Стражи Киото

Взяли Исами с Тошизо как-то советником белого кота, назвавшегося Кашитаро — сами многого могли не знать, людей не слишком хорошо понимали, а речи того казались разумными. Только советник мутный какой-то оказался на деле — речи вёл всё непонятные. О том, что в городе творится и что с этим делать надо. Исами с Тошизо слушали-слушали — если умный, так чего ж не поучиться? — а потом как поняли, что тот себя умным показать любит, на деле ничего путного не говоря, так и слушать перестали, прогонять и не понадобилось — Кашитаро сам ушёл, обиженно обфыркав, ещё и нескольких котов увёл. На радость Кэйске ушёл, тот-то давно косился недобро. Даже изводить насмешками Тошизо, за которым кошечки табунами ходили, нимало не смущаясь длиннющего раздвоённого хвоста и демоничности, — куда он, туда и они, и каждая прочих перекричать пытается, её, мол, кот, ничей больше, — перестал. Соджи даже испугался — а ну как Кэйске зачахнет без привычных переругиваний? Но старший друг ему на радость снова воспрял духом, привычно уже дразня Тошизо за послания-мышей от влюблённых кошечек — был бы некомата человеком, любовные записки бы в мешок собирал, но у кошек обычаи иные. Тошизо на насмешки только огрызался: вам, мол, Кэйске-сан, кицунэ только быть, а не котом порядочным! Вмешательство ёкаев в человеческие дела, тогда как Шинсенгуми это было запрещено, раздражало изрядно. Один кицунэ, не последний среди объявленных мятежниками и преступниками, доставлял изрядно хлопот человеческому отряду, раз за разом ускользая. Коты бы и рады помочь, но сил Тошизо и Соджи выстоять против кицунэ не хватало, молоды больно, а прочие и вовсе были им не помощники. Впрочем, кицунэ и сам предпочитал с Шинсенгуми не связываться, испытывая симпатии к ним не больше, чем к людям-Рошигуми, и удивительно ловко избегая встреч с кошачьим отрядом, в противном случае не стесняясь и отступить первым. С котами, среди которых два демонических, связываться было рискованно и ему. Был ещё и дракон в человеческом облике, тот тоже желал всё в стране устроить по-своему, но, в отличие от людей, норовил миром всё уладить и со всеми договориться. Может, вправду не понимал, что мирных переворотов не бывает. Успевал всюду, то ли не замечая котов, то ли просто не обращая на них внимания, и статус преступника едва ли принимал всерьёз. Пожелай кто избавиться — благие намерения никогда ещё до добра не доводили, и уж многие на дракона Рёму зубы точили — и телохранитель не спасёт. К железу драконы уязвимы, убьют Рёму, — а покровитель-то Киото тоже дракон. Нехорошо получится. Докучать Сэйрю не хотелось, но дело это касалось его впрямую. — Господин Сэйрю, — приветствовали Исами и Тошизо синего дракона. Тот поднял голову от источника; капельки воды повисли жемчужинками на гибких усах. — А, мои верные коты. С чем пожаловали? — Вы б урезонили родича, — попросил Тошизо хмуро, не дожидаясь, пока Исами слова деликатные подберёт. — Неровен час, убьют же. Не раз уж покушались. А как отреагирует покровитель Киото на убийство людьми его сородича, даже узнавать не хотелось. — Простите великодушно, — сказал Исами, — но дело ли драконов вообще вмешиваться самовольно в дела людей? Тем более так... существенно. Дракон тряхнул гривой, фыркнул почти благодушно. — Молод ещё, потому и пылок. Перебесится, успокоится. Пришлось отступиться — настаивать на своём в разговоре с драконом было бы неразумно. Но пару котов всё-таки Тошизо приставил приглядывать за драконьим родичем. Мало ли... даже просто под ноги убийце вовремя кинуться — тоже помощь. * * * Киото был старым городом, и за века случалось в нём немало. Люди удивились бы, узнай, что мёртвых обитителей города ничуть не меньше, чем живых — кто-то остался из-за незаконченного дела, кто-то из-за родных, да так потом и не смог уйти, кто-то — желая отомстить обидчику или напоминать живым о каком-то событии. Коты видели призрачные фигуры, появляющиеся среди прохожих, едва темнело, слышали и видели раз за разом повторяющиеся трагедии — ревнивый муж убивал жену, жена — любовницу, матери пытались защитить своим телом детей, убитые в бою снова сражались, с криками корчились в призрачном огне погибшие на пожарах — да мало ли в городе произошло худого? Человек бы, вероятнее всего, сошёл с ума — но коты с рождения видят куда больше, а потому и проходили мимо разыгрывавшихся трагедий равнодушно. Пока мёртвые не пытались причинить вреда живым, Шинсенгуми это не касалось. Дожди, идущие большую часть лета, коты искренне