Мутанты: первая игра

— Ты по-прежнему блокируешь её, Садахару? — Кто бы говорил! Инуи снова поднес к губам стакан с виски, но ни глотка не отпил. Ренджи прав, всегда и в любом состоянии он тратил часть сил на то, чтобы осознанно заглушать свою мутацию. Какой бы привлекательной ни казалась идея напиться в компании старого друга, минусы перевешивали плюсы. — Глупо отказываться от того, что могло бы принести значительную пользу или при случае спасти твою жизнь. Шах, — Янаги переставил шахматную фигуру. Партия была не далека от завершения, но противники все ещё «прощупывали» друг друга. — А моей жизни что-то угрожает? — Садахару, сколько я буду повторять, что жизни мутанта среди людей постоянно что-то угрожает? — Столько же, сколько я буду говорить, что ты ошибаешься. Шах. — Ты совсем не дорожил этой ладьёй, да? Даже если люди не вредят напрямую, само их присутствие, человеческие нормы и правила давят, как туфли с чужой ноги. — И поэтому ты отгородился от всего и живёшь среди леса за высоким забором? Забирай на здоровье, и пешку тоже возьми. Шах. — Не боишься рисковать? Ты сегодня играешь слишком агрессивно. И, Садахару, забор — это не навсегда. — Брось, никакого риска, только расчет и тщательное планирование. А забор нам не нужен, потому что мои ученики не представляют опасности — ни люди, ни мутанты. — Даже Эчизен Рёма? *** — Эчизен! А ну подожди, я хочу взять ещё вон того салата! — Шевелись, Момо-семпай. — Да куда ж ты так спешишь? О, вон смотри какая картошечка, давай попробуем?! Но Рёма, не обращая внимания ни на картошечку, ни на других представителей обеденного меню в кафетерии, упрямо проталкивался по очереди вперёд. У него было очень важное дело, в котором даже минута опоздания была решающей. — Рёма-сама! — Томока вынырнула из толпы и перегородила путь. — Я почти закончила работу над своим проектом, который посвящён твоей потрясающей мутации. — Не сейчас, Осакада, — Рёма отстранил девушку. — Он сегодня куда-то спешит, — пожаловался Момоширо. — Как думаешь, мне взять рис с грибами или с яйцом? — Нет, Рёма-сама, подожди. Ты должен ответить на несколько вопросов. И, кстати, как твой проект? Завтра ведь нужно всё сдавать, а я даже не знаю что ты выбрал, это нечестно! — Как завтра? — глаза Момоширо удивленно расширились. — Разве не в понедельник? — Мада мада, — бросил Рёма, как будто бы это его совершенно не касалось. Но вдруг, на его обычно хмуром лице появилось почти радостное выражение. — Ага, вот же она! Среди всех остальных блюд в кафетерии особенной популярностью пользовались булочки с мясом, приготовленные по фирменному секретному рецепту. Обычно их разбирали в первую очередь, вот и сейчас на огромной тарелке оставалась только одна, последняя булочка, и Рёма рассчитывал её заполучить. Но, когда он уже протянул руку, чтобы заявить свои права, его пальцы сами собой замерли в воздухе. Прошло буквально несколько секунд, странный эффект исчез и Рёма всё-таки вцепился в желанную булочку, однако оказалось, что с другой стороны её держит кто-то другой. Рёма недобро зыркнул на конкурента, но его взгляд не произвёл ни малейшего впечатления. — С твоей стороны было бы разумно уступить право на эту булочку мне, учитывая, что я старше и могу обладать неизвестной силой, а если ты отпустишь руку и оглянешься вокруг, ты увидишь все эти роскошные блюда, которые могут стать твоими, если ты достаточно умен и вежлив, чтобы не вынуждать меня... — Ибу! — Момоширо попытался перекрыть этот словесный поток, но безрезультатно. — С другой стороны, ты — новичок и можешь не знать истории этих булочек и того, что делом чести для каждого ученика Сейфуро считается заполучить хотя бы одну, но это невозможно на младших