Стражи Киото

Устав строг оказался, и понравился не всем, но поди возрази, когда заместитель командира так глазами сверкает недобро и усы топорщит, а капитаны бдят. Командир велел заучить наизусть, а Соджи, ради такого дела обернувшись человеком, чуть кривовато выводя иероглифы, записал каждый пункт — бумагу и кисть с тушечницей раздобыл всё тот же Ямазаки. По мнению заместителя командира, Тошизо, отряд только теперь можно было считать настоящим отрядом ничуть не хуже человеческого. Собаки и наиболее разумные из ёкаев старались обходить отряд стороной — коты в Шинсегуми были как на подбор драчуны и отпетые забияки, только-только сдерживаемые командирами, да ещё и действовали сообща благодаря выучке. Тут в городе ёкаи какие-то странные появляться начали, будто своих мало. Но свои меру знали, особо в городе не шалили — самим тут обитать, и Шинсенгуми не дремлют к тому же. А кто из людей по темноте в одиночку и безоружным шляется — так сам виноват. Но чужаков не любил никто, так что слух тут, шёпоток там — и заморского кровососа самого гайдзинского вида сдал отрядным котам тануки, умело скрывающийся под личиной торговца («Ах, среди людей-то, уважаемые коты, интересней и слаще жить, чем в лесу!»). Когда вампиру, укрывшегося в домике на окраине города, брали, потеряли троих рядовых, — а ведь домашних котят в отряд не принимали. Хаджиме ухо левое дорвали окончательно — когти у вампиры оказались не хуже кошачьих, а Тошизо хромал неделю потом, зло огрызаясь на своих же. Хорошо, рассвело как раз, вспыхнул этот ёкай и пеплом осыпался, котам только усы и подпалило, вовремя успели отскочить. Но случай запомнили — значит, вампира солнца боится, брать поутру надо, когда не забился спать. Вот правильно гайдзинов с острова Дэдзима не выпускали, одни ками знают, кого они ещё могли в Нихон завезти на своих кораблях. Прежде-то этакой нечисти в землях нихонских не водилось. Опустевший домик, бывшее логово вампиры, вычистили и приспособили под свой штаб — приближалась зима, и на улице оставаться было неуютно. Ямазаки с котами-помощниками расстарались — одеяла добыли, даже подушек пару откуда-то притащили. С любопытными людьми в случае чего говорил бы Соджи с его талантом убалтывать — принимать человеческий облик бакэнеко умели. Умел ли это делать Тошизо, будучи некоматой, оставалось неизвестным — никто его ни разу не видел человеком, а спрашивать... может, разве Исами друга спрашивал, но прочим о том не говорил. В человеческие дела коты лишний раз не вмешивались, помня наказ Сэйрю, но исключения всё же бывали, когда Шинсенгуми негласно помогали человеческому отряду, как и они, пытающемуся поддерживать в городе порядок. Пока что люди о помощи снующих то тут, то там уличных котов не подозревали, а те делали всё, чтобы подозрений и не возникло. Вмешиваться напрямую не вмешивались, однако же слухи по указанию Тошизо исправно собирали, дабы иметь представление не только о другой стороне города, но и о том, что у человеческой его части творится. Имелись и завербованные информаторы среди обакэ, что меж людей под чужим обликом жили: кошка — супруга богатого купца, лекарь-кицунэ, таю-лисичка, торговец-тануки (тот ещё мошенник, вечно покупателей обсчитать норовил из любви к искусству да листья вместо денег подсунуть), даже соё — опьянев, люди обыкновенно куда разговорчивее становятся. С соё работать непросто было: в трезвом состоянии они к общению вообще становились непригодны, потому как маялись с похмелья, а в опьяневшем у них языки заплетались. Приходилось терпеть — узнать порой удавалось интересное. Большинство завербованных информацию собирали вовсе не по своей воле (были, однако, и те, кто помогал добровольно — от скуки или из любви к интригам и заговорам): опасались, что раскроют истинную природу, а уж Шинсенгуми это устроить могли. Увидит, к примеру, супруг кошачий или лисий хвост у любимой жены — и прощай тихая и сытая жизнь. К тому же кицунэ и бакэнеко по-своему к человеческим супругам привязывались, порой и деток им дарили... Зато местные кошечки Шинсенгуми охотно помогали, докладывая обо всём интересном, что слышали от людей, особо предпочитая беседы с некоматой. Кэйске угрозы и шантаж как методы работы с завербованными не одобрял, почитая непорядочными, тем не менее, информация в итоге собиралась у него — никто лучше не умел сложить целую картинку из кусочков