Цель оправдывает средства

Было еще совсем раннее утро, когда Екатерина быстрым шагом вошла в покои своего сына, однако не застала никого, кроме Мадлон, старательно прибирающей постель короля. - Где мой сын? - Екатерина бросила на нее колючий взгляд. В присутствии Мадлон она по обыкновению ощущала раздражение, смешанное с ревностью и чувством вины. Заботливая и ласковая женщина всегда служила ей живым укором как матери. - Его Величество выехали в лес на прогулку, - по простому сказала кормилица, поклонившись королеве-матери. - В лес? В такую рань? - буркнула Екатерина. - И с кем же?.. Хотя можешь не отвечать, - она кисло улыбнулась. - Наваррец... Любитель подышать свежим воздухом. - Королю полезно, Ваше Величество, - Мадлон аккуратно стелила пурпурное покрывало, любовно расправляя каждую складочку. Она все делала именно так, как нравилось Карлу, совершенно точно подмечая его потребности, желания, капризы и смены настроения. Екатерина знала об этом и мучилась вдвойне, ибо сама не обладала подобной прозорливостью, а также достаточным количеством времени для того, чтобы уделять сыну столько внимания. Пристально следя за каждым движением Мадлон, она размышляла. Смогла бы она сама так заботиться о своих детях, окажись не королевой, а простой женщиной?.. - Знаю, - холодно отрезала Екатерина. - Но свежим воздухом такие недуги не лечатся. Быть может, и удачно, что Карла нет. Я принесла лекарства, - она достала из висевшего на поясе неприметного черного мешочка три маленьких флакона, обвернутых одной бумажкой. - Добавляй королю в питье в той дозировке и в то время, что здесь указаны, - Екатерина с презрительной ухмылкой наблюдала за тем, как на лице кормилицы застывает немой ужас, который она даже не попыталась скрыть. Королева знала, что эта женщина любит ее сына едва ли не сильнее, чем своего собственного. Знала и поэтому спускала Мадлон многое. Единственное, о чем та заботилась и о чем тревожилась - было здоровье и благополучие Карла. - Что смотришь, мерзавка?!.. Думаешь, я отравлю собственного сына?! - с наигранным негодованием воскликнула Екатерина. - Нет, мадам, как можно? - тихо пробормотала Мадлон, взяв себя в руки. - Как же много ты себе позволяешь, - королева-мать покачала головой. - Если бы не Карл... - Вы бы давно избавились от меня, - женщина понимающе кивнула. - Знаю, Ваше Величество, - она подошла к королеве и взяла лекарства из ее рук. - Он избегает меня, - вдруг произнесла Екатерина, погладив висевший на стуле камзол сына. - Он обижен на вас, - Мадлон оторвалась от изучения описанных Рене дозировок и рекомендаций. - Это пройдет. - Он всегда на меня обижен, Мадлон, сколько его помню. За дело, без дела - неважно, - она со вздохом опустилась на этот же самый стул. - Всегда с кем угодно, только не со мной... И теперь этот чертов беарнец еще, - она тяжело сомкнула веки, вдруг почувствовав себя невыносимо уставшей. - А вы-то как часто бываете рядом, Ваше Величество? - Мадлон встала позади королевы и положила теплые ладони на ее виски. Екатерина выглядела плохо, и в сострадательном сердце протестантки в очередной раз шевельнулась жалость. Королева слегка вздрогнула, но осталась послушно сидеть на месте. Никому из ее фрейлин, в совершенстве обученных этому массажу, не удавалось снять ее головные боли так быстро. Она едва удержалась от того, чтобы не откинуться назад и не заснуть крепким безмятежным сном на руках этой женщины. - Вам бы поберечь себя, - Мадлон с беспокойством вглядывалась в бледное, осунувшееся лицо королевы-матери. - Ладно-ладно, - Екатерина неохотно поднялась. Ее глаза слипались, но проблемы сами себя не решали. - Ты действительно знаешь свое дело, - она повела плечами, ожидая привычной тяжести, но ей было на удивление хорошо. - Я рада, если ты приносишь Карлу такое же облегчение... И все же, как ты умудряешься чувствовать, где именно сосредоточена боль? Поразительно, что никто не учил тебя знахарству. - Как-то само выходит, Ваше Величество, - добродушно отозвалась Мадлон. - Хорошо, - Екатерина благодарно кивнула ей. - Ну так что? Сделаешь, как велю, или повару приказать? - она взглядом указала на стоящие на столе флаконы. - Сделаю, мадам, не беспокойтесь, - словно в подтверждение собственным словам женщина убрала склянки в передник. - Это только для его блага, Мадлон, - Екатерина не понимала, почему испытывает потребность что-то объяснять кормилице своего сына, но тем не менее она ее испытывала. - Я слышала, его мучают ночные кошмары? - Мучают, Ваше Величество, - честно ответила Мадлон. - Но не так сильно, как прежде. Кое-какие снадобья от мэтра Паре я все-таки уговариваю его принять, - быстро добавила она, когда лицо королевы исказилось неподдельным страданием. - Не беспокойтесь, он поправится. Господь