курсах, когда контроль над собственной мутацией и знания о мутациях других ещё слишком незначительны, но, с каждым годом, твои шансы... — Я не уступлю, — сообщил Рёма. — Можем сыграть в теннис, и она достанется победителю. — Теннис? Ну, хотя подобный метод разрешения конфликта кажется мне приемлемым, должен заметить, что я предпочитаю играть в паре. — Отлично, я согласен. Я тебя уделаю, даже в паре с Момо-семпаем. — Эчизен? — Момоширо прижал к груди поднос. — Я, конечно, благодарен за доверие, но мы никогда не играли в паре, мы ещё даже не ужинали, и завтра нужно сдавать проект по искусству. Который мы даже не начинали! — Повеселимся, Момо-чан-семпай? *** — Что ты знаешь? — Инуи поставил стакан на стол и подался вперёд. — Или правильным будет другой вопрос, откуда ты это знаешь? — Разве не очевидно? Я знаю, потому что Юкимура знает, а Юкимура знает, потому что кто-то из твоих замечательных учеников или прекрасных коллег всё ему рассказывает. — Ты пытаешься спровоцировать меня, но это бесполезно. Я тебе не верю. Янаги улыбнулся. — Может быть, это твой друг Фуджи Шюске, который бывает довольно рассеянным, но на всё готов ради своего младшего брата. Или другой твой хороший приятель, тренер теннисной команды, которым так легко управлять, если знаешь, за какие ниточки тянуть. — Вероятность этого — ноль процентов. — Я так не думаю. Или все сведения нам передаёт кто-то неизвестный. Например, бывший тренер, а теперь учитель общей физподготовки, уважаемая Рюзаки-сан. Прекрасный человек, а как любит свою внучку... Шах и мат, Садахару. Игра, которую он распланировал на много шагов вперёд, оборвалась неожиданно. Король Инуи оказался загнанным в ловушку, а сам он был совершенно сбит с толку такой яростной атакой. — Зачем ты это делаешь, Ренджи? Черты лица Янаги немного смягчились. — Я же не могу сказать тебе кто это, верно? Но если ты начнёшь думать, то решишь такую маленькую проблему в два счёта. — Я всё равно не хочу верить. — Не хочешь, но веришь, в этом весь секрет. Ладно, — Янаги посмотрел на часы. — Мне пора, да и тебе тоже. А, чуть не забыл, я принёс тут кое-что для тебя. Помнишь, ты рассказывал о мальчике, который в прошлом году был свидетелем инцидента в метро? У нас есть ученик, который делает браслеты и фенечки, косвенно используя свою мутацию, и в этих штуках действительно содержится какая-то сила. Янаги порылся в кармане и вытащил маленький свёрток. — Вот, надеюсь, это поможет. Не благодари. — Раз ты так настаиваешь, не буду. — Ну, я давно подозревал, что ты приходишь на эти встречи, только чтобы нюхать мою выпивку, просить об одолжениях и выпытывать тайны Юкимуры. — Это само собой, — хмыкнул Инуи, а потом, внезапно став серьёзным, добавил: — но ты ведь тоже почему-то приходишь? Выпивки у меня нет, особых тайн тоже, но ты каждый раз всё равно тут как тут. Как и каждый раз, в конце встречи, он протянул руку Янаги. Как и прежде, Янаги замер на несколько мгновений, сжимая край стола своими, всегда спрятанными в кожаные перчатки, пальцами. Как и всегда, он отвернулся и холодно бросил: — Не стоит задерживаться, ещё увидимся. Уже у дверей Инуи задержался, и ему показалось, что он услышал тихое: «Сколько лет прошло, а он так и не отрастил себе хоть какой-то инстинкт самосохранения». *** — Парный матч Ибу-Камио против Момоширо-Эчизен, — торжественно объявил Сакурай, взбираясь на судейскую вышку, — Ибу подаёт. Рёма ещё раз внимательно оглядел противников, потом наградил своего партнёра по парным суровым взглядом: «Я знаю что делать, не мешайся». Момоширо в ответ широко улыбнулся и показал большой палец. Почему-то это совсем не показалось Рёме обнадёживающим. Сначала всё шло просто замечательно, а потом Камио