Два аута, раннеры на первой и третьей

санарай на ключ "чайные пакетики", G, пре-слэш Когда Санада впервые приходит к ним домой, Райчи волнуется едва ли не больше, чем перед серьезным матчем. Он врывается в квартиру вихрем, суетливо запихивает под кровать грязные отцовские носки, бросает в стол тетради с перечеркнутыми примерами по математике. Распахивает окна, впуская в помещение света и воздуха, будто от этого станет легче дышать. Санада с любопытством оглядывается, и Райчи сквозь землю готов провалиться. Ему вдруг становится стыдно за все от горы немытой посуды до старых плакатов с Дораэмоном над кроватью. Он никогда не был у Санады, но ему кажется, что тот живет в большом и красивом доме. И комната у него не такая детская, и он уж точно не делит ее с отцом. — У вас уютно, — говорит Санада. Конечно, он врет. Как вообще может быть уютной их старая раздолбанная квартира, в которой уборку наводят только по праздникам? Райчи залипает взглядом на чужой улыбке, невнятно бормочет «спасибо» в ответ и почти забывает, что хотел предложить чай. Санада на их кухне — словно пришелец с другой планеты. Видеть его здесь так дико и непривычно, что Райчи просто старается не смотреть. Санада болтает о каком-то недавно вышедшем ужастике и предлагает Райчи оценить его вместе. Миссия «не смотреть» объявляется проваленной. Миссия «вести себя невозмутимо» тоже. Райчи наблюдает за тем, как Санада накручивает на кружку шнурок от чайного пакетика и думает, что готов полюбить фильмы про зомби. И что угодно еще, лишь бы этот «пришелец» не сел в свой корабль и не улетел обратно. *** Когда Санада приходит во второй раз, Райчи предусмотрительно убирается. Он даже снимает детские плакаты и вешает на их место фото известных бейсболистов, рассчитывая, что Санада ничего не скажет по этому поводу. Но Санада говорит: — Дораэмон мне нравился больше, — и смеется, подбирая с пола улетевшего Фукудомэ Коуске. Райчи быстро кивает: — Да, мне тоже. До фильмов про зомби дело так и не доходит, хотя тот самый Райчи скачал еще вчера и поставил на паузу посреди начальной заставки. Отец возвращается раньше обычного, удивленно вздергивает брови, спрашивает, в ту ли квартиру он попал, и, не дождавшись ответа, садится за какие-то отчеты для директора. Санада, намотав из шнурка от пакетика пару морских узлов, залпом допивает еще горячий чай, извиняется, что ему пора, и быстро уходит. Фильм с паузы Райчи не снимает. Только переключает ноутбук в спящий режим, чтобы оживить его неделю спустя. *** На улице жарко, дома тоже, и на белой футболке Санады влажные пятна между лопаток. Райчи следит за тем, как он тянется за кружкой, и отталкивает от себя дурацкие мысли, как ему хочется Санаду потрогать. Как хочется облизнуть его пальцы, которые мучают чайный пакетик, уткнуться носом в горячую шею, поцеловать щеки с мелкими ранками после бритья. Ему кажется, что он знает в Санаде каждую мелочь, каждую несерьезную привычку. Замечает любые смены его настроения, жесты, от которых все сладко сжимается в животе. Ему даже кажется, что Санада тоже хочет от Райчи чуть больше совместного кино-просмотра, но собственная решимость обитает где-то на далекой планете, отдельно от него самого. — Райчи, — зовет Санада, и тот вздрагивает. Вглядывается в экран, пугаясь, что за мыслями не заметил, как фильм закончился, но бегунок движется только на середине записи. — Тебе не интересно? Если хочешь, давай включим другое? Райчи мотает головой: — Отличный фильм, очень страшный! Санада подозрительно щурит глаза, посмеивается, а потом отставляет кружку в сторону и говорит: — Иди сюда. Между ними не больше метра, куда уж ближе, паникует Райчи, но все же пододвигается. От Санады пахнет пыльным летом и немного терпким дезодорантом. Райчи прижимается плечом к плечу и боится самого себя больше, чем целой армии зомби.