«Прости что уехала, толком не попрощавшись. Я решила, что так нам обеим будет легче. Лиззи, я полагаюсь на тебя. Ты стала взрослой на моих глазах, дорогая, и сейчас тебе дается шанс снова ощутить себя человеком. Ты можешь попытаться начать все с начала. Без оглядки на прошлое».
«Я люблю тебя, мышонок», — гласила короткая фраза, приписанная под боком у очаровательной толстой и лопоухой мышки, которая снизошла на бумагу с легкой руки моей прекрасной Марвел. Я стиснула в ладонях края парты и кое-как сдержала слезы, что стали мгновенно застилать мне глаза. За густой пеленой светлых волос я на мгновение скрылась от всего мира, который мне заменил крепко прижатый к сердцу листок бумаги. Прошло, наверное, пять долгих и болезненных минут, после которых мое мнимое уединение потревожил шум. Я поспешно спрятала открытку обратно в скетчбук и повернулась на источник беспокойства, коим оказалась девушка, темные волосы которой украшал белый атласный ободок с бантом. На ее губах играла легкая, кривоватая улыбка. Пялиться было заведомо плохой идеей, так что я отвернулась к окну, предпочитая рассматривать кружащие по двору сухие листья и нависшие свинцовые тучи, из которых вот-вот мог начать молотить дождь; а может и снег вперемешку с градом. — Ну, здравствуй, соседушка! Обычно я сижу одна. Но против компании не возражаю, — девушка плюхнулась на стул рядом и водрузила кипу учебников на столешницу с таким грохотом, что проходившие мимо восьмиклассники вздрогнули — вероятно, решили, что пришел Судный День. А инструкции по поведению они, балбесы, проспали на уроке религиозной истории. Пустых парт в классе не оказалось, так что благосклонно избавить нас обеих от участи соседства мне не удалось. — Здорово, — коротко бросила я и снова устремила свой взгляд на серую улицу. Учитель завел монотонный и нудный монолог о мистере Дарси, чем вызывал у некоторых свистящий храп, у других, вроде меня, неприкрытое безразличие к происходящему, а у третьих смутные и непристойные мечты о Колине Ферте. Девушка рядом со мной увлеченно шаркала ручкой по листам блокнота. Меня все не покидали смутные сомнения, что это имело мало отношения к конспектированию лекции. Я водила кончиками пальцев по шелковистой поверхности бумаги, неотрывно следя за тонкой, неспешно ползущей секундной стрелкой на часах, что висели над классной доской. Монолог учителя медленно и верно вводил в транс, заставляя вслушиваться в мой собственный внутренний голос и подчиняться надвигающимся раздумьям. Среди Калленов я чувствовала себя лишней. Слишком ощутимая грань проходила между их вампирской сущностью и попытками изображать из себя людей. Если Кармен могла замереть со смычком в руках на несколько часов и не чесать за ухом каждые пять минут, чтобы казаться живой, то Эсме опытно играла нежную и заботливую мать, у которой на стерильной кухне был свой порядок, для каждой неиспользованной специи была специальная баночка, а столовое серебро, которое ни в жизнь не касалось еды, неизменно блестело. В то время как Елеазару или Гаррету было совершенно необязательно ходить рядом со мной на человеческой скорости, Карлайл с Джаспером еще ни разу не испарились на моих глазах. Возникало ощущение, что и среди людей они себя чувствуют гораздо лучше, чем я; гадостное, признаюсь, чувство. На несколько минут я мысленно вернулась далеко в прошлое. В первые и самые тяжелые месяцы в Денали. И то, что предстает в воспоминаниях, кардинально разнится с бытом вашингтонских вампиров. Помню, как первые несколько недель пила воду и содовую из какого-то хрустального бокала, явно предназначенного для крепких напитков, а все потому, что в доме не было ни одной банальной кружки. Как и постельного белья, кухонной утвари, да даже туалетной бумаги! Вместо холодильника был роскошный, резной и совершенно пустой шифоньер, в отличие от двустворчатого агрегата, коим заправляла Эсме. Каллены и Денали имели одинаковые взгляды на вопрос диеты. Однако, по показателям очеловечивания Олимпийцы уверенно лидировали. Если бы они были такими же, как Денали в самом начале, то и доктору, и его семье по большому счету было бы все равно, рисует ли сосуд с запретной кровью дома или же бродит по школьным коридорам. Несомненно, самый приближенный к людям член семьи Каллен и был виновником моего нынешнего положения, и сделал он это по осознанному выбору. Мне вот просто интересно, что успела рассказать им обо мне Таня? Интроверт, мизантроп, начинающий художник и крушитель неугодной мебели? Но ведь я не мизантроп. Даже социопатом себя никогда не считала, в отличие от тысяч нестабильных, обсмотревшихся сериалов подростков. Да, большого желания находиться среди школьников я не испытывала, но все же, наверное, это больше связано с тем, что я жуткий консерватор. Перемены меня пугают. И я точно знаю почему. В последний раз, когда меня ждали новые открытия, люди и места, я потеряла все