отбил мяч ровно в середину корта. Момоширо и Рёма не сразу поняли, что произошло, но в один момент они почувствовали сильный удар и повалились на землю. — Момо-семпай, ты идиот? — Рёма потер ушибленный лоб. — Это был мой мяч. — Какой твой?! — возмутился Момоширо. — Ты был на другом конце корта! — Но я же добежал. Они синхронно встали и разошлись в разные стороны. Два первых гейма противники оценивали друг друга. Ибу и Камио много тренировались под руководством Тачибаны, и это чувствовалось практически в каждом движении. Со стороны вообще было непонятно, используют ли они свою мутацию или играют, как люди, в то время, как Момоширо с первого же удара активировал свои энергетические иглы. Но хотя подачи обеих сторон были достаточно сильными, соперники пока возвращали их без труда. После того, как Сакурай объявил: «Один-один», Момоширо не выдержал. — Вы будете играть серьёзно или нет? — Если только вы начнете играть, — крикнул Камио в ответ. «Два-один». Следующий гейм Момо взял практически самостоятельно, с боевым кличем бросаясь к каждому мячу, и это распалило его ещё больше. Их противники, казалось, вообще не волновались, поэтому на полное энтузиазма: «Наша очередь, покажи им всё, что можешь, малыш!», Рёма не ответил. Зато он вложил чуть больше силы в свой удар, и Момоширо сразу же ощутил это затылком, когда мяч попал в него. — Ты убить меня хочешь?! — Сам стал на моем пути, — Рёма пожал плечами. — Это одна из парных расстановок! Давай ещё раз, и постарайся не убить меня. Ибу и Камио переглянусь, Рёма сильнее сжал мяч и позволил себе активировать второе зрение. *** Инуи не ожидал, что партия так затянется и придётся возвращаться практически под вечер. Обычно Ренджи мог выделить в своём плотном графике не больше пары часов для встречи, именно поэтому их игры часто оставались незаконченными и переносились на следующий раз. Но не сегодня. Сегодня они доиграли, причин снова встретиться как можно скорее уже не было, и, хотя одного этого было недостаточно для волнения, в душе Инуи поселилось неприятное чувство неуверенности. И ещё оставалась та ситуация с Кайдо, в которой он повёл себя как идиот, и теперь не мог полностью сосредоточиться на других проблемах. Кайдо был особенным. Кайдо боялся людей, но ещё больше боялся себя самого и своей мутации, и поэтому изводил себя ежедневными тренировками с того дня, как Инуи нашёл его и привёз в школу. У Кайдо никогда не было друзей, потому что страх засел слишком глубоко. Но всё же, именно Инуи был тем, кого он боялся меньше всего, с кем иногда разговаривал, ради кого приходил в библиотеку. И надо же было всему испортиться в один день. — ...ссор! Профессор Инуи! Глубоко задумавшись, Инуи сам не заметил, как подошёл ко входу в учительское крыло, и замечтался там, глядя в стену. И, главное, он не заметил, откуда вдруг появился Кайдо, и не просто появился, а с обеспокоенным лицом, горящими глазами и прямо перед ним. Эмоции Кайдо были такими сильными, такими четкими, что казались почти осязаемыми. — Профессор, с вами всё в порядке? — А, ну, я просто задумался. Что-то случилось? «Пожалуйста», — подумал Инуи, глядя поверх головы в бандане, — «пожалуйста, пусть это будет проблема, которую только я смогу решить». Такие мысли были отвратительными, но появлялись с завидной регулярностью. — Просто... — Кайдо опустил глаза, — тогда... ну, в библиотеке... — Всё в порядке, — перебил его Инуи. — Я понимаю, что ты был занят, так что, пожалуйста, не извиняйся. — Это была цитата. — Уже поздно, и тебе, наверное, нужно на пробежку. Ты ведь бегаешь всегда в это время? Не то, чтобы я специально слежу... О, Господи, это звучит совсем ужасно. Прости, не слушай меня. Увидимся на занятиях. Инуи