***
Здание комиссии графства было гораздо более внушительным и гораздо менее мобильным, чем все прочие офисные здания Спрингпорта. Во-первых, оно было кирпичным и в три этажа высотой. И, во-вторых, у него не было колес. Национальный и государственный флаги, и флаг графства развевались над моей головой, когда я вошла во двор. Я быстро поднялась по полукруглой лестнице к двойным высоким дверям, ведущим внутрь здания. На входе пришлось проморгаться, чтобы привыкнуть в бледному освещению внутри. Маленькую нишу слева украшали масляные картины, изображавшие предыдущих губернаторов. Впереди коридор перегораживал стол охраны и рамка металлодетектора, еще несколько вооруженных охранников стояли у дверей зала совещаний. От всей этой строгой формальности вкупе с надвигающимся пересмотром бюджета, у меня забурчало в животе. Или, возможно, дело было в отсутствии завтрака. Не знаю. Как бы то ни было, это была неприятная и слегка пугающая ситуация. Я расписалась и рванула по рассыпающим эхо моих шагов мраморным плитам коридора к широкой двери с надписью ‘Зал №27’. Я вошла. Изнутри зал был облицован деревянными панелями, как и коридор, но тут были низкие потолки и потрепанная, но еще пригодная к эксплуатации, мебель. Несколько людей сидели на стульях в секторе, отделенном от нас пластиковыми перилами. Эллис стоял на кафедре перед группой мужчин и женщин, являющихся специальными уполномоченными графства. Я плюхнулась на стул в задней части зала, надеясь, что мое опоздание не будет отмечено или использовано против меня. - Да, – Эллис вещал своим самым самодовольным тоном. Его плечи были отодвинуты назад, а живот дергался, как выброшенная на берег рыба, – это выгодно для наших соседей и выгодно для всех нас. Мы должны вкладывать капиталы в наше будущее, а наше будущее – это наши дети. «О, великолепно, Эллис, – подумала я, – цитирование Уитни Хьюстон – это всегда превосходный аргумент в споре». - А что с имеющимся оборудованием детской площадки? В каком оно состоянии? - О, оно в порядке, – ответил Эллис, – но дополнительные ассигнования в размере ста семидесяти шести тысяч позволят нам закупить все самое новое. Я выпрямилась на стуле: «Сто семьдесят шесть тысяч?» Эллис сделал широкий жест руками. - Это инвестиции. Новая детская площадка покажет, что наше сообщество поддерживает семейные ценности. Что поможет привлечь в регион новые семьи, которые также станут новыми налогоплательщиками. Ура, ура. И вот тут я действительно вскипела. Будь я чайником, начала бы свистеть. - Извините, – прервала я, поднимая руку. Рыжеволосая женщина, сидевшая с краю, посмотрела на меня и приглашающе кивнула. Эллис обернулся, увидел меня и нахмурился. - Кхм, – я торопливо поднялась на ноги и глубоко вздохнула, усмиряя свой нрав. – Вы обсуждаете новую детскую площадку для Спрингпорта? Женщина кивнула. - Да. - Точно, – я почесала голову, вспоминая числа из бюджета, которые просматривала на той неделе. – И откуда пришли эти фонды? От графства? От штата? Потный лысеющий мужчина, сидящий посреди ряда, покачал головой, мельком глянув на лежащий перед ним лист бумаги. - Нет, большинство фондов финансирует город. Графство взяло на себя обязательство выдать соответствующие суммы. Я посмотрела на Эллиса. Его лицо было покрыто пурпурными пятнами, губы кривились от гнева. - Ясно, – сказала я, чувствуя, как мое собственное лицо меняет цвет. Я думала о своих людях – о Шорти, Роджере и Абеле, – о том, как напряженно они работают и чем рискуют день за днем, и у меня комок встал в горле. Слезы появились в глазах и, внезапно, я почувствовала, что дрожу от гнева. Сделав еще один глубокий вдох, который только заставил мое сердце биться сильнее, я встала перед Эллисом, вплотную к пластиковым перилам, вцепившись в них руками, пытаясь успокоиться. - Дамы и господа, это все просто замечательно. Я думаю, что детская площадка – прекрасная идея. И я уверена, что детям понравится новое место для игр. Но, сэр, – я поймала взгляд лысоватого мужчины, – скажите мне, стоит ли установка новых качелей жизни ребенка? Можете ли вы обещать всем новым семьям ту безопасность, которую они считают само собой разумеющейся? Нет, на данный момент вы этого не можете. Я остановилась, когда у меня перехватило горло, с трудом сглотнула и продолжила. - Нужна ли нам детская площадка, если ценой за нее будет жизнь даже одного ребенка, погибшего при пожаре, с которым мы не сможем справиться из-за пришедшего в негодность оборудования? Какое послание это передаст жителям Спрингпорта? Я вздохнула, чувствуя подступающие слезы. Члены комитета встревожено перешептывались, хмурились, но слушали. Эллис, все еще стоящий за моей спиной, взревел: - Вы не можете позволить ей... - Пожалуйста, продолжайте, – обратилась