Пила. Последняя глава

Лоуренс Гордон провёл почти всю ночь, анализируя дела выживших. Это было с одной стороны утомительным заданием, а с другой — весьма познавательным. Доктор испытывал сейчас ощущение, которое уже появлялось у него однажды — когда он проводил беседу со своим коллегой из Испании, и тому стали неожиданно интересны конкретные причины употребления тех или иных слов в английских идиомах. Тогда Гордон задумался и поймал себя на мысли, что до этого он никогда не думал о том, почему он употребляет в той или иной ситуации именно эти, а не другие слова. Он просто знал, что так правильно. То же самое происходило и здесь. До этой ночи он никогда не задумывался, действительно ли прошёл человек своё испытание. Изучая свою подробную коллекцию наблюдений за людьми, он взвешивал все «за» и «против», обдумывал, привело ли испытание этого человека к каким-то положительным результатам. Если он склонялся к ответу «нет», он откладывал эти файлы в отдельную стопку слева от себя. Если же он в итоге затруднялся себе ответить на этот вопрос или же, в очень редких случаях, говорил, что «да, привели», то эти файлы отправлялись направо, на небольшой журнальный столик. После четырёх часов напряжённой умственной работы в стопке слева накопилось около пятнадцати дел. Из них нужно было снова выбрать самых достойных… точнее сказать, самых недостойных. Спустя ещё один час Лоуренс Гордон принял решение. Он выбрал восьмерых. Восемь человек, которые должны будут снова доказать, что они однажды не зря ускользнули из лап Смерти и продолжили жить. Удовлетворённый своей проделанной работой, доктор встал, поморщившись, так как за всё это время он даже не понимал, как затекли его ноги. Он неспешно прошагал до кухни и налил себе в стакан воды из-под крана. Попивая небольшими глотками, он думал о том, что ему предстоит сейчас. Работа не из лёгких, здесь от него требовалось привнести в эту игру много от себя. Ему нужно было сделать каждое из этих испытаний личным. Для этого ему нужно было выделить у каждого испытуемого мотив, который выглядел бы правдоподобно для повторения игры, и затем придумать механизм или комнату, которая отражала бы этот мотив тем или иным образом. Ювелирная работа…, но ведь это то, чем очень долгое время весьма успешно занимался Джон. И Лоуренс полагал, что он у него чему-то успел научиться. При этих мыслях доктор вспомнил диалог, который развернулся между ними во время того, как Гордон ещё лежал на кровати после установки протеза… Лоуренс лежал в полутёмной комнате и смотрел в потолок. Он не имел ни малейшего понятия, где он находился и где была его семья… живы ли они были вообще. Весь его мир сейчас ограничивался стенами этой комнаты, он чувствовал некое оцепенение и странное желание не подниматься с этой кровати вообще. Последние два дня были для него слишком жестоки, слишком многое поменялось в его жизни. У него было всё прекрасно, и в его жизнь ворвался, словно ураган, этот маньяк. Гордон не сомневался, что живым он отсюда не выйдет — он видел лицо настоящего преступника, он смог бы назвать его имя, если бы он сейчас порылся в написанных его рукой анамнезах… Но тогда зачем этому психопату было ему помогать? Он сделал ему достаточно умелое и аккуратное промывание раны и установил ему качественный протез. Чего он хочет? Эти мысли не давали доктору покоя ни на секунду. И, словно прочитав его мысли, в комнату медленно вошёл человек, являющийся причиной всех его недавних бед. В руках этот пожилой мужчина держал глубокую тарелку, из которой шёл пар. Лоуренс Гордон уставился на него и открыл рот, хотя он совершенно не знал, что сказать — настолько он был в замешательстве. Мужчина подошёл ближе к кровати и поставил тарелку на тумбу, стоявшую рядом. Он присел на стул, стоящий там же и заговорил: — Не напрягайтесь, доктор Гордон. Можете закрыть свой рот. Лоуренс только сейчас заметил, что его рот был до сих пор распахнут, и он поспешно сомкнул суховатые губы. — Вас, наверняка, интересует сейчас множество вопросов, но для начала я хочу Вам напомнить, кто я такой. Для Вас я — всего лишь очередной пациент, а для меня Вы стали одним из важнейших людей в моей жизни. Меня зовут Джон Крамер. Неоперабельная опухоль головного мозга, если Вы до сих пор не вспомнили меня окончательно. Теперь доктор вспомнил его окончательно. В его памяти чётко стояло его лицо, такое, какого он в своей жизни больше ни у кого не видел. Морщинистое, будто резко сужающееся к подбородку, большой и острый нос, губы, всё время будто уходящие самыми уголками вниз, а главное — крупные голубые и прожигающие насквозь глаза. Он вспомнил свои эмоции в каждый раз, когда