***
Кёнсу медленно разлепил свинцовые веки и суматошно стал изучать помещение, в котором находится. Оглядев голые стены, белый потолок и обшарпанные окна, омега резко поднялся с кровати. В ту же секунду тело пронзила резкая боль и голова невообразимо закружилась. Кёнсу замычал от накатившийся боли и тут же рухнул обратно на подушку. Омега судорожно стал вспоминать все, что с ним произошло, но ноющая боль в голове изрядно мешала. Неожиданно, до слуха Кёнсу донесся звук открывающийся двери и тот повернулся в сторону шороха. Его глаза встретились с уставшим взглядом Чанёля, что стоял как вкопанный и смотрел на омегу, держа стакан с крепким кофе. — Кёнсу…- забыв обо всём, альфа бросился к его кровати. Его впалые глаза засияли счастьем и, Кёнсу невольно улыбнулся.- Я думал, что сойду с ума…- продолжал альфа, поглаживая бархатную щечку омеги, что довольно мурчал от этих тёплых прикосновений. — Там твой отец, я сейчас его позову, поговори с ним, — Чанёль мигом метнулся за дверь палаты, в коридор. Кёнсу по доброму усмехнулся поведению альфы, что строил из себя сурового и серьезного мужчину, чтобы скрыть такого милого и взбалмошного ребёнка. До, услышав радостный голос своего отца, тут же повернулся в его сторону. — Боже…сынок, мы так волновались! — альфа кинулся обнимать своего сына. На глаза СунгДжи проступили слёзы. — Я не знаю, что бы со мной было…- шептал альфа, крепче прижимая к себе маленькое тельце сына. — Пап, ты меня задушишь! — смеясь, произнёс омега. Альфа отстранился от Кёнсу и улыбнулся, видя сияющую улыбку сынишки. — Чанёль так переживал, место себе не находил, не спал две ночи, — произнёс альфа, касаясь русых волос Кёнсу, что были сильно спутаны. СунгДжи слегка поглаживал сына вдоль спины и шептал ему что-то невообразимо весёлое, о чём говорило светящиеся лицо Кёнсу. — Поскорее возвращайся домой! Мне без тебя так одиноко, — выпуская сына из объятий, произносит альфа. Улыбка не сходит с его лица, но вдруг, заметив потухшую улыбку омеги, отец настороженно спросил: — Что-то случилось? Что-то болит? — СунгДжи аккуратно ощупал сына. — Нет, пап. Просто, я не знаю, что со мной происходит, но в моей голове всплывают странные картинки с одним и тем же маленьким мальчиком, что кого-то ищет.- Омега нервно теребил край белой простыни и кусал нижнюю губу. — Бекхён…он зовет Бекхёна, — выкрикнул омега, будто вспомнив это имя. — Бекхён…- прошептал удивленный альфа, но его прервал телефонный звонок, что раздался в кармане альфы.- Извини…- судорожно произнёс До, выходя из палаты. Омега так и замер, пытаясь вспомнить, где слышал это имя. В голове обрывками стали появляться моменты со свидания с Чанёлем. — Бекхён, Бекхён…- смаковал это имя Кёнсу, — так это же его пропавший брат! — воскликнул омега. В ту же секунду, в двери показался отец и суматошно произнёс о том, что что-то случилось на работе и его срочно вызывают.СунгДжи убежал, толком не простившись с сыном, но омега этого не заметил, прибывая в своих размышлениях. В голове кружился лишь один вопрос: « Почему Чанёль ищет своего брата именно в его снах?»***
Проливной дождь снова омывал улицы небольшого городка. На дорогах был настоящий потоп — машины утопали в огромных лужах посреди дорог. Не испугавшись дождя, Лухан шел по мокрому асфальту в одних больничных тапочках, что не успел снять, лёгкой футболке и спортивных штанах, которые в ту же минуту промокли насквозь. Омега обнимал себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Капли дождя смешались с тёплыми слезами и беспорядочно стекали вниз подбородка. Омега не замечал людей, что бежали под зонтами в поисках крыши, чтобы спрятаться от сильного дождя, машины, что беспорядочно двигались, лишь бы выбраться из водной пелены. Ноги сами вели его туда, где ему точно будут рады, по крайней мере всегда были рады. Парень быстро забежал в сырой и промёрзший подъезд и поднялся на третий этаж многоэтажки в спальном районе их города. Омега поднял глаза на черную, железную дверь, за который был человек, что как никто дорог и любим всем сердцем. Трясущийся, толи от холода, толи от страха, рукой омега нажал на звонок и принялся прислушаться к шагам. Заслышав звуки за дверью омега отпрянул от двери, словно напуганный зверёк. В одно мгновение зазвенел тяжёлый замок и перед ним открылась дверь. Лу не отрывая взгляда смотрел на хозяина квартиры. Его большие, невинные глазки умоляюще смотрели на мужчину, что с нескрываемым удивлением осматривал своего гостя. — Сехун…- произнёс осипшим голосом омега. Он не знал, что сказать альфе, он боялся, что тот просто выгонит его и не захочет видеть. — Ты