***
Вечер, дом Гольдманов. –Опять в ресторан идешь? Позавчера тебе мало было? - Нил, подперев рукой щеку, осуждающе смотрел на отца. –Она сама меня позвала! Почему я должен был отказаться? А что было позавчера, так то прошло! — Морт поправлял перед зеркалом свой красивый темно-синий костюм, — Алиса в самом деле просто очаровательная девушка, да к тому же из наших. –Серьезно?! А ничего, что она грешит против субботы, ест трефное мясо и отбилась от великой еврейской церкви? –Она же не по своей воле! Ее так воспитали, в христианских традициях. Я бы мог ее за это осудить, но причины… -Вот отстой! Давай еще осуждай ее по-стариковски! Я бы на твоем месте вообще с ней не общался. –Нил, — Морт растерянно посмотрел на сына, — у меня не такой большой опыт общения с людьми вне работы, а уж тем более общения с женщинами…я и не каждый день куда-то ухожу, поэтому не вижу причин твоего недовольства. –Недовольства? Пф! Да мне пофиг, -Нил раздраженно закатил глаза, — иди куда хочешь, только уж посреди ночи, когда будешь развлекаться с Левинсон, попробуй вспомнить о единственном сыне! –Хватит, Нил, не мучай меня своими бесконечными упреками, — страдальчески отмахнулся Морт. –Окей. Ладно- Нил отвернулся, — хорошего отдыха, папаша. Морт прекрасно осознавал, какими причинами движет такая грубость сына, но у него не было моральных сил в них глубоко разбираться. После смерти Мюриэл Нил стал совершенно неуправляемым. Гольдман очень любит сына и ему невыносимо смотреть на страдания, которые подросток выражает своим поведением. Однако Морт все никак не найдет в себе сил поговорить с собственным ребенком как следует, отчего обрекает и себя, и сына на неизбежные конфликты. Общение с Алисой стало отдушиной: тем важным отрезком времени, когда он не чувствует себя сдавленным целой кучей неурядиц.***
Сегодняшний вечер Морт и Алиса условились провести в маленьком заведении на краю города. Гольдман вызвался отвезти их туда. К 8 часам вчера они были на месте. Ни Морт, ни Алиса не привыкли к толпе, и старались не часто бывать на людях, но сегодня, желая хоть на минуту забыть мрачные мысли, с удовольствием остались в этом неприятном и темном баре. Внутри было душно, так что даже нестерпимо сидеть, и так все оказалось пропитано пивным запахом, что, кажется, от одного воздуха можно сделаться пьяным. –Какой контраст с тем, где мы были позавчера, — заметила Алиса, брезгливо осматриваясь. –В центре собирается много моих знакомых. А здесь, на окраине, куда надежнее- бойко ответил Морт. –Ага, — протянула девушка, — уж извини, но сегодня мы пить не будем. –Нет, что ты! — взволнованно затараторил Гольдман, — я ж не из-за выпивки с тобой время провожу! Это было бы так низко! Я узнать тебя хочу, разобраться в тебе…и в себе. Алиса ухмыльнулась: -Так попробуй, раз хочешь. –Ну скажи тогда, дорогая моя, по совести: разве можно с таким недоверием относиться к людям? У тебя всегда такой осуждающий и настороженный взгляд! Мне от этого не по себе… -Это просто. Иногда ты должен говорить жестче, чтобы понять, кто тебя действительно слушает. Должен совершать ошибки, чтобы проверить, кто останется с тобой. Так и выявляются свои люди. –И ты всегда четко понимаешь, кто свой? –Это приходит со временем. Но права на ошибку у меня больше нет. Мы должны быть сильными и осторожными, такие сейчас выживают в мире. И если мне придется пренебречь чьими-то чувствами, ради собственного благополучия… -Неужели пренебрежешь? — ужаснулся Морт. –Смотря какова цена. –Боже мой, кто научил тебя такому прагматизму? Я о милосердии говорю…не верю, что ты совершенно коварно сможешь бросить человека, который к тебе со всей душой… Алиса