милосерден, - как можно искреннее произнесла кормилица, чувствуя, как горькие слезы подступают к собственному горлу... В приемной Екатерину встретил посыльный Карла Майеннского. Герцог ожидал ее в любое время дня и ночи. Не откладывая дело в долгий ящик, королева-мать нанесла ему визит этим же вечером. - Мое почтение, мадам, - Карл приложился к ее руке, как только она вышла из экипажа. - Здравствуй, Карл, - Екатерина пристально посмотрела на молодого человека. Она знала его с детства, он рос вместе с ее детьми также, как и его брат. По какой-то странной случайности Карл всегда напоминал ей ее собственного сына, тоже Карла. Он был таким же невысоким, но хорошо сложенным юношей, грациозным, с живыми, чуть насмешливыми глазами и тонкими аристократическими чертами. Природный ум и прозорливость всегда оказывали ему добрую услугу, собственно, как и лисья хитрость, коей он пошел в свою родную мать Анну де Эсте и коей отличался от своего отца и старшего брата. А великолепные, но немного развязные манеры в те времена принято было считать очаровательной эксцентричностью, чем Карл пользовался неоднократно и с удовольствием, имея поистине огромный успех у дам. Когда они вошли в особняк королева испытала какой-то безотчетный страх. Это был дом младшего де Гиза, но она везде чувствовала присутствие старшего. - Признаться, ваше письмо повергло меня в печаль и недоумение, мадам, - начал Майеннский, подвигая ей кресло. - Боюсь, что не смогу развеять ваши тревоги, - произнесла Екатерина, попутно разглядывая уютную обстановку гостиной. У герцога был прекрасный вкус. - Скорее наоборот. - Что ж, я весь обратился в слух, - он уселся в кресло напротив. - Ваш брат попросил у короля моей руки, - не стала ходить кругами Екатерина. Майеннский посмотрел на нее без особого удивления, но светская улыбка в мгновение сошла с его лица. - Полагаю, вы отказали? - Карлу пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы сформулировать вопрос именно таким образом и не крикнуть - "Зачем ему это понадобилось?!" - Разумеется, - Екатерина с полуулыбкой склонила голову на бок, полностью удовлетворенная его реакцией. Майеннский сдерживался, но удар попал в цель. - Однако Генрих де Гиз не принял еще одного отказа, как от нашей семьи, так и от меня лично, - продолжила она. - Он угрожал королю выводом войск из-под начала французской короны, за что был препровожден в Бастилию, - она внимательно наблюдала за герцогом. Его лицо было непроницаемым, но плотно сжатые губы побелели. - В этот раз у меня получилось спасти ему жизнь. Вы знаете моего сына, Карл. Договориться с ним не всегда представляется возможным, кроме того, в этот раз он был в своем королевском праве отправить Генриха на эшафот. Мы не пожелали огласки, естественно. Но я не знаю, что будет дальше. Мое влияние на короля не безгранично, и потом, ваш брат угрожает безопасности моей семьи и моей страны, - она выпрямилась в кресле. - Несмотря на мою благосклонность к вашему семейству, я не могу допустить этого. - Боюсь, мадам, что здесь я бессилен что-либо сделать, - глухо проговорил Майеннский. - Увещеваний он не послушает, - Карл вспомнил в каком состоянии прибывал в последнее время Генрих. Теперь картина была полностью закончена. Он с сомнением посмотрел на Екатерину, пытаясь понять причину столь пылких чувств брата и желания жениться именно на ней любой ценой. Бесспорно, вдовствующая королева была еще очень хороша собой, но Карл упорно видел в ней больше мать, нежели чем женщину. - Даже если я не поддержу его, это ничего не изменит, кроме наших с ним отношений, - он глубоко задумался, пытаясь увидеть хоть какой-то способ заставить Генриха передумать. - Я понимаю Карл, что вы чувствуете себя в безопасности, следуя путем своего брата, - мягко произнесла Екатерина. - Вы верите ему, как верите в то, что это единственно верный путь. Но ваши чувства изменятся, когда вы окажитесь предателем по ту сторону Пиреней... Вместе с ним. А предателей, как известно, не любят нигде. - По ту сторону Пиреней? - Карл едва заметно вздрогнул. - Я вас не понимаю, - процедил он, прекрасно понимая о чем пойдет речь... Генрих был не в себе, Генрих был опасен. - Он сказал, что уведет армию под начало Филиппа Испанского, - Екатерина опять ощутила липкий ужас от произнесенного. - Практически все силы Лотарингии сосредоточены в одних руках, мадам. Вы знаете об этом не хуже меня, - страх королевы начал постепенно передаваться и ему. - Вы возглавляете третью часть армии Нанси. Плюс конница герцога Лорана, если я не ошибаюсь. - Не ошибаетесь, - Карл тяжело вздохнул, ибо одной надежды было мало. - У меня нет средств, чтобы мобилизовать войска. - Сорок тысяч ливров, - Екатерина в упор посмотрела на него. - Мадам... - Майеннский запнулся, осознавая