Заключённая в сказке

      В леденящем душу замке у меня нет никаких дел, кроме как строить в голове план побега. Я строю его, когда смотрю в окно, когда принимаю принесённый завтрак, когда просто дышу. Мысли полностью захвачены этой навязчивой идеей, и я понимаю, что стала слишком подозрительна к тем вещам, на которые раньше не обратила бы никакого внимания.       Когда приносят очередную порцию непонятного мне блюда, оставляя на столике, стоящем возле самой двери, а за стражей закрывается дверь, я впервые за столько лет с воплем разбиваю тарелку о стену. Следом за ним стакан, который разлетается вдребезги. И мне становится чуточку лучше.       Когда стражи забегают в комнату и раздражённо собирают следы моей истерики, я ядовито усмехаюсь и плюхаюсь на кровать. — В следующий раз в пластмассовой посуде приносите, — насмешливо протягиваю я, ни к кому не обращаясь.       Стражи, ничего не ответив, лишь собирают остатки еды и разбитого фарфора, и молча, удаляются. Стоит им скрыться из виду, как двери вновь распахиваются, и в помещение вбегают ещё два стражника с неким подобием кандалов в руках. Я, иронично скосив глаза на предмет в их руках, понимаю, что начинаю нервничать. — Если бы я знала, что вы прибежите с наручниками, не разбивала бы столько посуды, — одновременно с насмешкой и неким испугом произношу я.       В этот же момент в комнату заходит ещё один человек.Я гордо выпрямляюсь, не желая показывать ему своё отчаяние. Чондэ на этот жест лишь усмехается и кивает стражнику с кандалами в руках. — Король хочет тебя видеть перед свадьбой, — только и произносит Адмирон, когда мои глаза расширяются от страха.       Я слежу за тем, как стражник подходит ко мне и заковывает мои руки в кандалы, но не могу ничего предпринять. Не сейчас.       Коридор изгибается, стоит нам выйти из комнаты, и план замка предстаёт перед глазами. Мы минуем несколько массивных дверей, ведущих в зал совета, который теперь пустует. Шляпник рассказывал, что там был коронован самый старший из братьев — Крис. А затем его преемник, сапфировый король — Чихо. До коронации третьего принца, к сожалению, дело не дошло. Юнги не позволил. Когда я понимаю, что этот красноголовый вновь завладел моими мыслями, я встряхиваю голову. Не сейчас, Тайрон.       Когда мои глаза натыкаются на знакомые голые стены, сердце сбивается с ритма и ударяется где-то в пятках. Я смотрю сквозь щель в дверях всего секунду, пока стража ведёт меня вперёд, но и этого достаточно, чтобы в памяти всплыли сотни картин, заброшенных в дальний угол.       Но наш путь сворачивается, не доходя до дверей привычного места обитания Юнги — тронного зала, и мы движемся к королевским апартаментам. При осознании, что я сейчас окажусь в личной комнате этого тирана, внутри начинает всё сворачиваться в тугой узел. Остановившись около белоснежных дверей с серебряной отделкой, Чондэ рукой заставляет стражников остановиться. Он не стучит, не оповещает короля обо мне. Лишь сдержанно усмехается и указывает ладонью на дверь.       Стражникам даже не нужно таскать меня за локти, чтобы я шла следом. Я иду по собственной воле. На сей раз я не имею возможности обвинить других в принуждении, поскольку сама уступаю им.       Двери с глухим едва уловимым звуком открываются, приглашая меня внутрь. В глаза бросается донельзя простая комната, ничем не украшенная, по сравнению с тронным залом. Кровать Юнги по странному юношеская, словно для ребёнка. Рядом по бокам стоят тумбы, на которых нет ничего, кроме одной фотографии.       Я щурюсь в попытке разглядеть её получше, но не успеваю, поскольку один из стражников указывает мне на дверь справа от кровати. Я с минуту, молча, смотрю на дверь, скрывающая меня от кровожадного короля, прежде чем неуверенно дёрнуть за ручку.       Как только дверь отворяется внутрь, лицо обдувает горячий пар. Белоснежно-молочная вода прикрывает нижнюю часть тела короля. Разительная разница между крошечной кроватью и огромной ванной наблюдается почти мгновенно. Юнги полулежит, опираясь на локтях, и лениво водит пальцами по поверхности воды.       Заметив меня, его глаза сначала окутывает пелена непонимания, затем они начинают темнеть. Я впервые ощущаю такой взгляд парня на себе — будто его застигли врасплох. — Я занят, — грубо произносит Юнги, отворачиваясь от меня. — Ты мог и не звать меня, — отвечаю я, прежде чем успеваю пожалеть об этом. — Я не звал, — лениво шепчет король, откидываясь головой на край ванны, и смотрит в потолок. — Чего тебе? — Мне — ничего. Твой подручный меня сюда притащил.       