тяжело выдохнула и ответила: -Морт, мы говорим с тобой на разных языках, как всегда… -Но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются- подхватил Гольдман. –Ой, Мортимер, ты же и сам ради денег готов обмануть и кинуть кого угодно! Такие люди как ты, что ж, лучше, чем такие как я? Морт потупил глаза и тихо ответил: -Люди любят деньги, так всегда было…любят, из чего бы они ни были сделаны…ну, что ж…обыкновенные люди…в общем, меня деньги не сильно-то портят. Алиса лукаво покачала головой: -Какой хитрый, даже под своей жадностью подписаться не хочешь! Впрочем, мне это знакомо. Хм…ты иногда рассуждаешь умно, обстоятельно…а иногда абсолютно по-идиотски. Странное сочетание в таком неприметном человеке! Так кто же ты? -Во мне нет ничего особенного. Так…середина… -А это, кстати, самое лучшее. Дает волю фантазии. Таких-то мужчин любят вечно. Идеалы надоедают. А «середины» — никогда. На это заявление у Морта выступил румянец на щеках: ему давно не приходилось слышать таких приятных слов. А Алиса очаровательно улыбнулась, томно глядя на него своими большими карими глазами. В это время с улицы вошла целая партия пьяниц, уже и без того хмельных, и у барной стойки раздались звуки фальшивого скрипучего голоса, напевавшего какую-то старую мелодию. Стало шумно. Морт озирался в сильном волнении. –Гм…да…знаешь…- в эту секунду раздался выстрел и грубые мужские голоса. –Ты, что, сука, нарываешься? Ты кого куском говна назвал? –Тебя и назвал, мудила! Всю выпивку мою выжрал! Конфликт начинал разгораться. Двое дебоширов переместились в середину зала, перегородив дорогу к единственному выходу из бара. Опасность перестрелки казалась все более неизбежной с каждой минутой. Так еще и жадная до зрелищ толпа подначивала этих двоих: -Вали его! Смотри, какую херню он сейчас выкинет! Задрали бабские разборки, доставайте стволы! -Боже! — вскрикнул Морт в ужасе и схватился за голову. Алиса напряженно всматривалась в бушующую толпу. –Что меня дернуло пойти в это поганое место?! Если сейчас начнется перестрелка… -Я сейчас вызову полицию, — Морт дрожащими пальцами стал набирать номер. –Вызывай-не вызывай, полиция тут вообще ни к черту, судя по жалобам в прокуратуру. –Вызвал…! О, теперь-то надо спрятаться и ждать! –Куда тут спрячешься?! Да и копы доберутся в эту жопу мира не скоро! –Я позвонил Джо…он сейчас…Алиса, давай сюда под стол! –Морт, твою мать, ели не отобрать у них стволы, нам тоже перепадет! –Алиса! Что ты! Что ты! — отчаянно воскликнул он, вскочив с колен и схватив девушку за плечи, — ты же не коп! Даже не думай! –Если вырубить этих двоих, то можно хотя бы не переживать за стрельбу…вроде ни у кого тут стволов больше нет… -Алиса! Как ты можешь на ТАКОЕ решиться! Алиса зло оттолкнула Морта: -Да что ты трусишь-то постоянно! Не видишь какая обстановка? Если начнется серьезная стрельба- пиши пропало! Было бы лучше, если бы какой-нибудь мужик усмирил их, но, увы, из нас двоих только я беспокоюсь о нашей безопасности! Пусти! –Неужели тебе совсем не страшно!!!? -безумным от ужаса взглядом посмотрел на нее аптекарь. –Мне не бывает страшно, — ее тон стал совсем суровым, — зачем чего-то бояться? Это неразумно. А трусость- самое мерзкое, что есть в человеческом характере! Морт слушал ее с недоумением, пытаясь изо всех сил что-то сообразить. –Зачем…зачем тебе это? (послышались крики и звуки стрельбы) Разве мерзко бояться за свою жизнь и не пытаться пострадать зазря? –Ты не…ОСТОРОЖНО! От этого истошного Алисиного крика Морт испуганно закрыл глаза. Он лишь почувствовал, что Алиса прижала его собой сверху, а над его головой что-то стремительно пронеслось. Когда Гольдман наконец открыл