Мутанты: первая игра

Принцесса в розовом платье и золотой короне, очень похожая на Рюдзаки Сакуно, сидела на огромном валуне среди... леса? Да, нарисованные деревья в соседстве с чахлыми кустами, которые в изобилии растут за общежитием Фудомине, определенно изображали лес. Рядом с принцессой ведьма, очень похожая на Тачибану Анн, варила что-то в картонном котле, время от времени воздевая руки к небу и оглашая окрестности хохотом маньяка-убийцы. Вокруг скакали неизвестные разбойники в масках, но установить их личности тоже не составляло особого труда. Фуджи понял, что увидел достаточно, и нажал на кнопку паузы. — Рюдзаки, Тачибана. Мне показалось, что вы говорили, будто для проекта «Мне нравится твоя мутация» подготовили документальное видео? Я приятно удивлён уровнем подготовки и задействованными ресурсами, но кажется, нам стоит согласовать определение понятию «документальный». Рюдзаки немедленно приняла виноватый вид, а вот её партнерша упрямо выпятила подбородок вперёд. — Это была реконструкция, — сказала Анн. — Просто не удалось получить видеозапись реальных событий. Хотя мы старались! — Не сомневаюсь. Надеюсь, при этом вы оставались в рамках допустимого поведения для учеников нашей школы. Рюдзаки опустила голову ещё ниже. — Но мы посмотрим дальше? — донеслось откуда-то с задней парты. Фуджи присмотрелся. В день приема проектов собралось множество учеников, причём не все они были новичками. Кое-кто пришёл вспомнить былое, кто-то, возможно, рассчитывал лишний раз засветиться перед учителем, но многие действительно получали удовольствие от своеобразного шоу. — Вы точно хотите посмотреть? — спросил он, добавляя в голос нотки конферансье и думая при этом «Инуи меня убьет». — Да! — хором ответили почти все присутствующие, а Тачибана победоносно улыбнулась. Фуджи снова включил запись. Как и ожидалось, на сцене вскоре появился доктор исторических наук, профессор Инуи Садахару. Нужно отдать должное тому, кто монтировал видео — Инуи был врезан так ровно, словно специально снимался на фоне зелёного экрана, что и создавало эффект его личного присутствия. Подкреплял этот эффект и голос профессора — кто-то записал несколько лекций и тщательно смонтировал звуковую дорожку. — Что вы делаете? Немедленно освободите её! — Тебе придётся сразиться с нами! — возражала ведьма, и разбойники поддерживали её воинственным кличем. — Посмотрим, что вы можете мне показать, — сказал Инуи, и старожилы школы радостно загоготали. Это была одна из любимых фраз профессора, которую он часто повторял, вызывая кого-то к доске. — О нет, он собирается снять очки! Мы увидим его ужасающую мутацию! — крикнул кто-то из разбойников, и Фуджи отметил про себя, что этот голос очень напоминает голос Мори Тацунори. Повествование на экране дошло до своей кульминации. Инуи поднял руку к очкам, и… вокруг него забурлили реки компьютерной графики. Полыхали молнии, гремел гром, сверкал огонь — всё это выглядело технично, экспрессивно и абсолютно непонятно. Фуджи отметил, что нужно бы предложить ребятам из Фудомине сделать ещё какой-нибудь видео-проект. Судя по реакции аудитории, он будет обречен на успех, даже и без участия Инуи. Последняя мысль всё-таки заставила Фуджи рассмеяться, и он даже не попытался этого скрыть. *** Инуи зевнул. Утро у него выдалось свободным — ученики его общежития были самыми хозяйственными и самодостаточными из всех учеников на свете, и это давало профессору определённые преимущества. По крайней мере, они редко заставляли его беспокоиться с самого утра. Инуи всё ещё пребывал в блаженном неведении относительно видеопроекта Анн Тачибаны, и не задавался вопросом, почему в последнее время никто не тревожит