***
Все тело болезненно ломило словно от долгих и упорных физических нагрузок — не важно, двигалась я или же лежала как амеба под настом пуховых одеял. Мышцы ныли, ноги и руки вплоть до самых пальцев неприятно пульсировали, голова казалось весом в целую тонну, и я уповала на спасительные минуты, часы гипнотического сна, из которого меня неминуемо выдергивал голос, рвущийся, должно быть, из самых дальних уголков моей души. «Бет, ты можешь меня покормить? Мы так долго не виделись, я успел проголодаться», — голос звучал тревожно, даже отчаянно. Я беспокойно заворочалась, пытаясь увидеть маленького принца. — Чем покормить? — хрипло спросила я и резко дернулась, будто в попытке схватиться за ускользающий луч, что просачивался сквозь пальцы, не давал мне догнать… — Чем-чем, супом конечно. Мама сказала, что морить тебя голодом до ее приезда ни в коем случае нельзя. А я-то готовить не умею, Мастер Шефа только ради шуточек смотрел. — Я вздрогнула от неожиданности и отпрянула, когда почувствовала приближение и увидела над собой крупную фигуру Эмметта. — Чего это ты такая дерганная? Идем, поваляешься внизу, я тебе телек включу. — Голос… этот голос, ты слышишь?.. — взмолилась я, хватаясь за край одеяла и дрожа всем телом. По щекам катились слезы, и я тревожно всматривалась в каждый уголок спальни, хотела заглянуть под кровать; может, он прячется?.. — Ты меня настораживаешь, мисс Маниакальность, — вампир нахмурился и вместе с одеялом уверенно подхватил меня на руки, каким-то чудом не касаясь моей кожи. — Это я с тобой говорил, пока ты дрыхла. — Это был не ты… — обреченно произнесла я и закрыла глаза, устраивая пылающую щеку у него на груди. Даже сквозь футболку я чувствовала пронизывающий холод каменной кожи. На широком диване в зале меня ожидал расстеленный спальный мешок, а из телека доносились голоса знакомых исполнителей, вампир выбрал для меня MTV. В камине привычно потрескивали крупные поленья, но я отказалась от идеи устроиться на деревянном полу и греться у огня, укладывая голову на одну из подушек с цветочной вышивкой и позволяя Эмметту самому позаботиться о закрытии спального мешка. — Все, что я хочу сейчас видеть — небо, полное фонариков [1], — пел тихий голос и по залу разносились аккорды из-под клавиш белоснежного Фациоли. — Бет, ты научишь меня играть эту песню?.. Я застонала и сбросила с себя одеяло, ощущая, как голые ступни соприкасаются с холодным, гладким полом, и я бреду на голос, на звук, чтобы увидеть, наконец увидеть его…_____ [1] Текст припева из песни Bad Meets Evil — Lighters (feat. Bruno Mars). _____
— Чего это ты? — пробасил Эмметт и опустился на диван. Я разлепила глаза и поняла, что происходящее — лишь очередной сон, а я по-прежнему лежу на кожаной софе, только одеяло наполовину валяется на полу. Вампир это исправил и с тяжелым вздохом подтолкнул к моим губам трубочку с чаем. — Песня… Кто играет на рояле?.. — Эм-м, кажется этого фраера зовут Бруно Марс, — Эм оглянулся на телевизор и пожал плечами. — Отец сказал измерить температуру. — Вампир включил электронный градусник и положил мне в рот, с интересом разглядывая растущие цифры. Я и не заметила большую керамическую тарелку, от которой поднимался пар, пока Эмметт не принялся другой рукой помешивать содержимое. Отсюда было видно лишь боковую часть рояля и я не могла убедиться, что банкетка пуста. Невыносимо. Ложка снова ударяется о керамическую стенку, я вздрагиваю. На фоне и правда поет Бруно Марс, неужели это его пальцы скользят по клавишам?.. Эмметт сделал звук телевизора тише и оборвал вибрацию телефона, прислоняя девайс к подушке и направляя камеру на меня. Дурацкий градусник все еще торчал у меня изо рта. По ту сторону экрана расположился доктор Каллен, и я отвела взгляд, испытывая смесь стыда и отвращения к самой себе; теперь я уж точно считалась жалкой и беспомощной. Раздался тяжелый вздох, когда Эмметт показал результат градусника доктору. — Мы будем дома в районе восьми-девяти. Покорми ее и после этого дай лекарство, в следующий раз ближе к вечеру. Лиззи, ты можешь описать симптомы? — обратился доктор, и я беспомощно отвернулась. — Ломит все тело… голова неподъемная, я все время слышу… — Я осеклась и закрыла слезящиеся глаза, ненавидя отвратительную слабость во всем теле. — Тебе станет легче, как только нам удастся сбить температуру. Потерпи еще немного и отдыхай. Скоро мы все будем дома. — Я безмолвно кивнула, и Эмметт подхватил телефон, поднимаясь с дивана и разговаривая о чем-то с Эсме в районе кухни. В полудреме я наблюдала за тем, как пар взвивается ввысь над тарелкой. Неужели Эмметт сам сварил суп?.. — Они сказали пить больше жидкости. — Я вздрогнула от голоса Эмметта и насчитала четыре пол-литровых бутылки с водой, которые он деловито выставил на журнальный столик. — Пора пробовать суп. Думаю, он уже остыл, хотя я могу макнуть туда твой градусник и проверим, — вампир улыбнулся и ждал, видимо, моей реакции, но я лишь устало зевнула и поежилась. Эмметт грустно вздохнул в ответ и аккуратно меня усадил, сосредоточенно зачерпывая первую ложку и осторожно поднося к моему рту. Куриный. И всюду макароны с буквами. Мне показалось, что Эм пытается выловить слова, прежде чем влить в меня очередную порцию. — Больше не хочу, — пробормотала я, и Эмметт кивнул, дотягиваясь до блюдца с четырьмя овальными капсулами. — Теперь я знаю, где Карлайл хранит свои медицинские побрякушки, — загадочно отозвался вампир и со скрежетом открутил крышку. Еще чуть-чуть, и бутылка бы лопнула в его руках. Я послушно проглотила таблетки и сделала несколько глотков, устало потирая глаза. — Будешь спать здесь или мне отнести тебя в спальню? — Все равно, — прошептала я, сползла под одеяло и притянула колени к груди, через несколько секунд забываясь спасительным сном. Говорила я Карлайлу, что в этой дурацкой школе все чихают и кашляют, о здоровом питании можно только мечтать, а от скучных уроков хочется спать. Хорошо было в Денали… Абсолютная изоляция и вампиры, которые не переносят вирусы. Даже и не вспомнить, когда в последний раз я болела так сильно, что могла часами лежать в лекарственном сне и чувствовать себя как на другой планете. С другими людьми. Давно погибшими людьми.***
— Тебя кто стрелять учил, бабуля?! Протри свои зенки, очкарик, и не смей облажаться снова! — Я вздрогнула от громоподобного голоса Эмметта и стала ворочаться, чтобы выбраться из-под мокрого одеяла. Кофту так вообще можно было выжимать. Я обнаружила себя в спальне, а орущего вампира на длинном диване; он увлеченно рубился в шутер, вооружившись мощным ноутбуком и огромными наушниками. — Закрой свою пасть, щенок, и смотри по сторонам! — Эмметт, прекрати орать, — взмолилась я и дотянулась до бутылки с водой, сонно осматривая мрачный антураж вечерней комнаты. Солнце, и без того скрытое за тучами, перекатилось прочь от спальни и теперь здесь царил приятный полумрак, разбавленный несколькими лампами, горящими над столом. Вампир никак не отреагировал на мои слова, продолжая браниться и стучать мышкой со скоростью пулеметной очереди. И как его еще не забанили за читерство?.. У меня, наконец, появились силы на то, чтобы встать на ноги, и, пока я действительно не оказалась на своих двух, Эмметт не обратил на шум никакого внимания. Больше не верю в безупречный вампирский слух, Dr. Dre [2] изобрел способ от него избавиться. — Куда это ты намылилась, Ли? — удивленно осведомился вампир. — Переоденусь и умоюсь… Вся постель мокрая, — вздохнула я, чувствуя себя непривычно после такого долгого лежания. — А-а, — понимающе протянул вампир и на секунду снова погрузился в виртуальный мир. — Тебе помощь-то нужна? — Нет, мне вроде лучше. Если что, позову, — и я побрела в ванную, заранее опасаясь смотреть на себя в зеркало. Умыться все же пришлось, и я поспешно отвела взгляд от бледно-серой маски, в которую превратилось мое лицо; только на щеках расползлись алые пятна. Нужно переодеться и поспать еще немного, а там и до возвращения Карлайла и Эсме останется не долго._____ [2] Dr. Dre — имеются в виду наушники Beats Pro by Dr. Dre. _____
