***
Марк Хоффман пошёл к столику у противоположной стены, над которой висела достаточно яркая лампа. Марк присел на стул и с облегчением вытянул вперёд покалеченную ногу. Следующие полтора часа Марк тщательно изучал личное дело доктора. Все детали он записывал в свой верный блокнот, который он по счастливой случайности оставил в прошлый раз именно на этом столе. Когда он закончил, в его блокноте торопливым почерком было написано следующее: «Родился в Нью-Йорке. Женился в 22, ребёнок один, возраст сейчас — 15 лет. Начал работать в 22, периодически занимается благотворительными мероприятиями в помощь бездомным. Являлся в ночлежки для бездомных для оказания помощи…»***
— Вы кто? — остановил охранник мужчину в докторском халате. Врач указал на свой бейдж и спокойно ответил: — Доктор Руперт Грин. — Но…к нам должен был прийти… — Доктор Гордон, всё верно. Но у него сегодня срочная операция, он попросил меня сегодня его заменить. «Не нужно ничего усложнять… просто пропусти», — подумал доктор. Охранник помолчал несколько секунд, затем он зевнул чуть ли не в полный рот и махнул рукой. — Проходите. Там, у задней стены. Не исключено, что сегодня откинется. Совсем плох. — Я постараюсь ему помочь. Он ещё… поможет этому миру, — улыбнулся Руперт. Охранник хохотнул и ещё раз махнул рукой. Врач неторопливо направился внутрь ночлежки, где Лоуренс Гордон периодически наблюдал за здоровьем бездомных… и один из них вот-вот должен был умереть, так как в этих условиях ему нельзя было оказать достойной помощи. Но этот бездомный и не подозревал, какую помощь им всем уже через несколько часов сможет оказать он сам. Джон Крамер продолжал идти вглубь помещения. Вокруг него раздавались храп, тяжёлые вздохи и прочие звуки. Кто-то определённо тихо рыдал в подушку. Люди, которых за что-то наказала сама жизнь. Люди, которых даже он не поместил бы ни в одно из своих испытаний — их игра уже идёт, и справляются они с ней весьма прескверно. Сейчас его интересовал только один из них. Смертельно больной раком, доживающий свои последние дни в этом холодном и грязном свинарнике. Джон подошёл к кровати, на которой лежал больной и безошибочно определил, что тот был уже мёртв. Мужчина усмехнулся. Неизвестно, сколько часов он пролежал здесь, отойдя в мир иной, и никто даже не пошевелил пальцем проверить его состояние. На самом деле, это только упрощало его задачу. Джон унёс бы этого бездомного в любом случае, но теперь он точно не поднимет никакого лишнего шума. Он огляделся по сторонам и заметил коридор, в конце которого был другой выход из здания. Крамер взвалил мужчину себе на плечи и медленно направился туда. К счастью, он был не слишком тяжёлым: болезнь явно иссушила жертву. Джон открыл изнутри дверь чёрного выхода и вышел наружу. Его небольшой фургон был припаркован именно здесь. Словами нельзя описать, насколько Джон был сейчас доволен собой и своим планом. Он сейчас начнёт по-настоящему великую игру, которая в конечном итоге приведёт к прекращению его деятельности… и это не будет поражением. Игра продлится годы, и после этого времени уже никто не посмеет сказать, что Джон Крамер был обыкновенным маньяком.***
В очередной раз Джон открыл дверь ванной комнаты. Его взгляд мгновенно упал на фонарь, лежащий на полу в дальнем конце и всё ещё освещающий заднюю стену комнаты. — Ну конечно… — слабо улыбнулся мужчина. «Я следил за тобой… исправлял твои ошибки, Аманда…» Он затащил тело бездомного внутрь. Когда оно оказалось рядом с Адамом, началась самая интересная часть операции. Из кармана Джон вытащил ключ и отомкнул кандалы на ноге парня. Затем он стащил с Адама его грязную, окровавленную футболку и джинсы, а с бездомного — его фуфайку и утеплённые, залатанные штаны. Через десять минут на мертвеце уже была одежда Адама. Из сумки, которую Джон принёс с собой, появилась простая футболка и тряпичные штаны, в которые мужчина облачил почти голого, не подающего признаков жизни, парня. При помощи ножниц Джон состриг с лица и головы бездомного лишнюю растительность и замёл всё это за трубы в углу комнаты. Это была скорее предосторожность, вряд ли здесь кто-то скоро побывает. Здесь однозначно будут происходить важные события…, но нескоро. Джон взглянул на Адама, который медленно повернул голову на другой бок. — «Проснись и пой», не так ли? — тихо вопросил Конструктор, ни к кому конкретно не обращаясь. Он взял Адама за ноги и потащил прочь из этого помещения. Его планы начали превращаться в жизнь. «Адам сейчас там, где и должен находиться, доктор Гордон».***