его просьбами о переселении и жалобами на летние задания по истории. Что его действительно волновало, так это новое расписание Кайдо и его реакция на меню тренировок, которое Рюдзаки-сенсей составила специально по просьбе Инуи, руководствуясь советами профессора и под его неусыпным контролем. В это меню Инуи добавил свои расчёты по количеству калорий, адаптированный график роста мышечной массы и схемы по использованию специфической мутации Кайдо. Оставалось сделать совсем немного — поговорить с Кайдо, вручить ему папку с бумагами и, между делом, искусно ввернуть пару слов о том, что Фуджи спал в его комнате не потому, что учителей связывают какие-то отношения, кроме дружеских, а потому, что Фуджи зашел по делу и… ждал-ждал? И уснул? В его кровати? Инуи крутил в собственной голове эти слова и так и этак, пока ноги сами несли его куда-то, и, в конце концов, он нашел себя стоящим посреди дороги в полном неведении, где он оказался. Профессор вздохнул и побрел обратно, постепенно погружаясь в те же размышления — как всё объяснить Кайдо. Конечно, если Кайдо ещё интересует эта тема. *** Презентация проекта Рюдзаки и Тачибаны была очень бурно принята зрителями и вызвала настоящую овацию. После этого, разогревшаяся аудитория тепло приняла и проекты остальных первогодок. Кто-то постарался больше, кто-то меньше, и только одна пара вообще ничего не подготовила. — У нас почти все закончено, — попытался оправдаться Момоширо. — Если бы ещё несколько дней! — Да? Разве мы что-то делали? — переспросил Рёма. — Скука. Фуджи покачал головой. — Тогда все остальные свободны. Кроме Эчизена, которого я попрошу остаться. Да-да, Момоширо Такеши, ты тоже можешь идти, и не нужно делать обиженное лицо. Аудитория постепенно опустела. Фуджи передвинул какие-то бумаги на столе, полистал буклет с рисунками, и, выдержав паузу, наконец спросил: — Что с твоим глазом, Эчизен? — Ничего, — буркнул новичок. — Играл в теннис? — Мне пришлось пойти в медпункт, поэтому вы наверняка уже всё знаете. И даже больше, чем было на самом деле. — Вы с Момоширо нашли общий язык, — улыбнулся Фуджи. — Жаль, что это не помогло в работе над проектом. — Вы сами говорили, что это необязательно. Что добровольно. — Для тебя — да. Целью проекта было только изучить отношение новичков, выросших в мире людей, к другим мутантам. Но для Момоширо это было последней возможностью сдать долги за прошлый год. Ты же знаешь правила теннисного клуба? Теперь он не сможет принимать участие в тренировках. Рёма молчал. — Вряд ли после этого он останется твоим другом. Многие ученики уже начали восхищаться тобой, Эчизен, но боюсь, после того, как ты так подвел Момоширо, тебе будет сложно вернуть их доверие. Это всё, и если у тебя нет других вопросов, то можешь быть свободен. Фуджи снова сделал вид, что увлечен только бумагами на столе. Скорее всего, Эчизен просто уйдёт, но, если повезёт, унесет с собой какую-то пищу для размышлений. — Что я могу сделать, сенсей? Или не уйдёт. Фуджи всегда радовался, если кто-то из студентов вёл себя лучше, чем от него ожидали, и это был как раз тот случай. — Что ты имеешь в виду? — Могу я сделать так, чтобы Момо-семпай получил свои баллы и вернулся в команду? Я не умею петь или рисовать, но могу попросить у Тачибаны её камеру. — Не думаю, что это... — Фуджи резко остановился, потому что внезапно ему в голову пришла новая идея, — почему бы и нет? Ты уже знаком с учителем физики? — С которым вы играли на кортах? — Да. Именно с ним. У него очень интересная мутация, которую мало кто видел. — Фуджи на мгновение стало неловко за свои слова и то дело, что он замыслил, но только на мгновение. — Понаблюдай за ним, а если узнаешь