***
Твой отец проницательный параноик-психопат, но в тебе, дорогуша, таится изворотливая хитрость Эстер Майклсон, так что, надеюсь, тебе удастся обмануть всех и вся в этой кровавой семейке и ускользнуть из-под всеобщего надзора. Я хочу встретиться с тобой наедине в баре на окраине города завтра в полдень. Никаких свидетелей, а иначе последствия тебе не понравятся.***
Я не была глупой и прекрасно осознавала, что мать что-то потребует или сразу возьмет, однако что это мне было неизвестно. Обмануть отца, двух старых и умных дядей, Рона и Фрею было бы, конечно, трудно. Правда, наивная и глупенькая Хоуп мне невообразимо помогла, не заставив прилагать каких-либо усилий. Я наплела ей всяких глупостей о том, что хочу прикупить вещей в торговом центре, и она, лишившись любимой тетушки, что помогала ей в подобных вещах (та просто уехала, решила отдохнуть от семейных передряг), обрадовалась и, выпросив у Никлауса кредитную карточку и напев всем о нашем совместном походе в магазин, чему все несомненно были рады, потащила меня в центр, где я в свою очередь кинула ее на растерзание продавщиц и консультанток и благополучно покинула здание. Бар на окраине был захудалым и грязным местом, что было до тошноты ожидаемым. Алкоголики, девушки легкого поведения и старый беззубый бармен. Среди всего этого ухоженная Анна никак не смотрелась. Сегодня ее волосы лежали на плечах завитыми локонами, а глаза были красиво подчеркнуты черными тенями. Она смотрела на меня холодно и с хитринкой, совсем не так как до этого. Женщина была прирожденной актрисой, и ее явно стоило опасаться. — А я все думала, хватит ли у тебя смелости, — заговорила она. — Жаль, конечно, что все приходится делать именно так, но выбора у меня нет. — Что делать? — Отдай мне свою магию, Кая, отдай по-хорошему. — Что? — удивленно воскликнула я. — Моя магия дана мне природой, о чем ты вообще говоришь? — Ты идиотка или прикидываешься? — грубо ответила она. — Ты правда думаешь, что твоя ведьминская сила настолько велика? Правда думаешь, что она дает тебе столько силы? — Я гибрид, — зло прорычала я. — Вот, что дает мне силу. — Да, — протянула Анна. — Ты гибрид и не простой. Ты ведь нашла кучу библиотек и тайных комнат в доме моего отца? Простому человеку это ни к чему. — Он не был магом, — покачала я головой, начиная думать, что моя мать сумасшедшая. — Ведь он был странником, — кивнула она. — И ты тоже. Моя челюсть буквально столкнулась со столом, и я уже собиралась уйти, но мать твердо сказала: — Сядь на место. — Ты не получишь и капли с этого, — прошипела я, яростно ударив рукой по столу и заставив его скрипнуть. — Правда? — вскинула она брови. — А если я сделаю вот так, — она подняла руку, смотря мне в глаза, и сзади меня молодая женщина схватилась за горло. — И это будет Хоуп, — женщина упала на деревянный пол. — Или, постой, это будет наш дорогой Айрон, — женщина захрипела, и из ее рта полилась густая темная кровь. — Остановись! — воскликнула я, пытаясь перекричать напуганных людей. — Остановись! Зачем тебе магия? Она у тебя есть. — Чтобы ее иметь мне приходится убивать, милая, а этот процесс часто приводит к магическому суду, — не обращая внимания на обстановку вокруг, Анна пожала плечами. — Отдай мне свою, иначе я пойду по головам, а когда доберусь до тебя ты станешь одинокой, имея семью. — Ты хоть раз за свою жизнь думала обо мне как о дочери? — опустив глаза и сжав руки под столом, спросила я. — Хотя бы, когда носила меня под сердцем и чувствовала, что я у тебя есть. Давая мне имя, ты чувствовала хоть что-то хорошее? — Нет, — я резко вскинула голову. — Имя тебе дал твой