Цель оправдывает средства

Король в нерешительности остановился возле приемной матери. Уже давно он не навещал ее, не узнавал о ее делах и самочувствии, да и вообще - вел себя не так, как подобает хорошему сыну. Они и раньше ссорились с Екатериной, но такого между ними еще не случалось. Карл все острее замечал в себе нехорошие перемены. Чем старше он становился, тем труднее ему было контролировать свой гнев и внезапные приступы ярости. Раньше ему удавалось находить утешение и покой в самых простых вещах - в чтении, в сочинении стихов и пламенных речей для двора, в играх со своими собаками, в общении с любимой кормилицей и даже со своей куда менее любимой супругой. Мать он видел редко, и встречи эти доставляли ему лишь душевный дискомфорт, смешанный с каким-то глупым детским восторгом от ее присутствия. Сейчас Карл чувствовал острую тоску и постоянное раздражение, усугубляемое странным недугом, которому он упорно не желал предавать значения. Простые радости жизни больше не радовали и не приносили желаемого облегчения. Чем бы он ни был занят, где бы ни находился - он всегда ощущал безысходность и пугающую пустоту внутри. Отсутствие матери еще больше ухудшало его самочувствие, он скучал по ней и ненавидел себя за эту слабость. Кроме того, Екатерина не торопилась просить прощение, что не могло не раздражать еще больше. - Объявите о моем приходе, и можете быть свободны, - Карл небрежно махнул рукой, отпуская стражу, исправно дежурящую возле покоев королевы. Памятуя об их последнем разговоре, он был готов к тому, что и этот закончится не лучше, а значит, лишние уши за дверью были ни к чему. - Матушка, - король нервно сглотнул, разглядывая черный силуэт матери, сидящей у окна. Ему показалось, что он не видел ее несколько лет. - Сын мой, - Екатерина отложила пяльца. Прежде чем почтительно опустить голову, она окинула его быстрым, оценивающим взглядом. Карл выглядел худым и изможденным - еще хуже, чем в их последнюю встречу. Королева сдержала тяжелый вздох. - Вы, вероятно, помните о скором приезде польских послов, - Карл знал, что это не самая удачная тема для начала примирительного разговора, но она беспокоила его куда больше остальных. Екатерина кивнула, и ее губы тронула странная ухмылка. - Нам бы надо принять их, матушка, - король прищурился, будто ожидая удара молнии прямо у себя под ногами. - Ну так примите, - королева как ни в чем не бывало вновь взялась за вышивание. - Так-то оно так... - Карл закашлялся. - Дело в том, что Ее Величество еще молоды и неопытны в подобных вещах. Прием иностранных послов - это очень серьезно... Я хочу, чтобы вы помогли ей. - Это приказ короля, или просьба сына? - с наигранным любопытством процедила Екатерина. - Просьба сына, - обреченно выдохнул король. На его лице появилась слабая, безрадостная улыбка. - Габсбурги прислали мне еще одну дочь, а я уделяю ей так мало внимания, - тихо произнесла королева, словно размышляя вслух... - Какие? - она внимательно посмотрела на Карла, который машинально брал из стоящей перед ней шкатулки то один пучок шелковых ниток, то другой. - Эти, - он ткнул пальцем в изумрудно-зеленые. - Ну так что же, матушка?! Вы займетесь подготовкой? - король нетерпеливо переступил с ноги на ногу. - То есть, я хочу сказать - поможете королеве с этим? - Сколько тебя помню, ты всегда выбираешь зеленые, даже не взглянув на рисунок, - Екатерина с улыбкой покачала головой, вдевая нитку в игольное ушко. - Тебя не смущает подобная категоричность? - Матушка, если вы решили дать мне пару наставлений, то я с удовольствием выслушаю их, но только после того, как мы решим наконец наши семейные дела. - Я сделаю все, что требуется, не беспокойся ни о чем. Кроме