— Эм, поиграй лучше у себя, ты слишком громко ругаешься, — попросила я и перевернула одело другой стороной, собираясь на него лечь и укрыться пледом. — Я просто не хотел, чтобы ты проснулась в одиночестве, — он виновато улыбнулся и поднялся на ноги вместе со всей экипировкой. — Тогда посмотри какой-нибудь фильм на ноутбуке, а я через часок загляну и выдам новую порцию лекарств. — В подтверждение своим словам он нашел на столе мой лэптоп и бросил на постель. — Угу, спасибо, — зевнула я и устроилась на подушках, лениво распахивая ноут и ожидая, когда интернет соблаговолит самостоятельно подключиться к устройству и открыть мне доступ к медиатеке фильмов. Может, кто-нибудь загрузил последние новинки? О, новый «Пункт назначения». Спасибо, что на этот раз они не устроили авиакатастрофу. Должно быть я задремала, потому что совершенно потерялась в сюжете между чередой смертей главных героев и больше не воспринимала происходящее, пребывая в пугающе реальной прострации. Кто-то держал меня за руку, и чем громче кричали герои в фильме, тем сильнее ее сжимали. Как будто эта мясорубка вообще хоть кому-то могла показаться страшной. — Бет, может быть, мы лучше посмотрим мультфильм? — тонкий голос брата ворвался в мои мысли как ураган. Леденящий, отрезвляющий, разрушительный. — Где ты был все это время, Арчи?.. — казалось впервые мой голос его достиг. Ведь я получила ответ… — Как это где? Я никуда и не уходил, ведь ты всегда боишься, что я могу потеряться. — Он звучал так серьезно, что я расслабилась от понимания, что мой маленький принц совсем рядом. В безопасности. Со мной. — Почему я тебя не вижу? — Так, ты открой глаза, Бетси. — Его заливистый смех наполнил комнату, и я вздрогнула, ошарашенно теряя самообладание от вида самой очаровательной на свете улыбки, искрящихся небесных глаз, над которыми расползлись пшеничные вихры. Он никогда не любил причесываться… — Арчи, — глухо пробормотала я, и лицо брата испарилось так же быстро как и появилось; сменился кадр на слайд-шоу в спящем режиме ноутбука. Дыра в груди болезненно ныла. — Ар… — Из горла вырвались рыдания, и по щекам покатились слезы. Дрожащей рукой я потянулась к ноутбуку, чтобы вернуть его фото, чтобы он вернулся, чтобы… Внезапно меня охватила беспричинная злость, одномоментно выросшая, как шапка ядерного гриба, на плодородном поле тоски и одиночества. Лихорадочные галлюцинации были самой высшей подлостью, которая только могла меня настигнуть. Я хотела захлопнуть ноутбук, зарыться в простынях и выплакаться, но ощутила лишь нарастающий внутри гнев, который обратился в бесконтрольную вспышку. После этого раздался механический удар, оглушительный грохот, по телу разлилась слабость. Я поднялась на локтях, чтобы увидеть масштабы разрушений, но чувствовала себя слишком отвратительно; виски привычно пульсировали, а под пледом становилось то холодно, то жарко. Ошарашенного вампира я заметила лишь краем глаза. Эмметт поднял с пола разломанный вдребезги ноутбук и осторожно приоткрыл заднюю крышку, чтобы заглянуть внутрь. Он то и дело метал взгляд между мной и внушительной вмятиной на стене. Я без сил откинулась на подушки, чувствуя снедающий изнутри жар и утирая щеки, мокрые от слез. — Мисс Маниакальность? — Эмметт осторожно приблизился и сел на постель, откладывая уничтоженный девайс. — Неужели ужастик оказался настолько страшным?.. Мои губы задрожали, и я беспомощно спряталась под пледом, тихо всхлипывая. Он был настолько реальным, казалось его нежный детский голос звучит в каких-то сантиметрах от моего лица… — Эй, Лиз, выпей лучше лекарство и отдохни. Карлайл и Эсме вот-вот должны вернуться, да и Роузи звонила… Я включу тебе Симпсонов, окей? Вампир погладил меня по плечу и зашуршал упаковками. Я выбралась из-под мягкой обители, чтобы принять очередную дозу седативов. Это все лихорадка, галлюцинации, Арчи здесь нет и никогда больше я не смогу услышать его голос… — Поспи еще часок, а я не буду тебе мешать. Отец уже едет, — Эмметт набросил на меня второе одеяло, включил на телевизоре обещанных Симпсонов и притворил дверь, прежде чем отправиться безмятежно рубиться в стрелялки.***
Шум телевизора преследовал как навязчивый фон, диалоги героев скрашивали яркие, лекарственные сны и, казалось, один из них снова вырвался наружу. Я ожидала встречи с миниатюрным личиком младшего брата, хотела вновь услышать его счастливый смех или радостный голос, но вместо этого в тени скользящих титров меня поджидал силуэт. Знакомый, крепко сбитый, но почему-то сгорбленный. Я приподнялась на локтях и потерла уставшие глаза, пытаясь увериться в увиденном; слишком реалистичной казалась эта самая галлюцинация. На экране засветилась вступительная заставка, заиграл саундтрек, узнаваемый во всех уголках света и незваный гость обрел форму, пришел в движение, выступил из темноты. Какого хрена Алекс Дубина Мэнголд забыл в моей спальне?!.. Я ущипнула себя за руку, в надежде проснуться от дурного сна, но происходящее было слишком сильно похоже на правду. Полупрозрачные, подсвечиваемые яркой заставкой глаза, широкие сгорбленные плечи, медленное, бесшумное приближение. В груди поселилось понимание, разрастался страх. Горло пересохло, я могла только беспомощно хватать воздух, пока силуэт неспешно приближался, склонял голову то на правый бок, то на левый. Пытался рассмотреть, скалился. Волосы на затылке встали дыбом, пугающие воспоминания грозились стать повторяемой правдой. Я боялась отвести взгляд, тело ныло, не слушалось, ладонь не могла дотянуться до тумбы, чтобы сбросить вниз лампу, бутылку, создать хоть какой-нибудь шум и привлечь внимание расслабленного вампира. Ну же, Эмметт, сними гребаные наушники!.. Я дернулась, словно ребенок натянула одеяло до самого подбородка, будто могла им отгородиться, защититься. Его тонких, бесцветных губ коснулась насмешливая улыбка. Он остановился в изножье кровати, и улыбка превратилась в серебрящийся оскал. Парню потребовался один резкий выпад, чтобы ухватить меня за лодыжку и протащить по всей кровати. Ответом был мой хрип, отдаленно напоминающий крик. Я пыталась вырваться, отползти, чувствовала, как по щекам струятся слезы, а в ушах гремит пульс. Острые черты его лица подсвечивались теми немногими софитами, что горели над столом, и на расстоянии вытянутой руки я могла видеть багровые синяки под его глазами, острые скулы, полоску сухих губ и призрачно-бледную кожу. Он легко уворачивался моих выпадов, и я чувствовала нарастающее давление, панику, от которой не могла произнести ни слова. Он неспешно запутывал мои ноги в плед; обездвижил. Эти неторопливые, слаженные, бесшумные движения приводили меня в безотчетный ужас, парализовали, ослабляли и без того разбитый болезнью организм. Кровать прогнулась под его весом, он навис надо мной, и я отчаянно замотала головой. Слезы затекали в уши, а дрожащие пальцы беспомощно отталкивали от себя крепкое тело. Пульсирующие полупрозрачные глаза — источник наваждения, я не могу отвести взгляд, не могу закричать, перекатиться, убежать. Обездвижил, медленно парализовал, как яд тигровой змеи, самого смертоносного пресмыкающегося этой планеты. — Нет… — тихий хрип все-таки вырвался из моей груди, но две сильные ладони придавили ключицы к матрасу, медленно продвигаясь к тонкой шее, сжимая незащищенное горло. Лишь в самую последнюю секунду из него вырвался сдавленный крик ужаса, страха и отчаяния. Ногти впились в его мягкие, пока еще теплые запястья, и я не могла вдохнуть, беспомощно брыкалась без воздуха и видела над собой лишь бесчувственные льдинки его глаз. Его губы шевелились, и, казалось, он что-то шептал, но в ушах гремел пульс, в глазах становилось темнее, и я переставала чувствовать что-либо. Ладони рефлекторно держались за его запястья, но я уже не чувствовала собственных пальцев, лишь слышала ненавязчивую, тихую мелодию. Незнакомую, прекрасную, успокаивающую. И смех, что пробивался сквозь темноту. Неужели это — мой конец? «Арчи, ты здесь?..» В звенящей тишине я совершенно не чувствовала собственного тела, не видела обещанный свет в конце туннеля, а картинки прошедших дней не проносились бесконечным калейдоскопом перед моими глазами. Была лишь давящая боль, которая отступала все дальше, пока не оборвалась совершенно. За ней последовал глухой удар и как беспомощный новорожденный, наделенный первым и самым важным рефлексом — дышать, я со свистом втянула спасительный кислород. Горло саднило и пульсировало изнутри, будто там застряла острая наждачка, и я тяжело закашляла, впиваясь ногтями в холодные простыни и извиваясь на постели от удушающей боли. В глаза ударил яркий верхний свет, вокруг заплясали цветные пятна, и я хотела повернуть голову, найти источник спасения, вернуть зрительный фокус, но каменные ладони крепко удерживали меня на месте. Лишь спустя некоторое время мне удалось распознать множество голосов в комнате и увидеть дорогое сердцу лицо, что склонилось надо мной и не давало сдвинуть с места поврежденную шею. — Мышонок, боже мой, что этот ублюдок с тобой сделал?.. — Понимание происходящего врезалось в мысли настолько резко, что я принялась безуспешно вырываться из ледяной хватки, сипло хватать ртом воздух, кашлять и одновременно с этим пытаться отползти как можно дальше в изголовье кровати. Ледяные ладони матери так и застыли на том месте, где только что были мои пылающие щеки, пока я размещалась на ворохе мягких подушек, пыталась отдышаться, подгибая под себя дрожащие коленки. Что это еще за ерунда? Почему