отец, обмолвился однажды, что до обращения хотел так назвать дочь, вот и крутилось у меня на языке, несмотря на внушение. Я не понимала откуда ты, не знала, как ты вообще могла появиться, ведь не помнила твоего отца. У меня были совершенно иные планы, и ребенок туда никак не вписывался. Я пыталась сделать аборт, но твое чертово происхождение не дало мне и шанса. А когда, наконец, ты родилась спустя долгие часы моих бессмысленных мучений, твои чистые зелено-голубые глаза до ужаса напоминали мне то, чего я не помнила, и я возненавидела это чувство, а вследствие и тебя. Я никогда не любила тебя, Кая. Сильнейшая любовь, что я испытывала к Нику, переродилась в ненависть к тебе именно в тот день, когда ты своими пухлыми ручонками потянула локон моих волос и мило зевнула, именно в тот день, когда я дала тебе имя. Можешь на досуге спросить у отца, что оно означает. Для вампира оно довольно иронично, — обыденно закончила она. — Ты чудовище, — всхлипнула я, с остервенением смахивая слезы. — О, какие мы чувствительные. Даю тебе время подумать над моими словами. И она ушла, оставив после себя тонкий шлейф дорогих духов, совершенно не заботясь о моем состоянии. Я яростно кинула стол в стену, еще больше пугая людей, крутящихся вокруг приходящей в себя блондинки, и быстрыми шагами вышла из бара, хлопая его дверью так, что по стеклам пошли трещины. Пройдя пару шагов, я облокотилась рукой на стену, поднимая глаза к небу, не обращая внимания на проезжающие мимо машины. Я была совершенно опустошена и разбита. Я была сломлена, и это злило меня, ведь, самонадеянно считая себя сильной, я отнюдь не предвидела таких поворотов. Когда я столкнулась с темными омутами, что рассматривали меня с особой настороженностью, я не выдержала и крепко обняла Элайджу в голос начиная плакать, не стесняясь, позволяя всей своей боли и обиде выйти наружу, чувствуя теплые ответные объятия мужчины, его поддержку и мимолетный поцелуй в макушку.***
— Много ты слышал? — спросила я Элайджу, когда под вечер мы ехали в его внедорожнике домой по дороге, окруженной густым зеленым лесом. Мое лицо едва что-то выражало, а глаза были красными от выплаканных слез. Впрочем, белая рубашка Элайджи тоже была безнадежно испорчена моими слезами и соплями. — Я слышал все, — ответил мужчина, расслабленно управляя автомобилем. — И что ты будешь делать? — А что ты хочешь, чтобы я делал? — мужчина взглянул на меня. — Скажешь молчать, я буду молчать. Скажешь говорить, и Никлаус сию секунду разорвет ее на части. Решать тебе. — Я не хочу, чтобы кто-то что-то знал, — уверенно произнесла я, смотря на дорогу перед собой и машинально сжимая в руке ручку двери, обшитой дорогой кожей. — Значит, никто не узнает. — Так просто? — спросила я, с прищуром глядя на дядю. — Мне совершенно плевать на эту ситуацию… — И именно поэтому ты выследил меня и подслушал наш разговор? — фыркнула я. — И не говори, что просто пробегал мимо, потому что я просто рассмеюсь. — Ну если так, я просто пробегал мимо, — улыбнулся первородный. Я не сдержалась и ухмыльнулась, закатывая глаза. — Ты издеваешься, да? Я серьезно, что ты там делал? — Не трудно догадаться, что при твоем стиле, — он оглядел меня с ног до головы и вернулся взглядом к дороге. — Ходить по магазинам — не твое. — Эй! — возмутилась я. — Что тебе не нравится в моем стиле? — Ну, ботинки, рваные джинсы и свитерок а-ля мешок… — Свитерок а-ля мешок? — рассмеялась я. — Да ты рифмоплет, Элайджа. — Лично мне нравится что-то более женственное в женской одежде, — пожал он плечами. — О, да, список твоих возлюбленных, в особенности Хейли, явственно это доказывает, — язвительно