Два аута, раннеры на первой и третьей

Рейтинг: PG-13, пре-слэш, на троп "Старые раны" Когда Фуруя заходит в автобус последним, единственное место, которое пустует — рядом с Савамурой. Тот смотрит на него из под козырька бейсболки не то с приглашением, не то с вызовом, и Фуруя опускается в кресло, ерзает, силясь устроиться поудобнее. — Будешь плохо подавать, и я тебя заменю, — произносит Савамура твердо. Он всегда так говорит, и Фуруя воспринимает это скорее как заклинание на удачу, а никак не угрозу. Хотя внутри все равно что-то екает: его поддевают слова Савамуры, поддевает его кривая улыбка и горящий взгляд с темными крапинками на радужке. Фуруя длинно выдыхает и прикрывает глаза, а когда открывает снова, Савамура уже дремет в своем кресле, уткнувшись виском в стекло. Автобус подбрасывает на редких кочках, и Фурую самого клонит в сон. Он ворочается, убирает подлокотник и наталкивается пальцами на ладонь Савамуры — ногти коротко острижены и покрыты лаком, как у него самого. Фуруя кладет свою руку рядом и сравнивает, чья больше, пока не замечает между большим и указательным пальцами небольшой луновидный шрам. Тонкий и аккуратный, будто специально вырезанный. Фуруя сглатывает и слишком поздно замечает, что Савамура проснулся и теперь разглядывает его с опаской. — Чего тебе? — говорит он, царапая обивку кресла. — Что так смотришь? Фуруя тычет пальцем в шрам, с удивлением замечая, какой он необычный на ощупь, и спрашивает: — Откуда это? — Порезался о стекло пару лет назад. Банка с яблочным компотом лопнула. — О, — только и может сказать Фуруя. И эта картина так ярко рисуется у него в голове, что он не может выкинуть ее оттуда на протяжении всей следующей недели. *** — А это откуда? — спрашивает он, замечая небольшую рваную полосу на лодыжке, когда во время вечерней пробежки Савамура приседает, чтобы подвернуть брюки. Он смотрит на него недоверчиво, приподняв одну бровь и сжав губы. — Какая тебе разница, Фуруя? Лучше бы пробежал еще пару кругов, чем устраивать мне допросы. Его голос звенит в пустоте темного поля, еще раскаленного от дневной жары и тренировок. И Фуруя пожимает плечами. — Просто интересно. Потому что ему правда просто интересно, и ничего больше. Наверное. — Я ловил в детстве нашу сбежавшую кошку и, когда спрыгивал с забора, напоролся на гвоздь, — Савамура трет шрам большим пальцем, словно хочет убрать, как прилипшую к коже грязь, и вздыхает. — А она потом сама явилась домой, как есть захотела. Фуруя задерживается взглядом на этих движениях и ловит себя на мысли, что тоже хочет потрогать. Сравнить с тем маленьким между пальцами. Но Савамура вскакивает на ноги и упирает руки в бока. — Ты как хочешь, лентяй, а я пошел бегать. И устремляется трусцой вокруг поля, напевая что-то себе под нос. Фуруе кажется, что он видит шрам даже в темноте. Даже когда Савамура отбегает на полтора десятка метров. *** — Ты не обнаглел? — восклицает Савамура и отскакивает от него, словно ошпаренный. Из другого конца раздевалки на них испуганно смотрит Нори, но тут же принимается стягивать водолазку, пряча в ней свое лицо. Савамура, кажется, взбешен не на шутку, но Фуруе все равно. Потому что ощущение от плотного, чуть волнистого шрама еще хранится на самых кончиках пальцев. Уши и щеки Савамуры горят, он держится за бок и возмущенно сопит. — Хочешь знать, откуда это? Фуруя кивает. — Играли в самураев с другом, а он возьми и схвати с раковины мамину неостывшую плойку для волос, — Савамура отворачивается к шкафчику и натягивает футболку, добавляя шепотом: — Придурок. — Извини. — Это я не тебе, — он поправляет воротник и еще раз трогает то место, где только что касался Фуруя. — Больно было, но я даже не заплакал. И друга все равно через два дня простил. — Ясно, — отвечает Фуруя коротко, хотя, пожалуй, ему хочется сказать намного больше. *** — А это меня укусила соседская собака, — хвастается Савамура, задирая майку. Под ребрами красуется пара маленьких округлых шрамов. Фуруя тянет руку, трогает, и по коже Савамуры ползут мурашки — наверное, от прохладного вечернего воздуха. Фуруя невольно проводит по ним тоже. Савамура сглатывает так громко, что, кажется, эхо разносит звук по всему полю. — А у тебя есть шрамы? — спрашивает он, резко одергивая майку вниз. — Только один, — Фуруя приспускает носок, демонстрируя Савамуре щиколотку. — Мы ходили в горы на экскурсию с классом, и я поскользнулся на камнях. — О, — только и произносит Савамура, и легко тычет в ровную розоватую полоску на коже. Фурую словно кипятком окатывает, внизу живота все напрягается, готовое вот-вот взорваться. Он дергается, поправляет носок и впервые в жизни жалеет, что у него не так много шрамов. Савамура придвигается к нему ближе спиной, взъерошивает волосы на голове и бормочет. — Не знаю, увидишь ли, но вот там, в самом верху шеи. Это я тоже на камни упал. Фуруя выдыхает прямо в вспотевший и раскрасневшийся загривок и осторожно протягивает руку.