она здесь, почему я вижу, как на бессмертном лице расцветает недоумение, смешанное с болью; будто от неожиданной пощечины. Ведь она должна быть в Денали, Японии, да где угодно! И думать о том, что ее малышка обречена. На ней не было привычных роскошных, дизайнерских нарядов, губы не сияли новым оттенком алой помады, а миниатюрное тело не рвалось ввысь от тошнотворно высоких каблуков. Вместо этого передо мной замерла Таня Денали, которая-таки нашла в себе силы вернуться и сделала это настолько вовремя, что спасла меня от возможной смерти. Но кто ее звал?.. Я уткнулась лицом в мягкую подушку и беззвучно заплакала, в конечном итоге осознавая, что несколько минут назад чуть было не натворил чертов неуравнобешеный Мэнголд. Что же за хрень с ним происходит?.. По огромному стеклу расползлась паутина больших и маленьких трещин, и я недоумевала, каким чудом вампирессе удалось взять под контроль свои силы и не пробить раму насквозь его хрупким человеком. Я сначала и не заметила неподвижное тело парня из-за спин двух других вампиров. Они о чем-то тихо переговаривались и в отблеске горящих ламп я видела то профиль с пшеничными вихрами, то темно-коричневыми. Джаспер и Елеазар склонились над контуженным Мэнголдом. — Лиззи, милая, взгляни на меня, прошу. Кровать прогнулась от веса ее тела, и я ощутимо вздрогнула, устремляя горестный взгляд на Карлайла, который о чем-то тихо беседовал с Эмметтом, успевая неусыпно отслеживать обстановку в комнате. Громила сжимал убийственно-огромные кулаки и не спускал злого, хмурого взгляда с Алекса, но от слов Карлайла горделиво улыбнулся, выпятил грудь и выдал ответ, который заставил доктора рассмеяться. Он похлопал сына по плечу и встретился взглядом со мной. Радость моментально сошла с его лица. — Позволь мне тебя осмотреть, Лиз, — доктор пересек пространство комнаты и протянул раскрытую ладонь. Я беспомощно переместилась ближе к нему, в надежде получить такую дозу седативов, что после нее позабуду случившееся, как один большой страшный сон. Карлайл крепко удерживал мою голову, когда вынимал из-под нее подушку, и уложил меня на ровную поверхность, прежде чем начать аккуратно ощупывать мягкие ткани. — Карлайл, у нас здесь небольшая проблема, — позвал Джаспер, и доктор остановился, обращая взгляд на двух других вампиров. Я с трудом сглотнула, со свистом выдыхая воздух и боясь даже смотреть в сторону распластавшегося на диване парня. Дверь в комнату с глухим стуком ударилась о стену. Элис схватилась за косяк, который затрещал под мраморными ладонями. Я не успевала распознать ту череду эмоций, что менялась на ее лице каждую секунду. — О нет… — С ее губ сорвался сдавленный стон, и я буквально могла ощутить, как в мое тело медленно просачивается ужас, как начинают ныть мышцы и кости, как пленительная мгла окутывает сердце, сжимает его в губительные тиски. Джаспер моментально оторвался от «маленькой проблемы» и подхватил спутницу жизни, которая медленно оседала на пол. Я не услышала его тихий вопрос, но ее губы зашевелились в ответ. Янтарные глаза вампира встретились с моими. Что-то вот-вот произойдет, и я тому причина. Холодные пальцы доктора осторожно ощупали мои лимфа узлы, и я зашипела от неожиданности и боли, выворачиваясь из его рук. Горло саднило как снаружи, так и внутри, а от ледяных прикосновений я чувствовала себя уязвимой и беспомощной. Карлайл поспешно отпрянул и глубоко вздохнул, прежде чем застегнул на моей шее мягкий фиксирующий воротник. Что может быть еще более унизительным? Я безмолвно попыталась его стянуть, со злобой и чувством несправедливости смотря на Карлайла. Но он лишь отрицательно качнул головой и убрал мои пальцы от шеи. Таня была похожа на детектор моих мучений. Она бессильно опиралась о гладкий бок книжной полки и стояла так неподвижно, словно обратилась в камень. На лице застыла маска страдания, боли и горя в их высшем проявлении. Должно быть ей стоило огромных усилий не обращать внимания на Мэнголда, но в голове она наверняка уже выстроила план по его хладнокровному убийству. Однако Алекс не должен страдать из-за меня. Ведь это я привнесла в его жизнь срывы, агрессию, жажду убить меня к чертовой матери!.. — Лиззи, попытайся выпить немного воды, хорошо? — доктор протянул бутылку, и я безмолвно кивнула, осторожно пытаясь сесть и чувствуя себя местным посмешищем. В ладонях клацнул пластик. Доктор Каллен стремительно прошествовал к Елеазару, который бдел над ошалевшим Мэнголдом. Вампир переместился чуть вбок, и я увидела огромные, налитые кровью васильковые глаза, что смотрели в пустоту. Сухие бледно-розовые губы что-то неслышно бормотали. Да он же плачет… — Они идут сюда… — раздался тихий голос Элис, и мать с ужасом воззрилась на провидицу. Бледное лицо вытянулось, четкие скулы заострились, а малиновые губы задрожали. Боится. Боится, ведь из-за меня их всех могут убить… Я беспокойно переводила взгляд от одного к другому и силилась понять, по какому такому удачному стечению обстоятельств абсолютно все одномоментно оказались дома? Ведь целый день мы с Эмметтом были совершенно одни, его вынудили заботиться обо мне и превратили из весельчака и беззаботного парня в няньку. Но я была так благодарна, что он не оставил меня страдать от температуры, воспринял слова Карлайла и Эсме всерьез и подошел к делу с полной ответственностью. Надо бы его поблагодарить. — Этот мальчишка — эмпат, — коротко произнес Елеазар в ответ на сумбурное высказывание Элис. — И он словно зеркало перенимает повадки кого-то из свиты. Кого-то, кто знаком с Лиз ближе, чем мы могли предположить. Но не может быть, что он просто так соотносит этот сигнал именно с Лиззи, думаю, нам еще предстоит выяснить все подробности. Я едва не подавилась водой, чем вызвала закономерное внимание матери. Но чего я не хотела наверняка — так это встречаться с ней взглядом, видеть, как в золотых глазах отражается желание мною обладать. Желание вновь обратить меня в беспомощного ребенка у нее на попечении. Мне было так трудно привыкнуть жить без Тани, что ее возвращение грозилось разрушить тот намек на самостоятельность, что зародился внутри меня. Карлайл никак не отреагировал на слова Елеазара и принялся задавать Алексу тихие вопросы, проверял зрачки фонариком, и я набрала полную грудь воздуха, не уверенная в том, что смогу произнести хоть слово. — Он не должен знать о вас. — Уверена, где-то наверху Эмметт только что сказал, что я похожа на Дарта Вейдера, но мне было все равно. — Отвезите Алекса домой, не портите ему жизнь, — сипло произнесла я и замолчала, встречаясь взглядом с Мэнголдом. Тем самым парнем, который позвал меня на День Благодарения даже несмотря на наши общие склоки, тот, что помог мне заправить машину и не давал упасть на скользких парковых дорожках. Тот, что чуть не задушил меня каких-то десять минут назад. Меня пробирало до глубины души, пилило надвое, жгло в адском пламени от болезненного разрыва, что нам предстоял. Ведь любые возможные перспективы нашей дружбы оборвутся после сегодняшнего дня. Если вместо этого не оборвутся наши жизни. — Слишком поздно, — голос Элис звучал грустно. — Ему придется остаться, мы не успеем… Я заслонила лицо руками, испытывая приступ ненависти к самой себе и ощущение, что все, к чему я прикасаюсь обращается в пепел. Был прекраснозадым велосипедистом, а станет жертвой кровавой расправы, которую обернут в несчастный случай. — Сколько у нас времени, Элис? — Карлайл поднялся на ноги, и я неотрывно следила за Алексом, который беспокойно потирал ушибленный бок и плечо. Кто знает, чем именно и насколько сильно моя мать приложила его о многострадальное стекло за спиной. — Не больше десяти минут. Они уже движутся вдоль реки, — вампиресса вздохнула и взъерошила короткие волосы, бегло осматривая меня и скрываясь в гардеробе. — Ли, пожалуйста, поговори со мной. — Таня неслышно села на край постели, протянула изящную мраморную ладонь. Неизменный набор ее любимых колец покрывал почти все пальцы. — Я виновата перед тобой, и ты вправе на меня злиться, но если сегодня… — Если сегодня тебя убьют, то у меня появится возможность корить себя еще и за твою смерть? — прошептала я едва слышно, встречаясь с ней взглядом. Мать ошарашенно вздрогнула и положила ладони на колени, пытаясь выглядеть сильной. Я и не заметила, как все успели покинуть мою спальню и мы остались наедине друг с другом. — Я слышала ваш разговор с Элис тогда в гостинице и понимаю, почему ты не звонила, не писала… Ты хотела спасти себя, ведь я упала тебе на голову так неожиданно и несвоевременно… — Я осеклась, а Таня порывисто приблизилась ко мне, прижимая мое горящее в лихорадке тело к своей груди. Зафиксированная шея уперлась в ее каменное плечо, пылающая щека медленно нагревала мраморную плоть. — Да, я боялась! Конечно же я