что-то необычное, сообщи мне, хотя бы в устной форме, и я засчитаю Момоширо отработку. *** — Пожалуйста, позволь тренироваться с тобой, Кайдо. — Нет. Инуи моргнул. — Нет? — Нет. — Не... извини, что тебя отвлек, мне очень жаль, я сейчас же уйду. — Сенсей. Как и тогда, возле учительского крыла, Кайдо удержал его. Только в этот раз, несмотря на свои блоки, Инуи чувствовал все эмоции Кайдо. Среди них не было злости или отвращения, хотя большую долю составляло смущение и неуверенность. Они резонировали со смущением и неуверенностью самого Инуи, абсолютно сбивая его с толку. И, самое главное, Инуи не должен был чувствовать эти эмоции, он давно и осознанно отказался от своего дара, в котором видел только вред, и возвел вокруг себя высокие крепкие стены, стараясь жить «вслепую», полагаясь только на обычные органы чувств. Получалось ли приемлемо, или из рук вон плохо, как утверждал Ренджи, но раньше это получалось без сбоев. — Я имею в виду, — сказал Кайдо, не замечая, какую бурю вызывает одним своим присутствием, — я хочу знать, что вы задумали, профессор. Почему вы всегда разговариваете со мной? Почему не тренируетесь с Фуджи-сенсеем? На последних словах Инуи почувствовал новую эмоцию. Яркая и болезненная, он был готов поклясться, что это ревность. Но, не успев обрадоваться, Инуи тут же одёрнул себя. Эмпатия всегда была его проклятием, бесполезным в своей ужасающей неточности. Он не раз ошибался, принимая одни чувства за другие, принимая свои эмоции за эмоции других, и наоборот. И чем ближе был человек, чем большее место он занимал в мыслях Инуи, тем больше был шанс ошибиться. Этого нельзя было допускать. Собрав всю свою волю, Инуи сосредоточился только на щитах, и почувствовал, как эмоции Кайдо или то, что он принимал за них, медленно исчезают. — Фуджи просто идиот, — сказал он, потому что нужно было хоть что-то сказать, и тут же осекся. — Э-э-э, не стоит говорить такое об учителе, пожалуйста, забудь это, Кайдо. Он просто решил, что будет весело так подшутить надо мной. — Понятно, — сказал Кайдо, глядя в пол, и без всякой эмпатии было ясно, что ответ его не удовлетворил. — Я правда хочу тренироваться с тобой, — снова попытался Инуи. — Я давно слежу за твоей игрой и у тебя настоящий талант, но иногда одного таланта недостаточно. Когда я наблюдал за матчами, то внезапно понял, что могу помочь, и я знаю, как применить твою мутацию, чтобы сделать удары более эффективными. Понимаешь? — Нет, — вздохнул Кайдо. — Я действительно не понимаю, чего вы от меня хотите, сенсей. — Чего я действительно хочу, так это встречаться с тобой, — быстро сказал Инуи. И весь похолодел: он что, на самом деле, серьезно, просто так взял и произнес это вслух? В присутствии Кайдо? — Ладно, — ответил Кайдо, вместо того, чтобы сбежать с криком ужаса. — Нет! Нет, Кайдо, ты не должен! Я воспользовался своим положением старшего, и я надавил на тебя. Мы не можем... — Успокойтесь, профессор, — Кайдо сильнее сжал его руку и только тогда Инуи понял, что всё это время он её не отпускал. — Я не до конца понял, но мы можем потренироваться. Просто покажите, что вы имели в виду, когда говорили об использовании моей мутации в теннисе. *** — Кикумару-кун, как ты себя чувствуешь? — Хорошо! — Заметил какие-то изменения в последнее время? — Все, правда, хорошо! — Кикумару нервно оглянулся на дверь. — Тот шкафчик в раздевалке, который не открывается, это был не я, честно! Тезука мысленно вздохнул. Многие ученики побаивались его, особенно те, кто не слишком любил математику. Несмотря на исключительные обстоятельства, Тезука взял за правило для себя относится к Кикумару так же, как и ко всем остальным, поэтому бедняге не раз попадало