***
В аптеке Гольдман моментально раздобыл нужные лекарства. Алиса заметила, что после этого он несколько раз торопливо прошелся по залу, ломая себе пальцы и что-то непрестанно бормоча. –Что случилось? –А? — нервно дернувшись, отозвался он, — да я всю ночь пытался забыть вчерашний вечер: это стрельба, полиция, то, что ты мне сказала…честно говоря, после такого происшествия настроение немножечко не то, и вообще, меня пугает, что после каждой нашей встречи я попадаю в переплет. –Ха, знаешь же, с кем связался! — звучно ответила Алиса, — радуйся, что я добавляю в твою жизнь немного безумства! –Слушай, а мне суждено выжить после этого? –Это вопрос удачи, — весело заключила девушка, — зато у тебя есть шанс стряхнуть аптекарскую пыль, которой ты покрылся в 40 лет. Сидишь тут днями и ночами —, а Куагмайр говорил, что это у меня жизнь скучная. –Стало быть, мы встряхиваем друг друга? — робко заметил Морт. –Возможно, — загадочно отозвалась Алиса, подперев ладонью голову, — во всяком случае я должна признать, что…- тут она замолчала. Ей хотелось сказать: «мне с тобой так хорошо, так здорово. Удивительно, но я хочу тебе рассказывать о себе, хочу, чтобы ты меня слушал. Мне кажется, что мы понимаем друг друга…»- и так далее, и тому подобное. Но она вовремя себя остановила. Будет странно говорить что-то хорошее человеку, которого ты вчера в машине незаслуженно обидела. –Что…- продолжила она, — я была неправа вчера в машине. Поверь, я могу такого наговорить, когда злюсь…-она схватилась руками за голову. –Уж в это как раз нетрудно поверить. Ну, да, я как-то вчера не очень понял этот момент: я тебе достаточно искренне хотел помочь, а ты мне мало того что дала жизненные уроки, так еще и…оскорбила. Я, честно, не ожидал от тебя такого и очень огорчен, — он смотрел на нее с укором, как учитель на ученика. Алиса опустила свои большие печальные глаза. –Думаешь, я не понимаю? Если б не понимала –не пришла бы. Еще вчера днем все было хорошо, а этой ночью осознала, что гибну. Я всегда говорю так, как думаю: правда или неправда — неважно. Главное, что я не могу просто так это держать в себе. Раньше мне не приходилось себя сдерживать — только последние годы я играю с собой в игру. Скажи им вот это –получи похвалу. Сделай то — приобрети друга. Это тяжело, но иначе… сам видишь, -она набрала грудью воздуха и сжала кулаки, — ладно…это я так, а теперь…прости меня, Морт. Прости, пожалуйста. Морт тяжело выдохнул. Он знал, что более длинных извинений ждать от Алисы бесполезно, так как и эти ей давались с трудом. Тем не менее он был рад, что эти искренние пять слов были адресованы именно ему. Значит она и правда переживала — следовательно дорожит им. –Прощаю, конечно, — он встал рядом с ней, — прощаю тебе твои колкости хотя бы потому, что ты выворачиваешь мне душу. Как ты там сказала? Стряхиваешь аптекарскую пыль…да-да…хоть я до смерти боюсь попадать во всякие казусные ситуации, но с тобой это приобретает какую-то особую атмосферу…хм…и страшно, и смешно, ха-ха, это дает энергию, которой у меня до этого почти не было. Так что, прощаю, конечно- повторился Морт и всплеснул руками, -ну, ладно. Пора браться за работу! Рад был повидаться! Алиса, недоумевая, смотрела на него. Он завуалированно сказал, что ему нравится проводить с ней время — и это после всех сцен, которые она ему устраивала? Неужели его совсем не пугает ее вздорный характер? Глаза Алисы наполнились тихим восторгом и восхищением: впервые она зауважала Морта. Почему она не встретила его раньше? Левинсон было направилась к двери, но неведомая сила сдерживала ее. Ей очень хотелось остаться, но как? Гольдман заметил ее замешательство. —Ну что ты делаешь? — Ухожу. — Ты же ищешь предлог, чтобы остаться. — Ищу. И не нахожу. — А я не могу найти предлог, чтоб тебя задержать. Что будем делать? Алиса кротко улыбнулась. –Тогда я просто постою здесь. Идти мне особо некуда, а тут такая хорошая атмосфера. –Хе-хе…ну, это может и так, — Морт залился румянцем, -только стоять в дверях не надо, в твоем распоряжении целый зал и подсобка. Делай что хочешь, только ничего не урони и не перемещай. А потом, когда рабочий день закончится, можем…я не знаю…не в ресторан, нет уж, а просто…прогуляться. –Ладно. Я придумаю, как сделать эту прогулку максимально безумной. –Не сомневаюсь.***