боялась, Лиззи! Я потеряла мать, потеряла сестру, а он обещал отнять у меня еще и тебя, если я брошусь им наперерез, если попытаюсь тебя укрыть… — Она с жаром шептала свою правду и не позволяла мне вырваться, отстраниться, будто ждала, что я сдамся и обниму ее в ответ, отпущу все ее грехи и забуду о том снедающем одиночестве, о том, как она меня бросила, ничего толком не объяснив. — И вот они здесь, и вы все здесь… Как думаешь, мне удастся выторговать ваши жизни в обмен на свою? — с болью прошептала я, и мои губы предательски задрожали. На ее ледяную ключицу упали мои слезы. Она сжала мое тело с такой силой, что, казалось, ребра грозились треснуть. — Ты чуть не убила Алекса, а ведь оказывается все это время он был банальным транзистором, чертовым эмпатом, дар которого раскрылся, когда я со злости перебросила его через пол стоянки! Предвестником этого безумия… Отпусти меня, мне больно… — всхлипнула я, и Таня ослабила объятия, пытаясь утереть мои слезы. — Сегодня ничего не закончится, Лиззи. Я не позволю им тебя отнять, ясно? Ты — моя дочь. Я здесь не для того, чтобы… — Я понимаю, что вам просто необходимо поговорить, но у нас нет на это времени. Лиззи, давай немного приукрасим Карлайлов воротник. — Элис влетела в комнату с огромным вязаным шарфом, в который можно было обмотать меня целиком. Я послушно позволила им с Таней меня прикрыть, виновато пряча заплаканные глаза. — Почему ты не рассказала мне раньше, как это произошло? Джаспер бы помог в этом разобраться, — Элис вздохнула и поспешно завязала мои волосы, пока Таня беспомощно бродила взад-вперед по комнате. Перестань же мельтешить… Таня предпочла игнорировать мою холодность и отстраненность и вела вниз за руку с таким покер-фейсом, словно ничего необычного между нами не произошло. Спасибо, что не подхватила на руки как беспомощного младенца. У меня же просто не было сил на то, чтобы возражать после колоссального выброса адреналина, американских горок эмоций и ошеломления от количества вампиров в округе. Я должна была дрожать от страха, предполагать худшее, плакать, но силы закончились. Я мечтала банально затаиться под кипой одеял и подушек и уснуть. Почему-то вместо того, чтобы думать о вероятном побоище, что здесь произойдет, я пыталась найти веский аргумент для того, чтобы предотвратить смерть Алекса. Даже у меня были три спокойных года, прежде чем вампирская правда выросла в реальную угрозу моей жизни сегодня. Ничего этого бы не произошло, если бы я не появилась в школе, если бы его искренняя дружелюбность не вынуждала заводить знакомства с соседями по парте… Ведь теперь я лишила его человеческого будущего… Таня усадила меня на мягкий обеденный стул, и я уткнулась взглядом в собственные колени, острыми углами торчащие из-под мягких домашних штанов. Гости близко, а я похожа на большой вязаный клубок, с горящими от жара щеками и заплаканными глазами. Алекс безмолвно сидел буквально в метре от меня, но не спешил ни заговорить, ни даже взглянуть. Я, в свою очередь, тоже была не готова встречаться с ним взглядом и испытывать новую порцию эмоций. — Температуры почти нет, но меня беспокоит твое состояние, — Карлайл присел на соседний стул и на несколько секунд приложил ладонь к моему лбу, другой рукой зачем-то считывая пульс. — Сможешь проглотить таблетки или лучше сироп? — обеспокоенно спросил доктор, и я попыталась отрицательно мотнуть головой, но банально не смогла из-за шины. — Сироп, — шепнула я, и Карлайл поднялся, внимательно оглядывая Алекса за моей спиной. Таня отошла к Розали и Эсме, но я в буквальном смысле чувствовала ее взгляд, что прожигал затылок и ключицу. С большим трудом мне удалось выпить лекарства, и доктор передал Алексу две капсулы, которые он закинул в рот без единого вопроса. — А теперь послушайте меня очень внимательно, это чрезвычайно важно, — доктор обращался только к нам и выглядел настолько серьезным, что у меня ощутимо засосало под ложечкой. — Я не могу предположить, что именно будет происходит здесь через несколько минут, но вы должны запомнить: сидите как можно тише. Никоим образом не привлекайте к себе внимание. И не вступайте в диалог, если только я не попрошу об обратном. Я безмолвно качнула головой, и Карлайл прошелся взглядом по притихшему Алексу, поджимая тонкие губы. Как будто по команде вампиры в комнате пришли в движение: Таня выступила из-за моей спины и перегородила мне видимость, Эмметт и Розали остановились возле Алекса. Одного короткого взгляда хватило, чтобы определить крайнюю бледность парня. Мне даже показалось, что его колени дрожат. Вдруг взоры всех вампиров разом обратились в сторону главного входа, в то время как Джаспер неспешно обводил взглядом окна по всему периметру столовой. — Дом окружают, — тихо пробормотал он, и Эмметт с задорной улыбкой принялся потягиваться и разминать каменные мускулы; старая привычка. Елеазар остановился по правую руку от Карлайла, и я видела, как сильно он напрягся. Эсме сжимала руку мужа и беспокойно осматривала семью, при взгляде на меня ее лицо смягчилось, будто она пыталась меня приободрить. Где же Кармен? А Кейт и Гаррет?.. Джаспер покровительственно держал Элис за талию и словно реагировал на шум, недоступный другим. Мое сердце пропустило удар, когда тяжелое дерево входной двери отразило два размеренных стука. Неторопливо, вальяжно в гостиную прошел вампир, облаченный в угольно-черную мантию — почти вплотную к его спине следовала темно-серая тень, что не отступала ни на шаг. Не двигайся он чрезвычайно медленно, успевая осмотреть убранство дома, я бы ни за что не заметила его безликого защитника. Он остановился на постаменте у входа на кухню и коснулся тяжелого капюшона, будто придерживал шляпу в знак приветствия. Я затаила дыхание и неосознанно стиснула каменную ладонь матери перед тем, как гость сбросил массивный капюшон. От ошеломления перед диковинным созданием внутри меня словно разлился жидкий азот, настолько угрожающими казались резкие черты его лица, гладкие угольно-черные волосы, рассыпавшиеся по плечам и самый ужасающе-скользкий взгляд, беспардонно блуждающий по лицам присутствующих вампиров. Я была не в силах контролировать колотящееся сердце, что выдавало меня с потрохами среди присутствующих; от страха сковало мышцы, заболела многострадальная шея и снова бросало то в жар, то в холод. Настоящий ужас охватил меня в тот момент, когда он вдруг снова пришел в движение и остановился фактически напротив меня — нас разделял лишь длинный обеденный стол, два крупных вампирских тела и пара широких человеческих шагов. Тонкие алые губы растянулись в торжествующей улыбке, и мои внутренности скрутило в тугой узел еще и от вида убийственно ровных белоснежных зубов, за одно мгновенье способных с треском разорвать кожу на моем горле. — Как неприятно вторгнуться во время праздников, мой милый друг! — его звучный, бархатный голос разливался по зале, он говорил тягуче и даже нараспев, не переставая изучать лица присутствующих. Лишь в последнюю очередь неестественные багровые глаза остановились на Карлайле, с которым он и говорил. — Я бы принес угощение, но, боюсь, не сумел бы отыскать ничего на твой изысканный вкус. — Карлайл слегка выступил вперед и качнул головой в знак приветствия. Я вздрогнула уже постфактум, потому что все случилось слишком быстро — словно кто-то взял широкую кисть, щедро обмакнул ее в черную краску и сделал стремительный мазок по пространству нашей гостиной — еще два вампира остановились позади своего правителя, не спеша, однако, показывать лица. Таня сдвинулась немного вправо и перегородила меня от прямого взгляда невысокой девушки, но я успела увидеть дикий блеск ее рубиновых глаз, что проглядывались из-под массивного капюшона мантии. — Здравствуй, Аро. Деметрий, Джейн, — спокойно произнес Карлайл, оглядывая присутствующих. Аро, Деметрий, что за нелепые имена? Словно подверженная внутреннему зову, я обернулась на Алекса, чьи зрачки моментально расширились, глаза вновь обернулись в отблеск ледника, и он едва не опрокинул стул, на котором сидел. Розали одним уверенным движением подхватила предмет мебели и отодвинула в сторону. Не было сомнений, что теперь все присутствующие воззрились на человека, который уж точно не должен был здесь находиться. Мое сердце ощутимо колотилось о грудную клетку, и я в ужасе проследила за взглядом парня, который гипнотически уставился в одну единственную точку. На лицо второго вампира, который только что скинул тяжелый дымчато-серый капюшон. — Хм. А это еще кто? — ледяные губы стянулись в узкую полоску, и по Алексу прошелся презрительный взгляд вампирского правителя. — С каждым разом по вашей вине все больше и больше людей становятся посвященными в нашу тайну, Карлайл, — сурово отозвался вампир и слегка склонил голову в сторону своей маленькой