Адам с трудом распахнул глаза, хотя уже и не надеялся сделать это когда-либо ещё. Он определённо чувствовал себя лучше, чем в те моменты, когда он пробуждался из мрака и дымки, чтобы снова угодить в мрак комнаты, которая становилась его могилой. Когда его попытались убить, он не знал, что ему делать — сопротивляться или позволить смерти забрать его. Он сделал выбор почти машинально — он готов был бороться за свою жизнь. И кем бы не была та сука, которая пыталась его задушить, у неё ничего не вышло. Он выжил, и его спасли. Однако чем дольше он лежал на кровати, тем сильнее его занимали вопросы: где он? А самое главное… кто его спас? Его тело с трудом подчинялось приказам, поэтому рука, которую он поднял над собой, казалась ему невероятно тяжёлой. Он заметил на локтевом сгибе множество следов от уколов. По всей видимости, ему внутривенно вводили питание, но обстановка вокруг совершенно не походила на больничную. Он находился в какой-то тёмной комнате, в которой даже не было окон. Вдруг ручка тяжёлой железной двери, ведущей в эту комнату, с громким звуком опустилась вниз. Адам напрягся и уставился в ту сторону. Внутрь зашёл последний человек, которого парень видел перед тем, как его мир погрузился во мрак. Не считая фигуры, которая пыталась его убить… или ему это привиделось в череде кошмаров? .. Показалось ему или нет, но вошедший представлял для него не меньшую опасность. Именно он был организатором его игры, и Адам в этом не сомневался. Проклятый труп, встающий со своего места и сообщающий, что ключ от его цепей потерян… кем он мог быть ещё? — Не смей подходить ко мне, ублюдок… — Вынужден разочаровать тебя, Адам, но я уже подходил к тебе, и не раз, пока ты вёл себя тише, чем сейчас. — Больной сукин сын… — Болен я или нет, но именно я вытащил тебя оттуда. — Именно ты меня туда и притащил. — Строго говоря, это был не я. Адам резко выбросил вперёд правую руку с оттопыренным средним пальцем и взвыл от боли: он совершенно забыл о пулевом ранении в плечо. Парень схватился рукой за повреждённое место и обнаружил, что оно было тщательно перебинтовано. Это взбесило Адама ещё больше. — Это что, хренова «рыбалка»? Ты ловишь людей и издеваешься над ними ради удовольствия, а затем отпускаешь? — Я думал, что доктор Гордон вполне понятно рассказал тебе, что я никого не «отпускаю». Люди либо выживают, либо нет. — Тогда какого же чёрта ты меня вытащил оттуда? Я ведь вообще в этой игре ничего не значил! Я был лишь проклятой пешкой для Ларри, чтоб он спас свою семью! — Адам, поверь мне, ты значил в этой игре намного больше, чем тебе кажется. И значишь до сих пор. Заметь, ты даже не привязан к кровати. Парень только сейчас обратил на это внимание. Действительно, ему ведь ничего не помешало выразить все эмоции в одном жесте пару минут назад. — Что мне мешает прямо сейчас тебя убить? — Повреждённая рука, необходимость быстро соскочить с кровати и суметь до меня добраться…, но можешь поверить, тебе этого делать не хочется. — Почему я вообще должен тебе верить? Ты грёбанный психопат! — Как же мне тогда следует называть тебя? Почему ты попал ко мне, ты помнишь? — Я помню то дерьмо, что было на плёнке. «Вуайерист», «злой, апатичный, жалкий«… — Ты считаешь, что я был не прав? — Пошёл ты… — Адам. Твоя задача в этой игре была — лично познакомиться с Лоуренсом Гордоном, пройти вместе с ним через его игру и суметь понять, что значит твоя жизнь. — Ты серьёзно считаешь, что я что-то понял?! — «Ларри, у меня тоже есть семья, я их почти не вижу и жалею об этом». — Мразь… — Эти несколько дней, что ты провёл в той ванной комнате, заставили тебя понять, что твоя жизнь пуста, как и помещение, в котором ты находился. Твоя квартира — не больше, чем отражение этой внутренней и внешней пустоты. Тебя