одним махом. Навсегда. И теперь я сделаю все, чтобы не лишиться всего вновь. Даже если ради этого придется расколошматить пару диванов и расцарапать пару лиц. Протяжный и дребезжащий звонок оповестил об окончании урока и вырвал меня из плена воспоминаний; гремели стулья, коридоры наполнились оживленным гулом голосов, а моя соседка облокотилась о парту и впилась в меня взглядом хорошенького инквизитора. Что ж, сидеть с ней рядом оказалось не настолько ужасно — главное, что не лезет в душу. — Меня, кстати, Софи зовут, — ее покрытые нежно-розовым блеском губы снова растянулись в кривой, но по-своему очаровательной ухмылке, и я почувствовала легкое замешательство. Я не до такой степени ужасна, чтобы сейчас развернуться и уйти. Софи не похожа на стерву. Зачем же мне изображать из себя таковую? — Лиззи, — коротко произнесла я, скидывая вещи в рюкзак и с наигранным интересом выслушивая ее предложение показать школу. Как можно более мягко я отказалась от предложенной экскурсии и отправилась в путь по школьным коридорам, находя утешение в тонких проводках наушников — единственном доступном мне способе оправдать свое молчание. Софи помахала мне на прощание рукой. По мере моих блужданий я все чаще ловила себя на мысли, что чувствую себя здесь поистине отвратительно. Вокруг сновали толпы неприглядных подростков крошечного городка, чьи волосы в шестидесяти процентах случаев лоснились от жира, а застиранные рубашки и футболки взмокли от пота. Я мечтала спрятаться за темными стеклами очков, чтобы никто не видел того презрительного взгляда, что опускался на каждого, кто посмел явиться в общественное место даже с намеком на простуду или же чувствовал себя достаточно самоуверенным, чтобы приблизиться ко мне с тошнотворным запахом изо рта. Искрометного интереса учитель ко мне не проявил (славься, Господи!), лишь прошелся коротким, задумчивым взглядом из-за дольчатых очков, выдал учебник и махнул в сторону одной из задних парт, за которой раскинулась бесформенная туша спящего парня. Блеск. Желания тревожить этого оболтуса у меня не было, так что со всей осторожностью, которой успела научиться в вампирском доме, я отодвинула стул к самому краю парты и стала бездумно изучать атлас, висящий на стене. Учителю достаточно было объявить тему, а одноклассникам затихнуть, чтобы с протяжным зевком белокурое нечто принялось продирать глаза. Краем глаза я отметила растерянность на лице парня, связанную, вероятно, с моим неслышным появлением на его территории. — О! Да я же тебя в кафешке на Спартанском авеню вчера видел! — Не в силах побороть интерес, я чуть повернулась в сторону болтливого соседа, оценивая слегка помятое лицо блондина с искрящимися глазами удивительно небесно-голубого цвета. Да это же прекраснозадый велосипедист! Заводить себе короткие двухнедельные знакомства — даже с такими красавчиками — я не видела никакой нужды, так что признаваться, что я его помню, не собиралась. Он вздернул бровь в ответ на мое молчание, и я отвернулась к карте, принимаясь с невиданным рвением изучать основные места сражений в Гражданской Войне. — Я Алекс. Добро пожаловать в Форкс, надеюсь, тебе у нас понравится, — не унимался парень, совершенно не отдавая себе отчета в том, что шел урок, а я старательно посылала ему спиной сигналы безразличия. — Круто, — все же пробормотала я и стала показательно распутывать тонкие проводки наушников, скрывая их за волосами и включая новый альбом M83. Парень хмыкнул и прищурился, раскрывая свою тетрадь, структура в содержимом которой отсутствовала полностью. Были и исписанные текстом страницы, и разномастные наброски ручкой, и полностью пустые листы, после которых цикл повторялся снова. Парень, по-видимому, сдаваться не собирался и готовился приступить к невербальному общению. «Зовут-то тебя как?». А у него красиво получаются заглавные буквы. Слишком аккуратный почерк для парня. Не иначе как я влетела в очередное школьное клише: местного доброжелательного гея. Я отодвинула от себя его тетрадь и улеглась на парту, собираясь обнаглеть до крайности и вздремнуть. Может, мне удастся заработать отстранение от занятий на пару дней? Я вздрогнула от резкого тонкого укола и подскочила, моментально вынимая наушники и озираясь по сторонам. Надо мной возвышался белокурый сосед, крутящий между пальцев уязвившую меня ручку. Класс почти опустел, я могла бы проспать так целый день… — Молчаливый ассасин, ты жива? — Его бровь была вопросительно вздернута. Ручка отправилась в недры полуоткрытого рюкзака, который он закинул на плечо. — Жива, велосипедист, — пробормотала я, сонно стряхивая учебник в рюкзак и мечтая поскорее добраться до шкафчика, чтобы позабыть о нем до следующего дня. — Так ты меня помнишь, — укоризненно произнес парнишка. Как бишь там его, Алекс? Я хмыкнула на его высказывание и поднялась, чересчур долго задерживая взгляд на ямочках, которые заметила только