Пила. Последняя глава

Это были два дня напряжённой работы. Лоуренс, хоть и не участвовавший в похищении испытуемых, провёл много времени, продумывая, как именно расставить «ловушки», а также он записывал голос для посланий, изменяя его затем при помощи оборудования, которым когда-то пользовался сам Джон. Последнее было достаточно утомительным занятием, так как несколько раз он оговаривался или говорил не то, что хотел изначально, а затем снова передумывал. Гордон даже подумал, что было бы забавно подсунуть испытуемому плёнку с весёлыми ошибками. Будто бы какой-то неопытный психопат устраивает розыгрыши. Разумеется, он не собирался делать этого всерьёз. Эти игры должны были быть настолько серьёзными, насколько это вообще возможно. Сейчас он находился дома, и игры должны были начаться буквально через несколько часов. Его помощники проделали хорошую работу: все, кто должен был быть похищен, были похищены и лежали в одной из комнат «Гидеона». Один из его ребят в скором времени должен был начать расставлять их всех по местам. Вся эта работа приводила доктора в некое возбуждение. Он гордился тем, что он делал, уже очень долгое время, и сейчас он чувствовал, что он приближается к некой кульминации. Вся эта большая игра будет венцом его врачебной «карьеры». Он искоренит этот рак, съедающий этих людей изнутри. Он покажет им, что они достойны жить. Вдохновлённый этими мыслями, он принялся за съёмку визуальной части посланий. Из своего тайника он достал, пожалуй, последнюю существующую (вне архивов полиции) куклу Билли, занавесил одну из стен чёрной тканью и начал запись. Это оказалось безумно интересным занятием. Он никогда этого не делал и не понимал, как именно ему добиться тех эффектов, что были у него в голове. Всё же он нашёл выход. Закрепив камеру на штативе, он поставил куклу перед ней. Ловко спрятавшись на полу, доктор правой рукой, держась за затылок куклы, повернул её голову так, чтобы она начала смотреть в камеру. О да… то самое «фирменное» движение. Чтобы попадать в слова громко играющей на заднем плане записи, он часто нажимал в соответствующем ритме кнопку на спине куклы. Глядя, как бесстрастные глаза куклы глядят в камеру, и при этом раздаются слова будто из её рта, Гордон решил, что выглядит это впечатляюще. Несколько раз всё же пришлось перезаписать, тогда, когда в кадр попадала его рука, или же когда по какой-то причине рот куклы не открывался. В конечном итоге все записи были готовы. Пересмотрев их на несколько раз, Гордон убедился, что всё в порядке. Перезаписав их с цифрового формата на видеокассеты (что было чертовски неудобно и нудно), Лоуренс решил, что он и его помощники готовы. К играм, к чему-то ещё… к чему? К шансу доказать себя и свои возможности. Впрочем, доктор был уверен, что тем двоим не нужно было что-то доказывать. Они были ему верны, но они здесь временно. Они гарантированно не пойдут в полицию, но и заниматься этой работой они в дальнейшем не планируют. Как первый, так и второй, находятся с ним просто по просьбе Джона. Тем не менее, их помощь его устраивала. Один из них находился сейчас дома вместе с ним и копался у него в холодильнике. Из кухни раздался крик: — Док, у тебя есть пиво? — Именно потому, что я «док», пива у меня нет. Кончай бездельничать и иди сюда. Я закончил с записями, посмотри. В гостиную вошёл парень со слегка растрёпанными, курчавыми русыми волосами. — Жаль, что я пропустил, как ты тут ползал со своей камерой. — Это ты из-за пива так? — Да, я, чёрт возьми, устал. Три дня почти безвылазно готовим это дерьмо. — Это «дерьмо» — твой шанс окончательно вступить в нормальную жизнь. — Да, я помню, тот ублюдок Хоффман не раз угрожал убить меня, если я расскажу копам хоть что-нибудь. — Так уж тебе и хочется рассказывать им хоть что-то? — Не особо. Не думаю, что меня погладят по голове, если выяснится, что это я зарезал того громилу, а не Аманда. — Да, Дэниэл… Могут быть проблемы. А теперь скажи мне, что ты думаешь о записях.