пропела я. Машина резко затормозила, и мужчина буквально закипел, хотя и пытался это скрыть. Я вскинула брови и вздрогнула, услышав мрачный тембр его голоса. — У Ребекки или Фреи слишком длинный язык? — спросил он, не отрываясь глядя на меня. — У Хоуп, — со страху сдала я сестру, хотя клялась молчать, выпрашивая столь любопытную информацию о жизни древнейшего. — Ну, конечно, — он быстро покинул светлый салон автомобиля и зачем-то направился в лес. — И ты воспользовалась этим, — прошептал он. — Мне было интересно! — воскликнула я, выходя из машины и шагая вслед за ним. Майклсон совсем не обращал внимания на мои безнадежные попытки догнать его. Он шел простым шагом, но тот был размашистым, быстрым и, кроме того, тихим как у истинного хищника. Его состояние пугало, и в мою голову закралась очевидная мысль. — Давно ты включил чувства? Мужчина замер, и его спина, обтянутая белой рубашкой, напряглась, голова слегка повернулась ко мне, и Элайджа сжал кулаки. Внезапно он оказался в непозволительной близости от меня, и мне пришлось поднять голову, чтобы видеть его нахмуренное лицо с россыпью легких морщинок. — Я не хотел, чтобы кто-то знал об этом, — сказал он, и его горячее дыхание опалило мою кожу. — Тогда нам обоим есть, что скрывать, — ответила я, стараясь чуть отодвинуться от мужчины, ведь по какой-то причине его близость вызывала странные чувства (в особенности после того, как он пил мою кровь). — Ты молчишь обо мне, а я молчу о тебе. Хейли наверняка будет вести себя словно альтруистка, когда узнает об этом. А уж о ревностных чувствах Джексона я вообще молчу. — Раз уж дело дошло до договоров, — Элайджа крепко схватил меня за руку, больно сжимая, и опустил голову ближе к моему лицу. — Давай обойдемся без шуточек по этому поводу. Язвительности Клауса мне хватит, когда он сам догадается. — Так и быть, — прошептала я. — Может отпустишь? Первородный постоял с минуту, что-то выискивая в моих глазах, заставляя меня затаить дыхание и чувствовать, как щеки наливаются краской и становятся пунцовыми. После он быстро моргнул и отошел. — Конечно, — сказал он, отпуская. Что же, теперь у нас с Элайджей Майклсоном общие секретики. Удивительно, как может повернуться жизнь. У меня секреты с древнейшим из монстров, которых повидала эта земля. Что будет завтра? Возможно, я узнаю, что мой папочка-параноик собственноручно вяжет кружева.***
Когда мы добрались, особняк гудел как паровоз, и первое, что я услышала и увидела — это возмущенный и требовательный голос отца, а также обиженное лицо Хоуп. — Я думала тебя похитили, — вытаращилась она на меня. — Элайджа? Вы что, были вместе? Не зная, что сказать, я вопросительно смотрела на Майклсона-старшего и ждала от него действий. — Да, мы были вместе, — все замерли, и отец склонил голову к плечу. — И чем же вы занимались? — Проводили время в непозволительной близости, брат. Что?! Мои щеки буквально загорелись, а глаза забегали по помещению от одного лица к другому и обратно. Меня будто сбили машиной, а после проехались катком сверху. На самом деле это было не так далеко от правды, только вот правда эта не должна была быть известна никому лишнему. Что же он несет? — Твои шутки неуместны, Элайджа, — закатил глаза Клаус, даже не обратив внимания на слова брата. — Я оббегал весь Новый Орлеан в ее поисках и уже собирался идти к ведьмам. — Она гуляла, и я составил ей компанию, — ответил ему Элайджа, поднимаясь по лестнице. — Ничего противозаконного. — В следующий раз можно и предупредить. — Она предупредит. Клаус потер виски и устало взглянул на меня. Мне было необходимо поговорить с ним, но количество