На секунду он поворачивает голову ко мне, недоумённо взглянув, и его губ касается еле заметная усмешка. Он вынимает из ванны одну руку, упираясь ладонью в мраморный пол. Я замечаю, как молочная вода стекает по его торсу, который вот-вот покажется наружу, и неловко отвожу взгляд. Я видела не раз мужское тело, и прекрасно знаю, как оно обустроено, но не могу себя заставить изучать тело короля.       Он замечает мою неловкость в глазах и слегка улыбается. — Чондэ хочет, чтобы я передумал, — с упрёком издаёт некое подобие смешка и тянется к халату, висящему справа от него. — Насчёт?       Не в силах опустить взгляд ниже его глаз, я поворачиваю голову, и вижу, как мокрые локоны прилипают к худому овалу лица парня. — Свадьбы.       Я замечаю, как губы парня кривятся в нелепой издёвке и отвращению к собственному валету. И, прежде чем я получаю точный ответ, Юнги вновь поворачивается ко мне, теперь уже в махровом халате, небрежно завязанным у самого пупка. — Мне сообщили, ты начала бить посуду, — продолжает Юнги, лениво встряхивая собственные кроваво-красные пряди. — У тебя скверный фарфор.       Он усмехается, почти смеётся, когда глаза натыкаются на меня. Затем на кандалы. — Пусть снимет их, — указав подбородком на мои руки, Юнги отводит взгляд то ли от нежелания видеть на мне кандалы, то ли меня вообще. — Свадьба состоится на закате.       Вместо ответа я отворачиваюсь к близстоящему окну, втягивая прохладный воздух через лёгкие и ощущая внимательный взгляд парня на себе. Жар в комнате давно испарился, оставив после себя лишь холод. Я опускаю голову на собственные руки и замечаю, что они дрожат. Сжимаю кулаки, протыкая кожу ногтями, но и это не помогает. — Почему именно я? — вдруг срывается с губ, и я замираю в ожидании ответа.       С минуту я прислушиваюсь к неровному дыханию позади себя, понимая, что обязана довести начатое до конца. Пусть поверит. Пусть закроет глаза на минуту, чтобы я смогла спастись из этого ада. — Не знаю, — наконец отвечает шепотом Юнги. — Ты позволил мне попасть сюда, держишь на поводке, позволяешь чахнуть, пока не исчезну… — Думаешь, мне приятно держать тебя здесь насильно? — огрызается голос сзади, и я невольно оборачиваюсь.       Лицо короля исказилось гримасой детской обиды и раздражения. Я ошарашено вцепилась руками в подоконник за спиной, не веря в происходящее. На долю секунды по лицу парня пробежалась волна отчаяния. — Если бы ты не попала в эту яму, чёрт пойми как, если бы я не встретил тебя в библиотеке из-за того злополучного атласа, если бы ты не пыталась влезть куда не стоит, возможно тогда бы я не стал цепляться за тебя.       Дыхание парня срывается. Он медленно прикрывает глаза, словно сказал лишнего, и также медленно открывает. Но глаза теперь изменились. В них нет ни злобы, ни раздражения, ни боли. Пустота. Опять он это сделал. Опять закрыл свой кокон, не успела я проткнуть дырку в нём. И теперь мне приходится принимать отчаянные меры. — Я напоминаю Криса?       Глаза короля сверкнули в полутьме комнаты, едва я произнесла имя его убитого брата. Дрожь в руках начала выдавать его с потрохами, и Юнги спрятал руки за спиной, не желая раскрывать свои раны передо мной. — Я сообщу, чтобы тебя подготовили к свадьбе, — не требующим возражений тоном произнёс он, устремив глаза куда-то мне за спину, и умело выпрямился, словно секунду назад не дрожал.       Я, наконец, вновь зацепилась за ту грань его личности, которую должна была вывести наружу, и не могла так просто уйти, да ещё и ни с чем. Осторожно отодвинувшись от окна, я стала изучать побледневшее лицо человека напротив. Несмотря на уверенный голос, глаза всё ещё выдавали его страхи. — Я видела его портрет в холле, возле дверей соседней комнаты. — Продолжаю я, стараясь не упустить из виду ни один мускул с лица Юнги, за который я смогла бы уцепиться.       Но тот и бровью не ведёт. Он знает, что я видела намного большее, чем признаю. Возможно, поэтому ещё не доверяет мне полностью. Юнги переводит на меня взгляд полный безразличия, и это даёт мне подсказку — нужно тянуть за другое. Но что именно? — Вы совсем не похожи, — вдруг буркаю я и улавливаю едва видимые изменения на лице алого короля. — Он выглядит куда лучше, даже на плохого качества портретах, — хочу добавить я, но отсекаю идею на корню, прекрасно понимая, что данные слова его лишь разозлят.       