Ошибки

      О'Брайен вернулся.       Это было первым, что Вероника понял, когда проснулся. Разбудил его глубокий голос где-то над ухом и пинок в плечо. Не то что бы он ожидал чего-то особенного, просто проснуться не одному было неожиданно, пока он всё не вспомнил. «Там твою херню привезли». Викинг как-то неловко улыбнулся, разглядывая Мэтта, возможно, он выглядел милым спросонья, и захотелось содрать с себя что-нибудь, чтобы так не смотрели. Комок из разочарования и вины стянул узлом внутренности, Вероника титаническим усилием заставил себя промолчать. Он протёр глаза, нервно почесал руки, они казались грязными, как и он весь. Воспоминания словно пчелиный рой жужжали в голове, но ни одно из них даже не имело чёткой формы. Мэтт сел, свесив с койки ноги, не зная, что предпринять, и Викинг, видя равнодушие к своей персоне, отвернулся. Разве они ожидали чего-то иного друг от друга? Что один кинется к другому, улыбнётся мило и скажет «доброе утро», что они теперь... вместе? Смехотворно, никому из них такого не надо. Вероника разглядывал комнату, пытаясь собрать мысли и всего себя в кучу, с плакатов на стенах смотрели самодовольные качки и насмехались. Казалось, что нужно бежать поскорее, но сил, как и особого желания, не было. С Миком видеться тоже сейчас совершенно не хотелось, да вообще ни с кем. Хотелось провалиться сквозь этот пол, исчезнуть тихо, чтобы никто ничего не вспомнил о нём. Взгляд поневоле зацепился за спокойное выражение на лице Викинга, и Вероника молча пронаблюдал, как блондин подошёл к шкафчику, оглядел себя в зеркало, которое есть у каждого на дверце, достал жуткую пластиковую расчёску и принялся с усердием чесать светлые вьющиеся волосы, укладывая их назад. Причёсывался он уже минуты три, и с этим гипнотизирующим зрелищем необоснованное ощущение, что всё хорошо, окутало в свои обманчиво тёплые объятия, как будто всё происходит так, как надо. Кстати, О'Брайен тоже любил зачёсывать волосы назад, после душа. Мэтт однажды тоже попробовал, и оказалось, что причёсывать мокрые волосы, особенно кудрявые, вообще-то ужасно больно. И почему всем это так нравится? Ах да, с такой причёской как будто становишься похож на крутого гангстера. Но у Викинга непослушные пшеничные кудряшки, он давно оброс, и со своими нордическими чертами лица ни на какого гангстера он не похож. За ним же не зря закрепилось такое прозвище. Жаль, что никто не знал его настоящего имени, только фамилию Лофгрен и кличку «Викинг». Возможно, ещё настанет день, когда он сможет узнать историю этой клички или даже настоящее имя, скрывающееся за ней. Викинг будто специально потянулся особенно сильно, причёсываясь, на нём ещё была надета эта ужасно обтягивающая футболка с камуфляжным рисунком, такая тесная. Мэтт не был уверен, позирует ли Викинг для него, или же для самого себя в зеркале, но футболка едва ли не трещала в плечах от этих движений. Мягкий свет утреннего солнца из окошка под потолком разбавлял серость комнаты и придавал тёплый оттенок, даже золотя волосы Викинга, и всё это, конечно, хорошо, но давно уже пора уходить. Вероника протёр припухшие от слёз глаза и всё же поднялся. Викинг вроде даже не обращал на него внимания, занятый собой, и хорошо. Мэтт усталым движением заправил за ухо прядь неприятно слипшихся волос и протиснулся мимо парня к двери, осторожно выглядывая. На часах было семь двадцать, большинство ребят должны ещё спать, но что подумают те, кто увидит Веронику на втором этаже? Заметят ли, поймут ли, что он ночевал у Викинга? Дойдёт ли слушок до Мика? Хотя, какое кому дело, где ночевал какой-то там Вероника, и не станут же сплетни распространять, не девчонки же.. Он вдруг почувствовал, как на бок легла горячая ладонь, и замер.       - Идёшь или тебя проводить? — раздался голос сзади, ладонь бесцеремонно юркнула под кофту, забравшись по спине и сжав мышщу между шеей и плечом. Викинг надавил, Веронике пришлось зажать дверью собственные щёки, волна мурашек прошлась по всему телу от приятного испуга. — Могу скинуть с лестницы, если хочешь.       