должен быть в больнице, — его глаза не выражали ничего, лишь тонкий намёк на беспокойство. — Что-то серьезное? — поинтересовался О. — Я хочу поговорить…-продолжал омега, смущенно сжимая ручки своей сумки. — Проходи, — Сехун пропустил юношу в свою небольшую квартиру, а сам направился на кухню ставить чайник. Лухан, скинув мокрые и грязные тапки, вскоре, прошёл вслед за ним. Омега искоса наблюдал за тем, как альфа крутится около стола и готовит чай. Залюбовавшись Сехуном, Лу даже не заметил, что всё его тело трясёт от холода и неприятной влаги. — Боже, Лу! Да ты весь мокрый! Тебя вон как трясет! — взмахнул руками альфа, и схватив омегу за предплечье повёл в свою комнату. О долго копался в стопках своих вещей, пока не нашёл свою старую и растянутую футболку. — А пока твоя одежда сохнет, надень это, — альфа протянул вещь Лухану, что смотрел на того удивленными глазами. — Ты заболеешь, а я потом виноват? Нет уж! Иди в ванну! — скомандовал О, и оставив омегу одного, отправился на кухню, где уже закипел чайник. Сехун никак не ожидал такого внезапного появления Лухана. В его сердце бушевал ураган от того, что этот омега совсем близко, непозволительно близко. Из рук Сехуна валились ложки и все, что только могло, пока он пытался совладать со своим бешенным желанием и безудержной страстью. Буря протеворечивых эмоций нахлынула на альфу. Он не знал, как ему поступить: выпроводить того за дверь или же, наоборот, запирать и не выпускать ни под каким предлогом. Он чувствовал его сладкий виноградный запах и медленно сходил с ума. Его легкие в миг пропитались сочным, виноградным шлейфом, что пропитал каждый сантиметр квартиры. Бросив все попытки налить чай, Сехун повернулся и облокотился на столешницу. От ужасного напряжения потер виски, как вдруг заметил пару любопытных глаз, что смотрели на него. Омега застыл в дверном проёме и неотрывно следил за О. Их взгляды встретились и между ними вспыхнул огонёк, что заблистал в глубине глаз. Лухан был такой домашний, что Сехуну не оставалось больше вариантов, как схватить омегу в плен и держать насильно, если тот будет пытаться бежать. С его острого плеча спадал рукав большой трикотажной футболки, что открывала вид на соблазнительные ключицы и такую изящную шею. — Э-м-м…я тут чай делаю. Ты какой будешь? Есть зелёный, фруктовый, с мятой и мелиссой…- отвернувшись от омеги, пробормотал Сехун, быстро хватаясь за чашки, делая вид, что чем-то занят. Сердце альфы бешено стучало и не могло угомониться. На лбу выступила испарина, становясь в миг холодной, словно лёд. Руки предательски задрожали и альфа, глубоко выдохнув поставил надоевшие фарфоровые кружки. В одно движение Сехун преодолел расстояние между ними и затянул омегу в жадный поцелуй. Лухан неожидавший такого порыва немного пошатнулся от напора альфы, но не отстранился. Сех покрывал поцелуями любимую шею, кусал сладкие до умопомрачения ключицы и шептал: — Я больше никуда тебя не отпущу, делай, что хочешь, но ты мой! — продолжал альфа, вдыхая этот опьяняющий запах и пропитываясь им. Лу глубоко дышал не в силах сдерживать себя. Сквозь полу вздохи омеги пробирались стоны наслаждения. — Прошу, только не отпускай…- шепчет омега, хватаясь тоненькими пальчиками за широкие плечи и стягивая с них рубашку. Они оба сгорают от этого огромного необузданного желания. Поцелуи становятся жарче, касания интимнее, а стоны глубже и громче. Сехун прижимает любимое тело к стене и поднимает, придерживая за бёдра. Лухан крепче льнет к крепкому телу, словно к клочку земли, что в бескрайнем океане. Альфа сдирает разделяющую их тела, футболку, сбрасывает рубашку и впивается с новой силой в разгоряченные губы. С громким рыком альфа отстраняется от излюбленных уст и подхватив омегу на руки, тащит в спальню. Резким движением стягивает брюки, не сводя взгляда с задыхающегося от возбуждения Лухана. Волосы младшего были разбросаны золотом по белоснежной подушке, губы саднили от ссадин, а шея была покрыта укусами вперемешку с засосами. Сехун безостановочно втягивал горячий воздух с примесью запаха сладкого винограда и страстного желания. Его разум застилала густая пелена отчаянной любви, что теплилась в глубине бешено бьющегося сердца альфы, что большой ладонью оглаживал пылающее тело Лухана: выпирающий кадык, вздымающуюся грудь, плоский живот и кожу паха. Омега плавился от этих тёплых и слегка шершавых пальцев. — Я люблю тебя…- прижимаясь к любимому, шепчет альфа, покусывая его мочку уха. Лу издает жалобный, с нотками мольбы, стон от столь сладостного перелива любимого голоса, что будоражит сознание. — Я люблю тебя больше