сейчас. — Я что, похожа на Дори? — угрюмо спросила я. — Какая еще Дори? — Он задумчиво почесал затылок, и я закатила глаза. По-видимому, «В поисках Немо» он смотрел не так часто, как в свое время я. — Ох, забудь, — отмахнулась я, закидывая рюкзак на плечо и мечтая, наконец, ретироваться. — И что еще за молчаливый ассасин? — Вопрос вырвался сам, пока мы стояли друг напротив друга в опустевшей аудитории. Почему этот странный диалог еще не закончился? Почему я пялюсь на ямочки на его щеках, как в калейдоскоп? — Да так, из одной игрушки. — Он пожал плечами, и я поняла, что это лучший способ с ним распрощаться. Медленно лавируя между партами, я почти дошла до двери, на секунду останавливаясь и оборачиваясь. — Ассасин сокращенно — Лиззи. — Я тихо вздохнула и вернула наушники на место, отправляясь на поиски следующей аудитории. Новая знакомая — Софи — приветливо замахала руками с одной из последних парт, после того как мы с преподавателем пробежались по всем важным бумажкам. Заинтересованные взгляды остальных учеников то и дело останавливались на мне, рты были полуоткрыты в предвкушении наглых вопросов. Полностью пустые парты просто-напросто отсутствовали. Уж лучше сяду с Софи, она проверена. — Вот снова и встретились, — Софи улыбнулась и развернулась ко мне. — Надеюсь, ты разбираешься в химии? Я, признаюсь честно, далеко не Менделеев. Я задумчиво подняла глаза к потолку, с теплом вспоминая свой целительный сон на протяжении всего урока истории и пытаясь вызвать в своей голове какие-никакие воспоминания о курсе химии повышенной сложности, который просто обожала в свое время. — Не думаю, что помню хоть что-то, — был мой короткий ответ. — Зачем же ты тогда взяла химию? — Потому что в физике я ноль без палочки, — хмыкнула я. — Тогда спешу тебе сообщить, что мы в полной жопе, — ее голос взлетел на окончании предложения, и я удивленно вскинула брови. — Сегодня лабораторка по органическим соединениям. — Звучит чертовски скучно. Предлагаю лечь спать. Шутка моей соседке понравилась — она залилась заразительным, чуть привизгивающим смехом. Знала бы она, что я предлагала это на полном серьезе. Урок действительно ознаменовался тестом и мне пришлось вынуть из рюкзака ручку, чтобы в знак минимальных усилий подписать лист своей фамилией. Новой фамилией. Каким-то странным образом Софи умудрилась болтать со мной весь урок и при этом не требовать в ответ ничего, кроме более-менее заинтересованного взгляда. Рассказывала она и про школу, и про город, и про какие-то пляжи в резервации, про ближайший город с кинотеатром и Старбаксом. В общем, она была весьма ценным заменителем гугла и не нуждалась в моих ответах, а также подробных рассказах о том, откуда, собственно, меня принесло. Я даже не заметила, как мы вместе с ней покинули аудиторию, и я наконец отыскала свой обклееный стикерами прежнего владельца шкафчик, скидывая на полки бесполезные учебники и отправляясь на последнее занятие перед ланчем. Тригонометрия. Единственный урок, где меня попросили представиться перед классом. Заинтересованные взгляды одноклассников, которые наверняка ждали весь день, чтобы получить «информацию из первых уст» о том, кто же я такая, впились в меня, как куча пиявок на озерном мелководье. — Мне нечего сказать. Я долго жила на Аляске. Там один снег и лоси. — Под удивленный взгляд учителя я прошествовала к — аллилуйя! — одиночному столу. Что-то мне подсказывало, что с этим предметом будут самые большие проблемы. Покорным стадом ученики следовали в кафетерий, к которому вел широкий школьный коридор. Нужно расставить все точки над i в первый же день и знать на будущее, стоит ли вообще сюда ходить или я буду успевать смотаться на машине за мятным смузи. С тяжестью и в мыслях, и на душе я прошествовала в ученический улей, двигаясь прямиком к длинной раздаточной и стараясь не замечать шепот за своей спиной. Представляю, как тяжко здесь было местным вампирам, отъявленно привлекательным, заносчивым, загадочным. Уж лучше как Таня — в изоляции. Из кухни смердело. Вид у блюд, извергаемых столовой, был несъедобный. Все плавало в жире или изрядно покрывалось майонезом — о каком сбалансированном питании вообще могла идти речь? Сок, упакованные сэндвичи и фрукты были единственными продуктами в этом заведении, которые не вызывали отвращения. Мне в бок впился тонкий предмет, и я вздрогнула от неожиданности, стягивая наушники и оборачиваясь к веселому велосипедисту. Снова эти его ямочки. Только благодаря им я не показала, как же ненавижу подобные выходки. — Это больно вообще-то! Ты умеешь общаться как-нибудь по другому? — Улыбка общительного красавца слегка увяла в ответ на мою резкость. — Извини, Лиззи. На имя ты не откликалась, — он пожал плечами и спрятал ручку в задний карман джинсов, снова напуская на лицо маску дружелюбия. — Хотел предложить сесть вместе с моей компанией. О тебе болтает вся школа, а выясняется, что