цифру. - Если Ваше Величество свободно располагает подобной суммой, то... - Что? - королева сдержала смешок. - Откупиться от вашего брата? Я бы откупилась, если бы он взял, - одержимая любовь Генриха де Гиза льстила ей, но пугала куда сильнее. - Или нанять армию звероподобных датских ландскнехтов, будто их и так здесь мало? - Екатерина всегда была против засилья иностранных наемников на территории Франции. - Я дам вам эту сумму. Ее с лихвой хватит и на восстановление вашего авторитета внутри войск, и на то, чтобы вы до конца дней ни в чем себе не отказывали. - Я не бедствую, мадам, - герцог Майеннский расплылся в притворной, саркастичной ухмылке. - Во всяком случае, не до такой степени. - Вы промотались, Карл, - спокойно проговорила Екатерина. - Об этом знает весь Париж. И нет в том беды, что принц желает жить на широкую ногу. Помогите мне, а я помогу вам. Откажитесь от предательства, откажитесь поддержать безумные притязания вашего брата. Начните жизнь вне его тени, а я продолжу жить своей. - Какой все-таки тернистый путь вы избрали, Ваше Величество, - Карл вдруг с каким-то жадным любопытством взглянул на нее, будто ища в ее мрачном лице единственный имеющий для него значение ответ. - В то время как кругом полно проторенных. Вы хотите, чтобы Генрих остался жив, - размышлял он в слух, не сводя с нее пытливого взгляда блестящих черных глаз. Екатерина коротко кивнула ему в ответ. - Вы не убили его не из страха возможных волнений и моей мести. Не в память о нашем покойном отце и не из уважения к дому де Гизов. Да и как союзник мой брат давно потерян для вас... Вы просто не смогли. Почему? - Вы уже сказали больше, чем я могла бы ответить, - вот уже почти месяц, как она вынуждена была обнажать свою слабость не только сама перед собой, но и перед другими. Вновь и вновь ее заставляли признаваться в любви к Генриху де Гизу, и вновь и вновь она покорно делала это. Но так ни разу и не признавшись ему самому. - Я не в силах убить его, что бы ни случилось, - на ее лице внезапно отразилось столько нежности и столько муки, что Карл смутился. - Я понял вас, мадам, - почти сочувствующе произнес он. - Простите мне мою бестактность. Просто мне нужно было понять... Все это слишком серьезно, - он откинул темную прядь волос и подпер лоб рукой. Они какое-то время молчали, слушая треск поленьев в камине, каждый погружен в свои мысли. - Но если мой брат так дорог, то почему бы вам не оказать нам честь? - Карл первым прервал свои размышления. - Или же Лотарингские принцы не достойны вдовы Генриха II? - с легкой иронией поинтересовался он. - Достойны, - в тон ему ответила Екатерина. - Однако я уже не в том возрасте, чтобы сочетаться еще одним браком. Мои резоны пусть останутся при мне, если вы не против? - герцог склонил голову в знак согласия. Резоны Екатерины Медичи было не трудно угадать. - Да и вы, Карл, неужели желаете своему брату столь печальной участи, как отсутствие потомства? - королева-мать лукаво прищурилась. В этом случае герцог Майеннский становился первым среди наследников. - Разумеется, не желаю, - Карл смерил ее тяжелым взглядом. - Тогда нам остается только ударить по рукам, - Екатерина чуть подалась вперед, внимательно изучая лицо собеседника. - Стало быть, нам придется довериться друг другу? - Карл выдохнул, чувствуя безысходность. С одной стороны, сделка с флорентийкой привлекала его примерно так же, как сделка с Сатаной. С другой стороны, его не покидало ощущение, что именно сейчас он поступает как никогда правильно. Герцог Майеннский не отличался особо высокими моральными принципами, но на предательство идти был явно не готов. Да и бойня, развязанная из-за женщины, по его мнению, должна была остаться на страницах истории Столетней войны и никогда больше оттуда не сходить. - Боюсь, у нас нет другого выбора, - королева достала из внутреннего кармана плаща написанную по всем правилам расписку и протянула Майеннскому. Он почтительно принял ее и перечитав насколько раз, удовлетворенно кивнул. - А что взамен, мадам? - серьезно спросил он. - Какие гарантии я могу дать Вашему Величеству? - Я возьму с вас лишь слово дворянина, - Екатерина прямо посмотрела на герцога, прекрасно понимая, какую цену имело это слово. Им не бросались и его не просили просто так. Для любого дворянина от принца крови до простого шевалье оно было дороже золота и крепче любых печатей. Карл поднялся с места и встал перед ней, отвечая таким же прямым и открытым взглядом: - Я никогда не поддержу притязания моего брата, относительно Вашего Величества. В этом вопросе я останусь верен вам и интересам моей страны. Даю вам слово дворянина, мадам! - герцог Майеннский поклонился ей, прижав правую руку к груди. - Аминь, - одними губами прошептала королева-мать.