последовательницы. Неожиданно Елеазар выступил вперед, переключая на себя внимание Аро. Вампир глядел на него с неожиданно снисходительной улыбкой. Я вдруг заметила, что почти не дышу, вцепившись пальцами в кожаную обивку сидений. — Парень эмпат. Достаточно сильный, насколько я успел увидеть, — спокойно объявил Елеазар и стал ждать ответа от Аро. Вампир медленно переводил скучающий взгляд с Елеазара на Алекса; на лице парня застыл безграничный ужас. Вряд ли он до конца понимал, что здесь происходит. — Его дар не представляет для меня никакого интереса, — сухо объявил Аро и вновь склонил голову к своей маленькой приспешнице. — Джейн, детка, ты ведь любишь блондинов? — ласково обратился он, и я не заметила, как оказалась на ногах — в висках отбойным молотком стучал пульс. Стул с грохотом встретился с паркетом, и я в немом ужасе уставилась на дьяволов во плоти, дрожа всем телом и одновременно не представляя, как вообще возможно им противостоять. Я не понимала, откуда появилась эта яростная, слепая решимость. Как смогла одна короткая фраза поджечь тонкий фитиль внутри меня, озарить ярким пламенем эту комнату. Мраморная ладонь вампира поднялась и остановила шаг, который уже было собиралась сделать его верная послушница — в винных глазах плескался неприкрытый интерес. Моя грудь тяжело вздымалась, из горла вырывались хрипы, а взгляд метался между Аро и Джейн. Пальцы вибрировали, словно теперь по венам вместо крови сочился ток. Внезапно голова второго стража склонилась на бок, и я, наконец, переместила свой взгляд на его лицо, едва удерживаясь на ногах от пугающе неожиданной ассоциации, что пронзила меня от вида глубоких омутов его кровавых глаз. Острые скулы, прямой нос, пронизывающий до глубины души алый взгляд — его волосы были туго стянуты сзади, открывая вид на массивную челюсть. Ни единого намека на эмоцию — он даже не обратил внимания на Алекса, что так откровенно выдал свое присутствие: рубиновые глаза неотрывно высматривали меня, на секунду даже показалось, что уголки его губ дрогнули и приподнялись. Я не дышала. Сокрытые воспоминания медленно и верно складывались в одну кровавую картину: обрывочные кошмарные сцены, тихие вкрадчивые слова, вселенская слабость и щемящая боль — пол под ногами вдруг стал зыбкий и вместо светлой гостиной я вдруг оказалась в совершенно другом месте. Ужасный треск и грохот смешался с возгласами отчаяния и ужаса, но вдруг оглушительный писк в ушах стал медленно исчезать, как затихли и крики людей вокруг, осталось лишь мое тяжелое, хриплое дыхание. Замутненным взором я озиралась по сторонам и ощущала аромат растекающегося топлива, чувствовала как медленно теряю сознание, как маленькая ладошка исчезает из моих рук и вместо этого меня касаются длинные ледяные пальцы. Все, что я слышала в конце — треск разорванного ремня безопасности и… Я ошеломленно распахнула глаза и устояла на ногах лишь благодаря своевременной опоре Марвел. Затуманенным взглядом я уцепилась за злорадную улыбку Аро, что расползлась на его губах. Целый самолет… Несколько десятков жизней ради того, чтобы заполучить меня… — О, Карлайл. Я чрезвычайно благодарен, что ты прекрасно сохранил для нас этот ценнейший образец, но пришло время вернуть девушку нам, — вампир нетерпеливо потер сухие, снежно-серые ладони. Меня передернуло как от слов «ценнейший образец», так и от того, что меня нужно куда-то вернуть. — Я, несомненно, лучше знаю, как обуздать и направить ее дар в нужное русло… Таня всем телом подалась вперед и издала страшных шипящий звук; Эмметт едва успел ее остановить, держа под локти и не давая броситься на правителя в ту же секунду. Радовал лишь тот факт, что все забыли об Алексе, чье лицо было похоже на выстиранное льняное полотно. Он неуверенно покосился на стоящую рядом Розали и было хотел что-то спросить, как в зале снова разнесся тягучий голос правителя вампирского мира. — Конечно же я благодарен не только тебе, Карлайл, — губы Аро сложились дугой, подбородок чуть опустился. Он будто бросал Тане вызов, словно подначивал вампирессу совершить роковую ошибку. — И все же этот свидетель явно здесь ни к чему… — кровавый взгляд вновь вернулся к нам с Алексом, и я в отчаянии уставилась на широкую спину Карлайла, который совершенно не пытался вступиться за невинного парня. Зачем, зачем же ты, дубина, приперся сюда сегодня?.. Алекс в ужасе поглядел на меня, и его зрачки расширились, лицо осунулось, и он поджал губы, неуверенно возвращая свой взор к тому, кто только что фактически озвучил его приговор. Никто из Калленов даже не попытался убедить вампира передумать — Таня со скорбным выражением лица склонила ко мне свою голову, Елеазар коротко покачал головой и опустил плечи, а молчаливое спокойствие Карлайла будто несло в себе типичную врачебную фразу: «Мы сделали все, что было в наших силах…» Насмешливая улыбка исказила лицо малолетней вампирессы, и она сделала один шаг навстречу. Моя израненная душа успела осколками рассыпаться на полу, пока я безуспешно пыталась сделать вдох; его смерть будет моей виной. — Если вам так уж важно благополучие так называемого «ценного образца», — тонкий голос Элис остановил неминуемое приближение убийцы, и девушка на полметра выступила вперед из-за спины Джаспера, который немигающим взглядом уставился на высокого стража, — то спутника ее жизни трогать не стоит, — тихо закончила она и многозначительно поглядела на ошеломленную меня. Повисла неловкая пауза — лишь рослый страж вдруг вскинул подбородок и с искренним вниманием оглядел Алекса, челюсть которого отвисла не только от слов вампирессы, но и от всего, что здесь происходило. Хмурый взгляд высокого европейца прерывисто скользил между мной и Алексом, он странно много переминался с ноги на ногу, постоянно теребил манжеты мантии и явно раздражал вампирессу, оставшуюся без обеда. Девушка то и дело бросала на него хмурые взгляды и бормотала какие-то тихие мелодичные фразы. — Моя диета не предполагает употребление фаст-фуда, колы, чем там еще питаются эти американцы? — тонким, певучим голосом процедила малолетка и поджала пухлые вишневые губы. Эмметт беззвучно затрясся от хохота, держась за выкаченный живот. — Что все это значит?.. — едва слышно прошептал Алекс, едва ли не с мольбой смотря на Розали, которая моментально сжала челюсти и прошлась по нему самым что ни на есть презрительным взглядом. — Мы с ней что… — Да помолчи ты, наконец! — прошипела Роуз, и Алекс виновато потупил взгляд. Его брови вдруг взлетели вверх, и я едва сдержала истерический смех, когда поняла, что же отвлекло его на этот раз. Колкая фраза и недобрый взгляд Розали ненадолго заставили Алекса злиться, теперь все его внимание было приковано к пикантному декольте ее шелковой лиловой блузки — хорошо, что Эмметт был слишком занят подавлением своего веселья, чтобы это отметить. Я закусила губу и сдержала улыбку, не в силах отрицать, настолько странно, неуместно и по-человечески это выглядело среди бессмертного сумбура, что здесь творился. Внезапно все вампиры, кроме Карлайла и Аро обратили свои взоры к окнам с западной стороны дома — мы с Алексом непонимающе переглянулись, и он безмолвно, доверительно протянул ко мне ладонь. Я прерывисто вздохнула и стиснула его пальцы, ощущая настоящее облегчение с примесью тошнотворной боли. Вот, кажется, он и в безопасности… — Аро, я бы никогда не стал атаковать тебя и нарушать закон… Но, боюсь, нашим друзьям, Квилетам, он не знаком, — спокойно произнес глава Олимпийского клана, и я непонимающе взглянула на Таню, которая едва заметно качнула головой: все вопросы потом. Не знаю, что творилось в голове у Эмметта, но теперь он нашел забавным наблюдать за вторым стражем — пугающе знакомым Деметрием, который в буквальном смысле изнывал на своем месте. — Я все никак не могу понять… — с нотками веселья громогласно начал Эмметт, словно мы все собрались здесь, чтобы обсудить недавние новости. — Если тебе надо нужду справить, то уборная там, чуть дальше по коридору! — с ослепительной улыбкой вампир махнул в сторону дальней части дома, чем, несомненно, привлек всеобщее внимание. Карлайл строго взглянул на сына, а Деметрий оскалился, явно не оценив шутку беспардонного Эмметта Каллена. Вампир довольно улыбался сам себе. Вот он — мой беспечный братец-Эмметт. — Что же, события развиваются все интереснее, — Аро раскинул ладони и сделал попытку изобразить дружелюбную улыбку. — Посмотрим, какой из него получится вампир с такой-то второй половинкой. Алекс напрягся всем телом и ощутимо сжал мою ладонь; вечерние краски слабо освещенной залы очертили ровную линию его скул, темные круги под глазами. Я давно сжилась с мыслью, что Таня не сможет долго смотреть за тем, как я старею, и в итоге обратит, но Алекс… Он в этом ничего не смыслит, и он не должен