Когда рабочий день в аптеке закончился, Алиса и Морт направились погулять по узкой зеленой улице. Начинало холодать, и девушка все сильнее укутывалась в шаль. –Ты же одна живешь, да? Скучаешь по родственникам? — неожиданно спросил аптекарь. –Трудно сказать. Мы с матерью охладели друг к другу последнее время. Она уехала в Россию пять лет назад, а я не захотела последовать за ней. Ей никогда не нравилась Америка: ей всегда казалось, что к ней относятся хуже, чем могли бы, только потому, что она приехала из Союза. Не знаю, по-моему это все глупости. Она сейчас живет в Москве, мы созваниваемся по скайпу иногда. А другой родни у меня нет. Ну, то есть я с ними не общаюсь. А твои родители? Живы же, да? Морт отрицательно покачал головой (касательно родителей Морта у меня есть собственная придумка, хотя его отец и мать однажды мелькнули в сериале. Но они там уж слишком шаблонные, и я решила обыграть этот момент на свой лад) –Честно говоря, меня воспитывала моя тетка. Я жил с ней и со своим двоюродным братом (в сериале упоминается двоюродный брат Морта, у которого тоже свой бизнес), но, сама понимаешь, это не тоже самое, как если бы я жил с родителями. Когда-то у меня была куча родственников, но они разъехались по всему миру, и сейчас я общаюсь с немногими. По-хорошему, моя семья — это мой сын. И все. И хотя Морт не видел, но он чувствовал, что у Алисы морщились губы: ее, видимо, огорчило, что у Мортимера не было родителей, в особенности матери. Они сели на скамейку. –У тебя есть какие-то увлечения? — аптекарь решил сменить тему. –Оу…трудно сказать. Ну, я люблю танцевать, заниматься йогой, петь… -Петь? Ты умеешь петь? –Да. Только сейчас я нечасто пою. Нет настроения. –Я бы с удовольствием послушал. Алиса смущенно опустила глаза и улыбнулась. –Ну, устроить что ли концерт по заявкам? И что же тебе спеть? –Давай что-нибудь русское. –Что? — Алиса встрепенулась, -ты хочешь, чтобы я пела по-русски? Но ты же ничего не поймешь! –Да какая разница? Главное, что это твой родной язык, и тебе легче будет донести нужные эмоции пением, когда ты точно знаешь, о чем поешь! Ну, ну, Алиса, –таким умоляющем голосом застонал Морт, будто жизнь его зависела от этого. И девушка, немного помолчав, запела по-русски: Покроется небо пылинками звёзд, И выгнутся ветки упруго, Тебя я услышу за тысячу вёрст, Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга. Она пела, как надо было, с тем полным убеждением, что все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит, что отдельно его не бывает и он только так — для складу. Как только девушка спела первые строчки, в ее душе исчез первоначальный страх. С огромной силой она наполняла каждое слово неподражаемой и не изучаемой русской теплотой и искренностью. Она не понимала, почему из миллионов прекрасных русских песен, она бессознательно выбрала именно эту? И тем не менее она продолжала петь с твердой уверенностью в каждом слове. Морт безмолвно смотрел на нее, боясь пошевелиться. Он с восторгом глядел на эту некогда холодную и жесткую Алису, которая сейчас была так чувственна и открыта. Она пела на чужом и непонятном для него языке, но делала это так нежно и проникновенно, что у него задрожали губы, и он почувствовал слезы. Когда Алиса закончила, он снял очки и утер покрасневшие веки. –Теперь мне все понятно…все. Для меня в отношении тебя больше не существует того, что было раньше. После этой песни я смотрю на тебя совершенно другими глазами. Алиса явно не ожидала такой реакции. Внутри все заклокотало, а сердце готово было выпрыгнуть наружу. Она дрожащими руками сжала шаль: значит все сделано правильно. –Знаешь, когда люди поют? — неожиданно спросил Морт. –Когда нет слуха и голоса? –Нет. Когда они счастливы! Я рад видеть тебя счастливой! Лицо Алисы расплылось в одобрительной улыбке. –Я тоже. –Послушай, а я сам так давно не пел! –Что?! Ты тоже поешь? –Да, — смущенно