говорила ты только со мной! Вы только посмотрите на него, надо же, какой красавец! Лицо сияет, как отдраенная кастрюля. Так и хочется залепить в него салатом с соусом из авокадо. И молчать помогает, и для кожи полезно. — Вообще-то не только с тобой! Не такой уж ты особенный, Мэнголд, — подоспела Софи, и Алекс вскинул брови. Тем временем настала моя очередь совершать покупку. Было до абсурда непривычно видеть в своих холеных ладонях тусклые монетки сдачи. — Извините, ребята, но я лучше посижу одна, — пожала я плечами, окидывая его буйную компанию за длинным столом настороженным взглядом. — И ты собираешься этим наесться? — влезла Софи. — На пятом уроке ты от меня кусок откусишь, настолько проголодаешься. Тут время тянется долго. Мне оставалось только неопределенно помотать головой. Как жаль, что аметистовый красавец Порше остался дома — сейчас он был бы как никогда кстати. Судя по ропоту сзади, Алекс стал своими разговорами задерживать очередь, и Софи победоносно улыбнулась, когда я отошла ближе к ней. — Идем. Пожуешь свое яблоко со мной, — хмыкнула она, и я безропотно последовала за ней к одному из дальних столиков. Я почувствовала легкое разочарование, когда заметила за ним еще несколько человек. Было бы легче, если бы Софи оказалась таким же изгоем, как я. Без лишних слов я опустилась на стул и обвела взглядом присутствующих, каждого из которых представила мне Софи. — А мы-то думали это все брехня, что некая мисс-приехавшая-на-Мерседесе-хирурга-Каллена разгуливает по школе, играет в молчанку и слушает музыку на последнем айфоне, — хмыкнул парень по имени Джонатан, и я с удивлением откинулась на спинку клеенчатого стула. — Вроде пять человек сюда отходило. Сколько у твоего папы вообще детей? И почему все ведут себя одинаково? — Так значит, у меня все братья и сестры необщительные? Я могу и дальше продолжать вести себя в этом духе? — Я попыталась выдавить ироничную улыбку. Раздался короткий смешок Софи. Она прожевала огромную охапку салата-латука, прежде чем мне ответить. — Говорят, не было ни одного теста, что они написали ниже А+*. А мы с тобой сегодня завалили лабораторную по химии. Так что нет, похоже, ты в семье белая ворона._______ * А+ — высшая оценка в американских школах. _______
Я задумчиво кивнула и сделала глоток жидкого и безвкусного сока, вспоминая, как Таня в Денали каждое утро потчевала меня свежевыжатым питьем. — Да уж, и правда не подхожу… Сама того не замечая, я в который раз за день провела подушечками пальцев по нашивке из национального парка Денали, моей уютной, надежно скрытой в снегах обители. Больше ни друзья Софи, ни она сама не настаивали на моем участии в их увлекательной беседе. Наверное, какой-то частью своего подросткового ума они понимали, что есть причина, что заставляет меня вести себя столь отстраненно. Впереди оставался последний на сегодня урок, после которого меня ждало уединение в полутемной комнате, под мягким одеялом и с новой серией Сверхъестественного. Перед занятием физкультурой следовало подойти к тренеру, но вместо этого я предпочла расположиться на трибунах и проверить почту и iChat, а также пройти новые уровни в Angry Birds. В любом случае, заниматься я сегодня не собиралась. Я издали заметила приближающегося ко мне прекраснозадого велосипедиста, но предпочла продолжить атаку зеленых свинок, пока он не навис надо мной, как Дракула над жертвой. — У нас тут не киберспортом занимаются, — хмыкнул он, когда я получила три звезды за уровень. На его коленях красовались эластичные бинты, и я уже поднимала взгляд к его лицу, собираясь угостить самой едкой своей гримасой. Глаза, однако, машинально приклеились к ягодицам, которые соблазнительно выпирали даже из-под мешковатых шорт. С моих губ сорвался тихий вздох, в то время как парень расплылся в торжествующей улыбке. Позорище! Ненавижу красивых людей, которые прекрасно понимают, насколько они привлекательны и бессовестно этим пользуются. От окончательного провала с объяснениями меня спас истеричный звук свистка, прорезавший пространство зала. — Алекс, чего ты там замер? — Его окликнула стройная девушка с собранными на затылке рыжими локонами. По мне прошелся ее оценивающий мутно-зеленый взгляд, в котором не читалось ни малейшей ко мне симпатии. От тренера я получила разнос примерно в середине занятия, когда он наконец заприметил мое бездействие на трибунах. Пока ученики в малых группах занимались разминкой перед финальной игрой в волейбол, он выдал мне форму идентичную той, что носили все девушки. Все в одинаковой форме — мы олицетворяли собой типичный рой, в который превратилось современное общество. Ни капли индивидуальности, кругом стереотипы и безволие. Наблюдать за старательными подачами парней, в том числе и велосипедиста, было до безобразия приятно. Однако, постоянно ловить на себе предупредительные взгляды их спутниц мне вскоре надоело, так что после