Цель оправдывает средства

Генрих де Гиз смахнул со лба пот и вернул черную бархатную маску на место. На подобии маскарадной она прикрывала только глаза, большего было и не нужно. Она помешает шляхтичам запомнить его лицо, если у них вообще будет возможность столкнуться с ним лично, в чем Генрих сильно сомневался, и что совершенно не входило в его план, а перед остальной свитой герцога Анжуйского таиться не было никакого смысла. Королевская семья скроет имя похитителя от иностранных послов, а драгоценные миньоны Анжу станут ненавидеть его еще сильнее. Ну что могло быть прекраснее?.. Генрих резко обернулся, услышав слабый треск заснеженных сучьев. - Едут, - из-за кустов показалась голова наемника, жуткое лицо которого украшала точно такая же маска. Генрих сделал знак рукой, и к нему тихо подъехали еще пять всадников. Они замерли в ожидании, полностью обратившись в слух. Не прошло и десяти минут, как они услышали слаженный топот приближающейся кавалькады. Несмотря на заснеженный тракт, она неслась галопом. Один из ландскнехтов бросил на Генриха озадаченный взгляд. - Они скачут всего пару часов и еще не успели устать. Это нам на руку, - Гиз сосредоточено смотрел прямо перед собой. - Когда повалится дерево, а я надеюсь, что оно повалится вовремя, лошади не сумеют так быстро сбавить ход и посбрасывают всех впереди идущих. Эта суматоха нам и нужна, - он едва успел договорить, как по дороге понеслась группа польских всадников. Их было прилично. Генрих даже попытался посчитать их из своего укрытия. - Ровно восемнадцать, - заключил стоящий ближе к нему наемник. - Начинаем, - бесстрастным голосом скомандовал Гиз. В то же мгновение самый молодой из этого отряда издал звук, который даже птица вряд ли бы отличила от собственной трели. - Ну надо же - чистый коростель, - неподдельно восхитился герцог де Гиз. - Тебе нет цены, парень. Очень надеюсь, что ты погибнешь не прямо сейчас. Где-то поодаль послышался треск. Уже заранее подрубленное дерево готово было упасть. Дежурившие там наемники ожидали лишь второго сигнала. - Кто из этих красоток Анжуйский? - с хриплой усмешкой спросил все тот же, находившийся рядом с герцогом ландскнехт, указывая пальцем на другую часть кавалькады, скачущую бодро, но все же ощутимо медленнее, чем первые всадники. Это были миньоны. Генрих Анжуйский предусмотрительно ехал посередине, что немало усложняло герцогу задуманное. - Тот, что в темно-синем плаще, - сухо пояснил Генрих. - С завязанным бабской лентой хвостом. Запомните, если мы не возьмем его в заложники с первого раза, то нам конец. Другой попытки не будет... Как же неудачно вы расположились, господин де Келюс, - Гиз в раздумьях закусил губу. Келюс ехал на шаг впереди принца, тем самым закрывая его именно с той стороны, где находилась засада. Схватка с ним была бы жаркой и интересной. Генрих хищно улыбнулся. Он всегда отдавал должное способностям этого молодого человека, даже несмотря на то, что он был одним из ненавистных ему миньонов, а вернее сказать - самым главным из них. Но сейчас было не до подвигов. Сейчас все должно было быть сделано максимально четко и быстро. - Давайте сигнал... обоим отрядам, - он коротко кивнул тому самому "коростелю". Жалобная с присвистом трель тоскливым эхом пронеслась по лесу. Генрих успел обратить внимание, как Анжуйский внезапно вздрогнул. Будучи сам военным человеком, он прекрасно знал о таких сигналах - птицы, звери, стрекозы и сверчки... И если в первый раз он, скорее всего, принял сигнал за естественный звук природы, то во второй уже нет. Однако было слишком поздно. Раскидистое дерево с треском повалилось прямо на скачущих впереди шляхтичей. Под крики, брань и неистовое ржание лошадей Генрих выехал из своего укрытия, стремительно направляясь к своей цели - принцу Анжуйскому. Вокруг творилась жуткая неразбериха, кто-то из послов погиб от удара. Должно быть, дерево упало мгновением позже, чем планировалось. Оно было слишком большим, а валящие его наемники не рассчитали своих сил, просто подрубив его. У Генриха не было времени размышлять об этом долго. Он выхватил короткий мушкет и прицелился в лошадь де Келюса. Мгновение, и животное взвилось на дыбы, попутно скидывая с себя всадника, а затем пало на аккуратно простреленное переднее копыто. Герцог де Гиз любил лошадей и даже на войне старался причинять животным по минимуму вреда. - Займите вон того блондина! - крикнул он наемникам, указывая на Келюса, который уже успел подняться на ноги и схватиться за шпагу. - Мне сейчас ой как не до него! - Генрих пришпорил коня, вихрем влетая в самую гущу едва завязавшейся схватки. С противоположной стороны дороги на свиту принца напал