сделал попытку проскочить в дверь, но, совершенно неожиданно, Кайдо удержал его за рукав пиджака. — Это была цитата, — повторил он с нажимом, пока Инуи пытался прийти в себя. — Цитата Черчилля, которую я учил. Вы появились слишком неожиданно, и я сказал то, что читал, потому что удивился. — Извини меня! — И я совсем не против побегать с вами, профессор. Только если вы сами этого хотите. *** — Три-три, Камио подаёт! Рёма нахмурился. Несмотря на свои способности, он никак не мог понять, в чем заключаются мутации их противников. Камио мог в доли секунды ускориться и всегда успевал к мячу, когда казалось, что он на другом конце поля. При этом, своим «вторым зрением» Рёма не видел никаких значительных изменений в энергетическом отпечатке. С Ибу всё было ещё сложнее — он был окружен облаком, скрывающим его движения, а за этим облаком просматривался странный силуэт с несколькими руками, словно у индийского божества. Это настолько сбивало с толку, что Рёма практически выпал из игры, предоставив напарнику удовольствие самому отбивать мячи. Впервые за долгое время его заинтересовала не столько победа, сколько возможности соперника. — Эй, малыш, ты в порядке? — забеспокоился Момоширо, когда Рёма не отреагировал на пролетевшей мимо мяч. — Съел что-то не то? — Вперёд, Рёма-сама! — донеслось со стороны Томоки. — Похоже, ты один играешь за двоих, Момоширо, — крикнул Камио с той стороны сетки. — Прости, мужик, но это парные! Следующий мяч ударил в корт прямо перед Рёмой. Момоширо успел отбить, но оставил большую часть корта свободной, чем немедленно воспользовался Ибу. — Пятнадцать-ноль. — Я отобью следующий, — недовольно буркнул Рёма в пространство. — Но... — Просто следи за своей половиной корта, Момо-семпай. Или мне линию посредине прочертить? Ты только мельтешишь перед глазами, и мешаешь мне смотреть! Ещё одна подача, на этот раз четко посредине, и Рёма позволил своему напарнику отбить, понимая, что от них снова хотят добиться столкновения и соперничества за мяч. Всё время он внимательно следил за Ибу, но это не помогало: его удары были точными, выверенными, обоснованными, и совсем не объясняли тех странностей, которые видел Рёма своим вторым зрением. — Пятнадцать-пятнадцать, — объявил Сакурай после долгого обмена мячом. — Покажи мне, — крикнул Рёма. — Я хочу увидеть, на что способна твоя мутация, покажи мне её! — Не думаю, что это хорошая идея, тем более, не совсем понятно к кому именно ты обращаешься, учитывая что мы оба пользуемся своей мутацией во время игры, но тебе, по-видимому, хочется каких-то зрелищ, и этот подход совсем не отличается от человеческого, потому что люди всё время ждут какого-то представления, словно мы животные в цирке... — Шинджи! — А что, вы все так думаете, разве нет? Тачибана-сан учил нас играть честно, но если мелкий сам просит, то я могу и показать кое-что. *** — А потом я говорю, если вы не читали работ Рахмаджана, то не сможете оценить всей актуальности представленного исследования. Даже сам Ксавье ссылался на него в своих последних статьях! И, главное, как уверенно я это говорил. Кайдо шёл за профессором по коридору и едва заметно улыбался. Улыбка слышалась в его голосе, когда он переспрашивал: «Ну, а что дальше, профессор?», и это заставляло сердце Инуи нелогично замирать и ускоряться. — В общем, тут уже весь зал усомнился в словах моего оппонента, и поверил в существование этого Рахмаджана, как вдруг доктор Янаги... а он был, оказывается, на этой конференции, встаёт и говорит: «Какое совпадение, я недавно встречал такие же тезисы в работе некоего Рамаяны, видимо эти два индусских учёных работают вместе?». И, представь себе, тут я понимаю, что... О, мы уже пришли? — Ну, это