урока я не смела задерживаться ради прощаний с Софи и велосипедистом. Я очень надеялась, что доктор не заставит меня ждать, затерявшись где-то среди своих пилюлей, градусников или, прости Господи, колоноскопов. К счастью, я заприметила знакомый черный Мерседес еще из-за стеклянных дверей ближайшего выхода на стоянку. С облегченным вздохом я откинулась на мягкую кожаную спинку сиденья и пристегнулась. От Карлайла шел с трудом поддающийся описанию аромат лекарств и одеколона от Dior L’Homme. — Как прошел первый день, Лиззи? — Задал свой неминуемый вопрос доктор. Я нахмурилась и стала жевать нижнюю губу, обдумывая как бы поизящнее ответить. Ужасно там не было, но и приятного мало. — Сменила обстановку, как вы и предлагали, доктор Каллен. — Значит, все не так плохо, как ты предполагала? — О нет, доктор Каллен. Предполагала я как раз то, что и получила. Отвратительный выбор блюд в кафетерии, мерзкие ученики, что слоняются по коридорам с простудой и выдавленными прыщами. И они все, все лезут ко мне! — Слегка опешив от собственной тирады, я затаилась на сидении и принялась увлеченно изучать отполированную приборную панель. — А на каком основании ты полагаешь, что им запрещено к тебе приближаться, Лиззи? — Голос доктора звучал осуждающе. — Чем ты лучше их? — Но они ведь… — Насморк — симптом различных недомоганий, в том числе аллергических реакций, а у некоторых этот недуг является хроническим. Люди не могут вылечиться, не могут лечь спать без ингалятора. А ты очень субъективно и предвзято их оцениваешь. Горькое разочарование от моей неправоты больно резануло по самолюбию. — Может, и так… Но еда в столовой! Вы ее видели? Она похожа на переработанные отходы с заводских производств! Я не представляю, как это можно есть… — Я скривилась. — Как насчет того, чтобы брать еду из дома? — дипломатично предложил он. — Ага, белая ворона, жующая трюфели и филе из индейки с киноа, — с толикой злобы прыснула я и нахмурилась. — Меня вконец затопчут. — Вообще-то я предлагаю тебе самой упаковывать ланч утром перед школой, — пояснил он, и я почувствовала себя пристыженной. — Все, что посчитаешь нужным и целесообразным. Шкафы забиты. — Прекрасно. M&M’s и кофе мне хватит. — Сомневаюсь, что подобный выбор блюд сможет восполнить энергетические потери твоего организма, — заумно продекламировал доктор. Ох, каких усилий мне стоило не закатить глаза. Если он начнет говорить со мной человеческим языком, мое уважение к нему не уменьшится. — Я здесь на пару недель, доктор Каллен. Зачем напрягаться? — Сомневаюсь, что Таня оценит, если ты вернешься к ней с язвой желудка. Плюс, как врач, я не собираюсь позволить исключительно здоровому человеку разрушить себя на моих глазах. Я обреченно вздохнула, проводя ладонью по волосам и чувствуя себя почему-то ущербной. — Да здесь даже физкультура совместная… Все толкаются, пинаются, да еще и душ не принимают… — Я надеялась, что мой плаксивый тон хотя бы немного разжалобит Карлайла. Однако, судя по всему, бесконечная работа с тяжелыми болезнями сделала его абсолютно нечувствительным к повседневным разочарованиям. — Ты сама поставила галочку над этим предметом утром. Выбор у тебя был. — Возразить было нельзя. — Ах, неужто я запамятовала? — язвительно спросила я и отвернулась к окну, скрещивая руки на груди. — Знала бы, что будет такая подстава… Ну ничего, за две недели у меня запас причин для пропусков не иссякнет. С минуту доктор молчаливо следил за дорожным полотном и неторопливо поворачивал руль, прежде чем снизошел до реакции. — Мне не нравится, как ты разговариваешь со взрослыми, юная леди. Как только Таня выслушивала твои жалобы целыми днями? Ты совершенно не приспособлена для жизни в социуме, и виновата в этом Таня. Мать избаловала тебя до крайности и превратила в отъявленного эгоцентрика. Но теперь ты живешь в моем доме, и тебе придется заново учиться ограничениям человеческой жизни. От неожиданной резкости у меня приоткрылся рот. — А с Таней я еще поговорю, — завершил разговор Карлайл и надавил на газ. Из моих легких мгновенно вышел весь воздух, и я в недоумении уставилась на профиль доктора Каллена, абсолютно безэмоциональный на фоне мелькающей мимо лесополосы. Мне стало жарко от стыда. Мне было нечего сказать. Благо в скором времени среди деревьев монолитным куском стекла расступился дом, я отстегнулась. Во рту чувствовался привкус желчи, как будто ядовитые слова, не высказанные мной, жгли язык и десны изнутри. Дверь машины красноречиво захлопнулась за моей спиной, и безо всяких прощаний с доктором я взлетела вверх по лестнице на крыльцо, чувствуя себя раздосадованно. Мне было о чем подумать. Желательно, в компании сериалов. — Здравствуй, Лиззи, — с теплотой отозвалась Эсме откуда-то с кухни, и я бросила короткое приветствие, по-человечески громко протопав наверх. Я сделала вид, что просто не услышала ее приглашения пообедать. Рюкзак — в углу, джинсы — на пуфе, одеяло — ожидает на диване, подписка на кабельное и Netflix** — есть. Я хотела как можно скорее забыть унизительную стычку с Карлайлом, которая осложняла мое и без того бедственное положение. Доктор выражался без приукрас и будто ждал какой-то определенной реакции в ответ. Что раздражало — я человек, а не препарат, и никто не может описать в учебнике, как перевести меня из одного состояния в другое. Мы никто друг другу. Его чрезмерная опека бессмысленна.______ ** Netflix — один из главных поставщиков фильмов и сериалов не только в США, но и во всем мире. ______