этот человек приходил к нему на приём. Он был ему неприятен. Он боялся Джона Крамера, но он должен был оказать ему все требуемые услуги, спасибо клятве Гиппократа и присказке «Не навреди». — Вы меня вспомнили? — спокойно спросил Джон. Гордон по-прежнему молчал. — Я полагаю, между двумя людьми не может получиться конструктивного диалога, если один из них даже не желает говорить. Когда я приходил к Вам, я наслушаться не мог Ваших историй о том, что мне осталось недолго, и что мне нужно делать. Так что же с Вами сейчас? Вы вспомнили меня? - Да, — прохрипел Лоуренс. — Вот видите, уже лучше. Вы — доктор, который помогает людям по-своему, а я… тоже доктор, в своём роде. Я занимаюсь исцелением людей. — Исцелением? — Да. Два дня назад Вы стали моим следующим пациентом. — О чём Вы говорите? О… о каком «исцелении» вообще идёт речь? — Вы ведь прекрасно знакомы с моим родом деятельности, я слышал, как Вы рассказали много интересного своему новому товарищу Адаму. Это имя вдруг словно ударило доктора по голове. — Адам… Я… я… — Не переживайте из-за него. Он сейчас там, где и должен находиться. — Что Вы хотите? .. Моя семья… -… в полной безопасности. Они сейчас в доме у Селфордов, Ваших соседей. С сердца Гордона словно упал огромный камень. Затем он понял, что семья его совершенно не в безопасности, если о местонахождении Элли и Дайаны знал этот псих. — Вы не… Вы не посмеете… — Чего я не посмею? Причинить им вред? Я и не собираюсь. Хоть Вы и нарушили правила, оставив Адама живым до наступления шести часов вечера, условия игры выполнены — Вы освободились, а Ваша семья не без помощи детектива Тэппа смогла постоять за себя. У меня нет ни малейшего намерения испытывать Вашу семью ещё раз. — Зачем Вы всё это устроили? Мою маленькую малышку могли убить, ты, чёр… — Лоуренс, я разве не сказал? Я занимаюсь исцелением людей. Увы и ах, но Ваша жизнь далека от того, чтобы её можно было бы назвать стоящей. Вы пропадаете на работе, которой перестали придавать серьёзное отношение, дома Вы препираетесь с женой, а любовь своей дочки Вы втаптываете в грязь каждый раз, когда посещаете отель со своей ассистенткой. Вы играете в двойную игру уже очень долгое время, и я решил провести с Вами свою. Вы долгое время с лёгкостью жертвовали своей семьёй ради удовлетворения всех своих иных потребностей, и я поместил Вас в ситуацию, которая смогла бы заставить Вас это понять. Вам нужно было пожертвовать одним человеком, чтобы спасти семью и себя самого. Такое количество информации, которое только что вывалили на него, Гордон не мог воспринять спокойно. Внутри него закипал гнев, но он боролся с искренним любопытством. — И вы… считаете, что я «исцелился»? — Я считаю, что сейчас Вы больше думаете о своей ноге, чем о семье. Однако я верю, что Вы в самом скором времени осознаете всё то, что с Вами происходило, происходит и будет происходить. Это истина, доктор Гордон. «Силой истины я при жизни покорил Вселенную», не забывайте. — И Вы не собираетесь меня убивать? — Я никого и никогда не убивал. Вас я тем более не планирую убивать. — И Вы не боитесь, что я расскажу всем, кто Вы есть, после того, как я отсюда выйду? — Боюсь, что Вы не захотите уже никому и ничего рассказывать, когда Вы выйдете отсюда, доктор, — усмехнулся Джон, —, а теперь… ешьте. Суп уже не горячий, Вам будет в самый раз. Джон вышел из комнаты. Гордон повернул голову направо и увидел тарелку с едой, про которую уже успел забыть… Гордон открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему стоящим на кухне, со стаканом в руках. Он тремя большими глотками допил остатки воды и вернулся в гостиную. Испытание, которое было сделано для него, очень хорошо сыграло с его внутренним миром. Теперь ему нужно было подобрать такие же испытания для выбранных им субъектов. К десяти утра Лоуренс Гордон закончил. Настало время связаться со своими помощниками и начать строить все механизмы, которые он грубо изобразил простым карандашом на листах своего большого блокнота. Джон всегда рисовал подробные чертежи, но в данных обстоятельствах доктор считал это потерей времени. При необходимости, или если возникнут какие-то сложности, он изобразит детали подробно, а пока эскизов было достаточно. Местом проведения игр он выбрал здание «Гидеон», к которому полиция уже успела потерять интерес. Гордон считал, что испытания получатся вдвойне символичными, если они пройдут именно там. Это первый дом Джона, это место, где произошла его смерть… и это место, где Лоуренс сможет доказать, что вся его работа была не напрасной. Он накинул на себя куртку и вышел из дома, на ходу доставая из кармана мобильный телефон. - Пора начинать игру…