и обрывков и сделать верные выводы. О планируемом поджоге Киото узнал вездесущий Ямазаки, признанный мастер спрямлять пути, исчезать и появляться неожиданно именно там, где не ждут, — мастер даже среди котов, всех как один обладающих таким даром. Командиры как представили, что будет с городом, в котором сплошь — дерево да бумага... Об этом следовало узнать их покровителю. — Я не вмешиваюсь в дела людей, — сказал Сэйрю, когда Исами и Тошизо пришли в храм Каннон; длинные усы дёрнулись, обоняя ночной ветер. — Если они так желают убивать друг друга — что ж, их право. Но хранить город — мой долг. Если Киото пострадает... — Мы поняли, — заверил Исами. Тошизо довольно встопорщил усы: им практически дали свободу действий. Отрядам был отдан приказ любой ценой остановить поджигателей; во все стороны помчались лазутчики Ямазаки. Пока Рошигуми, человеческий отряд, вышедший на след первым, наводили порядок в гостинице, где заговорщики-поджигатели собрались, пока шум, крик да дело — коты только-только успели перехватить умника, решившего героически исполнить задуманное мятежниками и всё-таки поджечь город. Двое из отряда Соджи метнулись под ноги, как учили, сам командир первого отряда тут же за горло прихватил, держал, пока трепыхаться не перестал. — Соджи, — велел подоспевший Тошизо — он с третьим отрядом и Хаджиме ловил поджигателей в другой стороне. — Брось человека. Соджи прижал уши, заурчал, отказываясь выпускать добычу: уже испробовал крови. Тошизо прихватил наглеца за шкирку и хорошенько встряхнул. — Напомни-ка мне пункт устава касаемо людей. — Людей не есть, — нехотя выдавил Соджи, выпустив человека и облизывая усы. Хаджиме, отдав указания своим котам, тут же разбежавшимся в разные стороны, выглядывая возможного противника, невозмутимо сидел, обернув лапы хвостом, жмурил жёлтые глаза, поджидая, пока старший закончит воспитание молодняка. Сам он себя к молодняку не относил — жизнь на улице, выживание способствовало раннему взрослению. Хотя вырабатыванию умения строить умильную котёночью морду, как тот же Соджи, не способствовало совсем. Если б не Тошизо — так Соджи совсем бы распоясался, нрава бакэнеко был самого озорного. — Верно, — похвалил старший, на умильную мордочку не поведясь, в отличие от Исами, чрезмерно баловавшего воспитанника. — Иначе — к собакам дорога. — И даже Чошу нельзя? — обиженно протянул Соджи. — И Чошу — тоже, — отрезал Тошизо. — И огнём, смотри у меня, швыряться не смей — подожжёшь ещё город, никаких Чошу не надо! Соджи надулся, но смолчал, только хвостом дёрнул нервно. В числе способностей бакэнеко входило умение зажигать огонь не хуже кицунэ, но развернуться с талантами не давал строгий Тошизо. Не послушаешь — так не посмотрит на капитанское звание, уши надерёт и за шиворот оттаскает. Днём, когда ёкаи прятались по тёмным углам, а на службу выходил человеческий отряд, коты отсыпались — кроме тех, кому не повезло патрулировать улицы. Соджи, хоть и картинно дулся, спать снова пришёл под бок к Тошизо. Зевнул, показав клыки. — Вот представилось мне... — протянул мечтательно. Тошизо только вздохнул обречённо — поболтать Соджи любил, особенно тогда почему-то, когда некомата пытался отдохнуть. — Так вот: а что, если б мы людьми были? Патрулировали бы, как этот человечий отряд, хаори голубые носили б и Чошу ловили... И никаких ёкаев — ни своих, ни гайдзинских. — Что за глупости тебе в голову приходят? — проворчал Тошизо. — Спи давай. Скажешь тоже — людьми... — Вот так всегда, — Соджи снова зевнул и свернулся клубочком у него под боком. — Сразу — глупости... Скрипнула створка двери, несколько мгновений спустя пришёл Исами, принеся с собой запах улиц. Умылся и улёгся, поджав под себя лапы, рядом с Тошизо и Соджи, сонно муркнувшим что-то приветственное. У дверей бдели часовые, мерцая глазами в полумраке. Соджи и Хаджиме, на свою беду оказавшиеся самыми талантливыми, гоняли котят-новобранцев, обучая, как правильно драть противника когтями, куда вернее вцепиться клыками, как сбить с ног и как увернуться от пинка, удара мечом или когтей. Про повадки людей и ёкаев объяснял Исами — вот уж кто объяснять умел и делал это с превеликим терпением. Тошизо будто невзначай замечал: это потому, что после Соджи вообще никто не страшен. Пособием вместо людей — хоть Сэйрю в дела людские вмешиваться запретил, но умение при нужде сражаться с ними