Я постаралась отрешиться — но вместо этого вспомнила об основной проблеме сегодняшнего дня. Все это время мне стоило неимоверных усилий удерживать себя от звонка или даже короткого сообщения Тане. Ее письмо пробрало до глубины души, но одновременно я чувствовала себя брошенной. Обиду было не так просто преодолеть. Может, мое молчание что-то ей докажет. Но наконец-то я могу позволить себе отпустить этот день и хоть немного… Дверь неслышно распахнулась и на пороге предстала Элис. Ее тонкие брови поползли вверх, а лицо казалось призрачным в голубом телевизионном свете. На экране заплясали вступительные кадры нового эпизода. Я почувствовала себя не в своей тарелке и, слегка приподнявшись на локтях, вопросительно взглянула на нее, ожидая узнать цель визита. — Так, мы вчера дом и не посмотрели, — тускло объявила она, со странным замешательством на лице наблюдая за началом серии, что мелькала на экране. Я обреченно вздохнула и натянула одеяло до самого подбородка, мечтая забыться в придуманном чужими людьми мире до глубокой ночи. — Честно говоря, я собиралась… — Вечером досмотришь, — бескомпромиссно оборвала меня Элис и выключила телевизор. — А то вдруг тебе что понадобится, а ты только и знаешь, как дойти до входной двери и обратно. Был ли смысл спорить? Прогулка по дому отвлечет меня с тем же успехом, что и сериал. Разве что одеяло с собой не возьмешь. Сверкая голыми коленками, я быстро сбегала в гардероб и с успехом спряталась в огромную толстовку и подбитые овчиной угги, которые в безоблачном мире Элис, должно быть, заменяли домашние тапочки. Элис продолжила наше путешествие со знакомства с их с Джаспером спальни, которая оказалась неожиданно маленькой. Причина сжатого пространства обнаружилась быстро. — Здоровская вещица, — легким движением ладони я закружила качели, свисающие с потолка. Мягкое полукруглое сидение утопало в подушках и кашемировом пледе, что доставал практически до пола. Элис, в свою очередь, распахнула створчатые двери, к которым я приблизилась с некоторой опаской. Вот она — скрытая, но от этого не менее завораживающая стихия Элис Каллен. Интересно, это общий семейный гардероб? Комната была едва ли не вдвое больше моей спальни: у самого входа примостился отдельный шкаф до самого потолка, на котором росли ряды несоизмеримо высоких туфель; каждая дизайнерская сумка занимала свою деревянную нишу и их было так много, что едва ли не по три штуки приходилось на каждый всемирно известный модный дом. А одежда была развешана на длинных алюминиевых балках, лежала аккуратными стопками на полках, была спрятана за створчатыми дверьми зеркальных шифоньеров, скрывалась под разноцветными чехлами. В середине комнаты ширился резной комод со множеством ящичков — белье там было или украшения? Вероятно, все и сразу, и Элис находила все без усилий. — А где вход в Нарнию? — Я мялась на пороге, не решаясь войти без приглашения. Элис с нескрываемым удовольствием любовалась собственной угловатой фигурой в зеркале. Словно сделанный из блестящей чешуи топ и стильно поношенные джинсы от Calvin Klein сидели на ней как влитые, и блики от блесток плясали по светлым стенам гардероба. Элис, словно почувствовав мой восторг на расстоянии, скривила болезненно бледные губы в улыбке. Глаза густого золотого цвета со странными зеленоватыми белками без сосудов и прожилок внимательно изучали меня в отражении. — Вот приведу тебя сюда на инвентаризацию на выходных — тогда и поищем. У Джаспера оказался свой собственный кабинет, отделанный с безвременным вкусом. Книжные полки простирались от пола до потолка. Многочисленные приступки и подвижные лестницы вели любого любопытного путника на верхний ярус с самыми древними, пожелтевшими изданиями, выигранными на аукционах за бешеные деньги. Сам же владелец, судя по всему, не испытывал в них нужды. Страшно перепугав меня и заставив Элис скорчиться от хохота, пресловутый книголюб светловолосым вихрем влетел аккурат на верхний уровень через окно и, отшвырнув на стол кипу чем-то не понравившихся ему фолиантов, повис на одной руке и принялся за изучение некоего Виктора Франкла. Посередине комнаты к высокому узкому окну тянулся широкий стол, на котором стоял точно такой же моноблок, что и у меня в комнате: похоже, семья закупала их партией. Одну стену занимала застекленная