ваша комната, профессор. — Да. То есть, конечно, — расслабившийся во время монолога Инуи снова почувствовал, как тело сковывает напряженная неловкость. — Я быстро переоденусь. Ты... можешь подождать или зайти, как будет удобно, там достаточно места... Пока Инуи мучительно пытался подобрать слова, дверь его комнаты отворилась, и оттуда выглянул Фуджи. И не просто Фуджи, а, укутанный в большое одеяло, розовый со сна, с припухшими глазами и милой улыбкой Фуджи, который встретил Инуи словами: «Наконец-то! Сколько можно тебя ждать, Садахару?» Ощущение катастрофы, которое преследовало Инуи весь день, достигло своего пика. Он повернулся к Кайдо, лихорадочно перебирая в уме оправдания и не находя их, но его ждал только пустой коридор и топот, затихающий в дали. *** — Это и есть его техника? Матч пары из Фудомине против новичка собрал зрителей, в том числе капитанов двух теннисных команд — Ойши и Тачибану. Оставалось только удивляться, почему тренера Тезуки, которого, обычно, можно было найти рядом с кортами после занятий, пока никто не видел. Сакуно нашла в толпе Анн и попыталась пробраться поближе к ней, но оказалось, что не только ей пришла в голову такая идея. Одновременно с ней, только с другой стороны от Анн, из толпы вынырнула Томока, ведущая за собой группу новичков. И, пока Сакуно размышляла, тактично ли будет с её стороны тревожить сестру Тачибаны расспросами в столь драматический момент, её подруга, как всегда, не собиралась сдерживаться. — Он замораживает движения? Рёма-сама видит иллюзию мяча? Его рука не может двинуться, потому что связана невидимой веревкой? — вопросы сыпались один за другим, как орехи с куста. — Подожди-подожди, — рассмеялась Анн. — Так мне некуда и слова вставить. Вообще-то, Шинджи умеет управлять временем. — Что?! — все новички и даже кое-кто из старших студентов удивлённо уставились на Анн. — Управлять временем? — Ну, ничего особенного, на самом деле. Шинджи останавливает или замедляет время, но только на секунду или две. Это, обычно, ни на что не годится, кроме тенниса, где даже доля секунды может стать решающей. Поэтому он отточил свою технику в игре и назвал этот удар «спот». — Рёма-сама справится, — уверенно заявила Томока. — Он сам виноват, что вынудил Шинджи использовать «спот». Вообще-то мой брат говорит, что в теннис гораздо интереснее играть, когда силы равны, а тут даже и без мутаций видно, что Акира и Шинджи, как пара, гораздо сыграннее, чем Момоширо и Эчизен. Они играют вместе со средней школы, с тех пор, как попали к нам. — А что за мутация у Камио-сана? — пискнул Качиро. — Он так быстро успевает к мячу. — Ну, это элементарно. Он супер-быстрый, и это — большая удача для игрока в теннис. Хотя я видел мутантов и побыстрее, — вмешался Хорио, не уточняя, что видел таких мутантов только по телевизору. — Не совсем, — сказала Анн. — У Акиры очень острый слух, и это помогает ему по звуку определить, куда полетит мяч. А ещё, во время тренировок он научился чувствовать ритм игры и следовать ему. Со стороны кажется, что он замедляется или ускоряется, но на самом деле он просто слышит и идеально повторяет темп обмена мячом. — Круто! — И ритм Акиры и «спот» Шинджи, — продолжила Анн, с гордостью глядя на брата, — это не что-то врожденное, а результат упорного труда. Если бы не многие месяцы тренировок, от острого слуха или умения замораживать время на секунду не было бы никакой пользы на теннисном корте. — А это не опасно, Анн-чан? — с трудом выговорила Сакуно. — Не переживай, — подмигнула Анн, — сегодня Эчизена ждёт максимум уязвленная гордость. Профессор говорит, что со временем Шинджи сможет расширить свои возможности и научится действительно управлять временем, но