ко мне рыжеволосая женщина, прерывая его. Выражение ее лица было каменным, но что-то в ее глазах сказало мне, что мои слова ее заинтересовали. - Спасибо, – поблагодарила я, вытирая лицо. Я была смущена, мои руки дрожали, щеки были влажными, и я едва могла дышать, но продолжила. – Простите, я не представилась. Меня зовут Жозефина Трилби. Я – начальник пожарной охраны Спрингпорта. После рассмотрения бюджета вы будете пересматривать мое назначение, но я просто должна высказаться. Я знаю, что становлюсь излишне эмоциональной и обсуждение повернуло не туда, но, по моему мнению, спасение жизней намного важнее детской площадки. Я всеми руками за прирост населения, но мое управление уже на грани. Моим людям даже приходится покупать часть оборудования на собственные деньги, когда это необходимо, потому что в бюджете нет средств на такие вещи, как отвертки, дополнительные защитные маски или перчатки. Заработная плата сотрудников моего управления значительно ниже аналогичной по стране даже с учетом повышения, которое также представлено на ваше рассмотрение. Эллис начал что-то раздраженно нудеть за моей спиной, и я повысила голос, чтобы заглушить его. - Мои люди рискуют своими жизнями каждый раз, когда мы выезжаем на вызов, только потому, что такова их работа. Но использование оборудования, которое постоянно ломается, увеличивает риск. Это утраивает шанс, что однажды... один из них не вернется. - Вы только послушайте ее, – завопил Эллис. – Она использует эмоции, чтобы получить преимущество в споре. Факты есть факты, люди. Ей нет никакого дела... - На прошлой неделе, – я уже почти кричала, чтобы меня было слышно, – моя команда выехала на пожар. Ребенок остался внутри здания. Двигатель заглох. К счастью, нам повезло и благодаря удивительной случайности, парни смогли вернуть двигатель к жизни. Но что, если бы нам не так повезло? Этот ребенок мог умереть. Если вы думаете, что я излишне драматизирую, идите и спросите его родителей, что они считают более важным – новую пожарную машину или новую детскую площадку? Я замолчала, глядя по очереди в лицо каждому из уполномоченных. В зале было настолько тихо, что я слышала едва уловимые щелчки кондиционеров, шелест одежды людей, которые ерзали на стульях за моей спиной, звуки флагов, хлещущих по флагштокам снаружи. Я отодвинулась от перил, чувствуя себя полностью выложившейся, измотанной. Даже если моя речь показалась оскорбительной и, в самом плохо случае, меня понизят в должности, я все равно была довольна тем, что, наконец, высказалась. Я выполнила свои обязанности – возможно мой единственный правильный поступок за последние дни. Думая об этом, я мысленно готовила себя к худшему. Я развернулась, чтобы вновь сесть на свой стул, когда из этих мыслей меня выдернул звук аплодисментов. Люди, сидящие позади меня, начали хлопать, улыбались мне, показывали большие пальцы и кивали. Я почувствовала, как и мои губы складываются в улыбку, меня затопил восторг, гул одобрения стал громче. Я повернулась обратно к членам комитета. Они сгрудились теснее и негромко переговаривались между собой. Аплодисменты стали громче, и я не могла не рассмеяться от облегчения. Эллис начал шумно возмущаться, проталкиваясь мимо. - Да вы послушайте меня... – бушевал он. Лысый мужчина, который деловито записывал что-то в своем желтом блокноте, поднял голову и сделал то, что возвысило его до первой позиции в списке мужчин, которых я бы расцеловала, если бы не предпочитала женщин. - О, Эллис, – сухо заметил он, – мы уже достаточно наслушались тебя сегодня.***
Конечно, я хотела отпраздновать. Это был важный день. Люди аплодировали мне. У меня было такое чувство, будто я в фильме, и сейчас должны начаться титры. Должна играть громкая торжественная музыка, и я должна сидеть на плечах приветствующей толпы или возвращать страстное объятие или, по крайней мере, должна звучать музыкальная тема фильма. И стоп-кадр в конце. Действительность была намного более тихой. Я вышла из здания графства, вернулась в свой автомобиль и подождала, пока торжествующая улыбка не превратится в просто довольную. Пусть рядом и не было толпы, желающей носить меня на руках, но я все еще не отказалась бы от дружеского похлопывания по плечу и собиралась найти кого-нибудь желающего сказать мне 'молодец, девочка'. У меня был выбор. Я могла бы вытащить Джея из-за стола и позволить ему купить мне поздравительную бутылку пива или две. Или я могла разыскать мамочку в ее салоне красоты. Она была бы приятно взволнована моим успехом. Возможно, я бы даже выпила бокал персикового коблера в честь такого события. Или я могла бы разделить новости с парнями. И что за великолепные новости... после обсуждения бюджета мой дисциплинарный пересмотр