Но даже если мне удаётся зацепить его чувства, он этого умело не показывает. Я определяю эмоции лишь по его глазам, в которых с недавнего времени читается что-то, кроме жажды власти. — Дверь вон там.       Юнги плавно заходит мне за спину, отворачиваясь к окну, и я понимаю, что впервые стою к нему настолько близко. Не будь на моих руках этих дурацких цепей, сковывающих любое движение, я бы смогла дотянуться до бледной шеи ублюдка. Я бы задушила типа его же цепями, и покончила со всем, что забивает мою голову вот уже несколько дней. Но не делаю этого. Вместо собственных желаний, я делаю то, что правильнее всего — иду готовиться к собственной свадьбе.        В кои-то веки я благодарна появлению в этом мрачном замке особ женского пола. Специально призванные дамы — судя по всему, фрейлины «будущей королевы» — кружат вокруг меня, нанося на лицо неумолимое количество косметики. Видимо, маскируя тёмные круги под глазами от ночных посиделок и резко исхудавшие щёки, благодаря которым у меня теперь есть острые скулы.       Когда одна из девушек, у которой неестественно пухлые губы и слишком выпячивает бюст, подносит к моему лицу оставленное утром на кровати платье, её лицо озаряет воодушевлённая улыбка. Увы, но я не разделяю той радости, которой пестрят эти девушки.       Пусть даже сегодня внешность волнует меня в последнюю очередь, я досадно вздыхаю, замечая своё отражение в огромном зеркале. И даже тонна грима не скроет усталость лица от любопытных глаз.       Стараясь отвлечься от мыслей о предстоящей свадьбе, я прокручиваю разговор с Мон Ами. Возможно, он прав, и другой возможности мне не предвидится.       

***

      В суматохе по приготовлению торжества, никто не стал интересоваться моими делами, что шло мне на руку. Я достаю флакон с жидкостью, оставленный мне Чеширом, из-за тумбы и осторожно делаю маленький глоток. Глаза начинают плыть, голова кружится, и я понимаю, что начинаю оседать на пол. В панике, стараюсь уцепиться за край тумбы, но резко падаю на голый мрамор, проваливаясь окончательно в сон.       Перед глазами проплывает смутная картинка, в которой я едва различаю человеческие очертания, и через мгновение, вижу перед собой белокурую макушку и смутно знакомый фиолетовый дым. — Наконец-то, я уж думал, ты не сообразишь выпить его! — радостно ворчит Мон Ами, испуская фиолетовый дым из трубки. — Что это значит? — в недоумении я протираю глаза, но Мон Ами не хочет испаряться, как я того ожидала. — Так, малыш, у нас мало времени, средство не столь сильное, чтобы дать нам часик-другой на «поболтать по душам», — Мон Ами хмурит брови, едва ли не скрываясь за сгустком токсичного фиолетового вещества.       Я, молча, морщу лоб, пытаясь понять хотя бы половину того, что слышу или вижу, но бросаю попытку, когда торопливый голос парня задаёт вопрос. — Как обстоят дела в замке? Сумела найти наших ребят?       Вместо ответа я быстро киваю, в тот же момент, ощущая, что не могу дышать из-за сигаретного дыма. — Уже что-то… — под нос бурчит он, едва опустив глаза, — Значит, я не зря ставил на твою удачу.       Мон Ами щёлкает пальцами в воздухе, радуясь собственным рассуждениям, словно выиграл в лотерею. А мне не до веселья, поскольку я ничего не понимаю. — Ещё раз, что именно я должна понять?       Мон Ами, устало вздохнув и вытащив из внутреннего кармашка пиджака ранее созданные песочные часы, поставил их на раскрытую ладонь, перевернул и выпрямился. — Когда я сказал, что дал тебе трое суток, я имел ввиду, что у тебя будет в распоряжении три дня и три ночи ровно.       Я с надеждой поднимаю на блондина взгляд и замечаю утвердительный кивок в ответ на свой немой вопрос. — То есть, ты не исчезнешь после заката. А время в Стране Чудес весьма эфемерно, ты могла запутаться в днях, поскольку прибыла сюда, когда наверху был полдень. — Но, где искать выход? Я бродила по замку, но так и не нашла ничего, что могло бы помочь. Только… — я осекаюсь на полуслове и замечаю, как губы Мон Ами расширяются в улыбке. — Ты знаешь, что нужно делать, — в подтверждении своих слов, Мон Ами медленно кивает и вручает мне часы в ладони. — Но помни, они в любой момент могут закончится.       Намекая на дым внутри сосуда, указывает подбородком Мон Ами и собирается исчезнуть. Но я успеваю его окликнуть. Он вопросительно смотрит на меня, изогнув брови и остановив поднятый кулак в воздухе. Я делаю несколько вдохов и выдохов, прежде чем, наконец, задаю самый важный вопрос: — То место… оно скрыто от чужих глаз, — МонАми кивает, призывая продолжить, — тогда, как его найду я? — Ищи там, где ты уже была. — Его улыбка на секунду меркнет, а в глазах читается сочувствие. — Ты умная девочка, сможешь распознать то, что скрыто от чужих глаз.       