глаза, то побелел и потерял голос. Он хотел вскрикнуть, но не мог. Над ним сидела Алиса, сжимая пальцами правое плечо, из которого багровой струей сочилась кровь. Капли текли по ее руке и падали на костюм Морта. Она смотрела застывшим взглядом в сторону выхода и дебоширов. С улицы послышался шум. Вскоре в бар вбежали копы, среди которых был и Джо. Пьяниц стремительно задержали. Морт смотрел на Алису, лихорадочно протягивая к ней руки. Он с ужасом осознал, что если б не она, то пуля попала бы ему в голову. Левинсон презрительно взглянула на Морта. Она тяжело поднялась с пола, отталкивая его ладони, и направилась к Джо. –Алиса! — воскликнул тот, — и тебе досталось! Мне позвонил Морт…ужас-то какой! И как ты тут оказалась?! Я тебя сейчас в больницу отвезу! –Не надо мне ничего! Лучше о Гольдмане позаботься, а то он сейчас концы отдаст- отрезала она, подняв голову с искаженным болью лицом. Морт, поднявшись с колен, вдруг судорожно вскричал: -Ну и что?! Довольна!!! И зачем тебе такие страдания? -Экое страдание! А если б тебе голову пулей пробило?! — вырвался мучительный вопль у Алисы. –Да ради кого? Зачем себя подставлять ради меня? Да что я?! Да в меня, может и не попало бы…да что я? — повторял он, простирая к ней руки в отчаянной мольбе. –Молчи-и-и! — раздраженно крикнула Алиса, — меня тошнит от твоих завываний! Спасибо хоть скажи! –она с силой сжала кровоточащую рану. –Не могу я…простым спасибо…дай хоть рану тебе перевяжу! –Где ты тут медикаменты видишь?! Морт, не отвечая, снял пиджак и резким движением оторвал часть рукава собственной рубашки. –На первое время сойдет, — он уже было хотел подойти к Алисе, но та с ужасом отшатнулась от него. –Не трогай меня! Не подходи! Что б меня еще излапали в такой момент! Морт было заробел, но неожиданно его взгляд наполнился решимостью: -Не глупи, Алиса! Неужели хочешь кровью истечь?! –Да лучше истечь, чем дать тебе меня касаться! Много хочешь! — Алиса дикими и тревожными глазами смотрела на него. –Я всего лишь хочу тебе помочь, — ответил Морт угрюмо, — в конце концов…я не только трусить умею. Алиса все еще пыталась бороться. Но когда неожиданная боль пронзила ее руку, она, беспомощно опустившись на пол, убрала окровавленную ладонь. Морт спешно нагнулся к ней и аккуратно перевязал тканью рану. –Пуля задела небольшой фрагмент кожи…не очень серьезная рана, но плечо будет болеть. Если будет совсем плохо, у меня в аптеке есть обезболивающие…я помогу тебе…- заключил он, а после придержал Алису, когда она встала. –Пошли, я отвезу тебя домой- Морт все еще держал ее под руку. Резко вырвавшись, Алиса направилась к машине Гольдмана.***
Они молча ехали по ночному Куахогу. Алиса вжалась в кресло, придерживая ладонью раненое плечо. Неожиданно она ехидно заметила: -Все должно быть наоборот: ты спасаешь меня от пули, а я лечу твои раны! С каких пор мир так изменился? –Неужели ты думала, что я брошусь разнимать этих пьяниц? — ужасаясь, воскликнул он, — у меня сын, аптека! На кого я их оставлю?! –Это было бы более мужественно, чем устраивать истерику, если тебе вообще знакомо такое чувство, — холодно ответила Алиса, — по-моему… -По-моему, то, что ты мне сейчас говоришь, — вдруг закричал Морт, обращая свое озлобленное лицо к девушке, -это такая гадость, такая мерзость…я даже не знаю! Что я тебе, борец с преступниками какой? — и он, боясь даром выпустить злобу, отвернулся и сильнее сжал руль. –Ха! — ухмыльнулась Алиса, выгнув иронично брови, -знаешь, в чем твоя беда? Ты наивно вбил себе в голову, что ничего не можешь сделать! Что, если отступать от решительных действий, то можно жить спокойно! Что в мире найдется тот, кто справится с этим