раздражало абсолютно всё вокруг тебя, и поэтому работа, которую ты себе подыскал — не лучший вариант для человека, с отличием закончившего престижную школу искусств. Зато это была идеальная работа для такого озлобленного на мир парня, как ты. — Лучше бы тебе заткнуться… — Адам, скажу прямо. Твоя игра ещё не закончена. Знакомо ли тебе такое понятие, как «вмешательство в личную жизнь»? — На что ты намекаешь? — У меня есть многие из фотографий, сделанных тобой на твоей работе. Люди, за которыми ты неотрывно следил, чем бы они ни занимались. Если бы ты знал, сколько жизней ты сломал… пусть и без того жалких. В том числе и Лоуренс Гордон, а фотографии человека, выжившего после моего испытания, сделанные в слежке за ним, могут вызвать кое-какие вопросы. — Это шантаж?! — Вовсе нет. Я предлагаю тебе попробовать нечто иное. Сам я становлюсь всё менее способным следить за людьми и находить в них изъяны. Однако ты в этом профессионал. Адам с выпученными глазами смотрел на Конструктора, замерев, как статуя. — Фотографии. Информация. Мне нужно будет знать всё о людях, которых я буду тебе называть. — Я не собираюсь… — Самое главное! Именно тебе будет предоставлена уникальная возможность положить моей деятельности конец. — Что? .. — Скоро я умру. А мои помощники совсем не те люди, которые способны по-настоящему меня понять и правильно продолжить моё дело. Я проиграл. Однако поскольку я не собираюсь делать так, чтобы всё попросту пошло прахом, всё случится очень красиво, Адам. И ты сыграешь в этом самую важную роль. — О чём ты… — Лоуренс Гордон со временем станет одержим тем, чем мы тут занимаемся. Я это вижу уже сейчас, однако не могу ничего исправить. Он мне очень пригодится в течение ближайших лет, так как он прекрасно поймёт своё положение, а его познания и сведения, которые он сможет мне предоставить, будут бесценны. И потом, его знаю лично я. Есть и другой человек, которого будет необходимо остановить. Детектив полиции Марк Хоффман. Он вообще мало отношения имеет к моей философии, он действует исключительно из соображений своей безопасности. И вскоре я бы поставил всё на то, что он станет крайне опасен для всех. Что он станет убийцей. Сейчас я ещё продумываю детали, но моё требование к тебе, Адам, следующее. Парень лежал на кровати, не двигаясь, и просто слушал. По какой-то причине всё, что говорил ему этот психопат, вызывало у него… интерес? — Твоё участие в моей деятельности будет заключаться лишь в слежке за людьми. Ты умеешь быть невидимым, и этот талант будет бесценным в твоём положении. Однажды наступит момент, когда Лоуренс Гордон попросит тебя о помощи. И здесь начнётся твоя игра. Твоя задача — не только не вызвать у него подозрений, но и организовать своё испытание для них: для доктора и для детектива Хоффмана. Я не сомневаюсь, что они будут оба живы и здоровы к этому моменту. Не исключено, что там будут участвовать и ещё несколько сторон, и их нужно будет учитывать. Наблюдай за мной, учись… и ты будешь способен создать последнее испытание, достойное меня. Игра очень красиво завершится. — И ты меня просто так выпустишь на улицу? — Есть одна проблема… видишь ли, для всего мира ты мёртв, Адам. И лучше бы всему так и оставаться. — Ты больной психопат… — Да, я болен. Однако тот факт, что ты спокойно лежишь на кровати и соглашаешься со всем, что я тебе говорю, делает нас обоих… «психопатами»? — Я не соглашаюсь! — Правда? А мне так не кажется. Адам действительно чувствовал, что Джон прав. Мысль о том, чтобы способствовать наказанию плохих людей — не говоря уже о достаточно сильном желании отомстить Гордону за то, что он так и не привёл помощь — вызывала у него странное удовольствие. — Качественный парик, несколько средств для изменения внешности, новые документы, да ещё и работа твоей мечты… Тебе понравится, Адам. Я уверен, — усмехнулся Джон. Парень промолчал.***