Силуэт блондина испаряется, и на его месте появляется чья-то смутно знакомая спина. Человек сидит в кресле, а рука приставлена к виску. Я осторожно делаю шаг навстречу, но, осознав, кто передо мной, спотыкаясь, шарахаюсь назад.       На удивление Юнги молчит, словно не замечает меня. Лицо его сморщено, словно в голове много запутанных мыслей, а глаза устремлены мне под ноги. Он поднимает взгляд, но будто не видит меня. Я же наблюдаю в его жестоких алых зрачках сгусток прозрачной жидкости. Но картинка вновь обрывается, и я мучительно открываю глаза, пытаясь вернуться в реальность.       Смутно знакомый потолок доказывает то, что я всё ещё нахожусь в замке, в своей комнате, в своей клетке. Пытаюсь поднять голову и осмотреться, но тяга в голове не даёт даже приподнять её. Морщусь от боли в висках, и ощущаю, что лежу не на полу, а на кровати.       Надо мной стоят стражники, но их глаза не смотрят на меня. Они устремлены вправо. Я поворачиваю голову туда же и вздрагиваю. Юнги сидит на том же месте, и даже руки занимают то же положение. К моему удивлению, стража выходит из комнаты, оставляя меня наедине с их королём. Я пытаюсь повернуться к нему, но внезапно подкатившая к горлу тошнота не даёт мне даже пошевелиться. — Я прекрасно знаю, о чём ты думаешь, — едва слышно говорит он.       Я сжимаю кулаки, ощущая, как на глаза наворачиваются слёзы. Но тут же прикрываю глаза, не давая им шанса посыпаться из глаз. Пытаюсь дёрнуться в его сторону, чтобы ухватиться за горло, исполнить то, что давным-давно мечтаю сделать, но удаётся только присесть на кровати. — Зачем ты на этот раз появился передо мной?       Юнги склоняет голову, с кошачьим интересом наблюдая за моим лицом. Встреть я его впервые, решила бы, что у парня проблемы с личностным восприятием. Но сейчас понимаю — это лишь последствия отравы, которая окружает его.       Его взгляд скользит по мне и останавливается на кандалах. И пока он рассматривает мои «браслеты» у меня есть время рассмотреть его самого. Даже сегодня он весь в красном. Кроваво-красный мундир и такого же цвета сапоги до колен. Злой мальчишка, помешанный на цвете крови, но, тем не менее — мальчишка. Тот, с которым я вынуждена бороться.       Лицо его привычно непоколебимо, пока он без стеснения оглядывает меня с головы до голых пят. Я делаю глубокий вдох и ухитряюсь коснуться того единственного, что возможно в нём осталось. — Сколько ты здесь просидел?       Взгляд алых глаз взметается ко мне, и в комнате становится невыносимо душно. Ресницы у него подрагивают, что хорошо заметно на бледной коже. Когда по его лицу проходит вспышка смущения, я понимаю, что он не солжёт. — Долго.       Раньше я бы отогнала эти мысли далеко и надолго, но сейчас я вынуждена испробовать, возможно, единственно верный метод, чтобы сломать его. Задеть за живое. Причинить боль. — Зачем ты продолжаешь делать это? — я сжимаю простынь под собственным телом в руках, устремившись взглядом чуть правее лица короля. На стену.       Не хочу смотреть в глаза этому чудовищу. Какими бы ранами он себя не калечил, он остаётся чудовищем. Смерть трёх старших наследников — тому подтверждение. И я сомневаюсь, что в душе у него что-то осталось человеческое. Если честно, сомневаюсь, что душа у него вообще ещё есть.       Вместо слов Юнги вскакивает на ноги, согнувшись в пояснице, и его лицо оказывается опасно близко. От неожиданности, я дёргаюсь назад, чуть не ударяясь затылком в спинку кровати. Сощурив взгляд, он изучает моё бледное лицо. Юнги хватает одной рукой меня за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза. — Я не могу тебя отпустить, — хрипло шепчет он едва сорвавшимся голосом и продолжает осматривать моё лицо, останавливаясь на моих дрожащих от обиды губах. — Не выходит.       Понимая, что, возможно, именно это ему и нужно, я позволяю слёзам досады скатиться по щекам. Юнги жадно проводит пальцами по влажным дорожкам. Он грубо целует меня в губы, оставляя на душе горький осадок, и, прежде чем я успеваю среагировать, так же грубо отталкивает меня. — Я не хочу отпускать…       Я дёргаюсь, чтобы ударить его по лицу, но вместо этого выходит слабый толчок в грудь. Юнги оставляет меня — злую, обиженную, оскорблённую — посреди комнаты и уходит. Ему не нужны чувства, ему важно держать при себе понравившуюся игрушку. Короновать, чтобы никуда не делась.       