вставать на этот путь из-под палки, ведь в случае отказа его ждет верная смерть… Лишь потому, что в один прекрасный день я села к нему за парту на истории. — Однако… Ваш долг, Карлайл, вернуть мне этот талантливый образец. — Я на секунду представила, какой путь им пришлось проделать, чтобы оказаться здесь, и как оказывается долго они вообще знали о моем существовании; офигеть как впечатляюще. — Для блага нашего же общества, — мягко произнес он, как будто я была каким-то зверем, вот-вот готовым сорваться с цепи. — Я лучше знаю, как обуздать и направить в нужное русло ее… гм… непредсказуемые таланты! — с ослепительной улыбкой закончил вампир, и меня передернуло. Все сложнее было сосредоточиться на происходящем — такой объем информации, сокрытых воспоминаний и тревожных чувств вкупе с температурой заставляли гораздо более тщательно фокусироваться, чтобы не терять нить разговора и не показывать свою истинную уязвимость. — Элизабет — член нашей семьи, Аро. Ты просишь отдать тебе человека, наделенного чувствами. Боюсь, это невозможно, — коротко произнес доктор и чуть повернул голову в мою сторону. Эмметт же развернулся всем корпусом и удивленно вскинул брови. Что-то изменилось. — Все думал о том, куда же подевался твой сын с его прекрасной женой, — губы Аро противно изогнулись, а Карлайл замолк от резкой смены темы. Лицо Тани перекосилось от страха, и она даже не обратила внимания на наши крепко сцепленные ладони, вглядываясь в мое лицо в поисках чего? Ужаса? Слез? Желания самозабвенно отправиться в плен? Воспользовавшись входом через веранду и будто чувствуя себя как дома, в мягкую часть гостиной за нашими спинами неторопливо прошествовал еще один молодой парень. Он был в узких черных штанах от Calvin Klein (по крайней мере именно такие я чаще всего видела в рекламе на билбордах и по телевизору), на ногах темнели угольные матовые хайтопы. Вампир явно ни в чем себе не отказывал и очень ценился в свите, раз мог так вальяжно разгуливать на территории врага, в то время как основная партия красноглазых устраивала словесные баталии. Хотя этот малолетний кровосос и показался мне слишком ряженым и своевольным, он заставил напрячься каждого осведомленного вампира в этой комнате. Пока бездушными алыми глазами он высматривал семейные фотографии, крутил в руках футбольный мяч Эмметта и просто расхаживал за спинами Олимпийцев, Карлайл-таки обратился к Аро. Многоходовочка Аро явно удалась. — Зачем посылать кого-то с тыла, Аро? Неужели ты собираешься нас атаковать? — спокойно осведомился доктор. Эмметт пристально следил за парнем, что уверенно подкидывал вверх мяч носком ботинка, одновременно успевая оценить картину Джамбаттиста Питтони «Семья», которая была едва ли не старше самого Карлайла. Эсме с тревогой оглядывала всех детей по очереди и внимательно следила за парнем, что взял себе в толк трогать все, до чего дотягивались его навеки детские ладони. Я было подумала, что свита Вольтури теперь полностью оккупировала дом, когда услышала легкие шаги на лестнице. С совершенно бесстрастным лицом к нам присоединилась невысокая брюнетка с большими глазами цвета янтаря. Я не видела ее прежде, хотя по сходству могла предположить, что она мать Несс. От ее вида широкая улыбка вновь озарила лицо Аро. Вампиресса не произнесла ни слова и остановилась так, чтобы одного поворота головы хватало ей для получения полного обзора как основной свиты Вольтури, так и малолетнего дьявола, с беспечным видом вышагивающего по ковру в гостиной. — Ну что ты, Карлайл. Только если это будет необходимо, — Аро склонил голову и вновь остановил свои рубиновые глаза на мне. — Я призываю тебя быть благоразумным. — В его голосе вдруг появились металлические нотки. — Ты отвечаешь за большую семью, а также благополучие очень необычного ребенка. Тебе совершенно не нужно носиться с капризной и своенравной девочкой, которая так и норовит каждую минуту попасть в какую-нибудь передрягу, — взгляд снова остановился на мне, и я ощутила, как к щекам приливает кровь. Откуда он все это знает?.. — Я с удовольствием облегчу твое бремя и сам обеспечу безопасность столь интересного образца. Когда он вновь произнес это слово, я обиженно поджала губы и сжала кулаки от досады. Да, я далеко не самый покладистый ребенок, но и не вещь, не животное, которое можно выдрессировать как то требуется. — Поверь, Аро, заботы о девочке мне лишь в радость. Элизабет ребенок, и сейчас ей нужен отец, которого в какой-то степени могу заменить я, а не господин, которым являешься ты. Аро лишь лукаво улыбнулся, оглядывая собравшихся вампиров, которые, видимо, тоже желали мне кого-нибудь заменить. — Такая ли тебе охота бдеть день и ночь над взбалмошной девчонкой? Тебе и так есть куда девать свои бесконечные отцовские амбиции, друг мой, а я уже давненько не игрался с по-настоящему одаренным человеком. Я готов пожертвовать ради человечки очень и очень многим. Скажем, дорогущей железной банкой и полусотней жизней. А ты что за нее отдашь? Карлайл напряженно смотрел на собеседника. Будь он человеком, на его виске бы яростно вздулась бледная жила, но бессмертное сердце не забилось от гнева. Потребовалось десяток человеческих секунд, чтобы внутри меня сложилось понимание, что только что признал синьор Вольтури. Я не виновата в крушении самолета, все было подстроено. Вся моя семья погибла по его указке… — Можешь быть уверен, плохо ей у меня не будет. Правда-правда, золотко. — И Аро так отвратительно причмокнул губами в мою сторону, что я почувствовала подступающую тошноту. — Она ребёнок и не способна принимать решения. Дай мне хотя бы объяснить Элизабет, кто ты такой, и тогда… — И почему же она молчит, пока ты разговариваешь? Хороший отец не затыкает дочери рот, Карлайл. Перестань ее отгораживать. Судя по выражению лица, человечке есть, что сказать. Скажи-ка, как тебе мое предложение, золотко, не стесняйся. — Не называйте меня так. — Голос прозвучал хрипло и зло. Карлайл с легкой тревогой на лице обернулся ко мне и отступил в сторону, коротко кивая. Эмметт тоже отошел, все продолжая самозабвенно пялиться на Деметрия, который полностью его игнорировал. Джаспер крепко держал Элис за талию и перемещал свой взгляд с Аро на долговязого стража, а потом вдруг замер на моем лице. С чувством полнейшего замешательства я оглядела пустое пространство передо мной и узкий проход вдоль стола, что вел к протянутой ладони монстра. Одна лишь Таня осталась стоять по мою левую руку, с вызовом смотря в багровые глаза правителя вампирского клана. Я стиснула кулаки и несколько секунд молчаливо изучала резкие, заостренные черты лица вампира, ощущая, как от обиды и злости на его слова начинают гореть щеки, как легкая дрожь распространяется от кончиков пальцев по всему телу. На мгновенье перед глазами словно все поплыло. Этот непреодолимый страх безжалостной расправы над Алексом, детальное обсуждение меня, словно коллекционной вещи, насмешливая ухмылка Аро, самодовольный вид двух его малолетних приспешников и долговязый монстр, от пристального взгляда которого по спине прокатилась леденящая дрожь, совершенно выводили меня из себя. — Никакой я вам не образец!.. — зло процедила я и двумя ладонями подцепила стол, отправляя его в стремительный полет по направлению к Вольтури, словно это был школьный поднос с едой. Массив из орехового дерева успел сделать несколько оборотов вокруг своей оси, пока с оглушительным треском не раскололся пополам от сокрушительного удара Деметрия. Он не позволил куску дерева встретиться с каменным лбом своего Господина. — Хм, — откашлялся Карлайл и неуверенно выступил вперед. — Кажется, девочка высказала свое мнение по этому поводу. Карлайл сказал это таким тоном, будто я была непослушным ребенком. Я поджала губы и стиснула кулаки, отчего ножи, с характерным алюминиевым звоном, разлетелись по всей кухне. Тесак для мяса свалился наземь прямо возле Деметрия, губы которого растянулись в снисходительной улыбке. На лице Аро я видела лишь неприкрытый восторг, полнейшее восхищение. Я ощутила на себе липкий, обволакивающий, медовый дар Джаспера, что попытался сдержать зверя внутри меня. Я стрельнула в него злым взглядом и вздрогнула, стряхивая его наваждение. Семья была ошарашена не меньше моего, но никто не сказал ни слова по поводу бардака, что я устроила. Один лишь Аро торжественно улыбался и не отводил от меня испытующий взгляд. — Сожалею, золотко, если это слово тебе неприятно, но в моих научных кругах ты самый что ни на есть образец, и при том весьма дорогостоящий. Возможно, даже, — и он сладко сощурился, — самый дорогостоящий в моей коллекции. Однако такое импульсивное поведение однажды не доведет вас до добра, барышня. За спиной раздался оглушительный грохот. Я моментально обернулась и взвилась со стула, на который опустилась