Легенда не кончалась

Сын уже второй год твердил Фрицу, какого замечательного друга нашел себе в академии. Биттенфельд выслушивал это не без скепсиса: он отлично помнил те времена, когда нынешняя автономия называлась в обществе не иначе как гнездом мятежников. Но с тех пор уже подросло новое поколение, заставшее войну в лучшем случае в пеленках, и огрызок бывшего Альянса вызывал у нынешней молодежи скорее брезгливую жалость, подогретую во многом правдивыми словами прессы. Если их первый президент, отсидевшая на посту два срока, делала хоть что-нибудь как полагается, то теперешний, четвертый по счету, лишь методично доламывал оставшееся от предшественников, разбрасываясь громкими лозунгами о том, что все сломанное только мешало их свободе. Фриц не слишком хотел во все это вникать, но друзья как на совещаниях, так и на посиделках постоянно поднимали политические вопросы. Что в стенах адмиралтейства звучало как «Баалатская автономия на данный момент не представляет серьезной угрозы», то под пиво произносилось проще – «Еще годик-другой, и они придут к нам каяться за то, что когда-то Изерлон захватывали». Непримирившиеся с ухабистым демократическим курсом подались в пираты, но за исключением их местами все еще зеленых корыт, трепавших нервы торговцам и не дававших расслабиться подчиненным Биттенфельда, воевать было решительно не с кем. Александр, впрочем, – как и его мать, – не торопился слишком сильно ослаблять гайки. Возрастной ценз для поступавших в военные академии был незначительно поднят, резервы увеличены, сроки службы сокращены, но армия поддерживалась в должном порядке. Фриц надеялся, что еще увидит свой флот в настоящем деле. Все-таки гонять кусучую мелюзгу надоело. Повод у надежды был, правда, засекреченный. Александр считал, что говорить об этом еще рано. Фриц и не говорил – только советовал сыну учиться получше. А то в бою у соседа не спишешь. Эх, надо бы присмотреться к этому Вальтеру все-таки. Может, разрешить Берти пригласить его к ним на следующих каникулах? Эти летние были заняты – он специально брал отпуск, чтобы сопровождать жену с детьми в давно запланированном межпланетном круизе. Заодно посмотрел на мирный космос, тишь и благодать... Но красота эта заняла, естественно, несколько недель. На зиму же и следующее лето громадных планов пока не было, да и быть не могло. Ситуация после возвращения на службу немного изменилась, и так далеко загадывать Биттенфельд не хотел. К слову говоря, правильно сделал. Александр объявил о начале подготовительного этапа. Для масс это были, разумеется, всего лишь учения – крупные, распределенные по времени, в условиях, приближенных к боевым. Планировалось также участие в них курсантов нескольких крупных академий, начиная со второго-третьего курсов. Фрицу даже не пришлось просить кайзера – естественно, ему позволили курировать в том числе и тот участок, куда будет направлен его сын. Второй курс участвовал в планетарных учениях – десантирование и захват базы условного противника. На базе курсантов ожидали преподаватели академии и наблюдатели, дабы беспристрастно оценить качество подготовки. Правда, курсантам об этом не сообщили. Биттенфельд подумал, что это было плохой идеей, только когда резко погас свет и в помещение ввалился отряд юных захватчиков. Потом, пересматривая уцелевшие кадры с внешних камер, он убедился: успеть среагировать на эту атаку не смог бы и реальный противник. Юный гений, тот самый друг Альберта, вместо банального отключения питания, которое было бы замечено (и не имело бы смысла – аварийный генератор на базе был) устроил короткое замыкание, выбившее предохранители. Этим занимался один курсант, наиболее подкованный в технике, пока остальные, рассредоточившись, изображали попытки прорвать периметр. После отключения защитных систем прорыв был уже легкой прогулкой. Главная неожиданность заключалась в другом. Наличие на базе людей навело прорвавшихся курсантов на мысль о том, что это дополнительное препятствие, зачет на обезвреживание... В итоге, зачитывая отряду Кройцера свое мнение о блестяще проведенной операции, Фриц то и дело порывался сплюнуть. Вкус изоленты с губ смыть до конца дня так и не удалось. Впрочем, снижать команде оценку за ошибку Биттенфельд не стал и второму пострадавшему не позволил. Парень действительно нашел гениальное решение, а заодно и указал всем на явный недостаток в оборудовании. Закоротить практически не охраняемые провода мог даже школьник. Что до несколько грубого обращения с преподавателем и флот-адмиралом, то тут ребят можно было простить. Они всего лишь грамотно подавляли сопротивление, не реагируя на провокационные выкрики. С Кройцером Тигр потом поговорил отдельно. Мальчишка и вправду был таким, как описывал Альберт. От себя Фриц мог добавить лишь одно знакомое, но подзабытое ощущение. Когда он впервые встретился с неоперившимся юнцом, в котором сложно было угадать будущего кайзера-революционера, чувствовал себя примерно так же. Вальтер фон Кройцер – предательская память лишь после прощания подсказала, где Биттенфельд слышал эту фамилию в предыдущий раз! – был точно таким же многообещающим лебеденком. И просто прекрасно, что он будет сражаться на стороне Рейха. Фриц проследит за этим лично.