другой его отряд. Гиз ни на мгновение не терял Анжуйского из виду. Тот, разумеется, уже ввязался в драку. Время шло на доли секунды. Генрих спрыгнул с лошади и начал буквально прорубать себе путь к принцу. - И не до вас, господин Шомберг! - он легко парировал тяжелый, но весьма посредственный удар. Немец был силен, как буйвол и столь же неповоротлив. За много лет Анжуйский так и не смог обучить его искусству фехтования... Пара выпадов и заурядный соперник завыл от глубокой колотой раны на левом предплечье. Генрих резко обернулся на Келюса, который уже успел убить двоих наемников и активно отбивался от еще двоих. - На принца напали! - чей-то истошный вопль заглушило воткнутым в горло клинком. - Гиз! - раздалось прямо возле самого его уха. Чья-то рука с силой впилась в его предплечье. - Что ты творишь?! - кричал бледный как смерть, охваченный глубочайшим ужасом Луи де Можирон. В отличии от его друзей, которые быстро мобилизовались, молодой человек выглядел совершенно потерянным. - А-а, и вы здесь, господин Можирон, - не дав ему опомниться, Генрих размашистым ударом кулака зарядил ему в челюсть. Тот ощутимо пошатнулся, но все же немедленно схватился за эфес. Второй удар не заставил себя долго ждать - на этот раз короткий, но еще более мощный. Несчастный миньон, из которого выбили весь дух, отлетел на много шагов назад. Гиз поклялся себе, что при случае принесет ему извинения за свои дурные манеры. Генрих Анжуйский был совсем близко и по счастливой случайности находился к нему спиной. Добив второго из нападавших непосредственно на него наемников, он бросился на помощь де Эпернону, из рассеченной кисти которого уже обильно сочилась кровь... Они все еще не видели его - герцога де Гиза. Казалось, что сам черт был сегодня на его стороне... Генрих вытащил стилет и бросился к Анжуйскому. В это же самое время де Эпернон замертво рухнул на снег. - Анжу!.. Осторожней! - отчаянно завопил Келюс, которого уже скручивали трое, натягивая на его голову колючий, непроницаемый мешок. Он уже тоже успел получить пару добрых "царапин", поэтому не мог более сопротивляться. Шомберга и Можирона уже давно связали и утащили в лес. Анжуйский торопливо обернулся, едва успев уйти от удара шпагой. Его колет был порван на груди, и Генриху оставалось только надеяться на то, что принц был ранен легко, так как он собирался нанести ему еще одну рану. Разоружить Генриха Валуа, не причинив ему при этом серьезного вреда, не представлялось возможным. Он сам дал своим людям строгий приказ ни в коем случае не покалечить его. Сойтись с ним в поединке - это значило искромсать друг друга до потери сознания, либо же вообще убить. Ни секунды не медля, Гиз метнул стилет. Внезапная острая боль... удивление, ярость, а затем насмешка поочередно сменили друг друга на породистом лице Валуа. Эфес, испачканный свежей кровью, медленно выскользнул из потерявшей боевую способность руки... Генрих с тяжелым сердцем наблюдал, как Анжуйского валят на колени, как опутывают грубыми веревками, как натягивают ему на голову черный холщовый мешок. Он тряхнул густыми волосами, будто бы это движение могло избавить его от чувства вины и тех самых терзаний, которые не покидали его ни днем, ни ночью... Но нельзя было думать, нельзя было чувствовать! Нужно было только мчаться к своей цели. Только ради нее стоило жить... только она и спасала от полного безумия и отчаяния... Анжуйский сопротивлялся до последнего, не давая дотащить себя до лошадей. За ним тянулся широкий кровавый след, но он не издавал ни стона, ни брани, только жуткое утробное рычание. Глядя на это Гиз болезненно морщился. Рука принца срочно нуждалась в жгуте. Своей непокорностью он оказывал себе весьма дурную услугу, рискуя истечь кровью. Генрих не хотел, чтобы так получилось, но столь рискованная операция просто не могла пройти идеально гладко. На подобные издержки не стоило обращать внимания. Тяжело вздохнув, Генрих сделал своим людям знак, и Анжуйского тотчас же мастерски лишили сознания прикладом аркебузы. Затем наложили жгут и перекинули поперек седла. Гиз вскочил на лошадь и с силой пришпорил ее, одной рукой держа поводья, а другой крепко прижимая бесчувственного принца. Выехав из леса, всадники взяли направление на Амьен... Екатерина, подобрав юбки, бегом бежала в лазарет, не смущаясь ни возраста, ни статуса. Весть о том, что один из фаворитов ее сына каким-то чудом сумел избежать плена оказалась слишком обнадеживающей. Теперь появлялся шанс доказать, что это был не позорный побег, который обернулся жертвами со стороны иностранных послов. Но весть о том, что господин де Эпернон был весь изранен - выбила землю у нее из под ног.