Адам не знал, как оценивать следующие несколько лет своей жизни. Он больше не был Адамом — он был Карлом Хэтчем. Лицо его, когда он появлялся на людях, больше не напоминало об исчезнувшем какое-то время назад парне, как и его новые тёмно-коричневые волосы, теперь волнами спадающие на плечи. Он старался не интересоваться судьбой людей, снимки которых он делал, однако статьи в газете не могли пройти мимо него. Поначалу он чувствовал себя убийцей, когда он делал фотографию нужного человека, а через какое-то время читал заметку под примерным заголовком «Конструктор снова наносит удар» или что-то вроде того. Теперь же он смог отстраниться. Теперь в его деятельности не было ничего личного. Его всё устраивало — он смог доказать и себе, и, кажется, Джону, что он более не апатичен. И уж тем более, не жалок. Марк. Линн Денлон. Детектив Ригг, Бритт, Маллик, ещё какие-то люди… Да, Памела Дженкинс, Уильям Истон, Бобби Даген и многие другие. Адам вспомнил каждый сделанный им снимок. Сожалений уже не было. Возможно, потому что именно сегодня Лоуренс Гордон связался с ним. Это был единственный человек кроме Джона, который знал о том, что Адам Стэнхайт всё ещё жив и всё ещё ходит по улицам Нью-Йорка. Джона уже больше года не было в живых, и Адам чувствовал тебя хозяином положения. Хоффман совершенно очевидно полагал, что все фотографии были заранее подготовлены либо Джоном, либо Лоуренсом, поэтому Адам был в совершенно выгодном положении. Эффект внезапности был по-прежнему на его стороне. Он продумал всё, что он собирался сделать в ближайшие дни. Если верить сведениям Гордона, игра с Бобби Дагеном должна была начаться на следующий день… и тогда наступит идеальный момент для того, чтобы начать действовать. На следующий день он был готов. Адам просто сидел в своей небольшой квартирке и ждал звонка от Гордона. Когда это случилось, парень мгновенно направился по указанному адресу, который он знал уже давным-давно. За Марком Хоффманом он, разумеется, следил, как и за всеми другими. Обезвреживание детектива прошло идеально. Хоффман был явно удивлён, как Гордон раскрыл свои карты, сыграв против него самого. Адам не переживал: он знал, что Марк скорее отгрызёт ногу зубами, чем сдастся. Тем не менее, его участие в последующих событиях было необходимо, и парень решил дать ему более гуманный шанс высвободиться. Адам надеялся больше никогда не оказаться в комнате, которая стала причиной его ночных кошмаров на все эти годы, но сейчас было принципиально важно сделать всё правильно. Задержавшись в ванной комнате, парень засунул записку в одну из хрупких ржавых труб и слегка подвинул обломок от туалетного бачка к детективу, валявшемуся на грязном полу без сознания. Теперь он понял всю иронию ситуации. Дав Хоффману этот шанс выбраться наружу, он понял, что представляли из себя почти все такие «шансы», данные Джоном своим жертвам. Они либо сходили с ума, либо начинали беспробудно пить, либо… становились помощниками Конструктора. В конечном итоге, все эти жертвы служили для каких-то целей, которые будут важны лишь в будущем. Адам радовался, что ему хотя бы удалось сохранить свой рассудок. Ещё больше он радовался, что именно ему выпал шанс остановить всё это дерьмо. Теперь уже неважно, какой ценой. Проснись и пой, Адам. Парень вздохнул и направился к выходу из ванной комнаты. Совсем скоро ему предстоит сделать несколько визитов… в церковь, к Бобби и домой к детективу Фиску. Ещё один счастливчик — последний детектив сыграет одну из главных ролей в его игре!***
— Какого… какого, мать твою, хрена?! — заорал Хоффман. — А… Адам? — прошептал Фиск. — Привет, Фиск. Привет, Марк. Однако для тебя, Хоффман, игра точно окончена. Должен отметить, я искренне впечатлён. Ты самый живучий человек из всех, кого я встречал. Однако скоро всё закончится. — Что происходит, КАК, СУКА, ТЫ ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ? — Эх, Джон-затейник, мы все знаем его игры. Марк, ты знаком с его способностью бить ножом в спину куда лучше других. Хотя нет… Тут его взгляд упал на обезглавленный труп Гордона, всё ещё истекающий кровью. — Вот он знает лучше всех. — Я тебя убью, — спокойно, словно сообщив, сколько времени, проговорил Хоффман. — Марк… я уже мёртв, ты разве забыл? К тому же… боюсь, что моя жизнь сейчас отнюдь не в твоих руках. А в руках твоего друга и коллеги. — О чём ты говоришь? — тихо спросил Фиск. — Ты не ослышался. У тебя очень скоро