Похищение Аронакса

Темнеет. Резче смотрятся, точно посиневшие, силуэты утёсов. Но полная тишина не наступает и с сумерками, продолжает шуметь прибой, кричат морские птицы. Солнце, устав за день честной и совестной работы, перед этим медленно катиться по небосклону, приближаясь к горизонту, словно все ускоряется. Жёлтое, слепяще яркое днём, оно меняет свой цвет и оттенок на более мягкий и тёплый, который словно невесомая шаль укрывает все вокруг. На краткий миг создаётся атмосфера уюта и покоя, в которую хочется любить и быть любимым. Отражаясь от водного зеркала, солнышко словно бы создаёт дорожку, тропинку из света, по которой, казалось бы, можно просто взять и побежать в какой-то другой, сказочный мир. Такой мир, в котором нет места заботам и суете, где люди живут счастливо и радостно, а для вас там есть своё место, на которое никто не претендует. Краткий миг заката, к сожалению, быстро заканчивается, но так хочется его продлить, растянуть. Берег, был совсем плоский и просматривался на расстояние с милю. Со стороны моря его окаймляла гряда скал, верхушки которых едва торчали из воды, так, как было время наибольшего прилива. Местность слева была покрыта дюнами, усеянными колючим кустарником, и  имела вид дикой песчаной пустыни. Очертания берега казались довольно однообразными, единственной преградой, защищавшей его от ярости океана, была цепь невысоких холмов. То тут, то там виднелись искривлённые деревья, тянувшиеся ветвями к западу далеко сзади, на юго-западе, зеленела опушка леса. На берегу лежал человек. Он открыл глаза, поёжился, было жутко холодно, хотелось есть. Он осмотрелся, обнаружив вокруг себя только писок. Он поднялся и осмотрелся, его внимание привлекли рифы, на котором он заметил обломок фальшь борта и решил его вытащить, мало ли пригодиться. На скалах он заметил двухстворчатые моллюски. Жан решился набрать их и попробовать на вкус. Он прошёлся по берегу. Его покрывали песок и раковины, смешанные с остатками лавы. На пустынном берегу изредка попадались птицы — поморники и большие альбатросы, а  также дикие утки. Жан попробовал бить их камнями, но потерпел неудачу, так как птицы не садились на землю, а попасть в них на лету было невозможно. Подступала ночь, и нужно было искать ночлег и, причём срочно, становилось очень холодно. Жан свернул в сторону дюн, которые были отделены от моря широкой полосой земли, покрытой прихотливо разбросанными пригорками и холмами. Это была как бы маленькая песчаная Швейцария. Потерпевший крушения искал себе пещеру и наконец, набрёл своего рода пещеры, вырытой в  задней стене высокой дюны. Жан завалился на пол и почти мгновенно уснул. Утро наступало медленно. Жан уже не спал и смотрел, как постепенно разгорался утренний свет. Он бледный и не яркий, было трудно понять, рассвело уже или нет. Было облачно. А еще холодно. Если в полдень может пригреть солнышко, то утром точно нет, только холод, вот бы сейчас чашечку кофе или чаю, чтобы согреться, поесть в таверне и в редакцию, по дороге обдумывая возможные заголовки статей. Когда что-то потеряешь, начинаешь ценить домашний уют и теплое одеяло, из-под которого не хочется вылезать, шум города и работу, противного Шарля, которого хлебом не корми, дай над кем-нибудь грубо пошутить. Жан грустно вздохнул, думал, что застрял здесь на долго. Весь остров лежал под одеялом тумана, который приглушал цвета и не давал разглядеть окрестности. Все цвета такого утра неяркие. В этом есть своя красота. Нет излишней пестроты, природа ещё не проснулась. Потерпевший крушения вышел из всего убежища воздух на улице был холодный, чистый и свежий. Оно бодрил и давал силы. Над головой кричат стаи птиц, а вообще природа молчит. В ста шагах от пещеры Жан увидел небольшой ручеек, сильно раздувшийся от прошедших дождей. Но воду не во что было взять — в дюнах не было ни одной раковины, но в этом не было ничего страшного. Потерпевший крушение прильнул к воде и напился вдоволь, затем умылся и направился к берегу моря, чтобы подкрепиться ракушками и продолжить обследование побережья. Он хотел найти более удобное место для жилья. Заполнил карманы и носовой платок раковины, предварительно завернув их в возросли, чтобы быстро не испортились. Жан шёл по берегу, постепенно песок заменяла каменистая почва, а берег понимался, высоких стен там не было, только прихотливая неровная кайма, а затем он вышел к заливу, который был, образовал двумя потоками лавы. Дойдя до конца мыса, Жан повернул назад и к ночи вернулся в дюны, перекусил и лёг спать, решив на следующий день прогуляться в другую сторону по побережью. Ночь была ужасно холодной, а утром небо было плотно затянутое низкими серыми тучами, оно стало серым и бесцветным, как фотография. За частыми полосками перистых облаков проглядывали белые пятна от солнечных лучей, но самого солнца не было видно. Жан принялся за нехитрый завтрак из ракушек, попил из ручья и умылся. За это время погода немного переменилась, ветер гнал по небу многочисленные облака. Солнце то пряталось за густым туманом облака, то вдруг выныривало и освещало землю. Дневное святило мягко грело, не поднимаясь так высоко над горизонтом. Жан вышел на берег и пошёл на юго-запад. Он шёл по песчаной местности примерно миль пять, потом она начала подниматься и превратилась в неприступный гранитный гряж, который через милю круто заворачивал и образовывал выступ. Потерпевший крушение присел отдохнуть. Море было не чисто синее, а в его тона вплелись загадочные нотки бирюзовой палитры. Оно открашивалось темного малахита у берега, светлело до аквамарина к горизонту. Белые «барашки», принесенные на берег морским бризом, покрывали легкой пеной гальку и мелкие ракушки. Внезапно из-за мыса, на котором он был вечера, появился корабль, который шёл на малой скорости, он вошёл в бухту и пошёл вдоль берега, видимо на максимально возможном расстояние. Жан знал, что его могут не заметить с корабля, но у него не было не дров, не огня. Тогда он достал носовой платок и приготовился махать. Вот корабль прошёл половину расстояния, потерпевший крушения начал отчаянно махать кораблю, прошло около четверти часа, прежде чем на корабле заметили человека и спустили шлюпку. Сильными движениями вёсел она стремительно шла к берегу, не прошло и пяти минут, как лодка подошла к берегу. Жан не кинулся к ней, как же он был рад людям, после трёх дней одиночества.