момент я понял, что мой старый мир окончательно разрушился. Самое бестолковое, что я сам его сломал.