того, мне давно пора передать двор Елизавете, - мягко произнесла королева, не обращая внимания на то, как Карл стремительно бледнеет. - Да и ей пора в полной мере принять свои обязанности... Однако мне будет довольно непросто организовать подобное мероприятие, находясь здесь, - добавила она без тени иронии. - Смерть Христова, как же с вами сложно, матушка! - Карл шумно вздохнул, воздев к небу очи. - Мой отец был терпеливейшим человеком, если выносил все это! Разумеется, вы совершенно свободны в своих действиях. Делайте, что пожелаете! - Разумеется? - Екатерина пристально посмотрела на сына. - Сир, вы почти что официально заключили меня под стражу, - ее только что мягкий, участливый голос вдруг стал сухим и надменным. - Вы король Франции! Я, ваша супруга, ваши братья и сестры, ваши будущие дети - все мы ваши подданные и обязаны повиноваться воле своего короля. Но гнев и обида не должны диктовать вам ваши приказы, сир, особенно, когда дело касается вашей семьи... Вам следует запомнить это. - Простите меня... - с трудом проговорил король. - Я не должен был так поступать с вами! - все это время он терзался раскаянием и чувством вины, которые теперь готовы были пролиться совсем детскими слезами. Он тихо опустился возле королевы, уткнувшись носом в ее плечо. - Я так сильно люблю вас, матушка... - всхлипнул он. - Простите меня! - И ты прости меня, мальчик мой! - Екатерина болезненно поморщилась, прижав сына к груди. - Я не должна была говорить того, что сказала. Порой я бываю очень жестока к тебе. Я знаю это... знаю, - шептала она, покрывая поцелуями его бледное исхудавшее лицо. Сейчас Карл как никогда напоминал ей того испуганного заплаканного мальчишку, который только что узнал о самой первой и страшной своей потере - о смерти отца. Тогда она поклялась себе, что всегда будет рядом с ним, защитит его от этого ужасного мира и даже от самого себя, если потребуется. Ей всегда казалось, что она свято выполняет свой материнский долг, но ее сын не был счастлив, и она не знала, как ему помочь. - А знаете, матушка, почему я всегда выбираю зеленый? - вдруг спросил Карл, мягко отстраняясь от нее и взглянув на незаконченный гобелен. - Сколько я вас помню, вы всегда вышиваете одну траву. Вы не любите рукоделия и занимаетесь им настолько редко... Мне кажется, я помню этот рисунок, - он аккуратно провел пальцем по шероховатому полотну. - Вы лет десять не можете закончить его! - Так и есть, - королева рассмеялась. Это был тот самый смех - искренний и звонкий, тот самый, который он помнил и любил с детства и которого не слышал уже много лет. После примирения с королем Екатерина всецело погрузилась в домашние заботы. До прибытия послов оставалось чуть меньше месяца, и молодая королева с радостью приняла помощь свекрови. Наблюдая за ней, Екатерина вспоминала себя, свою молодость и свои первые приемы. Она не сожалела об ушедших временах, скорее наоборот. Жизнь шла своим чередом, и королева чувствовала, что именно сейчас занимает наиболее комфортное для себя место. Конечно, она не собиралась полностью передавать двор в руки невестки, но твердо решила, что даст ей больше свободы. Елизавета не была такой уж неопытной, она все схватывала на лету и имела множество идей, но ей не хватало решительности и уверенности в себе. Французский двор далеко не сразу становился родным домом, а Франция - родиной, королева-мать знала об этом лучше кого бы то ни было. Екатерина тяжелой поступью вошла в свои покои. Ей казалось, что за целый день она ни разу не присела. Время было позднее, и она вздрогнула, увидев в слабо освещенной комнате мужчину. - Простите, Ваше Величество, я не хотел вас напугать, - от его хриплого, саднящего голоса