за помарки в работах и наспех сделанные задания. Но при этом, Тезука всегда давал понять ему, что учителя не враги, а союзники. Как ни удивительно, а из них троих (нет, уже четверых, мысленно поправил он себя) доверительные разговоры с учениками лучше всего удавались Инуи. — Я ничего не знаю о шкафчике, — терпеливо произнес он, — но, как старший, волнуюсь о твоем здоровье, а как тренер теннисной команды, должен решить, что делать с расстановкой. Это, наконец, привлекло внимание Кикумару — всё-таки, теннис был для них обоих объединяющей темой. — Как ты знаешь, — продолжил Тезука, — я с другими учителями составляю списки тренировочных матчей, которые в итоге определят состав команды для игры с ИГА. Кикумару кивнул и неосознанно прикоснулся пальцами к своему пластырю. — Твои оценки вполне удовлетворительные, — тут Тезука почти не погрешил против истины. Даже со своей невнимательностью Кикумару как-то умудрялся получать проходные баллы по всем предметам, — и я с радостью дам тебе рекомендацию. Но, для начала, мы должны выяснить, как ты предпочитаешь играть: один или в паре? — Я не играю!.. — Кикумару остановился, не договорив. Его лицо стало напряженно-внимательным, как у маленького зверька, застигнутого врасплох лучом света. — А почему вы спрашиваете? — Представь, что в ИГА есть один мутант, — начал Тезука, — с очень странной способностью. Впервые прикасаясь к любому живому существу, он навсегда отбирает что-то. Иногда это мелочь — родинка или головная боль. Но иногда — чужие сны, воспоминания или способности. Кикумару вздрогнул. Было видно, что мысленно он продолжил фразу: «чужие мутации, чужую жизнь». В планы Тезуки не входило пугать ученика, но теперь тот, по крайней мере, был серьезен. — Чаще всего это действительно что-то незаметное, — сказал Тезука. — Но в ИГА, как там принято, внимательно изучили его мутацию. Были назначены и проведены полевые испытания на одной из многолюдных станций метро... — Гинза, — прошептал Кикумару, снова дотрагиваясь до пластыря. Тезука достал из кармана маленький пакет, который ему отдал Инуи, повертел его в руках, и, не решаясь отдать, с усилием произнес: — Он пытался помочь, когда началась давка. Мы просмотрели записи всех видеокамер, и если бы он тогда не схватил тебя, ты бы сорвался с платформы вместе с остальными людьми. — А эту вещь, которую он забирает... — Кикумару наморщил лоб. — Кто-то получал обратно? К сожалению, Тезука не мог ответить утвердительно. — Мы не знаем. Воспоминания — вещь сама по себе необъяснимая. Почему ты теряешь их снова и снова, хотя тот мутант больше к тебе не приближался? Это… не первый наш с тобой разговор, и всех предыдущих ты уже не помнишь. — Значит, я никогда не смогу жить, как все? Тезука справился с собой и не отвел взгляда, но это далось ему большим трудом. В глазах своего ученика он был Учителем, взрослым, который знает ответы на все вопросы, близким человеком, который принимает за него жизненно-важные решения. В этом и заключался смысл их работы в Сейфуро. — Мы постоянно ищем способы помочь тебе. И не только в Японии, мы уже обращались к специалистам в других странах, так что рано или поздно выход найдётся. Кикумару успокоили не столько эти слова, сколько понимание, что его не оставят один на один со своей проблемой. Плечи его расслабились, и он доверчиво склонил голову в благодарность. — А пока, — сказал Тезука, снова обращая его внимание к пакету в собственных руках, — возьми это. Здесь браслет с небольшой табличкой, на которой ты можешь написать только одно слово. Подумай хорошенько, потому что записанного на этом браслете ты не забудешь, какой бы ни была истинная причина всех проблем. *** — Приготовьтесь, сейчас