считал необходимым не один Тошизо, — служили соё. Тем довольно было поднести бутыль сакэ, добытую котами Ямазаки (тот всё камэосу добыть мечтал — и экономия какая, и уж больно тяжело было у людей сакэ таскать, без рук-то с бутылью неудобно), — и можно было сколько угодно на них учиться. Тем более без намерения убить кошачьи клыки и когти особого вреда ёкаям не причиняли, а повреждения у «пособий» затягивались почти мгновенно. Раз явился в самый разгар учений рыжий взъерошенный котёнок, попросился в отряд. Тошизо отказал наотрез — младше восьми месяцев котят не принимали, а этому пять от силы было, мелочь совсем. Соджи, с готовностью бросив учеников — учить он не любил, жалуясь, что подопечные соображают слишком медленно, — напомнил о том, что и сам начинал такой вот мелочью, и никого не смущали ни попытки милого котёнка напасть на людей, ни то, что его обучали не охотиться на птичек и грызунов, как всех котят, но сражаться. Тошизо едва не впервые не нашёлся, что сказать, и рыжий несуразный котёнок по имени Тэцу остался в отряде, больше путаясь под лапами, чем принося пользу, — даже передавать послания у него получалось криво, а мышек, передаваемых подругами Тошизо, умудрялся по дороге нечаянно съедать. * * * Иной раз люди сами ёкаев призывали, потом от них же и страдали. Кроме патрулей по по улицам сновали кошачьи соглядатаи — кто обратит внимание на какого-то уличного кота! — сообщая о странных событиях своему командиру Ямазаки, а уж тот докладывал в штаб. В случае надобности на место происшествия, в котором едва ли мог быть замешан человек, высылались коты, приписанные к какому-либо из отрядов. В этот раз долго не замечали ничего особенного, и лишь кто-то глазастый из отряда Сано сообщил, сам сомневаясь в важности сообщения, что жители одного из кварталов восточной части Киото выглядят невыспавшимися. Именно те из людей, что обитали тут постоянно — торговцы, самураи без хозяина, мальчишки, бегающие с поручениями, добродетельные замужние дамы и молоденькие девочки-служанки. Людям такое сообщение бы показалось глупым, но котов заставило насторожиться. Как разом все обитатели квартала могут не высыпаться? Соджи, отправившийся со следующим патрулём (бакэнеко, обладая способностью принимать человеческий облик, куда лучше разбирался в людях, чем большинство котов), сообщил потом озадаченно, что люди выглядят едва не затравленно и вздрагивают от громких звуков. Будто всё время чего-то боятся. Тошизо выслушал внимательно, только кончики хвоста нервно подёргивались, выдавая раздражение. Патрулирование улиц ничего не дало — кроме привычной мелочи невнятного происхождения, слишком слабой, чтобы охотиться на живых, и предпочитающей более... спокойную пищу, делая исключение разве для едва стоящих на ногах пьяниц, коты никого не обнаружили. А люди нервничали всё сильнее, и нервозность эта буквально витала в воздухе, заставляя вздыбливаться шерсть на загривке. — Может быть, опасность — не на улице, вне дома, а внутри него? — предположил Кэйске. Тошизо мог сколько угодно с ним ругаться, но к суждениям всегда прислушивался. — А правда, Тоши? — сказал Исами. — Не стоит ли понаблюдать за людьми в их домах, чтобы понять, чего они так боятся? — Спугнём, если Кэйске-сан прав, — возразил Тошизо, силясь поймать мелькнувшую мысль. Люди не высыпаются... боятся спать?.. Ожидают, что кто-то нападёт? Но ведь очень немногие из людей могут видеть ёкаев! — Если этот кто-то и впрямь пробирается в дома, то при нас он этого делать точно не станет, только зря время потратим. — Засада? — предложил Соджи, недовольно прижав уши, — сидеть и караулить невесть что или кого у него не хватало терпения. На том и сошлись — остальные капитаны поддержали предложение Соджи, а караулить решено было пятёрками возле случайно выбранных домов странного квартала. За свою инициативу Соджи тут же поплатился — его с собой взял Тошизо, намеренный лично принять участие в выслеживании неведомого ёкая. Едва стемнело, коты устроились под энгавой одного из домов — так, чтобы видеть улицу. Около часа прошло спокойно, рядовые коты усиленно таращились, чтобы не заснуть прямо в присутствии командиров; потом Тошизо вдруг прянул ушами, привставая. — Что? — тихонько спросил Соджи, тоже усиленно прислушиваясь и принюхиваясь. Не пахло вроде бы ничем... кроме обычных запахов улицы. Позади зашевелилась троица