будет уникальная возможность лишить меня жизни и положить конец всей этой вакханалии. Однако есть некоторые проблемы… в связи с чем в последний раз прозвучит фраза «Я хочу сыграть в игру». На самом деле, твоя игра, Фиск, всё ещё идёт. Ты ведь не забыл об этом? — Что тебе нужно? — Всё закончится здесь. Ты не забыл, что в данный момент за тобой гоняется целый отряд спецназа по всему городу, полагая, что именно ты помогал нашему сердитому другу в том углу комнаты? Тогда я тебе вынужден сообщить, что они уже вот-вот будут здесь. Им известно, что в «Гидеоне» происходит нечто интересное. А мои подсказки тебе приведут их прямо в эту комнату. Поэтому я спрашиваю тебя, детектив, готов ли ты пожертвовать своей свободой, чтобы положить настоящий конец этим преступлениям? Твою невиновность могут доказать, а вот я сяду в тюрьму. Но я был лишь соучастником с достаточно малым составом преступления, то есть, мои шансы выйти скоро очень высоки. И я вполне могу захотеть «поиграть» ещё. А у тебя сегодня есть шанс не дать этому случиться. Мне действительно интересно, что ты сделаешь, Фиск… — закончил Адам и широко улыбнулся. Детектив был в настоящем шоке. — Ты… Всё это время это был ты… — Нет-нет-нет… Всё это время это были они. Добрый доктор и не менее добрый детектив. Была ещё Аманда, но с ней всё уже давно вышло печально. А я… лишь жалкая пешка в руках Джона. Подождите… ой, как и те двое! — парень хохотнул. Где-то на нижних этажах послышался громкий топот ботинок и резкие выкрики. — О, у нас гости. Так что, Фиск, решение зреет? — Ты — злобный ублюдок… ты заслуживаешь смерти так же, как и Гордон. Как и Хоффман. Все, кто связался с тем психопатом, заслуживают смерти, вы все ненормальные!!! — Джон так же считал, кстати говоря. Все, кто пересекал ему дорогу, были… как он там говорил… «не достойны жизни»? Подождите… он говорил про своих ценных помощников или про «игроков»? А может, про обоих? Фиск, так ты ведь тоже игрок! — Я не сделал ничего такого, чтобы заслужить смерть! — Возможно. Но невинных людей не бывает, детектив. Если бы наш писатель с богатой фантазией сделал немного другой выбор, ты прямо сейчас уже мог бы набить рожу Джона в аду. Фиск не выдержал и рванул вперёд. Что-то скрежещущее и жужжащее под полом, где он стоял секунду назад, его уже не волновало. Его ничто не убьёт. Только не Джон, не его прихвостни и не его машины. Детектив начал избивать Адама, так сильно, как только мог. Парень и не думал сопротивляться. Происходящее, казалось, доставляло ему лишь удовольствие. Кроме боли, разумеется… Детектив продолжил превращать его лицо в кровавое месиво, пока в комнату не ворвался спецназ. Ламанна Хадсон подлетел к Фиску и отшвырнул его от Адама. Парень был жив, он начал именно в этот момент жалобно стонать. — Пустите меня, я убью эту тварь! — орал Фиск. — Взять его! — крикнул сержант, и тут его взгляд упал на два трупа: обугленный и дымящийся кусок мяса, недавно бывший Бобби Дагеном и обезглавленный труп Лоуренса Гордона. — Господи… И тут он взглянул на более чем живого Марка Хоффмана, по-прежнему прикованного к своей ловушке, где безжизненные циркулярные пилы угрожали вонзиться в живот, грудь и шею мужчины. — Хоффман. — Хадсон. — Боюсь, ты добегался. — Кажется, да. Поздравляю. Не один я, заметь. Ламанна огляделся. — Это уж точно. Хоффман, Фиск и… стоп. Это… — Да, тебе не показалось. Адам Стэнхайт. Ещё один дружок Джона. Хадсон подошёл к Адаму и с отвращением проговорил: — Я был бы рад, парень, узнать о твоём воскрешении без того, чтобы засадить тебя в тюрьму. Но теперь кто-то должен заплатить за этот бардак, который вы, психопаты, устроили. Фиск, к которому уже спешили с наручниками, не мог отвести взгляда от кобуры с пистолетом, висевшей у Ламанны на поясе сбоку. Решение созрело у него мгновенно, и он ни секунды не стал сомневаться в его правильности. Никто не успел среагировать, когда детектив вскочил с пола, толкнул сержанта в сторону, в «полёте» вытащил пистолет из кобуры и, упав на пол, выпустил три или четыре патрона в голову полуживого Адама Стэнхайта. Не задумываясь, он нацелил пистолет на всё ещё прикованного к стулу Марка Хоффмана…