Легенда не кончалась

«Королевский Тигр» тряхнуло так, что Фриц чуть не свалился с кресла. Атака была внезапной, и самое паскудное, что на простейший вопрос «кто и откуда стрелял?» ответа не находилось. Казалось, будто прицельно по флагману выпалило пустое место – или нечто настолько мелкое и далеко расположенное, что корабельные сенсоры не могли его уловить. Второй удар сожрал еще несколько процентов защитного поля, но ясности не прибавил. Хотя все корабли уже шарили вдоль траектории выстрела, противник оставался невидим. Оставалось только стрелять вслепую, по квадрату, где предположительно находился вражеский корабль, в надежде хотя бы задеть его. Биттенфельд уже осознал, что это не пираты, а то самое, с чем рано или поздно пришлось бы столкнуться. Часть выведенного на экран участка космоса пошла почти незаметной рябью. Все-таки попали в невидимку. Скорректировав прицел, Фриц скомандовал выслать торпеды, сдвоенный залп из бронебойных и глушилок – если не зацепят, то хотя бы, может быть, снимут это маскировочное поле. Но за долю секунды до попадания рябящая точка ощетинилась лазерным огнем. Цели достигла ничтожная доля торпед. Было неясно, сработали они – или просто капитан этой посудины решил не тратить энергию на маскировку. Хотя на мгновение Биттенфельду показалось, что это просто использование маскировочного поля для психической атаки. Корабль, проявившийся наконец целиком, выглядел похожим на что угодно, но не на боевой... Локи, да они издеваются! Больше всего противник напоминал гальку. Винно-красного цвета, с широкой белой полосой, неправильной формы, тщательно окатанную. Пока Фриц наблюдал за этим чудом техники, а его связисты пытались, согласно отданному еще кайзером приказу, достучаться до противника, вдоль белой полосы открылись люки, и наружу повалила мелочь, похожа на шарики из синего пластилина, в каждый из которых кто-то засунул по две зубочистки крест-накрест. –Хватит предлагать им переговоры, – гаркнул Биттенфельд. – Выпустить «валькирий»! Мелкие корабли оказались на удивление верткими, но попасть в них было можно. Одна проблема – их было слишком много. И мощность их орудий превышала ожидания. Но, к счастью, о мастерстве этого сказать было нельзя. Если противник и наблюдал за не так давно завершившейся войной Рейха и Альянса, то вряд ли многое почерпнул из увиденного. Если, конечно, против его флота не выпустили необстрелянных новичков. Это обидное предположение, увы, многое объясняло. Хотя также возможно, что эти твари притворяются, чтобы их до поры до времени недооценивали. Огонь теперь вели не только по флагману, а и по другим кораблям Биттенфельда. С экрана один за другим исчезали их обозначения. Компьютер монотонным голосом зачитывал названия: –«Хвергельмир» уничтожен, «Эмбла» уничтожена, «Фрейя» выходит из боя, – на последнем названии сердце Фрица екнуло, но потом отпустило – корабль серьезно поврежден, и все-таки не взорвался, возможно, сын жив! И лучше не думать о нем до конца боя. «Матка» противника выпустила еще один рой мелких истребителей, на сей раз поменьше, но и этого уцелевшим «валькириям» было по уши достаточно. Пока что размен шел три к двум, без учета того, что «шарики» самоубийственно кидались на крупные корабли, нанося заметный урон, прежде чем взорваться. Биттенфельд старался поддерживать хоть какое-то подобие скоординированной обороны, и в конце концов ситуацию удалось переломить, перейдя в атаку. «Матка» рванула прочь, бросив истребители. На пути ее стояли только поврежденные корабли, в том числе «Фрейя». Именно она и выстрелила главным калибром по кольцеобразным двигателям корабля-окатыша. Взрыв расшвырял спасательные капсулы и истребители. «Шарики» застыли, словно до сих пор ими управляли с «матки».