начнется, — сказала Анн. — Что начнется? — хором переспросили Сакуно и Томока. Они после обеда остались в кафетерии, в компании других учеников ждать расписание отборочных матчей. Теннис был неотъемлемой частью жизни Сейфуро, а такое событие, как игра с первым в Японии университетом для мутантов, притягивало внимание даже тех, кто непосредственно теннисом не занимался, поэтому зрители все пребывали и пребывали. — Анн-чан, сходи со мной на свидание! — Ну вот, началось, — сквозь зубы прошипела Анн, но постаралась придать своему лицу выражение ласкового терпения: — Обязательно схожу, если ты выиграешь. Удачи. Сакуно с Томокой переглянулись. Парень, который только что получил согласие Анн на свидание, уже пропал в толпе, но на его месте уже стоял следующий. — Тачибана-чан, пошли на свидание. — Если ты выиграешь, Шудо-кун. Будь внимательнее при игре у сетки. — Анн-чан, ты выглядишь потрясающе, мы должны сходить на свидание! — следующим был Момоширо. Он не отошел, как все остальные, услышав согласие и совет быть более осторожным с «данк смешем», а наоборот протолкнулся ближе и тепло поздоровался с первогодками. — Что происходит, Момо-чан-семпай? — потребовала объяснений Томока. — Это считается хорошей приметой, — пояснил Момоширо, — что-то вроде талисмана на удачу. Нужно попросить Анн-чан сходить на свидание перед ответственным матчем, и тогда везение будет на твоей стороне. — Но это как-то... — Сакуно грустно посмотрела на очередь из парней и девушек, которая уже выстроилась перед ними. Для каждого Анн находила улыбку и несколько подбадривающих слов. — Это глупая традиция, — с обычной своей прямотой сказала Томока. — Кто-нибудь спрашивал у Анн-чан, хочет ли она в ней участвовать? — Ну… нет. Но что в этом такого? — Так, всё ясно. Сакуно, ты знаешь, что делать. — Но… Томо-чан. Мы, правда, можем? — Ещё как, — подтолкнула Томока подругу. Несколько секунд Сакуно нерешительно переминалась с ноги на ногу, но потом вдруг схватила Анн за руку и потянула назад, к стене. Все дружно ахнули, когда девушки мягко прошли сквозь стену кафетерия, словно там и не было ничего. — Сакуно… умеет проходить сквозь стены? — недоверчиво переспросил Момоширо, будто не видел этого только что собственными глазами. — Я думал, что её мутация должна быть тихой и… не такой уж крутой. — Ну, сам видишь, — гордо улыбнулась Томока. — Она крута, когда очень захочет этого и сосредоточится. Эй, ребята, — замахала она остальным, — у нас новая традиция. Все зовём на свидание Момо-чан-семпая, это точно к удаче! — Да кому он нужен?! — возмутился Камио, до которого уже дошла очередь, но он так и не успел спросить Анн. — Чего? — Момо выступил вперёд, сердито сжимая кулаки. — Чем это я не подхожу, Камио-козёл?! *** — Ты очень занят? Фуджи поднял глаза от списка учеников Роккаку, которые просили о смене комнаты. — Почти закончил, а что? — Мы собирались пообедать вместе. Со своего места, Фуджи мог наблюдать только спину Тезуки — тот отвернулся, чтобы запереть дверь в класс. Его голос не казался разочарованным или обиженным, просто таким же, как всегда, но это ещё ничего не значило. Часы над дверью безжалостно утверждали, что время обеда давно прошло. — Прости, — покаянно выдохнул Фуджи, откладывая список в сторону. — Прости, я должен был хотя бы позвонить, но даже не посмотрел на время. — Не извиняйся. Сейчас начало года — самая беспокойная пора. — Тезука обернулся, и оказалось, что в руках он держит большой пакет из кафетерия. — Я догадался, что ты не ел, поэтому взял обед с собой. Тезука поставил пакет на стол и потянулся к Фуджи за поцелуем. Это выглядело таким домашним, таким привычным, словно они только и