передохнуть от бури, что учудила. Моим воспаленным глазам явился бессмертный мальчишка, носком ботинка чертящий восьмерки посреди черепков любимой греческой вазы Эсме. — Вы бы поосторожнее, господин, — тонким мальчишеским голоском съязвил он. — Вы ее все золотко да золотко, а она вазами швыряется. Вещица, небось, дорогого стоит, твой друг расстроится. Зовите ее человеческим именем, ведь это единственное, чего она на самом деле стоит. Я было хотела возразить, ведь вазу Эсме разбила вовсе не я, а этот говнюк в длинном черном дафлкоте, чьи тонкие губы гневно скривились. Но мой бросок стола через всю комнату отнял последние силы, и я неуверенно ухватилась за ледяную опору в виде рук Тани, мысленно обещая себе отомстить завистливому подростку. Ни Эсме, ни Карлайл даже бровью не повели в сторону разбитого антиквариата, Таня же придвинула ко мне стул, фактически усаживая меня и останавливаясь позади. Обе ее ладони покоились на моих плечах, будто меня требовалось удерживать на месте. Да, не буду отрицать, что несмотря на крайнюю усталость и повышенную напряженность, я все же мечтала метнуть очередной предмет мебели в этого наглого засранца. — Что ж, Аро, — демократично начал Карлайл, отвлекая присутствующих от созерцания безмолвной перепалки Аро, Джейн и мальчишки. Похоже между ними часто возникал вопрос — чей же дар сильнее? — Несомненно, твое предложение может однажды заинтересовать Элизабет, но пока ей только семнадцать, и я несу за нее ответственность. Когда она станет совершеннолетней, мы предоставим ей выбор, и если она захочет самостоятельности или присоединиться к тебе — она это сделает. Но мы не в праве решать за нее сейчас, — закончил он и коротко взглянул на меня. Я поджала губы и подняла глаза на вампиров. Со взглядом одного из них я встретилась почем зря. Деметрий улыбался одному ему известной зловещей шутке — тонкие губы растянулись в хищной улыбке, а кончики белоснежных клыков касались нижней губы. Несколько угольно-черных прядей опустились на его правую скулу и словно парили в воздухе, когда он едва заметно склонил голову, путешествуя по моему лицу голодным взглядом. Меня передернуло, и перед глазами все поплыло от выступивших слез — я помнила эти глаза. Помнила кривую ухмылку, когда разрывались ремни, помнила, как внимательно он за мной наблюдал, как багровая радужка медленно потемнела, а на губах появился голодный оскал — кровь из незначительной раны на голове не давала ему покоя. Звучит его тихий шепот на незнакомом языке, и мое пострадавшее тело оказывается на твердой сырой земле под колючими еловыми ветвями — единственное место, куда не падали крупные снежные хлопья, куда не задувал пронизывающий ветер. «Пожалуйста, спасите меня…» — мои губы едва шевелились, пальцы на руках замерзали, а вокруг была лишь оглушительная тишина, не было слышно даже скрипа старых ветвей, криков птиц, шелеста опускающегося снега. Едва ли не обреченный вздох Аро вырвал меня из воспоминаний, согнал наваждение от взгляда убийцы моей семьи и заставил из последних сил вслушиваться в окончательный вердикт. — Друг мой, я уважаю твои решения, как и решения этой юной, — он сделал короткую паузу, и колючий взгляд скользнул по моему лицу, — леди. Но мне бы не хотелось, чтобы с членами вашей семьи или жителями города, которому вы покровительствуете, случилась беда. В особенности с этим молодым человеком, который явно успел потерять голову от этой юной мисс, — он бегло взглянул и на Алекса, который, как и было велено, притих, с задумчивым и хмурым выражением лица разглядывая Деметрия — самого вероятного источника всех его эмпатических срывов. — Она ставит под угрозу не только свое благополучие, но и мирное существование других людей. Будет очень обидно, если что-нибудь, — снова эта короткая многозначительная пауза, — случится. — Мы всеми силами постараемся избежать подобного исхода, Аро, — примирительно произнес доктор и многозначительно посмотрел мне в глаза. — В этом я не сомневаюсь, — Аро внезапно покинул место своей основной дислокации и приблизился к Карлайлу и Эсме. Две ледяные ладони на моих плечах напряглись и стали весить едва ли не тонну. Я же боялась сдвинуться с места, настолько близко ко мне оказался этот диковинный представитель. — Эсме, — ледяными губами Аро коснулся руки хранительницы очага в этом доме и осмотрел Таню. — Хорошо, что мисс Элизабет уже взрослая, а то ты могла бы закончить как… имя-то я позабыл. — Саша… — С губ Тани сорвалось бесконтрольное рычание. — Точно-точно. Эх, эти прелестные малыши, — он улыбнулся шутке, известной ему одному и опустил взор на меня. Я почувствовала себя невероятно незащищенной. Джаспер и Эмметт были на расстоянии максимум шага, Елеазар не отрывал глаз от вампирского правителя, но чувство физической уязвимости не исчезало. — До скорой встречи, Элизабет, — мягко прошелестел он, и мне показалось, что волосы на моем затылке встали дыбом. Как бы я не хотела проявить вежливость или хотя бы просто открыть рот — все тело сковал спазм. Я была напряжена, как струна, картинка перед глазами то и дело расплывалась, и я ощущала непосильную тяжесть головы. Я не смогу просидеть так слишком долго. Издавая отвратительный хруст, малолетний поганец, отвлекая все внимание на себя, прошел мимо нас к своей подружке или сестре, — кто она там ему? — бросив на меня презрительный взгляд. Молчаливая, незнакомая мне доселе родственница, заметно расслабилась — теперь ей не приходилось каждые несколько секунд переводить взгляд то на одного, то на другого, когда парочка соединилась. Девчонка что-то быстро прошептала парню, отчего тот расплылся в широкой улыбке и снова посмотрел на меня. Как бы мне хотелось, чтобы графин с водой именно сейчас треснул пополам и окатил этих двоих водицей. — Арриведерчи, Аро, — спокойно произнес Карлайл и без единого слова малолетние подонки убрались с нашей кухни. Аро в последний раз взглянул на меня, и я почувствовала, как пересохло в горле от этого голодного, предостерегающего взгляда. Он не сказал больше ни слова, накинул на голову капюшон и стремительно покинул дом. Деметрий же на секунду задержался и дождался пока наши взгляды встретятся. — Прошу простить всех нас за беспокойство… — Его хрипловатый голос был тихим, звуки походили не то на шипение змеи, не то на открывающуюся банку газировки — одновременно пугающе своей неожиданностью и знакомо. Багровые глаза остановились на мне и узкий кончик языка неторопливо прошелся по всей длине его алой губы, белоснежные зубы растянулись в зловещей улыбке, и я словно наяву услышала треск разрывающейся кожи, тихое шуршание густой крови, покидающей вены… Я больше не находилась в гостиной Калленов, я была далеко… Так далеко, словно была другим человеком. Глубокий, проникновенный тембр уверенно сдернул с моих глаз плотную, пыльную портьеру, и вот я нахожусь в совершенно другом месте. Здесь все кажется игрушечным, сюрреалистичным, но знакомым. Я сделала глубокий вздох и заслонила глаза от слепящего утреннего солнца, что проникал в салон через незакрытые шторки иллюминаторов. Двигатели шумно гудели на взлете, спина врезалась в мягкую обивку кресла, а над головой непрерывно мигали лампочки «пристегните ремни». Я склонила голову к источнику раздражения, который неустанно дергал край моей кофты, и облегченно вздохнула; со мной, все еще живой. А разве с ним могло что-то случиться?.. Я не могла быть серьезной, когда голубоглазый ангел с курчавой шапкой пшеничных волос выражал свое искреннее недовольство полетом. Пухлые ладошки беспомощно зажали уши, и брат несколько раз пнул спинку родительских кресел; из кармашка едва не выпал детский набор с новой раскраской и нетронутым набором мелков. — Скоро все закончится. — Мой собственный голос казался искусственным — слишком высокий, даже чуточку детский. Так странно. Я принялась медленно распутывать наушники, приговаривая Арчи, что совсем скоро будет обед, и он сможет съесть еще и мою булочку с джемом, если немного потерпит. Должно быть сработало. Я было нашла нужный плейлист и предложила брату послушать музыку вместе со мной, как вдруг самолет внезапно снизил уровень атаки неба, и через секунду вокруг образовалась звенящая тишина. Было слышно, как в крошечных динамиках нарастает песенный ритм, как пассажиры переговариваются, как в груди колотится сердце. Несколько десятков секунд мы летели прямо. Планировали, раскинув в разные стороны два белоснежных крыла, а потом нос чуть заметно накренился вниз, и начались настоящие американские горки. Все внутренности оказались прижаты к спине, а из горла вырвался отчаянный крик ужаса. Я было решила, что нас вот-вот начнет крутить в штопоре или произойдет резкое сваливание, как в ужасно увлекательной передаче про расследование авиакатастроф, но самолет снижался