Когда выхода нет

Благополучно вернувшись к Кастиэлю, я все также села рядом с ним. Парень, закрыв глаза и погрузившись в мир морфея, преспокойно лежал в нескольких сантиметрах от меня. Я долго смотрела на него, а позже достала карандаш и свой привычный старый ежедневник. Листая его, я переживала те дни, которые описаны в нём, заново. Дойдя до последнего исписанного листа, я остановилась на оставшихся обрывках от небрежно вырванного листа с изображением Лизандра. Я тихо вздохнула и негромко произнесла: — Хороший рисунок был... Далее была та странная надпись, из-за которой мои друзья могли отвернуться от меня, забыть и больше никогда не замечать. Но, к счастью, у нас хорошие отношения и они не поверили в эти слова, написанные с такой злостью, с желанием испортить жизнь человеку. Я аккуратно вырвала её и вложила на первые страницы. Теперь, уже на чистом листе, я стала рисовать. Небрежные линии стали складываться в такое привычное, родное, довольно симпатичное лицо. На рисунке парень, безмятежно закрыв глаза, выглядел довольно мило, как и в живую. Только сейчас я заметила, что, когда Кастиэль спит, он похож на маленького мальчика, который проснувшись с утра пораньше, пойдёт играть во двор с друзьями. Он не будет озабочен какими-либо проблемами, в его жизни только радость и веселье. Только Кастиэль уже давно не маленький мальчик. И проснувшись он опять начнёт разбрасываться злыми и почти всегда обидными шуточками. С этими мыслями я продолжала прорисовывать пряди волос парня. Они аккуратно лежали на его лице, делая его поистине милым. Закончив с рисунком, я подписала на обороте: «Ты довольно симпатичный, когда спишь, Кастиэль.», и обратно перевернула лист. С одной стороны хотелось много что исправить, но с другой что-то подсказывало мне, что всё правильно и должно быть именно так. Отложив в сторону дневник и карандаш, я пододвинулась к Кастиэлю. Тыльной стороной ладони я проверила его температуру. Кажется, она уже не такая высокая, если Кас будет лечиться правильно, то быстро пойдёт на поправку. Отстранившись от него, я достала телефон и наушники, и, откинувшись на спинку дивана, погрузилась в мир музыки. Я стояла в просторной комнате, освещённой множеством свечей в роскошных позолоченных канделябрах. Снаружи бушевала гроза, но тяжёлые бархатные портьеры приглушали яркие вспышки молний. Потоки воды хлестали по толстым стёклам. Оконные рамы дрожали под неистовым натиском ветра. Раздался оглушительный раскат грома. Причудливые тени плясали в неверном свете свечей на пожелтевших от времени, когда-то светлых стенах. Я невольно залюбовалась их странной игрой. Я следила за трепещущими языками пламени, пока не поняла, что кто-то находится рядом со мной, кто-то ждёт от меня действий. Я осмотрелась. За моим левым плечом стоял Лизандр и ободряюще улыбался мне. Я заглянула в его разноцветные, заботливые глаза. Он снова улыбнулся, очень ласково, словно нас связывают очень тёплые, давние, а может даже и любовные отношения. Лизандр осторожно положил руку мне на плечо и подтолкнул к длинному столу. Я удивлённо уставилась на этот стол: тончайший фарфор с монограммами, которые я не могла разобрать в полумраке, переливающийся тёплыми бликами хрусталь, серебряные приборы и салфетки, обработанные по краю кружевом тончайшей работы. Именно такими должны быть дорогие «фамильные» реликвии. Я прикоснулась к салфетке и почувствовала, как истончился за долгие годы лен. Возраст лишь добавлял этим вещам привлекательности. Они манили меня, обещая поведать тайны, которые хранили в глубоких сундуках на протяжении многих веков. Я бросила на Лизандра вопрошающий взгляд. Что я должна сделать? Сесть за стол? Сейчас состоится наш романтический ужин? Лизандр покачал головой и вновь улыбнулся мне. Обойдя меня, он медленно поманил пальцем меня к себе. Он уверенно двигался вперёд, не отрывая взгляда он моего лица. Я шла за ним, краем глаза отмечая, как проплывают мимо тарелки, салфетки, какие-то соусницы и блюда. Мы почти дошли до края стола. Лизандр повернулся ко мне спиной, и я тут же опустила глаза и увидела растрескавшийся от времени и сырости паркет. Я знала, что должна оторвать взгляд от пола и увидеть то, что хотел показать Лизандр, то ради чего он пригласил меня на ужин. Но я продолжала изучать старинные паркетные доски у себя под ногами. И, хотя мы не сказали друг другу ни слова за вечер, я вдруг испугалась, что пауза затягивается. Лизандр в нетерпении постучал ногой по полу. Он ждал, когда я найду в себе силы оторваться от завораживающих древесных узоров. Я чувствовала, что ещё пять минут созерцания — и я ухвачу ускользающий пока от меня смысл этого рисунка. Но нетерпение Лизандра витало в воздухе. Я глубоко вздохнула и поняла, что мне придётся поднять глаза, оставив тайны паркета до лучших времён. Я боялась рассердить Лизандра, хотя это было трудно сделать. А ещё я знала, что у меня будет много времени, слишком много свободного времени, и я успею разгадать не только секрет паркета, но и все тайны, что так долго хранили столовые приборы. Но вдруг я осознала, что у меня есть выбор: я могла сейчас развернуться, исчезнуть и забыть Лизандра, а могла остаться и стать с ним одним целым. Раздумья не заняли много времени, я не хочу убегать или забывать парня! Я хочу идти до конца. Я сцепила пальцы и начала медленно поднимать взгляд. Сначала я увидела тонкие, синеватого оттенка, женские ноги, потом разглядела край шёлкового одеяния беловатого цвета. Взгляд очень медленно поднимался и остановился на левой, такой же синеватой, как и ноги, руке. Моё внимание привлекло кольцо, кажется, я видела его у кого-то. Только не могла вспомнить у кого. Кольцо завораживало меня так же сильно, как и бездонные глаза Лизандра. Я закусила губу, пытаясь вспомнить у кого же я видела это кольцо. Я могла поднять взгляд и увидеть девушку, но не могла этого сделать. Ещё мгновение — и я увижу лицо той, кого так хочет показать Лизандр. Если я сделаю это сейчас, пути назад не будет. Я замерла в растерянности. Но достаточно было лишь одного воспоминания о Лизандре, его улыбке, о его нежном прикосновении, что бы забыть об осторожности. Я резко подняла голову… Лишь для того, чтобы проснуться.