лучше тебя! Если ты купился на эту ересь, то все, пиши пропало. Выжить в этом отвратительном мире можно лишь взяв все в свои руки. Неожиданно Морт затормозил, что Алиса чуть не ударилась о лобовое стекло. Он, весь красный, хриплым голосом обратился к ней: -Что ты меня жизни-то учишь? Думаешь, что поумнее меня? Раз так, то почему не общаешься с такими же состоятельными, как ты, а идешь ко мне, бедному, нервному, больному еврею, не умеющему брать от жизни богатств?! Стало быть, не работают твои принципы на живых людях! Алиса ошарашенно посмотрела на него: ее взяла злость оттого, что в словах Морта был смысл, но при этом она удивилась, как тонко он ее чувствует. –Иногда ты бываешь мудрым. И меня это пугает. –А меня нет! — воскликнул он, — за эту неделю нашего знакомства я кое-что уяснил: главное помнить, что твои разговоры и действия не совпадают! Все, что ты говоришь — одни слова и не более. Жонглируешь ими как хочешь, а я и верю поначалу, что ты и правда такая черствая! Да только через твои фразочки я слышу то, что ты не можешь сказать мне словами. Ты лжешь мне, да это еще полбеды…ты лжешь себе- это самое страшное. Я понял…понял, почему ты так копаешься в чужих недостатках. Алиса- сказал он совсем подобревшим голосом, — ты такая несчастная. Думаешь, я не вижу? Не вижу, как ты себя мучаешь? Кто ТЕБЕ вбил в голову, что человек со всеми своими недостатками неинтересен и не нужен? Что за идея такая подменить свою жизнь идеалом? Простое тепло –холодным сиянием? Горло Алисы задрожало, она была готова зарыдать. Гольдман безжалостно разоблачил весь ее образ; абсолютно верно понял, что стоит за ее поступками; сейчас она сидела перед ним будто совершенно голая, пустая и предельно ясная. Через секунду он начнет ее осуждать, укорять, унижать — так должно быть, так всегда было до этого с другими. Боясь, что это опять произойдет, Алиса закричала: -Молчи-и-и!!! Да что ты вообще можешь об этом знать?! Кто будет меня любить со всеми моими недостатками? Тебя-то никто не любит и не уважает с твоими, так что не выпендривайся, Гольдман! После этого они замолчали. Оба сидели, грустные и убитые, как после бури одни, выброшенные на пустынный берег. Алиса искоса смотрела на Морта и чувствовала, что слишком много на ней было его заботы и сострадания, и ей стало вдруг очень тяжело и больно, что к ней с такой теплотой относятся. Да, это было странное и ужасное ощущение! Сам Морт, идя к Алисе, думал, что в ней вся его надежда; он хотел сложить хоть часть своих переживаний, но теперь, когда Алиса невольно наконец-таки обратила к нему свое сердце, он вдруг почувствовал еще большую грусть, чем прежде. Когда они приехали на ложечную улицу, Морт, держась за рваный рукав рубашки, тихо сказал: -Алиса, ты уж приходи ко мне завтра в аптеку, я тебе обезболивающее дам. Девушка не отвечала-из ее глаз текли слезы, которые она утерла левой рукой. –Иди домой, Морт, пожалуйста, иди. А то твой дурной сынок меня утром достанет, - наконец процедила сквозь зубы она. –Да я сейчас…просто сегодня день такой тяжелый…может.. –ИДИ ДОМОЙ, МОРТ. Гольдман потупил глаза, кивнул и медленно направился к себе. Алиса зашла за дверь своего дома, опустилась на колени и дала волю нахлынувшим рыданиям. От напряжения ее рана снова стала кровоточить. В этот самый момент она поняла, какого человека ей не хватает в жизни. Со всей ясностью осознала, по кому она невыносимо тоскует, тоскует давно, и кого ей недостает каждый прожитый день. Кто вот уже который раз терпеливо сносит все ее истерики и находит слова утешения. Это конкретный человек. Он ей необходим, и она по нему скучает. Алиса скучает по себе, счастливой и настоящей.