***

Хоффман даже не предполагал, что возможно быть ещё более разозлённым, чем он был сейчас. Обстоятельства выжили его из укрытия, и теперь он был вынужден, мать его, прятаться по помойкам и тёмным углам, чтобы остаться на свободе. Учитывая, что он был абсолютно без понятия, что ему делать, он решил пробраться к дому Фиска. Находился он всего в пятидесяти кварталах от Марка, и он был счастлив, что всего в пятидесяти, учитывая, что находился он в Нью-Йорке. Всю ночь он потратил на то, чтобы окольными путями, обходя людные места, добраться до того места. Если его и видели пара десятков людей, то было непохоже, что его узнали — спасибо хреновому освещению на улицах. Первый раз в жизни он был благодарен всем соответствующим службам за то, что они сидят на своих задницах, вместо того, чтобы как следует выполнять свою работу. Пока ему не позвонит этот Гарольд Стоун, ему делать буквально нечего. Именно поэтому поход к дому Фиска казался более, чем разумной идеей. Какого хрена этого идиота принесло в тот дом? Неужто он наткнулся на что-то, до чего не додумались другие? На самом деле, маловероятно. Как он уже успел подумать несколькими секундами ранее, Фиск — идиот. То, что он остался в живых — невероятное стечение обстоятельств. В тот самый момент, когда умереть должны были все причастные к расследованию, детектив внезапно практически отошёл от дел. Прямо после того, как он перестал прятаться за спинами Эриксона и Перез, он просто сдался. Хоффман решил, что этот бесполезный кусок дерьма вполне может ещё пожить. Теперь же он жалел об этом: Фиск мог доставить ему немало неожиданных проблем. Когда же он приблизился к дому детектива и спрятался за одним из соседских домов, он поначалу не понял, что произошло, а затем увидел: дома нет. На его месте стояли обугленные руины, окольцованные жёлтыми лентами, надпись на которых Хоффман знал наизусть. «ПОЛИЦЕЙСКОЕ ОГРАЖДЕНИЕ. НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ». Чутьё Марка подсказывало ему, что здесь явно не взорвался газ или ещё какая подобная чушь. Гордон явно проводил здесь свою новую игру, и жертвой её стал Фиск. Учитывая, что детектив сейчас был в «газовом доме», он остался в живых при взрыве. Если он вообще был здесь, когда это случилось. Доктор куда-то ведёт Фиска, и ни к чему хорошему привести это не могло. Желание убить Гордона у Хоффмана только увеличилось. Не то чтобы он хотел защитить своего бывшего коллегу, но Лоуренс смел продолжать свои грязные делишки даже после того, как он оставил Марка загнивать в ванной комнате, как ни в чём не бывало. Зачем он это делал? Игра с Дагеном была последней инструкцией, которую Джон оставил для него. Не считая, разумеется, подлого послания с указаниями устранить Хоффмана, детектив в этом не сомневался. Гордон, как верный пёсик, никогда не посмел бы напасть на него, если бы его любимый хозяин не бросил ему косточку. Именно этим Хоффман и отличался от Гордона: детектив был независим. «Документы на тебя находятся, где надо, и они всплывут…»   Да. По крайней мере, теперь. Его держал в узде только шантаж Джона, теперь же о его деятельности знал весь город. Терять ему было нечего, и он был абсолютно свободен в своих действиях. Не считая, конечно, того, что на него охотится любая ищейка, из-за чего ему надо было прятаться по помойкам. — Я убью тебя, — прорычал Марк. И тут, словно прочитав его мысли, мистер Стоун позвонил ему. Марк зашёл глубже в переулок рядом с домом и ответил на звонок. — Алло. — Мистер Браун? Это детектив Стоун. — Да, здравствуйте, я узнал Вас. — Вы дали мне