жизни…- падая в этот омут с головой, произносит омега, совершенно забыв обо всём, лишь бы подольше насладиться этим запретным чувством. Чувством, что разгоняет кровь до предела, заставляет задыхаться, отравляет, словно яд. Одним движением Сехун переворачивает любимого на живот, пользуясь его слабостью. Горячие губы проходят вдоль выпирающих позвонков и очерчивают острые лопатки, спускаясь ниже, вызывая стаю мурашек на излюбленном теле. Альфа осторожно покусывает упругие ягодицы и отстраняется, раздвигая их резким движением рук. Пальцы поглаживают ложбинку и входят в анус, срывая сладостное шипение слетающее с губ омеги. Лухан откидывает голову выпуская утробное мычание от приятного чувства наполненности и тягучих движений, что растягивают его всё больше и больше. От накатившего возбуждения альфа, кусает Лу за плечо, впиваясь в его тонкую кожу и оставляя знак принадлежности. — А-а-а-х…- кричит Лухан. — Прошу тебя…- на выдохе произносит омега, падая обратно на подушку. Альфа растирает естественную смазку по своей плоти и по его телу проходит ток наслаждения. Приподняв омегу и раздвинув его ноги в стороны, альфа медленно стал проникать в него. Воздух резко накалился и Сехун издал первый стон наслаждения от момента, что так долго ждал. Движения плавные тягучие, но альфе мало, до безумия мало. Он хочет заполнять омегу без остатка, до краёв. Сехун сжал бока юноши до красных отметин и увеличил темп, наслаждаясь любимым телом. Ему больше ничего не нужно: сбитое дыхание любимого, его еле слышимый шепот, которым он твердит лишь о любви и его сияющие глаза, что смотрят на него из-за полуопущенных век и пушистых ресничек. Сехун никуда его не отпустит и никому его не отдаст — отныне он его пленник, любимый пленник.***
В палате слышался стук тяжёлых капель дождя и легкое завывание ветра. Кёнсу стоял напротив окна в полной темноте и наблюдал за проливным дождем, что затапливал маленькие улочки, скверы, парки. Внутри души омеги образовалась некая чернота, что засасывала с огромной скоростью и не хотела выпускать. Его мысли были далеко от реальности, омега думал лишь о своих снах, что были словно наваждение. Сквозь раздумья юноша услышал открывающийся замок двери ведущую в его палату и тихие шаги в свою сторону, а после тёплые ладони, что легки на его плечи, вернули в реальный мир. — Ты не замерз? — послышалось переливистым басом. Кёнсу лишь улыбнулся и отрицательно помотал головой. Альфа опустил подбородок на тёмную макушку и тёплыми губами прикоснулся к шёлковым волосам. — Я так испугался…если бы что-то с тобой случилось, я не знаю, чтобы было со мной, — Чанёль говорил, как можно тише, делая из его слов что-то более интимное и рассчитанное только для одного него. Пак спустился с поцелуями вдоль затылка и медленно спускался к шее. Кенсу прикрыл глаза и отдался порыву своих ощущений. Руки альфы прижимают его к себе и сжимает с такой силой, будто омега куда-то денется. — Разве это не любовь, Кёнсу? — Пак скорее утверждает, чем спрашивает. Он знает, что влюбился, он знает, что так сильно, что уже не спастись. Поцелуи становятся требовательнее, желанней. Омега поворачивается к нему лицом и обхватив альфу за шею, касается его губ своими, окончательно утопая в этом водовороте чувств. Мягкие губы Пака приносят истинное наслаждение и упоение, что отдается приятным покалыванием под кожей. В кармане Чанёля так назойливо звенит телефон, но никто не смеет оторваться от друг друга, пока не разозлившись от настойчивости звонящего, не отстраняется Кёнсу. — Ответь…- прижимаясь лбом ко лбу альфы, произносит омега. — Почему я не отключил его, — улыбаясь, ворчит Пак, доставая гаджет. — Да? — раздраженно проговаривает Пак. Его лицо в миг поменялось и исказилось в непонятной гримасе неизвестных эмоций.- Я скоро буду! — альфа отрывает мобильный от уха и отключает его. Он окидывает взглядом спину омеги и грустно выдыхает. — Не обижайся. Это касается моего брата, — шепчет Чан утыкаясь между лопаток на спине Кёнсу. — Все хорошо! Это и правда важно, иди. Только не забудь зонт, — поворачиваясь в пол-оборота, произносит До. Пак чмокнул того в горячую щечку и выбегает из палаты, прихватив своё пальто и крикнув смазанное « я скоро». Омега остался один, продолжая вслушиваться в мелодию дождя. На губах, все ещё был горьковатый вкус Пака. Кёнсу обводит пальцами контур своих тонких губ и вдруг, слышит, как дверь открывается. До улыбается и произносит звонкое: — Ты уже соскучился или что-то забыл? — Кёнсу обернулся в сторону двери, но лишь смог разобрать светлый, почти холодный цвет чьих-то волос, платок и одурманивающий запах.