Отголоски желания, чтобы Викинг сделал с ним что-нибудь плохое, всколыхнулись где-то в глубине, и Мэтт закусил губы изнутри, чтобы прогнать их. Сейчас новый день и всё, что было и чего хотелось ночью, остаётся там, и больше не повторяется. Никогда.       - Не трогай меня, — с трудом выдавил из себя Мэтт, поведя плечом, чтобы скинуть руку, и решительно шагнул за дверь, одёргивая на себе одежду. Викинг закрыл за ним и с разочарованием глянул на свой сжатый кулак. Что именно его разочаровало?..       Вероника прошёл по этажу, молясь не привлекать к себе лишнего внимания, и спустился. Кажется, никто его даже не заметил, и верно, с чего бы кому-то обращать на него внимание. Он одёрнул себя, заставляя прекратить чесать руки, проходя в туалет и тщательно умываясь. Хорошо бы конечно душ принять, но он слишком устал. Хотя холодная вода приятно остудила лицо, Мэтт лишь сильнее нервничал, потому что не знал, что ожидать от вернувшегося О'Брайена, а теперь ещё и от Викинга. Что с ними всеми происходит, зачем? Он точно не готов это всё обсуждать с кем-то сейчас, да даже думать нет сил. Как трусливо. Вытирая рукавами кофты лицо, он торопливо прошёл мимо комнаты О'Брайена, в животе тянуло от голода и от злости на себя. Да, вчера хотелось поверить, что Мик уже не вернётся и у него всё будет нормально, хотя Мэтт догадывался, что так не бывает. И всё равно было так паршиво, и так хотелось... Какая там была идея?.. Сделать побольнее? Сработало отлично, сделал гадость и себе, и Викингу. Как это дерьмо разгребать? Вероника стиснул зубы, закрывая дверь в свою комнату и падая на кровать. Плохо, но всё правильно, так и должно быть, он сам всё сделал, так надо. Зачем-то надо. Мэтт быстро заснул снова, уткнувшись лицом в подушку.       Ровно в восемь надзиратели разбудили всех отвратительным стуком дубинок по дверным косякам и выстроили по нарисованной на полу линии, чтобы пересчитать. Вероника, стоя в шеренге, видел краем глаза такого же сонного, как и он, О'Брайена, тот даже не заметил его, и Мэтт снова задремал до завтрака. Он плёлся в общей колонне, разбитый после плохого сна, овсянка противно хлюпнула, когда её кинули в тарелку с половника, кубик омлета дрожал, его кинули прямо в кашу. Мэтт снова замер между столов, выйдя из общей очереди и не зная, куда сесть. О'Брайен сел куда-то в угол и там не было свободных мест, не то что бы Мэтту хотелось к нему подходить, зато можно было легко угадать, где место было — рядом с Викингом. Что ж, других вариантов не было, да и разве Викинг так уж плох? Ну, захочет унизить как-нибудь, и ладно, о произошедшем ночью он сам требовал молчать, так что бояться особо нечего. Вероника сел рядом с блондином, словив несколько любопытных взглядов, но никто ничего не сказал. Мэтту казалось, что он чувствовал напряжение в воздухе, и меньше всего на свете ему хотелось быть в центре этого внимания, он мог только надеяться, что всем был любопытен сбежавший и вернувшийся О'Брайен, а не он. Кому он ведь нужен, правда? Такой же, как и все остальные — никто.       - Ну как? — Викинг окинул юношу заинтересованным взглядом.       - М? — переспросил от неожиданности Вероника, проглатывая кусок омлета, — я не говорил с ним.       - Есть план?       - Никакого плана, — огрызнулся Мэтт. Если Викинг хочет, чтобы выглядело, будто ничего не было, он не может сам вести себя соответствующе? — Можно я просто поем? Спасибо.       Викинг продолжил завтракать молча и Мэтт поблагодарил его ещё раз, мысленно. Меньше внимания к его персоне, как ни в чём ни бывало, пожалуйста. И без того паршиво. В столовой было будто непривычно тихо, казалось, обычно ребята галдели гораздо громче. Возможно лишь казалось.       