ответил Гольдман, -говорят, мой голос как еврейский мед. Многим, кстати, нравилось мое пение. (из 4 серии 4 сезона и из 15 серии 10 сезона видно, что Морт умеет петь) В детстве меня еще учили играть на фортепиано. Так что я кое-что понимаю в музыке. И очень рад, что у нас в этом смысле есть общие интересы, — он широко улыбнулся, и зубы его казались ярко-белыми и светящимися на фоне закатного Куахога. –Это да. А то сейчас нечасто найдешь человека, с которым можно поговорить о действительно важных вещах. Куда мы катимся? –Вот именно! — подхватил Морт, -с одной стороны- небывалый технический прогресс, все эти смартфоны, фейсбуки…, а с другой- абсолютная пустота внутри. Вдруг Алиса сказала: -Морт, и ты, и я — мы богаты. –Богаты…душевно? –Нет. Мы богаты духовно. Душевно мы больны. И ты, и я. Два нытика. Несчастным-то быть легко, не то что счастливым. А я не люблю, слышишь, не люблю людей, которые ищут легких путей! Не выношу нытиков! Без концы говорю себе: » Будь счастливой, Алиса, черт побери! Делай что-нибудь, чтобы быть такой, а не сопли пускай» Морт нахмурился и тихо ответил: -В этом мире есть только одно счастье — счастье быть собой. Но никто не хочет быть собой, все пытаются скрыться- за маской, лицемерием, притворством. И почему нам стыдно того, кто мы такие? Ведь в этом и есть наше страдание — делаем не то, что хотим, общаемся не с теми, с кем хотим, даже себе самому не принадлежим. Когда-то давно мне тоже было стыдно за себя. Мне хотелось быть ярким, остроумным, компанейским, харизматичным — таким, каким я не был от рождения. Стал ли я счастливее? Нет, нисколько. А когда я веду себя так, как подобает моему характеру — на душе спокойно. Поэтому я и повторюсь: будь собой, Алиса — до этого Гольдман говорил сдержанно, но неожиданно его охватило невероятное вдохновение, — Мюриэл восхищалась мной, она считала, что лучшего мужа, чем я, не бывает на свете!! Представляешь? Я- лучший на свете муж!! Что бы я ни делал, она никогда не сомневалась во мне. Это давало мне колоссальную уверенность! Да, она не была красавицей, она не была уж очень женственной, но она умела дать такую семейную теплоту, которой я никогда в жизни не ощущал! Тихая, заботливая, хозяйственная — я был невероятно счастлив, живя с ней!!! Морт продолжал осыпать мертвую супругу восторженными комплиментами, а Алиса становилась все мрачнее. В нее вселилась уверенность, что Мюриэл- идеал женщины для Морта. Идеал, от которого она бесконечно далека. «Только не думай, что серьезно сможешь заменить отцу мою мать!»- вспомнила она слова Нила.От этого Алисе стало так больно и так тяжело, однако, чувствуя слабость в голосе и нахлынувшую злость, она все никак не решалась прервать Гольдмана, чтобы не спровоцировать конфликт. И тут она обратила внимание на небо: ночь еще не настала, а оно уже покрылось кое-где звездами. Застывшими глазами девушка всматривалась в далекие белые точки, протягивая к ним свою тонкую белую ладонь. С самого детства она обожала смотреть на ночное небо. Ей казалось, что нет ничего совершеннее и прекраснее звездного неба, которое вселяет непередаваемое чувство успокоения и радости. Придя в себя, Алиса поднялась со скамейки и положила руку на плечо Морта. Он ,недоумевая, посмотрел на ее печальное и огорченное лицо. «Он никогда не сможет полюбить никого так же сильно, как первую жену»- пронеслась мысль в голове Алисы, которой она через секунду ужаснулась. Ей хотелось верить, что это не так, но особых оснований пока что не было. «Как же сильно он мне нравится. Не могу я просто так его отпустить. Но он же вдовец- такой всю жизнь меня с покойницей сравнивать будет! А если меня не примет его семья? Ведь я не чистая еврейка! Да плевать! Не смей его от себя отталкивать, Алиса!»- все это смешалось в огромную кашу в ее голове. Морт робко дотронулся своей ладонью до ее руки. Тревожными детскими глазами он смотрел на нее прямо в упор. –Уже поздно, на самом деле, -вяло прошептала Алиса, — надо идти домой. И она резким движением вжалась в свою шаль и направилась к машине Морта. Тот послушна встал и отправился за ней.