весьма интересное задание, мистер Браун. Этот доктор показался мне тёмной личностью. — Что Вы имеете в виду? — Этот день, что я наблюдал за ним, он провёл несколько необычно. Он не пошёл утром на работу. Вместо этого он встретился с некими двумя людьми и они направились в здании, которое, я уверен, год назад было местом для игр Конструктора. «Гидеон», кажется. После этого он в компании одного из них вернулся к себе домой. Хоффман почувствовал, что у него вспотели руки. Какого чёрта задумал со своими прихвостнями этот ублюдок? Что они забыли в «Гидеоне»? — Я посчитал, что это весьма подозрительно, и на всякий случай сообщил об этом в полицию. Я бы и сам не против продолжить наблюдение. Детектив выпучил глаза и беззвучно выругался. Этот паршивый идиот позвонил копам. Теперь он мог испортить совершенно всё. Его об этом никто не просил. — Ммм… да, спасибо, мистер Стоун. Знаете, я бы хотел задать Вам ещё парочку вопросов, но я не хотел бы этого делать по телефону, — он оглянулся на стену дома, рядом с которым он находился. — Я проживаю по адресу Черрхоул-стрит, 12. Не могли бы Вы подъехать ко мне? Заодно я внесу первую оплату. — Что ж… делать мне сейчас нечего, я могу подъехать. — Хорошо, я жду Вас. Он повесил трубку и оглянулся вокруг. Рядом с мусорным контейнером лежала достаточно прочная балка, из конца которой выглядывало несколько кривых гвоздей. Хоффман криво усмехнулся. Следующие тридцать минут тянулись невероятно долго. Марк скрылся за кустарниками, которые росли прямо около дороги, что давало ему идеальную возможность подкрасться к Стоуну сзади. Наконец, возле дома остановилась машина, и из неё вышел человек. Гарольд Стоун оказался достаточно молодым человеком в очках и в важно выглядевшем пальто. Лучше всего сюда подходило слово «представительный». Хоффману было даже немного жаль его…, но тот всё испортил сам. Детектив медленно направился ко входной двери, и Марк, настолько быстро, насколько он мог, направился вслед за ним. Когда до крыльца оставалось не более трёх метров, детектив достиг Стоуна и приставил ему доску к спине, прошипев: — Не дёргайся… Гарольд замер на месте, словно статуя. — Что Вы хотите? — Иди туда, в переулок. Медленно. Так они и направились туда. Хоффман очень надеялся, что их никто не видел. Когда они достигли мусорных баков, Марк сказал: — Повернись. Стоун так и сделал, и его лицо перекосило. — Хоффман?! — Смотрите новости, детектив? Отлично, тогда мне не нужно ничего объяснять. — Так это были Вы? — Да. Ральф Браун — это я. У меня к Вам всего один вопрос. — Что Вы хотите?! — крикнул Стоун, глядя на палку в руках Хоффмана. — Сбавь тон, если не хочешь сдохнуть. Всего один вопрос, и можешь быть свободным. — Говори уже. — Где живёт Гордон? Точный адрес. — Что ты хочешь с ним… — Точный адрес, идиот. — Клирвей-стрит, 34, но зачем… — Спасибо. И в следующую секунду Марк изо всей силы ударил детектива по голове. Раздался неприятный хруст, и гвозди вошли в его височную долю. Глаза Стоуна расширились, а из его рта начало раздаваться странное бульканье вместо слов. Руки его схватили Хоффмана за футболку, но тот оторвал их от себя. Взявшись ещё раз за палку, Марк выдернул её у Стоуна из головы вместе с частичками кожи и мозга. Гарольд упал на землю, и его руки стали беспомощно ковырять асфальт. Стоящий детектив занёс руки за спиной и нанёс второй смертельный удар. Гвозди вошли под углом в затылок Стоуна, и тот уже больше не шевелился. Марк какое-то время смотрел на тело, а затем развернулся и торопливым шагом направился прочь, к его новому пункту назначения.