галерея с целой выставкой памятных вещиц. Были и статуэтки, и резные гребни, и декоративные ножи, и множество снимков: некоторые выпущены современным полароидом за пятьдесят долларов, у других затерлись края от возраста, но на всех них неизменно присутствовала обворожительная пара. — Здесь очень уютно, — обернулась я к затихшему наверху владельцу. — Можешь заходить иногда, если хочешь, — откликнулся Джаспер и посмотрел на меня с неожиданным расположением. — Обязательно. Спасибо, — кивнула я и обернулась к Элис, которая все это время не сводила взгляда со своего спутника. Невозможно было понять, видит ли она сейчас будущее или просто не может оторвать от него глаз. Я сомневаюсь, что Джаспер позволил мне появляться в его обители по своему собственному желанию: как я успела понять, вампира вряд ли можно было назвать экстравертом, да и на меня он глядел с какой-то опаской. Заглядывать в кабинет Карлайла и мастерскую Эсме я отказалась. Несмотря на то, что внутри теплился интерес относительно характера деятельности Эсме, я не хотела вспоминать о Карлайле. Деревья со всех сторон обступили просторный и светлый дом, отбрасывая длинные зеленоватые тени на полу. В комнатах легко дышалось. Если дом в Денали был выполнен в стиле шале, с тяжелыми деревянными балками, голой кладкой печи и глиняной, никогда не использованной посудой, то Каллены предпочитали минимализм. Ровные паркетные полы, необходимый минимум мебели и множество картин на стенах, будь то репродукции (или оригиналы?) со сценами сражений Гражданской войны или же абстрактные наброски морских волн, медленно перетекающие в спокойные белые пляжи и зеленую мглу леса. Третий этаж состоял из одних только спален и широкого, пахнущего мебельным лаком коридора, по которому можно было добраться и до обители главы семейства, и до покоев златовласой королевы (Виолетты? Маргаритки? Опять имя забыла). Элис вовсю заливалась о старшем брате, который, вероятно, счел себя слишком особенным для жизни кланом и устроился с женой в собственном доме неподалеку. Особо вдаваться в подробности у меня не было желания; хотелось уже поскорее вернуться в верную компанию Дина и Сэма. — Быстро вы! Даже Белла, которая из толстовок не вылезала, в твоем гардеробе топталась часа три, сестричка, — присвистнул Эмметт, возникший за моей спиной, пока я рассматривала морской пейзаж на холсте, тщетно пытаясь определить автора. — Нам с Лиззи понадобился бы целый день. Я с тех пор закупилась… — Ну, сколько можно рассматривать эту мазню? Кажется, Несс было года три, когда она это нарисовала. Я обернулась и вопросительно вскинула бровь, с трудом воображая юное дарование. — Думаю, машины тебе понравятся гораздо больше, — заиграл он бровями. — С твоей-то криминальной историей! Ты что, правда устроила полицейский разворот на шоссе? — прищурился бугай, и я прыснула от смеха. Таня бы разнесла машину в хлам, попытайся я провернуть подобное. — Моя репутация преувеличена. Я всего-то пронеслась мимо полицейской машины на скорости за двести… — Эмметт прыснул, и я неловко пожала плечами в ответ. Эмметт мне нравился. Его естественная беспечность очень выигрышно смотрелась на фоне попыток остальной семьи выглядеть очеловеченно. — Так я и думал, Джаспер, что ты меня нае… — Эмметт! — стукнула его по плечу Элис. Эмметт сделал испуганные глаза, послушно зажал себе рот ладонью и поманил меня в сторону лестницы. — Мистер Каллен, я бы с радостью, но я очень устала и не одета… — Мистер Каллен! — Морской пейзаж задрожал и свалился бы со стены, если бы Элис вовремя его не подхватила. Эмметт согнулся пополам от гомерического хохота. — Элис, ты это слышала? Ишь чего выдумала, мистер Каллен! Костюм-тройку и рюмку коньяка мне! — Хорош дурачиться, Эмметт. У Лиззи сейчас лопнут барабанные перепонки, и Карлайл заставит тебя держать поднос с инструментами, когда будет зашивать ей ухо… — Понял-понял. — И, не дожидаясь моего окончательного согласия, Эмметт возглавил шествие вниз по лестнице. Черная винтовая лестница, ведущая в подвал, находилась под основной. Внизу в стиральной машинке монотонно крутилось белье. Дверь в кладовую с продуктами была приветливо распахнута. Рядом располагались широкие полки, набитые каким-то туристским инвентарем; была даже сложенная палатка и надувной бассейн. Но это все меркло по сравнению с тоннелем. Это был достаточно широкий земляной лаз, подсвеченный длинной вереницей лампочек под самым потолком. — Вы что, прорыли ход до самого гаража? — изумленно произнесла я, оглядывая идеально ровные стены, тонкую полоску проводки под потолком и блестящие следы от подошв на полу. — Эти белоручки даже не помогали! — отмахнулся Эмметт. Элис ткнула его локтем в бок. — Дизайн-проект был гораздо важнее кротовой норы, что создал этот… Честно говоря, их препирания едва ли меня интересовали. Больше пугало то, что в конце тоннеля не было света. Слишком долго мы