Случайности не случайны

«Если у тебя есть любовь, то тебе больше ничего не нужно. Если у тебя нет любви, то не имеет значения, что у тебя еще есть.»       Я зашла в комнату, прикрывая за собой дверь. Лукавая улыбка, горящие глаза — все сопутствует моему нетерпению. А ведь я всего лишь выходила на десять минут. Йен сидел на расправленном диване, откинувшись на его спинку, и предвкушено смотрел на меня. Я медленно подходила ближе, пытаясь выглядеть как можно сексуальней, но по опыту знала, что это не нужно. Я села ему на колени, позволяя его ладоням смять мои ягодицы и придвинуть ближе. Мы целовались.       Кому-то может показаться, что мы не должны делать это так часто, и так открыто, кому-то может показаться, что я не должна была быть с ним вообще, а кому-то покажется, что он не до конца понимает, что делает. И всё же мы здесь, и мы вместе…       Он вошел в меня, продолжая поцелуй, не прекращая нашего тесного контакта. Мы упали на бок, и когда он был сверху, раздался невинный стук в дверь.       — Вы будете завтракать?       — Да, — лениво и неохотно отозвался Йен. — Спасибо, мам.       — А её не смущает то, что мы только и делаем, что занимаемся сексом?       — Смущает, но что-то подсказывает мне, что отсутствие внуков ее волнует больше.       Если кто-то еще не понял, учеба кончилась, я закончила колледж с красным дипломом и теперь отдыхала.       Спустя неделю после того, как я законно перестала быть студенткой, Йен сделал мне предложение на вечеринке Элтона Джона в Нью-Йорке. Газеты долго и упорно трубили об этом, всевозможно раздувая эту новость. Но несмотря на все сплетни и слухи о том, что я беременна или о том, что я «околдовала красавчика из Луизианы», мы продолжали быть вместе.       Йен привез меня в Луизиану спустя месяц, решив представить своей семье. Немного зная о его родне из Интернета и из рассказов Йена, я слегка подготовилась к этой встрече. Самым трудным для меня знакомством стало знакомство с его матерью. Эдна Сомерхалдер немного скептически восприняла меня и наши отношения, хоть и видела «Закулисные страсти», и просто регулярно общалась с сыном. Она в принципе приняла меня без скандала и даже разузнала обо мне кое-что, но все же что-то было в ее глазах непонятное для меня.       Боб, старший брат Йена, работал во дворе вместе с сыном. С ними были жена и дочь Боба. Эдна жарила блины в двух сковородках, выкладывая их на две большие тарелки. Мы прошли на кухню, держась за руки и сели за стол. Иногда мне казалось, что если я отпущу его руку, всё исчезнет.       — Боб, идите за стол! — покричала сына Эдна, снова как-то странно глянув на меня.       Отец Йена, Роберт, неспешно вышел из комнаты и присел к нам. Миссис Сомерхалдер мигом накрыла на стол, и как раз подошли остальные.       — Вам следует хоть иногда вылезать из комнаты, дорогой, — заметила мать Йена, глядя на него. — Вы не одни в доме.       — Хорошо, мама. Мы найдем еще занятие.       Блины были очень вкусные и сочные, не тонкие, не толстые, а именно такие, какими и должны быть блины. Я намазала сливовое варенье на хлеб, когда отец Йена выдал следующее:       — Вы должны посетить домик на дереве, который сразу за баней. Именно там мы зачали тебя.       Если сказать, что мне было неловко, это ничего не сказать. Помимо того, что за столом сидели дети, так еще и сказанное прямым текстом предложение о продолжение рода сразило меня наповал.       — Простите, — я вышла из-за стола, чувствуя, как еще один стул скрипит, давая кому-то встать.       — Я так и знала, что она карьеристка и не хочет семьи! — удалось расслышать мне голос Эдны, прежде чем я хлопнула задней дверью.       Дом на дереве… Сейчас для меня это был способ просто уйти от всего. Я забралась наверх по лестнице и очутилась в маленьком домике. Я знала, что так вести себя в гостях нельзя, но это никогда меня особо не останавливало.       — Да стой же ты! — раздался голос и прерывистое дыхание. — По опыту знаю, когда лезешь сюда, то не слышишь, что говорят внизу, но я надеялся…       — Ты поел? — это первое, что я выдала. Йен немного удивился и кивнул.       — Что опять тебя напугало?       — Твоя мать.       — Чем? Она не такая уж страшная… подожди, она вообще не страшная.       — Я не об этом. Она… мне кажется, она меня не любит. И еще эта её фраза про карьеристку…       — Ааа, ты слышала… — он выдохнул, глядя в потолок. — Неважно, что говорит моя мама, важно, что говорю я. А я хочу быть с тобой, хочу любить тебя, хочу с тобой семью, понимаешь?       — Моя мать очень мудрая женщина и она многое повидала, но у нее уже есть семья, — он положил мне руки на плечи. — Теперь мне нужна семья.       Он смотрел исподлобья, но не злобно, а с надежной на понимание. Ему нужно, чтобы я понимала его. И я действительно понимала его всегда.       — Да, теперь и нам нужна семья, — голосом выделила слово «нам», и его глаза вспыхнули.       Мужчина приподнял меня в воздух, немного покружил и поставил обратно.       — Знаешь что? — прищурившись, спросила я.       — Что?       — Возможно, твой отец прав и этот домик идеальное место для кхм… зачатия ребенка?       Дальше ничего не надо было говорить, всё уже сказано. Он довел меня до низкого матраса, имитирующего кровать, и вскоре мы уже были единым целым.