это случится ещё очень и очень не скоро. *** — Ты вообще понял, что натворил? Друг называется! И что ты забыл в моей комнате, да ещё и в таком виде? Инуи перевёл взгляд, полный негодования, на сидящего за столом, Тезуку. — А ты? Я тебя что просил сделать? — Успокойся, Инуи, — Тезука поднялся и подошёл к Фуджи. — Уже ничего не поделаешь, придётся нас выслушать. — И ты же сам хотел, чтобы я поспал. Раскрыв рот, чтобы высказать всё, что он думает о своевременности таких визитов, а также о чувстве такта и адекватности некоторых учителей Сейфуро, Инуи вдруг замер, затем глубоко вздохнул и медленно закрыл рот. Что-то изменилось. Что-то точно было не так, как утром. — Нет, я конечно рад за вас, — наконец провозгласил он, против воли начиная улыбаться. — Да что там, я готов рыдать от счастья. Но если вы делали это на моей кровати... — Инуи! — на щеках Тезуки проступили два красных пятна. — Это совсем не то, что мы собираемся обсуждать. — Думаю, другие вещи могут подождать до завтра. — Даже прямая телепатическая атака? Которая угрожает жизни наших учеников? *** — Пять-три. Рёма до отказа напрягал обычное зрение, и второе, которым наградила его мутация, но всё было бессмысленно. Рядом Момоширо тяжело дышал, опираясь на ракетку — игра уже давно перестала быть просто дружеским матчем за пирожок. Рёма, во что бы то ни стало, хотел доказать своё превосходство, хотел разгадать мутацию соперников, хотел выиграть. Не думая больше ни о чем, он резко зачерпнул из таинственного энергетического облака Ибу несколько пригоршней серебристого света и изо всех сил ударил по мячу. Но произошло то, чего Рёма никак не ожидал: ракетка вдруг рванулась вперед, сдирая кожу с ладони, пулей просвистела по корту и, минуя сетку, со всего маху врезалась в столб. Сетку тряхнуло, столб устоял, а вот ракетка рассыпалась на куски прямо в воздухе. Со стороны казалось, что всё произошло очень быстро, никто не успел даже вскрикнуть, но Рёма видел всё, словно в замедленной съёмке. Он видел, как рвется деревянный обод ракетки, как дерево колется на куски, как отвалившийся осколок летит прямо в него… Он видел, но не мог пошевелиться. Его тело оцепенело, как и в прошлый раз, под властью техники Ибу. И он успел только подумать, что не стоило так бездумно перенимать чужие мутации, а потом осколок ракетки достиг своей цели, и глаз пронзила острая боль. *** — Таким образом, если подытожить, то ты, Фуджи, после нашей поездки за мутантами, получил проблему со сном, и только под блоком моей аппаратуры ты понял, что эта проблема является следствием телепатической атаки. И если кто-то оказался способен на сильное и продолжительное воздействие на таком огромном расстоянии, то этот кто-то — неизвестный всем нам и незарегистрированный в Японии мутант. — Мы думаем, — кивнул Фуджи, — что в тот день ИГА обнаружили и забрали с собой телепата-из-Канто. Не знаю, что они с ним делают, но это явно ему не нравится. — Просто прекрасно. Именно то, что я хотел услышать в конце трудного дня, перед началом новой четверти. Идём к Оджи? — Нам не с чем к нему идти, — вздохнул Тезука. — Нужно сначала всё выяснить, а потом уже его волновать. — А ещё я должен выспаться, — сказал Фуджи, падая обратно на кровать. — Чтобы хоть что-то соображать. — У меня? — А где? Только ты у нас, как параноик, встроил в стены защиту от телепатов. — И я оказался прав! Тьфу, не о том сейчас речь. А где мне прикажешь спать? — Спи у меня. Только на столе ничего не трогай! — Или у меня, — вставил Тезука. — Я сегодня, пожалуй, останусь здесь. — Да делайте, что хотите, но предупреждаю — никаких вольностей на моих простынях. Они мне дороги! — Инуи! — И ещё одно, — Инуи снял очки и устало потёр