ненавидели. Попробуй патрулировать, когда вода заливает глаза и уши, шерсть намокла, а тяжёлый хвост путается между лап. Некоторые даже завидовали Кэйске — по крайней мере, уж проблем с хвостом у того не возникало. Лето — пора призраков, и работы Шинсенгуми обычно прибавлялось. Где-то ходили слухи о мстительном духе; где-то ходил безголовый старик, держа голову в руках и подбрасывая её, как мяч, пугая запоздавших прохожих; где-то кого-то похоронили, не соблюдя должным образом обрядов, и на кладбище теперь поселилась птица-ёкай; в пятом квартале улицу перегородило что-то невидимое; в Камагаве завёлся морё, речной чёрт, питающийся неосторожными людьми; а лисичка-таю рассказала о найденном её постоянным посетителем старом косодэ, принадлежавшим старшему родственнику, закончившему дни крайне подозрительным образом... И всё это — в дополнение к отвратительной погоде. В такую погоду нюх и зрение подводили, а обычно чуткий слух не улавливал ничего, кроме шелеста капель. Косодэ Тошизо посоветовал засунуть подальше, лучше — вовсе избавиться, птица-ёкай пока что никого не трогала, мирно мокла и тоскливо кричала — решено было отложить это дело до улучшения погоды, а безголового старика изловили и сделали внушение на первый раз — слишком не шалить, так ведь и до удара недалеко, попадись навстречу человек пугливый. Устранять незримую помеху, среди дня нахально перегородившую улицу и мешавшую недоумевающим людям пройти, отправили Хаджиме с парой котов из его отряда. Тот прошёлся вдоль невидимой стены раз, другой, потом фыркнул, привстал на задние лапы, полоснул когтями — одной, другой лапой. Нурикабэ взвыл, проявившись, — будто воздух вдруг стремительно помутнел, потом как-то скукожился до подобия плоской, широкой змеи и юркнул в переулок. Но с морё надо было что-то делать, дождь там или не дождь. В такую погоду чёрт совсем распоясался, даже стал отходить от реки и ловить неосторожных прохожих. — Морё питается людьми, — сказал на собрании обычно молчаливый Хаджиме. — Можно подсунуть ему приманку. Все перевели взгляды на Соджи. — Что? — не понял тот. — В человека, — на удивление терпеливо объяснил Тошизо, — ты у нас оборачиваешься. В воде нам с ним никак не сладить, понимаешь же, надо на сушу выманить. — Ты, — добавил Хаджиме, — защититься сумеешь, человек — нет. Соджи любил порой валять дурака, но чувствовать себя дураком терпеть не мог. А именно так он себя и чувствовал, со скучающим видом прогуливаясь — под дождём! — вдоль берега помутневшей реки. По внешности немного женственного юноши лет шестнадцати трудно было предположить демоническую суть, и вид у «приманки» был достаточно безобидный. Спешащие прохожие, выглядывая из-под зонтиков, только что вслух не называли ненормальным. Соджи чувствовал себя глупо и злился всё больше, про себя посулив Тошизо устроить какую-нибудь каверзу, а морё — сделать из него нескольких маленьких водяных чёртиков. Даже любопытно уже не было, хотя встречать морё прежде не доводилось. — Какой красивый юноша, — мурлыкнули совсем рядом, и Соджи крутанулся на пятках, едва не упал и обругал про себя дурацкую человеческую обувь. Чёрт... или чертовка? — словом, невысокое существо неопределённого пола в вылинявшем кимоно, подпоясанном не порядочным оби, а какой-то верёвкой, с чуть одутловатым бледным лицом и неровно обкромсанными волосами смотрело глазами без зрачков и ласково улыбалось... заострёнными зубами, которых было явно больше, чем положено человеку, — и Соджи невольно отступил, чувствуя себя уязвимым в этом облике. Где там Тошизо и прочие? Будто в ответ, Сано и кто-то из рядовых, выскочив как из-под земли — или скорее воды, — заученно метнулись под ноги, и морё с воплем грохнулся на землю. — Хаджиме, взять! — крикнул Тошизо, полоснув когтями под коленями. Серое гибкое тело без звука взвилось, упало на плечи успевшему подняться на четвереньки чёрту, вонзая клыки в горло, раздирая неожиданно легко поддающуюся плоть. Ныне заматеревший кот сам задрал бы по одному тех псов, от которых удирал некогда. Через пару минут всё было кончено, и коты под началом отплёвавшегося от гнилой крови Хаджиме столкнули тело в воду. — Киото снова может спать спокойно, — Тошизо брезгливо запустил когти в землю, очищая. — Пока мы на страже, — весело фыркнув, дополнил Соджи, снова принимая более привычный облик кота. Хаджиме смолчал, по своему обыкновению. Быстрые тени мелькнули в тусклом свете фонарей — и скрылись в тёмном переулке. Хвостатая стража Киото бдела в любую погоду. Конец первой части