делали последние несколько лет, что целовались в запертых кабинетах. «Ну, по крайней мере, — подумал Фуджи, отвечая на поцелуй, — мы оба много раз думали об этом». Губы Тезуки были горячими и мягкими, совсем не такими, какими они представлялись со стороны. Тому, кто не знал Тезуку, могло бы показаться, что его лицо вырезано из камня, и застыло навечно в одном выражении — строгой компетентности, и все мысли за этим фасадом посвящены теннису или дисциплине, а ещё... Фуджи не успел додумать, потому что Тезука отстранился и, как ни в чем не бывало, пододвинул себе стул ногой и уселся на него верхом, как мальчишка. Так близко было заметно, что обычно бледные щёки сейчас украшает слабый румянец, а прическа выглядит идеальной только на девять баллов из десяти, но, вряд ли кто-то из учителей или учеников Сейфуро заметил бы эту перемену. Руководствуясь каким-то внутренним иррациональным порывом, Фуджи потянулся и растрепал волосы Тезуки ещё сильнее. — Что ты делаешь? — Это было слишком быстро, — обвиняюще погрозил пальцем Фуджи. — Так что теперь, я даже не знаю, было это или нет. — Было. — Тезука посмотрел куда-то в сторону. — Но есть одна трудность... Он не успел договорить, потому что где-то в складках одежды Фуджи зазвонил телефон. — Это Инуи, — быстро сказал он, вылавливая мобильник из кармана. — Секунду. Да, что произошло? На том конце Инуи пустился в путаные рассуждения об ответственности учителя перед учеником, замалчивая суть проблемы. Однако, за последнее время Фуджи слышал это столько раз, что уже не нуждался в более подробном объяснении, он просто дождался паузы и вставил: «Поменьше думай и смотри под ноги. Я верю, что у тебя всё получится, а мне надо бежать. Пока». — Вы с Инуи очень близки, — прокомментировал Тезука, все ещё глядя в сторону. Фуджи с некоторым разочарованием отметил, что прическа снова выглядит идеально. — Близки? В каком смысле... — Ты называешь его по имени? Этот вопрос сначала поставил Фуджи в тупик. По имени? Да с чего бы? Но потом в памяти всплыли недавние события. — А, иногда да, — рассмеялся он. — Когда мы ругаемся. — Ясно. — Тезука снова вспомнил о пакете и придвинул еду ближе к Фуджи. — Поешь. — О, те булочки, за которыми гоняются ученики! Давно их не пробовал. А ты? — Я не голоден. — Ты воспользовался своей мутацией, чтобы их стащить? Не отпирайся, иначе это просто невозможно! — М-м-м, — Тезука издал какой-то неопределенный звук, и достал из кармана несколько сложенных листов. — Пока ты ешь, я хочу ещё раз вернуться к тренировочным матчам. — Решил добавить новичков? — Только Эчизена и первогодку из твоего общежития, — при этих словах Тезука весь подобрался, словно перед важным матчем. — Посмотри, вот предварительный список... Шюске. Глаза Фуджи удивленно расширились, но он благоразумно промолчал. *** Противостояние Камио из Фудомине и Момоширо из Сейгаку, которое едва не переросло в драку, привлекло внимание большинства присутствующих в кафетерии. Но Фуджи Юта остался стоять у стеночки, задумчиво рассматривать окружающих. Поэтому он одним из первых заметил появление тренера Тезуки. За ним по пятам шли ещё двое: профессор истории и брат самого Юты, с которым он принципиально не разговаривал уже несколько месяцев. Тезука остановился у выхода на веранду, а оба преподавателя заняли позиции за его плечами — справа и слева. Нарушители спокойствия моментально приняли вид случайных попутчиков в метро, а лица студентов, как цветы подсолнечника к солнцу, повернулись в сторону Тезуки. И в полной тишине он начал свою речь: — Дисциплина — это краеугольный камень в основе всего вашего образования и дальнейшей жизни среди мутантов и людей. Юта от досады закатил