переносицу. — Я собирался рассказать это завтра, но раз уж вы оба здесь... Мой источник сообщил, что в Сейфуро действует шпион Юкимуры. — Насколько можно доверять этой информации? — лицо Тезуки снова стало серьезным. — Как и любой другой информации, которую я получаю от него. Процент доверия невелик, но стабилен. Сегодня он сделал предупреждение, и я не могу этого игнорировать. — Ты не договариваешь. Что он сказал? — Предложил мне выбрать на роль шпиона кого-то из… вас двоих. Или бабушку Рюзаки. Это абсурдно, и даже он не рассчитывал, что я засомневаюсь. Но за его словами что-то скрывается. Или кто-то. Тезука хмуро кивнул и на столе задрожало пресс-папье, придерживающее папки с курсовыми. — Я знаю, — заявил Фуджи с нехорошим блеском в глазах. — Я знаю, кто это может быть, и мы должны отстранить его от занятий, чтобы как следует допросить… э, расспросить. — Фуджи! — Инуи закатил глаза. — Мы все знаем, что ты терпеть не можешь Мизуки, но это ещё не делает его предателем. Пожалуйста, попробуй относиться к делу непредвзято. И спи уже! *** День Мизуки не задался с самого утра. Он едва не проиграл этот дурацкий матч, и спор с Ютой о феромонах потом окончательно испортил настроение. Иногда Мизуки казалось, что перевод Юты в общежитие святого Рудольфа был самой большой ошибкой в его жизни. Ещё год назад идея собрать вокруг себя самых сильных мутантов вызывала вдохновение, но сегодня — только разочарование. Потому что мутацию Юты он не мог использовать в своих целях — она была запечатана. И любая попытка вернуть силу этой мутации стала бы смертельно опасным экспериментом, на который Мизуки пойти не мог. И вообще, ничего он не мог, потому что вокруг него собрались бесполезные идиоты, вроде Сасабе. Даже Кисаразу... нет, про эту ошибку Мизуки не хотел даже вспоминать. И ещё, чего он действительно хотел, так это спать. Но вселенная была против. Сначала его задержал Юта, потом — какой-то неофициальный матч с участием раздражающей парочки из Фудомине, двоечника Момоширо и наглого новичка. Повинуясь своему плохому настроению, Мизуки принялся разгонять толпу зрителей, и они почти покорились его воле, но он не получил от этого никакого удовольствия. К тому же его нежный слух в это время терзали вопли: «Ну ещё 10 минут, я могу играть, мы почти закончили!». Возможно, он почувствовал бы себя лучше, если бы прочёл собравшимся краткую лекцию об ответственном отношении к учёбе, месте мутантов в мире и долге перед старшими, но нелегкая принесла в зону его видимости Тачибану-младшую. Воспоминание о лице Юты после обеденного фиаско оказались ещё слишком свежими, поэтому Мизуки просто запихнул детишек в медпункт, состорил сердитую мину, когда хозяин медпункта попытался влезть с вопросами, и скрылся в своём общежитии. Но, как только он присел на край кровати, его телефон нестерпимо зажужжал. — Что? — Мизуки было уже плевать, кто на том конце, хоть сам Господь Бог. — Нам нужно встретиться, — спокойно произнёс голос в трубке. — Сейчас? — Мизуки посмотрел на часы. — Если я вернусь поздно, это будет заметно. — Ты нужен мне через час, на том же месте. — А по телефону поговорить нельзя? — Не забудь взять с собой копии документов, — добавил собеседник и отключился. Мизуки срочно захотелось заболеть, как это любили делать его ученики перед контрольными. Но не пойти на встречу, он не мог — деловые отношения превыше всего, что он не раз пытался вдолбить в детские головы с высоты деревянной кафедры, которую самолично притащил в класс. Деловые отношения — именно так он мыслил — сугубо деловые. Его коллеге нужна информация о школе, а ему нужны связи в серьёзной политике. Всё честно. И, похоронив сладкую мысль о раннем сне, Мизуки побрел в душ.