По расписанию сегодня все должны были трудиться в корпусе старого мебельного завода. Вероника продолжал держаться один, с ним по-прежнему никто не пытался заговорить, и это было невыносимо скучно. О'Брайен не показал ни малейшего намёка на сожаление или хоть каких-то эмоций по отношению к Мэтту. То есть вообще ничего, будто они не знакомы. Веронику, помимо мыслей о Мике, не покидал страх, опасность исходила от всех этих станков и приборов, кто-нибудь мог травмировать инструментами остальных, стоит лишь захотеть. Зная, как мало нужно подросткам здесь чтобы разозлиться, Мэтт старался никого не раздражать своим видом, не мешаться, был даже немного удивлён, как он до сих пор здесь сам себя не покалечил. Возможно, потому, что никто не пустил его ни к одному из станков или инструментов, но он и сам не особо-то хотел. Вероника чаще всего довольствовался перебиранием уже неиспользуемых деталей или бесполезной сортировкой чего-нибудь ненужного, прямо как он сам. Мэтт сидел на перевёрнутом ведре в комнате с выключенным шлифовальным станком и перебирал большое ведро с шурупами и гвоздями, раскладывая их по типу в ячейки специального ящика. Как и на всех ребятах, работающих в промышленном корпусе, на нём был надет специальный фартук из плотного материала, из кармана на груди торчали хозяйственные перчатки, которые он снял за ненадобностью для такой мелкой работы.       О'Брайен вдруг зашёл в эту же комнату и даже не заметил его, сразу взявшись за станок. Это было неожиданно, но довольно вовремя, пожалуй. Поблизости не должно было оказаться праздных зевак, а шум работающих станков и людей в корпусе заполнял весь воздух вокруг, бояться было нечего, пора было начать говорить. Мэтт собрался с силами и встал, привлекая к себе внимание.       - Слушай, мы можем поговорить? — неуверенно позвал он, не решаясь подойти к работающему станку ближе, чем на метр. Мик дёрнулся, посмотрев на него краем глаза, и безразлично «агакнул». — Я знаю, что тебе плохо, но... Знаешь, ты не виноват в том, что случилось с твоей девушкой. — Мэтт зажмурился, запоздало поняв, что начал не то, что хотел.       - Что значит «не виноват», если бы я не..       - Ты несёшь ответственность за то, что совершил только ты, и ты не в ответе за поступки другого человека, это не то, что ты можешь контролировать.       О'Брайен тяжело вздохнул, вынимая из станка деревянную деталь. Вероника хотел спросить, почему его отталкивают и почему продолжают игнорировать после всего, но желание успокоить Мика казалось самым сильным, важнее всего. Они ведь всегда понимали друг друга как никто.       - Легко говорить, когда твоих близких не ранили по твоей вине. Это ведь был Пако, он сделал это со мной, потому что я сделал это с ним. Я удивлён, что она жива, если честно. Никогда не узнаем, не хватило ли ему духу или времени...       - Ты не можешь отвечать за поступки других людей, Мик, — отчеканил Вероника, проигнорировав чужие слова, и шагнул ближе, парень стал работать за станком осторожнее. Как будто девушка — вещь, если разбить которую, владелец расстроится. Отличный, конечно, способ мести, но они сейчас не будут обсуждать Пако, нет. — Отвечать можно только за себя.       - Ясно. Спасибо за совет, — ответил Мик, и Вероника не смог определить, был ли это сарказм или просто усталость. — Что-нибудь ещё?       Мэтт так боялся разозлить его вопросом о себе, не хотелось казаться эгоистичным, но разве он не заслуживает хотя бы малейшего объяснения? Если уж О'Брайен не хочет с ним общаться, пусть так и скажет, зачем делать вид чего-то непонятного... Надо, наверное, сказать что-нибудь вроде «я очень скучал», чтобы не предъявлять претензию, а немного надавить на жалость, может, вызвать чувство вины. Вероника подошёл ближе, собираясь с мыслями, чтобы сказать что-нибудь, и осторожно положил ладонь на руку О'Брайена в перчатке, которой тот держался за рычаг, чтобы отвлечь от работы. Хотя Вероника не был до конца уверен, что это действительно нужно, что делает это не от страха, задуматься об этом всерьёз не хватало смелости.       - Нет, — коротко ответил Мик и смахнул чужую руку, даже отталкивая. «Нет?» — Не трогай меня.       - Что? — Мэтт оглядел свои руки, с ними что-то не так?       - Моя жизнь не здесь, она там, за стенами. Этот лагерь, работы, вы — это временно, срок закончится, и я уеду. Просто доживу, и ничего больше не нужно, никаких «друзей» для этого не надо, никто мне не нужен, и ты мне не нужен...       О'Брайен затих и принялся работать за станком с особым усердием, Мэтту пришлось отойти. Кто этот человек, привезённый обратно? Кажется, Мик остался там, со своей разбитой девушкой, ей наверное нужна поддержка, ей повезло, что у неё такой заботливый парень. Который сам же и виноват в произошедшем изначально. Вероника хотел верить, что девушки лучше них, но от ошибок никто не застрахован, похоже. Влюбиться в О'Брайена? У этой девушки явно дурной вкус. Но, кажется, не только у неё. Станок шумел, О'Брайен явно увлёкся процессом, налегая со всей силы, Вероника прикрыл себе рот, чтобы не выдать дрожащего дыхания. Мик остался там, и так, наверное, будет лучше. Будет правильнее оставить это, оставить его в покое. Мэтт стиснул зубы, потому что опять ныло в груди от разочарования. В себе, конечно. Всё это было так глупо и ожидать чего-то хорошего было просто смешно, и он всё равно сделал всё, что сделал, хотя знал заранее. В смысле, с самого начала, с первого разговора, когда он подумал, что его понимают и хорошо относятся, когда он просто влюбился, потому что у него такой же дурной вкус, как и у девчонок.       «Просто доживу и ничего мне не нужно». Всё ведь верно. Это нормально, хотеть найти какую-нибудь опору, влиться в это место и людей, влиться в эту жизнь, потому что, как говорил Викинг, есть теперь только она. И они все в это верили. На самом деле это временно. Надо просто пережить, перетерпеть. И для этого не обязательно заводить друзей, всё это глупость. Оно и к лучшему, что они с Миком заметили это сейчас. Только Вероника не готов перетерпеть несколько месяцев, не готов терпеть через силу гордое одиночество. Трусость ли это? Мэтт не знал, но не удивился бы. Сквозь шум станков пробивались шумные вдохи О'Брайена, который усердно работал за станком, и Вероника понял, что больше говорить не о чем, лучше уйти, убежать, исчезнуть. Руки дрожали, колени тоже, он попятился к выходу. Больше всего снова хотелось провалиться куда-нибудь, лишь бы никому не мешать. Хотя о чём он, какой-то там Мэттью Вероника вовсе не такой важный, чтобы кому-то мешать, слишком большого о себе мнения. Мэтт почесал запястье, заглядывая в некоторые помещения уже по третьему разу, он проверял этажи на предмет свободного места для себя, но везде были ребята, занятые своими делами, и беспокоить кого-то было страшно, вдруг спровоцирует на что-нибудь. Исчезнуть хотелось всё больше, мысли затесались обо всех этих станках, стало холодно и руки уже чесались, духота и шум станков становились невыносимым, перед глазами всё едва заметно дрожало...       - Эй, придурок! — окликнул кто-то и почему-то Мэтт сразу подумал, что это его. — Чё шляешься без дела? Заняться нечем? — Викинг выглядывал из-за угла, задрав на лоб защитные очки, на носу от них остался красный след. Он, похоже, даже выбежал за ним. И почему Мэтт так боялся конфликтов? Может, получить сейчас от Викинга по роже было бы здорово. — Иди сюда и помоги мне! — Получить от Викинга задание было тоже здорово. Неужели это помощь? Вероника не потратил на раздумья ни мгновения и, уже подойдя ближе, услышал тихое «хоть немного пользы от тебя должно же быть, недоумок». Викинг повёл за собой в маленькое помещение с выключенными станками, кроме одного. Он указал на стопку тряпок рядом с ним, затем на огромный шкаф. — Протри все инструменты до блеска, чтоб выглядели как новые.       Вероника покорно пошёл к шкафу и молча приступил приступил к работе, иногда поглядывая на работающего Викинга. Инструментов в шкафу было несметное количество, протирать их до блеска было долгим и совершено бесполезным, идеальным заданием для такого мальчишки, как Вероника. Сказать ему что ли спасибо? Может, позже. Забавно, похоже, теперь Викинг относится к Мэтту лучше, чем О'Брайен. Может, они ещё и подружатся? Мэтт поспешил закрыть ладонью улыбку. Вот точно придурок.