становилось не по себе. - Ты словно приведение, Морвель! - королева приложила ладонь к покалывающему левому боку. - Являешься, когда тебя не ждали. - Вы сами велели мне явиться, мадам, - улыбка наемника была еще неприятнее его голоса. - Узнал что-нибудь? - Я узнал все, мадам, - мужчина насмешливо кивнул. - За вашей перепиской следили два человека. - Кто? - глухо спросила Екатерина, заломив руки. - Один - человек короля, другой - герцога де Гиза, - четко произнес Морвель. - Значит мои письма гетману перехватил Карл? - королева медленно прошлась по комнате. - Нет, Ваше Величество. Герцог де Гиз позаботился о том, чтобы эти письма попали в руки короля. - С какой целью? - осознавая всю бессмысленность этого вопроса, она не смогла не задать его. - Я не осведомлен об этом, мадам, - наемник пожал плечами. - Я знаю только то, что вы приказали мне узнать. Не больше и не меньше. Скажу только, что человек, шпионивший для герцога, был очень предан ему и обласкан монсеньором. - Был? - Екатерина резко повернулась к нему. - Пока его светлость не решили, что больше не нуждаются в его скромных услугах, - Морвель улыбнулся тяжелой, безжизненной улыбкой. - Такова судьба всех наемников, мадам. Рано или поздно мы становимся опасны для своих хозяев. - Когда он умер? - королева-мать задумчиво опустилась в кресло. - Пару недель назад. Полагаю, он заметил, что за ним наблюдают, и... по глупости своей, поведал об этом своему господину. - Ты собственными глазами видел, как его убили? - Да. Я следил за ним до самого конца. Надо сказать, он был очень осторожен. Осторожен настолько, что его хотелось взять с поличным, - на лице Морвеля отразился хищнический азарт гончей собаки. - Он был убит на улице Сен-Клу, прямо возле дома своей любовницы. - Возле дома любовницы, - Екатерина презрительно фыркнула. - Я плачу тебе не за такие подробности. Это мог быть просто ревнивый муженек. - Ревнивые мужья такого сословия, предпочитают бросаться на любовника с топором или кочергой, а не стрелять из укрытия, попадая точно в лоб, - мужчина дотронулся указательным пальцем до своего лба, испещренного морщинами и шрамами. - Стало быть, люди герцога де Гиза очень хороши, - издевательски протянула королева. - К сожалению, я не могу сказать того же о своих... Этот человек нужен был живым! - крикнула Екатерина, резко поднявшись. - Мадам, вы велели мне просто выяснить, кто перехватывал ваши письма, - наемник сделал шаг назад. - Я выяснил это. И я бы привел его вам! Но я и представить себе не мог, что он будет убит так быстро. - Ты был неосторожен, Морвель, и тебя заметили! Это уже не первая твоя ошибка! Что и говорить, если ты не можешь поймать де Муи, который беспрепятственно разгуливает по Парижу, потешаясь над нами. - Ваше Величество, уверяю вас, что это не продлится долго! Клянусь, я доставлю вам этого дьявола! - он пристыженно опустил голову. - Еще один промах, Морвель, еще один... и я не прощу тебя! Генрих де Гиз покажется тебе очень милосердным хозяином, - Екатерина брезгливо кинула ему бархатный мешочек с деньгами. - Пошел вон! Когда наемник удалился, королева сама потушила свечи, не разрешив камеристкам даже войти к себе. Ей хотелось остаться в полной тишине и темноте. Распустив прическу, она легла поперек кровати, давя в себе желание пригубить из стоявшего на столе кувшина. Мысли давно сложились в четкую и безутешную картину, которую отчаянно хотелось залить вином. Она так долго и старательно убеждала себя в том, что Генриху можно доверять, что теперь убеждать себя в обратном было невыносимо и бессмысленно. Екатерина не сомневалась в его чувствах, но интуиция в очередной раз не подвела ее. Чувств было явно недостаточно, как и самой любви.