глаза. Эту тему, в разных её вариациях, он слышал не раз и, если в самом начале учебы доводы ещё впечатляли, то теперь он всё чаще вспоминал слова Мизуки-сана: «Люди без фантазии не могут себе позволить отступать от правил. Поэтому они слепо пляшут под дудку тех, кто умнее, и называют это — поступать по закону. Так устроен мир». — Поэтому, формируя список предварительных матчей, — пятнадцать минут спустя, подошел к сути Тезука, — я исходил не только из ваших достижений в теннисе, но также из вашей успеваемости и мнения других преподавателей. Ещё раз хочу напомнить, что матч будет проходить на открытом стадионе, где соберётся множество обычных людей, поэтому те, кто не может себя контролировать, — он со значением посмотрел в сторону Камио и Момоширо, — не только не имеют шансов попасть в команду; они не поедут на матч даже в качестве зрителей. При этих словах, все присутствующие дружно попытались (каждый в меру своих возможностей) выглядеть исключительно добропорядочными и достойными доверия учениками. — Таким образом, — подытожил Тезука, — дисциплина и порядок для нас главное. Матчи будут проходить в течение четырёх дней, по два блока в каждый день, чтобы ни в коем случае не мешать учебе. Первый блок, одиночные: Аои Кентаро против Кайдо Каору, Ибу Шинджи против Аказавы Йоширо, и Фуджи Юта против Эчизена Рёмы, парные: Мори-Учимура против… Юта почувствовал, как на его лице, против воли, расползается счастливая улыбка. — Мизуки-сенсей! — прокричал он в трубку мобильника, как только на том конце ответили. — Ты представляешь, что?! Объявили список игр, и я играю завтра – в первом блоке! Против новичка, я сделаю его в два счёта и точно буду в команде! — Юта? — голос Мизуки был недовольным, но он часто был таким. — Я просил не беспокоить меня по мелочам. — Рядом никого нет, так что я подумал, ты захочешь узнать, как решилась проблема с распределением. — Ты достал! — прошипел Мизуки. — Мне это не интересно. И ты понятия не имеешь, что такое проблемы. *** — Приятно видеть вас вместе, всех троих. Оджи незаметно подошел и заговорив, заставил трёх старших учителей Сейфуро подпрыгнуть на месте. Они, не сговариваясь, решили ненадолго остаться в кафетерии, чтобы понаблюдать за радостным, шумным и вечно-волнующимся морем учеников. — Мы составили расписание отборочных матчей, по результатам которых выберем команду для игры с ИГА, — первым обрёл дар речи Инуи. — Добрый день, господин директор. — Вспоминаю старые добрые времена, — мечтательно прищурился тот. — Вы были почти такими же... Только ты, Инуи-кун, раньше всегда прятался в своей комнате, а теперь так много времени тратишь на общение с учениками. И они тебя за это просто обожают! Инуи сначала побледнел, а потом резко покраснел. — Тезука-кун уже не думает, что всех проблем можно избежать, если держать себя в руках и не терять бдительности, — продолжал тем временем Оджи. — И это хорошо. Смотри, не забывай различать осторожность с нерешительностью. Тезука опустил голову так низко, что уперся подбородком в грудь. — А ты, Фуджи-кун, наоборот стал более строгим к ученикам... и своим коллегам. — Они этого заслуживают! — Может быть. Но... хотя вы трое всегда будете для меня особенными, есть и другие, кто мог бы достойно встать рядом с вами. — Вы так думаете, — горячо возразил Фуджи, — и ваша доброта делает вам честь. Но, если мы все будем доверчивыми, мы и не заметим, как ядовитая змея подберется слишком близко. — Фуджи-кун. Фуджи замолчал. — Я вижу, что ты ещё не выбрал нового старосту для Роккаку, — внезапно сменил тему Оджи. — Нет ещё. Я думаю о Саеки. Он отличный ученик и его здесь уважают. — Может быть, — директор прищурился, — а, может быть, и