волнообразно, постепенно. Все плавнее, все ниже, все ближе к земле и без единого работающего двигателя. — Пожалуйста, убедитесь, что ваши ремни пристегнуты! — Очередной плавный скачок и стюардесса покинула безопасное место в конце салона, бросаясь в основную часть и не уставая твердить про ремни. За все это время не было ни одного объявления от пилотов, люди паниковали и взывали к стюардессам, но они словно испарились. От хаотично мигающего света у меня кружилась голова, все кругом тряслось и скрипело, и я безуспешно пыталась вспомнить то безопасное положение, которое миллион раз повторяли перед каждым взлетом. После очередного волнообразно снижения в иллюминаторе проклюнулись макушки высоких елей. Фюзеляж со скрежетом разорвался от соприкосновения с ними, по салону летал незакрепленный багаж, журналы и сотовые телефоны пассажиров. Маленькие пальчики Арчи стискивали мою ладонь как пресс, но я не чувствовала боли. Из горла вырывались лишь отчаянные поросячьи визги, над головой болтались кислородные маски. Мы налетели на что-то крупное и остановились — тело резко бросило вперед, и я приложилась головой о пластиковый экран телевизора, больше не транслировавший начало последнего полета. От удара в ушах стоял механический шум, голова шла кругом, налилась свинцом. Я не чувствовала боли, хотя по виску тонкой струйкой сочилась горячая кровь, айпод затерялся где-то на полу, между пальцев запутались длинные белые провода от наушников. Перед глазами все плыло, было трудно сфокусироваться даже на выставленной вперед ладони, голоса десятков людей доносились как сквозь толщу воды, а крохотные пальчики все продолжали с огромной силой сжимать мою ладонь. Светлая курчавая голова покоилась на боку кресла, раскрасневшаяся щека пристала к шершавой обивке сидений, и два ошеломленных голубых глаза скользили то по мне, то по салону. Ровный ряд молочный зубов виднелся из-под приоткрытых губ и Арчи хрипло дышал, не произнося ни звука; с каждой секундой голоса вокруг становились все тише. Мне удалось увидеть, что фюзеляж раскололся на части, и где-то впереди пробивался солнечный свет. По салону плясали солнечные зайчики — настоящий калейдоскоп радужных отблесков, и я завороженно следила за их перемещением, краем сознания понимая, что пахнет топливом, что нужно выбираться как можно скорее. Так странно, но никто не пытался спастись, не взывал к остальным, а весь экипаж словно провалился под землю, точнее, вылетел в форточку. Отвратительная шутка. Так, Бет, возьми себя в руки, нужно отсюда выбираться, если мы не хотим погибнуть. Солнечные зайчики исчезли почти полностью, и я попыталась сдвинуться с места, когда увидела длинную темную тень, что расхаживала по полуразрушенному салону и склонялась возле каждого ряда кресел. Я обреченно закрыла глаза и почувствовала, как дрожу всем телом, как боюсь смотреть, как пальцы тянутся к ремню и обессиленная, я пытаюсь выбраться с места катастрофы… Ну же, Арчи, приди в себя! Нужно идти! Лишь бы смерть не успела добраться и до нас… Ледяные ладони обжигали горячую кожу лица, и я слышала свое имя словно сквозь плеск воды — невероятно далеко, едва слышно, так знакомо… Но перед глазами так и стояло мертвенно-бледное лицо с налитыми свежей кровью глазами и узким кончиком ледяного языка, что скользил по алой полоске тонких губ. — Лиззи! Лиззи! Лиззи… — Из бескрайней пучины ко мне взывал настойчивый голос, а я все так же чувствовала крепкую хватку малыша, видела как к соседнему креслу неумолимо медленно склоняется сама смерть, слышала свое тяжелое, прерывистое дыхание, неистово колотящееся в груди сердце и чувствовала, как глаза застилают горячие слезы. Я закрыла глаза, не в силах видеть концовку, почувствовала отрезвляющий обжигающий лед, что разлился по моей шее, заплаканным щекам. Назойливый свет в салоне больше не мигал, кислородные маски перестали раскачиваться, стал проступать другой мир — взмокшая кожа липнет к сливочной обивке дивана, и надо мной склонилось лицо, что не спускает внимательных золотых глаз. Его губы шевелятся, но я не могу разобрать ни слова. Арчи все так же крепко держит меня за руку. Взгляд медленно переместился вбок и вместо теплой крохотной ладони, я увидела длинные пальцы хирурга, что ощутимо сжимали мою руку. Слышала звук его громкого, настойчивого голоса. Он отгонял фантомные ощущения, воспоминания о последних минутах крушения всей моей жизни. К пересохшим губам прислонился стакан, и я сделала крошечный глоток, закрывая глаза и пытаясь осмыслить происходящее. Новый глоток, и я смогла открыть глаза — кремовые стены, шоколадный стол, разломанный надвое, миллион невысказанных вопросов в глазах окружающих. Лучше все-таки их закрыть. Мое тело поднялось над полом, голова безвольно прижалась к ледяной груди — не было сил посмотреть, к чьей именно. Голос не то утешал, не то просил что-то сделать — я была не способна принять это к сведению. Вокруг разлилась непроходимая тишина, слышались отчаянные мольбы и последние крики тех, кого забрала смерть. Было сложно определить время. В голове стоял навязчивый писк, как после оглушительного взрыва, зрение подводило; то и дело из мягкой постели меня бросало на жесткие кресла, стягивало живот ремнем. Все время я пыталась нащупать ладошку, что стискивала мою руку, поворачивалась к несуществующему брату, но видела лишь смятую подушку, пустое синее кресло и тень, что нависла над нами. — Лиззи, ты меня слышишь? — тихий голос доктора раздался со стороны иллюминатора, и я неуверенно повернула к нему голову, раскрывая уставшие глаза. Сегодня я увидела слишком много. Ледяная ладонь осторожно коснулась моей щеки и переместилась к спине — он усадил меня и подтолкнул к губам очередной стакан воды. Она была настолько холодная, что по стенкам стекал конденсат. Я с трудом осушила его целиком и издала усталый вздох, голова безвольно склонилась, глаза закрылись сами собой. — Только выпей несколько таблеток. Ну же, последнее усилие на сегодня, — мягко произнес доктор, подталкивая к моим губам капсулу и осторожно придерживая мою голову. То, что он назвал последним усилием оказалось бесконечно долгой экзекуцией — таблетка за глотком, раз за разом — не было сил даже сосчитать их количество. — А теперь — отдыхай, — он уложил меня обратно и натянул одеяло до самого подбородка. — Отдыхай и помни: что бы там ни было — мы поможем тебе это пережить. Свет над головой погас. Исчезли лампочки «пристегнуть ремни», двигатели больше не шумели. Что-то приторное обволакивало меня изнутри, пульс не прекращал биться в висках, в пустом желудке булькала вода, лоб покрыла неприятная испарина — становилось слишком жарко для этого места. — Бет… Я хочу домой, — беззвучный, сломленный голос раздался посреди пугающе тихого салона. Был слышен лишь громкий хруст из-под подошв черных оксфордов; совершенно неуместная обувь для Аляски. Пара круглых, как блюдечки, глаз оглядела длинную мантию, широкий капюшон, что погрузил лицо смерти в вечную тень. Пальцы вновь испуганно сжались на моей руке, всем своим маленьким телом он пытался спрятаться, губы дрожали, еще чуть-чуть, и из глаз покатятся крупные слезы. Я будто нагишом прыгнула в свежий снег — настолько холодно мне вдруг стало. Обжигающий мороз заскользил вверх по позвоночнику, когда длинные алебастровые пальцы скинули устрашающую мантию с головы… мужчины. — Прошу простить за беспокойство, — прошелестел он, и я машинально кивнула. В голове крутилась лишь одна мысль: я в жизни не встречала никого более прекрасного, статного, с такими одновременно острыми и правильными чертами лица… Мужчина вдруг опустился на один уровень с притихшим братом, и чуть склонил набок голову — он словно пытался разглядеть что-то необычное на лице перепуганного ребенка. Артур с немым интересом скользил взглядом по квадратным скулам, осматривал длинные пряди угольно-черных волос, изгиб алых губ и такой странный, обескураживающе-багровый оттенок его глаз. Две антично-белые ладони легли на порозовевшие пухлые щеки брата; маленькая курчавая голова помещалась в них просто идеально. На одну короткую секунду мне показалось, что это какой-то врачебный прием, будто он пытается что-то сказать моему брату, оторвать прилипшего кроху от моего застывшего тела, чтобы приступить сначала ко мне. Арчи воспротивился, набрал полную грудь воздуха, чтобы зареветь, но неизбежное произошло словно яркая вспышка, удар в спину, насилие над беспомощным; раздался оглушительный хруст, светловолосая голова бессильно упала на неподвижную грудь и в стеклянных, небесно-голубых глазах застыло непонимание, боль. Тонкие детские губы непроизвольно растянулись, складываясь в неуклюжий овал; в полной растерянности и непонимании я смотрела на ровную полоску белоснежных молочных зубов… Это он, он убил всю мою семью.