***

      Голос девушек возвращает меня к реальности, и я нервно дёргаюсь от шума в ушах. Слишком открытое платье для моей натуры. Слишком вызывающее. Слишком… алое.       Приготовления закончились, и мои фрейлины принялись украшать собственные запястья венками. Именно венками, поскольку для меня эта свадьба — является трауром. Обычно безлюдные коридоры начали пестрить гостями, которые с нетерпением ожидали начала церемонии. Я покосилась на своё отражение, желая разбить к чёрту это огромное зеркало.       Снаружи, во дворе короля толпятся сотни незнакомых мне существ. Жители Страны Чудес, которые не удостоились посетить коридоры замка, и не имеющие особого статуса, чтобы суметь протиснуться через врата.       Когда из колоколов доносится звон, толпа начинает притеснять тех, кто стоит спереди, пытаясь разглядеть что-то. От этого у меня начинают дрожать пальцы рук. Я начинаю заламывать их, в ярой попытке унять дрожь. И дело отнюдь не в тревоге перед своей свадьбой. Я начинаю бояться, что не успею. Не смогу спастись. Не смогу освободиться от этого мира.       Разум упрямо велит мне сконцентрироваться на продуманном до мелочей плане, однако в душе я прячу огромный страх неудачи. Когда отворяются двери комнаты, я ожидаю увидеть стражников, либо Чондэ, возможно, даже самого короля, но теряюсь, когда в комнату медленно заходит Шляпник.       Он, увидев меня в чёртовом кровавом платье, на секунду застывает в дверях, оглядывая меня всю. В его взгляде я замечаю что-то наподобие восхищения. Но Шляпник буквально сразу же налепляет на лицо натянутую улыбку. Я с подозрением отмечаю, что глаза совсем не радостные. — Тебя освободили? — с порога набрасываюсь на него с вопросом, отчего Шляпник хмуро кивает в ответ.       Его длинные пальцы тянут рыжеватые, взлохмаченные волосы, и надевают на голову чёрный цилиндр с тёмно-красной лентой. Я усмехаюсь собственным мыслям. Даже он в красном. Сплошная ирония. — Король освободил меня с условием, что я буду сопровождать тебя до алтаря, — одновременно с грустью и облегчением произносит рыжий, устремив на меня свои до безумия печальные глаза, контрастирующие с широкой улыбкой.       При мысли о Юнги, я вздрагиваю. Осознавать, что он что-то делает для меня — доставляет дискомфорт. Мне привычнее слышать от него приказы и грубые слова, а вовсе не мольбу и ласку. — Чимин? — с надеждой спрашиваю я.       Взгляд Шляпника тускнеет, становится печальнее, он медленно опускает голову, и я принимаю его ответ.       Юнги освободил одного из них. Как и обещал. Ведь он человек слова. Слишком просчитанный человек. Ведь освободил не того. Он знал, что Чимин умеет выбираться наружу. Знал, что я воспользуюсь этим. И всё рассчитал. — Мне нестерпимо хочется сделать кое-что, — вдруг бормочет Шляпник, из-под рыжей чёлки взглянув на меня.       Я с вопросом в глазах повернулась к нему, когда вдруг ощутила, что меня уволакивают в охапку крепких рук. — Оу. — только и вырвалось у меня, когда я оказалась в объятиях знакомого. — Спаси его, — тихий шёпот парня мурашками прошёлся в зоне открытой шеи, и я поняла, что он хотел сделать. — Спаси нас всех.