мгновенно отклонили, как незначительный, и городские специальные уполномоченные уступили всем моим финансовым требованиям. Новое оборудование и неплохое увеличение жалования моих людей были заложены в новый бюджет. Более чем вероятно, что на станции меня встретят как настоящего героя. Но я не хотела разделить этот момент с кем-либо из них... не на самом деле. Я даже не заметила, как вдавила педаль газа в пол. Нервно хихикая над своим нетерпением, я решила не притормаживать. Миранда. Потребность видеть ее, желать ее, была не нова. Но желание сделать ее частью моей жизни, поделиться тем, что было чрезвычайно важно для меня – это было настолько нехарактерно, что я сама едва себя понимала. Я выкинула это из головы, сказала себе, что просто хочу скорее добраться до дома, чтобы закинуть ноги на спинку дивана и расслабиться. Но я даже себя не могла одурачить такой глупой ложью. Когда это произошло? Что в ней такого особенного? И что изменилось во мне? Ну, то есть, она же все еще почти незнакомка, верно? На самом деле, я ее совсем не знаю. Но у меня было такое чувство, будто я знаю ее давным-давно. Разве можно чувствовать себя в тепле и безопасности, и в то же время чувствовать желание и волнение из-за полного незнакомца? Особенно, незнакомца, которого еще часов восемь назад я считала убийцей с топором? Но она не была убийцей. Она была мамочкой... очень сексуальной мамочкой. Очень сексуальной мамочкой с огромным количеством личных проблем. Хм, что же именно я приглашаю в свою жизнь? У нее ребенок, ради всего святого, очень впечатлительный маленький человек, который легко может пойти не по той тропинке с моей помощью и под моим влиянием. Дети прилипчивые и шумные. Они задают слишком много вопросов и постоянно требуют внимания. Будет ли у Миранды, воспитывающей четырехлетнюю девочку, много времени для подающего надежды романа? Добавьте к этому сражения за опеку с бывшими свекром и свекровью, умершую супругу, Бог знает какое количество скорби и вины, смешанных друг с другом. Без сомнения, количество трудностей в моей жизни возрастет по экспоненте, если в нее войдет Миранда. И зачем бы мне этого хотеть? Я задумчиво забарабанила пальцами по рулю. А потом пальцы замерли над кожаной обивкой, когда я вспомнила ее поцелуй, и стирающая все мысли теплота затопила меня. Сердце сорвалось с места и отправилось в путешествие по моему телу, останавливаясь время от времени в запястьях, шее, подошвах ног. Несколько долгих и абсолютно приятных моментов я просто плыла в этой теплоте, повторно проигрывая в мыслях чувство ее губ, касающихся моих. Я свернула с главной дороги и попыталась собраться с мыслями, но они выскальзывали, стоило мне только ухватиться за любую из них. Кого я обманываю? Я сделала свой выбор в тот же миг, когда впервые увидела ее. Я справлюсь с этим. Я уже знакома с драмой. Драма не пугает меня. В моей жизни их было множество. Только раньше мои драмы были мною же и созданы... неудачные отношения, немецкие туристы, которые могли бы быть террористами, соседка, которая могла бы разыскиваться за убийство. Ладно. Ясно, что у меня богатое воображение и слишком много свободного времени. Это правда. Так или иначе, вымышленные или реальные, я всегда создавала драмы в своей жизни в больших количествах. Но мне никогда не приходилось сталкиваться с проблемами, постигшими Миранду. Смерть близкого человека и наличие маленького ребенка – для меня это было бы слишком. А она справилась с обеими... одна. Эта женщина красивая, умная, сильная и смелая. Настоящий вопрос в том, захочет ли она быть с такой, как я? Может и нет. Может это как раз тот момент, к которому она не успела подойти во время нашей прерванной беседы. Я мучилась над этим вопросом, вспоминая свои множественные недостатки и машинально отмечая знакомые вехи, которые мелькали за окнами. Я едва замечала их, но знала, что буду дома через пару минут. Последний поворот. Небо было как в мультфильмах – ярко-синее, с большими пушистыми облаками, плывущими в вышине и постоянно оказывающимися на переднем плане. Я чувствовала, как мое хорошее настроение утекает песком сквозь пальцы, придавленное тяжелой нервозностью. Что если она передумала и считает наш поцелуй ошибкой? Что если она изменила свое мнение на мой счет? Что если... «Дым?» Темная серая полоса поднималась к сахарно-белым облакам. Я почувствовала его раньше, чем увидела – резкий запах, совсем не похожий на охлажденный воздух с ароматом жасмина. Я поглядела по сторонам, затем повернулась вперед, буквально прижалась носом к лобовому стеклу и прищурилась. Казалось, что деревья впереди находились далеко от источника дыма, но это просто оптический обман. Я лишь приближалась к очагу пожара... И я была почти дома.