шли, слишком глубоко забирались. Наверное, вампиры не знают, что такое клаустрофобия. Я уже готова была заныть, что мне темно и страшно, как вдруг Элис нырнула вперед и щелкнула выключателями, после чего поочередно стали загораться длинные лампы, освещая пространство гаража поистине космических размеров. Чего тут только не было! Вампиры явно не представляли своей жизни без скорости. — Мотоцикл? — хмыкнула я и погладила серебряные буквы Дукати, боясь, что тугой стальной корпус сорвется и улетит прямо из-под моей руки. — Джаспер не любит крыши, — пояснила Элис, прослеживая взглядом за Эмметтом, который двинулся прямиком к вздернутому джипу, что царственно громоздился в самой середине гаража. Он приветствовал свою машину непринужденным ударом ноги, после чего на каменный пол с хрустом осыпалась засохшая грязь. Когда чехлы были сняты, я почувствовала некоторое удовлетворение. Мои догадки были верны: фактически четыре спорткара, убийственный джип, семейный Вольво и окрыляющий Дукати. Это если не брать в расчет Мерседес Карлайла и моего аметистового друга, чьи парковочные места, вероятно, располагались наверху. С одного края была полноценно оборудованная автомастерская, с другой висело несколько велосипедов без следа ржавчины, стояли яркие детские санки и корзина с алюминиевыми битами для бейсбола. Очевидно, вампиры обосновались здесь весьма основательно. По телу растекалась приятная усталость, которая чаще всего гарантировала мне и спокойный сон. Эммету вскоре наскучило похваляться своей конюшней и он отпустил меня на кухню, где я сообразила себе легкий ужин, чтобы не слишком проголодаться за ночь. Эмметт и Элис удалились наверх, все продолжая препираться по поводу заезда по снегу на кабриолете и ее Порше, против которого Элис яростно протестовала. Аргумент у нее был: новая версия 911-го выйдет только через год, а до тех пор ей не хотелось видеть, как Эмметт разбивает очередную машину вдребезги. Не обсуждай они настолько фатальные исходы, их отношения выглядели бы как обычные притирки старшего брата и сестры. Звонка Тани я дождалась поздно вечером. Дождалась — в прямом смысле этого слова. Мне стоило огромных усилий побороть себя и не отвлекать мать от ее личной жизни. — У меня из головы не выходит все, что мы наговорили друг другу вчера, — раздался ее тихий голос на другой стороне провода, и я поджала губы. — Как и у меня… Только по прошествии долгого, мучительного дня ощущение одиночества накатило на меня, как приливная волна. Таня сделала глубокий вздох, а я подтянула колени к груди, обнимая себя в этом доме, куда я невольно принесла с собой собственных призраков. — Как было в школе? Небось, сбежала на машине после первого же урока? — она попыталась изобразить веселье, но от этого я лишь грустно скривила губы. — Я думала об этом… Вот только доктор Каллен вызвался подвезти меня в первый день. — Ну, Карлайл, паршивец! — Таня захохотала. — Умный ход. — Угу. Похоже, я предсказуема. — Неужели там было так плохо, мышонок? — Не то чтобы очень… Сложнее всего было войти, — сглотнула я, коротко посвящая ее в небольшой кризис, что овладел моими мыслями и чувствами в машине. Я не замечала как идет время. С Таней мы могли говорить бесконечно долго: о разочаровывающем списке литературы, о велосипедисте, что оказался моим соседом, о моих остаточных знаниях по тригонометрии и паршивому выбору еды в кафетерии. — Я вот что хотела сказать тебе, Ли… — коротко начала Таня, и я издала вопросительный звук, убаюканная родным голосом. — Меня не будет несколько дней в Денали, так что не пугайся, если я вдруг не возьму трубку… — Ее голос звучал неуклюже. Что-то было не так. — Вы же вроде ждали гостей? Куда ты собираешься? Хочешь загнать медведя? — встрепенулась я. — Это лишь пара дней… Чуть что, я вернусь первым же самолетом. — Откуда вернешься, Таня? — хмуро спросила я. В моих ладонях завибрировал разряжающийся телефон. Она обреченно вздохнула. — Я вылетаю в Японию через три часа. А вот это уже интересный поворот событий! Значит, скоренько избавилась от меня и свинтила на другую сторону Тихого океана? Картина маслом. — Какая к чертям Япония?! Таня, от твоей одежды до сих пор должно пахнуть мной, а ты уже намылилась обо всем забыть? Охотиться на самураев? Топить тоску в горячих источниках? Как ты могла? Как ты могла? Как ты, как ты, как ты… — Я наполовину зарычала, наполовину завыла и что было силы ударила кулаком подушку в атласной наволочке. Свет в комнате на секунду мигнул, лампочки затрещали и полопались, осыпая одеяло горой осколков. Я попыталась защитить лицо от стекла руками — и осталась в полной темноте. Телефон отключился со странным дребезгом. Я была слишком испугана, чтобы даже посмотреть сквозь пальцы, когда почувствовала, как по кровати прошла горячая волна ощутимой дрожи, чуть не сбросившая меня на пол. Я заснула, не отрывая ладоней от лица, липкого от виноватых слез.