членов семьи, стаи и ковена (вампирской «стаи») этому мешало. — Мы можем поговорить? — робко спросила я, после повышая голос. — Без лишних ушей. — Да ладно, — фыркнул Кол, стоявший до этого безмолвно, что было достаточно странно. — Я ведь твой любимый дядя. — Пожалуйста, — попросила я, и все медленно, но верно начали расходиться. Я обратилась к отцу. — В твоей мастерской. Клаус кивнул и вместе мы отправились на третий этаж. Я слышала, как внизу расходились вампиры и оборотни, Кол с Хоуп и Давиной (где, кстати, Рон?) вместе собирались пойти повеселиться, а остальные древние занимались личными делами, и это придало мне большей смелости для разговора с отцом. Комната, в которой он рисовал была большой, просторной и имела множество окон. Здесь было лишь несколько предметов мебели — стул, кресло, шкафы и стол, захламленный бумагами, красками и кисточками самых разных размеров. Большего беспорядка я в жизни не видела, но, видимо, только в этом окружении приходит муза. Я обошла несколько рамок, и мое внимание привлекла картина, стоящая в углу комнаты. На ней был изображён закат, его яркие краски. И стоящая спиной к Клаусу, в кожаной куртке и легком весеннем платьице девушка. Её волосы развивались на ветру и отливали красным на солнце. Я незамедлительно обернулась к отцу, внимательно наблюдающему за мной. — Это я? — с неким придыханием спросила у него. — Да, — кивнул он, подходя чуть ближе и складывая руки замком перед собой. — В тот день. Помнишь, в Бинне? — Ага, — улыбнулась я. — Я сразу поняла, что ты Клаус. Только были сомнения. Наступила неловкая пауза и мужчина первым заговорил: — О чем ты хотела поговорить? Я вдохнула побольше воздуха и взглянула на отца. — Ты… — я замялась, но, не желая «давать заднюю», быстро и без запинок выпалила: — Ты меня любишь? Я готова была сгореть от стыда на месте, ведь в который раз за неделю чувствовала себя малявкой, голос которой больше похож на писк. Сам Клаус заметно напрягся, удивился, вдохнул-выдохнул несколько раз, повертелся, почесал затылок, открыл рот в желании что-то сказать, закрыл рот и закатил глаза, понимая как глупо он, первородный гибрид, гроза вампирского мира, выглядит. Я чуть не рассмеялась от скорости смены его действий, но серьезность ситуации (для меня лично) призывала молчать. — Ну, — запинаясь начал он. — Это… Вообще-то это несколько неожиданный вопрос, — усмехнулся он, а на первом этаже послышалось многозначительное фырканье Кола. — Ты часть семьи, и это само собой обязывает к каким бы то ни было эмоциям. Ты уж точно не безразлична мне, Кая, — он снова вздохнул, очевидно пытаясь вытолкать из себя нужные слова. — Я подобного никогда никому не говорил, но скорее да, чем нет. Ты моя дочь, хоть и не слишком-то близкая. Пока что. Надеюсь, в будущем это изменится. Мое состояние нужно было чувствовать. Губы растянулись в широченной улыбке, так приятно мне было слышать эти слова, а ноги сами понесли меня к отцу в объятья, на которые он благополучно ответил. — Клаус Майклсон докатился до обнимашек, — съязвил Кол внизу (он как ходячее подслушивающее устройство, ничего от него не скроешь). — Иди к черту, — ответил ему Ник, когда я отпустила его и отошла на шаг. — Ну, — сказала я. — Я это, пошла. — Окей, — улыбнулся он в ответ и отвернулся к столу, что-то усиленно в нем разыскивая. Я дошла до двери и моментально остановилась, вспомнив одну любопытную деталь. Обернувшись к отцу, я более раскованно чем прежде спросила: — А что означает мое имя? Клаус слегка недоуменно взглянул на меня, но все же ответил: — Чистая и непорочная. Я ухмыльнулась в ответ. Да, я, конечно, божий одуванчик.