нет. — Он ткнул пальцем куда-то в толпу, — этот тоже может быть интересным вариантом. — Аой-кун? Но он ведь первогодка, и почти ничего не знает. Оджи подмигнул и, не добавив больше ни слова, растворился в море учеников. *** Сегодня Мизуки, как никогда, просто хотелось взять свои вещи, наплевать на манеры и свалить из этой школы. Год назад у него была возможность так поступить, но он решил остаться и получил разрешение проводить уроки, практически выбил официальное признание для своего общежития и даже заманил туда некоторое количество учеников. Но для чего? Для того чтобы шпионить за всеми, как думает Фуджи-старший? Или для того, чтобы построить новую богатую жизнь, которую он пообещал себе когда-то в детстве? А вот Оджи, скорее всего, думает что Мизуки предан своим ученикам, и Юта… абсолютно уверен, что учитель остался из-за него. И, самое ужасное, Мизуки давно уже сам не мог различить, что из этого всего правда, а что — ложь. Например, он дал слово, что дождется выпуска Юты, и он дождется, черт возьми! У Юты есть то, чего никогда не было у него самого — счастливая беспечная юность, и Мизуки будет жить этой юностью сколько сможет. А перепалки с его братом, которые чаще всего заканчиваются поражением последнего, приятно разнообразят день и дают почувствовать своё превосходство. Полуночные вонки портят настроение, но создают иллюзию деятельности на пользу себе. И даже тупые дети, которые не могут отличить идеализм от реализма, иногда заставляют снисходительно улыбаться и радоваться их незначительным успехам. К сожалению, все эти приятные стороны жизни в совокупности с неприятностями дают только минус. Да, плюс помноженный на минус даёт минус. Мизуки перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Почему неприятности, помноженные на неприятности, не дают плюса? Сон отказался с ним сотрудничать, и, поворочавшись ещё минут двадцать, в мыслях о несправедливости бытия, он раздраженно откинул одеяло. Прогулка! Прогуляться — вот то, что ему сейчас нужно, решил он, однако приступ двигательной активности закончился слишком быстро — у двери Юты и Номуры. Тяжело вздохнув, Мизуки толкнул дверь и вошел. В комнате было темно, и только негромкое сопение можно было различить в этой теплой, сонной тишине. Он осторожно добрался до кровати Юты и остановился возле него, сдерживая собственное дыхание. Некоторое время он рассматривал спящего в полоске лунного света и размышлял о том, что как-то прочёл у Аристотеля — во сне человек становится другим и раскрывает все свои секреты. Либо это было заблуждением, либо у простого, как ложка, Юты не было никаких секретов. Тем не менее, рядом с ним Мизуки почувствовал себя гораздо лучше. Пока он будет достаточно осторожен, Юта останется на его стороне, и эта мысль странным образом ободрила его и, в то же время, успокоила. — Однажды ты об этом пожалеешь, Хаджиме, очень сильно пожалеешь, — проворчал он себе под нос, стряхивая с ног тапки, и, с некоторым усилием, освобождая себе место в постели. Сначала Юта не мог сообразить, что происходит, а потом сонно промычал: — Мизуки-сан? — Тс-с-с, — Мизуки закрыл рот Юты рукой. — Не хочу, чтобы Номура проснулся. Юта послушно кивнул, не открывая глаз. — Вот и хорошо. До рассвета я уйду, — он опустил руку. Юта честно попытался проснуться, даже смог дотянуться и чмокнуть в шею своего ночного гостя, но Мизуки быстро отстранился. — Я, конечно, безумно рад, что ты хочешь меня в любое время, но я пришел сюда поспать, — сказал он, кутаясь в одеяло. — Спокойной ночи. Юта уже спал. Мизуки уловил исходящий от него знакомый запах свежих яблок и кипяченого молока. Он осторожно обвился вокруг этого запаха и сладко зевнул.