***

      О, это время у его родителей летело незаметно. Сегодня все мужчины семейства решили отправиться на рыбалку, а женщины остались дома. Точнее были только я, Робин и мама Йена. Но эта компания вызывала у меня двоякое чувство.       — Мы вернемся через три дня. За это время попытайся не покалечиться и подружиться с моей мамой, — Йен улыбнулся и поцеловал меня в щеку.       — Ты можешь вернуться на пепелище… — предостерегающе шепнула я, но он лишь крепче обнял меня.       — Через три дня ты станешь самой счастливой на свете.       — Конечно, стану, ведь ты вернешься.       Первые два дня я провела в комнате Йена, читая книги и слушая музыку. На третий день все стало меня раздражать, и черт меня дернул спуститься вниз.       — Эммм… Миссис Сомерхалдер, мэм, я хотела спросить, можно?       — Боже, по-моему, ты уже спрашиваешь, — пожилая женщина, что стояла за плитой на кухне, нехотя повернулась ко мне. — Ну, чего?       Её реакция немного сбила меня с мысли, но, решив все-таки стать ближе к этой женщине, сделать приятно Йену, я заговорила:       — Вам не нужна помощь?       — Нет.       — Но… — я отвела взгляд и увидела за окном на заднем дворе дюжину куриц. — Покормить птиц, например?       — А ты справишься? — прищуриваясь, спросила хозяйка дома. — Хотя, не думаю, что ты…       — Я справлюсь! — шагнув вперед, решительно заявила я. — Я готова.       — Ладно, — немного удивленно ответила Эдна. — Бери ведро в сарае, и пойдем, я тебе всё покажу.       Сарай был большой и старый, но, по словам Эдны «ее мальчики его подлатали». Внутри были загоны для скота — несколько овец, коз, коров и лошадь. Я припомнила, что её звали Роза. Рядом с ее миской растянулась серая кошка, лениво елозя хвостом по земле.       — Так… — протянула миссис Сомерхалдер. — Вот тебе ведро. Там мешок с пшеном. Нагребай побольше и иди к птицам. Одним движением высыпи половину ведра на голую землю, им так будет удобнее клевать.       — Хорошо, я поняла, — взяв ведро, я направилась к мешку с пшеном.       — Ты не дослушала! — Эдна подняла указательный палец вверх. — Еще ты покормишь Розу и поможешь мне на кухне. Пока Робин уехала за покупками, мы должны много успеть сделать.       — Да, мэм.       — И зови меня Эдна, — также сухо, но с легким намеком на нежность, ответила женщина. — Мой сын смотрит на тебя такими влюбленными глазами, каких я у него не видела никогда. Когда он говорит о тебе, то становиться вообще другим человеком. Даже к животным он питает меньше любви, чем к мысли о тебе.       Я удивленно уставилась на нее. Никогда, никогда за все два месяца, что мы гостили здесь, я не слышала от неё более добрых слов о себе. Я благодарно улыбнулась, хоть Эдна и стояла ко мне правым боком. Я надеялась, что она поймет.       С курятами я справилась быстро. Птицы налетели мгновенно, съев весь корм. У меня слегка начала ныть спина, но я списала это на то, что давно не работала физически.       Настала очередь Розы. Тут я тоже управилась быстро, и когда вошла на кухню, то миссис Сомерхалдер сразу же отправила меня мыть руки. Стоя перед зеркалом, я вспомнила, что Йен не воспользовался защитой, но быстро успокоилась, вспомнив про таблетки.       — Помыла руки? — поинтересовалась Эдна, когда я снова пришла на кухню.       — Да.       — Надевай фартук и вперед. Шарлотка не будет ждать! — впервые я видела, как эта женщина говорит о чем-то с легкой улыбкой на лице.       — Шарлотка?       — Да, Боб очень любит этот пирог. Нам нужно испечь его до их приезда.       — Но…       — Что?       — Разве они возвращаются сегодня?       — Да, насколько я помню, да.       Нарезая яблоки для пирога, я напевала про себя «Американский шум» и не заметила, как взяла кусок яблока и макнула его в стоящую рядом банку кабачковой икры. Почти съев эту смесь, я заметила на себе удивленный взгляд Эдны. Женщина стояла с прихваткой в руке и глядела на меня, как на инопланетное существо.       — Что ты только что съела? — со странной мягкостью поинтересовалась она. — Яблоко?       — Да, и немного икры.       — Кабачковой?       — Да, мэм. Что-то не так?       Она не ответила мне, все еще продолжая смотреть на меня. Но вскоре отвернулась. Так как яблок было куда больше, чем требовалось для пирога, я съела остальные кусочки, все также макая их в икру.       — Еще икры? — вдруг раздался голос Эдны совсем рядом, от чего я выронила кусок яблока.       — Нет, спасибо, — сдавлено ответила я. — Вы поставили пирог?       — Давно, — ухмыльнулась женщина. — Ты ела примерно минут пятнадцать. Сейчас пирог подоспеет…       — Что это?! — взволнованно перебила я Эдну. — Это за противный запах?       — Это же пирог… Шарлотка, ты что, Хелена.?       Но я, прикрыв рот, уже бежала в ванну. «Белоснежный друг» встретил меня очень радушно. Мы с ним давние друзья. Лет в шестнадцать я иногда сидела около него с ложной во рту, пытаясь выгнать назад все калории, которые набрала за ужином. Но сейчас… Сейчас смесь яблок и кабачковой икры стремительным потоком вырвалась из моего горла, падая вниз и стекая по стенкам унитаза. Омерзительно, да, но у кого этого не было?       — Тааак… — я спиной чувствовала, как Эдна скрестила на груди руки. — И почему вы оба молчали?       — Молчали? О чём? — удивленно спросила я женщину. — Меня иногда рвет, но в обычных ситуациях я сама этого добиваюсь…       — Хватит говорить, сделай тест! — она всучила мне маленькую коробочку и закрыла дверь. Я слышала, как она с кем-то заговорила и поняла, что это приехала Робин.       Коробочка в моих руках казалась невинной, но я-то знала, что это такое… Быстро прочитав инструкцию, я проделала необходимые процедуры, привела себя в порядок и вместе с тестом вышла из ванной комнаты.       — Ну что?       — Я… — протянула я на русском, но только потому, что была сильно сбита с толку. — Я… — это уже на английском.       — Не тяни! — нахмурилась Эдна. Робин ласково улыбнулась мне.       — Мне кажется, что Вы скоро станете бабушкой… — очень тихо выговорила я. — Снова…       Спустя пять часов мы втроем разбрелись по дому. Эдна все еще была на кухне, Робин разговаривала по телефону с Бобом, а я бродила по гостиной, думая, как так всё произошло.       «Надо позвонить маме… Обрадовать… — я немного улыбнулась. — Да какое там обрадовать? Я же забеременела вне брака! Но мы ведь помолвлены? Как я могла?! Я люблю Йена, очень люблю, но я всегда думала, что рожу ребенка через год после свадьбы… Эх, как я скажу ему об этом? О чем Робин говорит с Бобом? Что делает Эдна на кухне? Что я тут делаю?»       Мои мысленные истязания прервал звонок в дверь, и Робин направилась к ней. Она открыла, радостным голосом встречая братьев и отца. С кухни вышла Эдна, обнимая всех и приветствуя. Это хорошая семья, очень хорошая.       Я бросилась в кухню и вышла через дверь, что вела на задний двор. Было не холодно, а телефон ещё час назад лежал у меня в кармане джинсов. Я побрела по улице, думая, как плохо поступила с ними… Йен бегает сейчас по дому и кричит мое имя…       Я набрала номер мамы, когда первые слезы скатились по подбородку.       — Привет.       — Привет, как у вас дела? — и тут я разревелась.       — Все нормально.       — Милая, что там случилось? Ты в порядке? Йен? Его семья? Что же? — мама знала, что любая мелочь может меня расстроить.       — Я сейчас далековато от дома Йена, — объяснила я.       — Ты потерялась? Господи, у тебя же есть телефон, глупая! — перебила мама.       — Да нет же! — разозлилась я. — Дело в другом.       — Рассказывай уже.       — Если у двух словах, то я беременна.       — Ох! — услышала я на другом конце провода. — Серьезно?       — Думаешь, я буду тебе врать?       — Нет, просто… — послышались странные звуки, видимо маму тоже пробило на слезы. — Еще вчера ты была такой крохой, а сегодня заявляешь, что беременна. Это так… так странно и так волнительно.       — Что мне делать? Я одна на улице, сейчас одиннадцать часов вечера и мне страшно. Я не знаю, что мне делать, что говорить или что думать.       — Ты уже думаешь, — ответила мама. — У тебя этот процесс неостановимый.       — Мааам.       — Ладно. Ответь мне, ты любишь его?       — Да, люблю.       — Ты хочешь замуж за него?       — Да, хочу.       — Ты хочешь от него детей?       — Конечно!       — Тогда в чём проблема? Он любит тебя, ты знаешь, что беременна, и, судя по тому, о чем спрашивал Йен меня четыре месяца назад, третий пункт скоро осуществится…       — Что? О чём ты говоришь? О, Боже!       — Беги домой, детка, и не думай о потом. Думай о сейчас.       И я побежала. Ну, как побежала… Я пошла, но очень быстро. В гостиной горел маленький свет, а остальные окна потухли. Все легли спать, поняла я, или же ждут всей толпой в гостиной.       Медленно и тихо я открыла дверь и вошла в дом, немного удивившись, что никто ее не запер.       — Я знал, что ты вернешься, — в полумраке гостиной стоял Йен и глядел на меня. Трехдневная щетина и рыбацкая одежда делали его немного непривычным в моих глазах. Но я смотрела на лицо.       — Я… Твоя мама, наверное, уже рассказала тебе, почему я ушла…       — Нет, — он помотал головой. — На самом деле она сказала лишь дождаться тебя. Знаешь, все очень взволновались, когда ты пропала. Особенно мама. Она хотела звонить в полицию, но отец ее отговорил.       — И хорошо, что отговорил.       — Почему ты ушла? — он приблизился и протянул ко мне руки, а я, не задумываясь, вложила в них свои.       — Потому что мне стало страшно.       — Спустя всё это? — искренне удивился Йен, но тут же понял меня. — Жизнь всегда будет это делать, ты должна быть готова к неожиданностям и тогда…       — Ты готов?       — Да.       — Тогда слушай: я беременна. Сегодня узнала, страшно напугалась, поэтому и ушла.       Минута… еще минута… еще… И рождение нового человека…       — Ты беременна?! — его голос сорвался на крик, а тело непроизвольно поддалось вперед, руки подняли меня в воздух. — Я стану отцом! О, Господи! Боже! Вау!       Он кружил меня, погрузившись в водоворот своей радости с головой и, когда, наконец, закончил, взял мое лицо в ладони и продолжил:       — Я ехал домой, чтобы предложить тебе пожениться через месяц, а ты говоришь мне, что я стану папой. Ты понимаешь? Ты переплюнула меня! — он крепко обнял меня, не прекращая улыбаться.       — Йен… — я коснулась его щеки, наблюдая, как этот мужчина успокаивается от моих прикосновений. — И вот теперь, когда ты снова ты, я спрошу. Ты, правда, шёл сюда, чтобы сделать мне предложение?       — Конечно, правда, — криво улыбнулся он. — Все должно было быть не так, и я должен был понять, что оставлять тебя одну надолго нельзя, особенно сейчас… Но скажи мне вот что… — он опустился на одно колено, держа мою руку в своей.       — О, Боже…       — Алёна, — сказал он на чудном русском, что заставило меня улыбнуться еще шире, — ты выйдешь за меня замуж? Ты согласишься разделить со мной жизнь и примешь часть моего сердца и души, потому что они больше не принадлежат мне?       «Это самое чудесное, что я когда-либо слышала… Это из самых чудесных моментов моей жизни… И не последний…»       — Да, да, да. Да! Я говорила это и повторю сколько угодно! — глупая счастливая улыбка у меня на губах и блеск в глазах — лучший ответ для него. — Конечно, я стану твоей женой!       — Спасибо, — с этими словами он обнял меня так нежно, как еще никогда не обнимал и добавил: — Можете заходить.       Как оказалось, никто не спал, а подслушивал с кухни. Сомерхалдеры поздравляли нас с пополнением, Эдна пригласила за стол. Мы немного посидели с семьей, а потом сослались на усталость и поднялись наверх. Йен на последней же ступеньке лестницы подхватил меня на руки. Как тогда, в Париже, он нес меня на руках до кровати. И как тогда, мы оба упали на мягкое одеяло, крепко обвив друг другу шеи.