подчинённых Соджи. — Не пойму, — некомата взъерошил шерсть на загривке. И вдруг оскалился, зашипел беззвучно, становясь раза в два крупнее из-за вздыбленной шерсти. Тут и Соджи наконец учуял, удивляясь, что не почувствовал сразу, — кицунэ! Не просто какой-то там кицунэ, а тот, из мятежников, с которым приходилось вынужденно соблюдать вооружённый нейтралитет. Бесшумно ступавший лис в человеческом облике сдержал шаг, озираясь по сторонам. Зажёг на ладони синий огонёк — колдовским оружием, в отличие от меча, он пользоваться зазорным не считал. Коты под энгавой почти не дышали, прижавшись к земле. Напряжённый как струна некомата скалился, но не двигался с места, как опасался того Соджи, только подрагивали кончики хвоста да глаза совсем чёрными стали из жёлто-зелёных. Само существование ёкая, так нахально вмешивающегося в судьбы людей, прикидываясь одним из них, воспринималось Тошизо как вызов лично ему, но принять вызов этот он не мог, отчего бесился ещё сильнее. Кицунэ втянул в себя воздух; из-под волос на мгновение показались кончики рыжих звериных ушей. Соджи ласково отёрся пушистой щекой и ухом о бок некоматы, заставив вздрогнуть и чуть расслабиться. — Не буду мешать вашей охоте, — сказал наконец кицунэ, сжал кулак, демонстративно погасив голубоватый огонёк. — Удачи и хорошей добычи. — Учуял, — почти беззвучно шепнул Соджи. Раздвоённый хвост некоматы яростно хлестнул по бокам, но сам он смолчал. Очень хотелось послать кого-нибудь из котов проследить за лисом, буквально растворившимся в полумраке за фонарями, но тот бы непременно почуял слежку, к тому же у них было здесь другое дело, и бросать его на полпути не следовало. Ночь тянулась; коты изредка чуть прядали ушами, прислушиваясь к ночным шорохам. Ничего не происходило, и Соджи, несмотря на раздражённое шипение Тошизо, уже весь извертелся, утомившись от безделья. Однако их ожидание было вознаграждено, когда сквозь стену одного из домов, за которыми велось наблюдение, прошло странное существо, будто составленное сразу из нескольких других — тело большой пятнистой кошки, короткая грива, голова с ушами-лопухами, торчащие по бокам пасти клыки и короткий хобот. — Баку! — прошипел Тошизо, делая знак всем подползти ближе. Люди не высыпались не потому, что ожидали нападения наяву. Попросту их лишили снов, а так ночи превращались в нечто тягостное и мутное, не давая отдохновения, выматывая душу. И Тошизо не удивился бы, обнаружься в иных домах пустые люди, у которых прожорливая баку высосала саму их суть — мечты, желания и чаяния, оставив лишь оболочку. Кому-то приснился дурной сон, и он позвал баку. А баку, вместо того, чтобы ограничиться одним кошмаром, решила полакомиться и прочими снами. Одного человека ей, существующей впроголодь, тоже показалось мало — кто сейчас вспомнит детскую сказку и позовёт химеру, чтобы она съела дурной сон? — и «кормили» её жители всего квартала. Слава ками, дальше дотянуться у химеры сил не достало. И без того разъелась едва не до размеров лошади, тогда как обычно баку были с крупную собаку. Тошизо пожалел, что не прихватил ещё пятёрку котов. Или хотя бы Хаджиме с Шинпачи, которые вдвоём этой пятёрки стоили. Троица котов, повинуясь приказу, грамотно отрезала химере путь назад по улице, оставляя лишь возможность бежать туда, где ждали в засаде Тошизо с Соджи. Баку остановилась, переминаясь с лапы на лапу в нерешительности, подслеповато прищурилась и хлопнула нелепыми ушами. Коты распушились, выгнули спины, вздыбив хвосты, и принялись, завывая, наступать на химеру. Та попятилась, потом развернулась и, тяжело переваливаясь, потрусила прямиком к засаде. Тошизо и Соджи бросились одновременно с двух сторон, вцепившись когтями в загривок и норовя клыками порвать горло, однако шкура химеры оказалась на удивление толстой, и клыки скользнули, лишь царапая. Баку взревела, упала на спину, едва не придавив котов, успевших отпрянуть, тут же вскочила и обратилась в бегство, удивительно громко топая вроде бы кошачьими лапами и панически трубя на бегу. Гнали её до ближайшей к кварталу отмели реки Камогавы, где баку плюхнулась в воду чуть не по уши, и застыла там, дрожа всем телом. В воду коты не полезли. Немного побродили по берегу, устрашающе завывая, и сочли дело выполненным. Едва ли перепуганная химера осмелится вернуться в ближайшее время. Жители могли быть спокойны за свои сны.