Есть люди уютные, как дом

      Вечер понедельника. Алиса, одетая в приталенное и подпоясанное синее платье, отправилась на Картер-стрит, куда ее позвал новый знакомый. Шагая по вечернему Куахогу, девушка подумала, что она даже не знает его имени, только фамилию — Гольдман. «Не слишком осмотрительно с моей стороны идти в ресторан с едва знакомым евреем. Интересно, он помнит, что я его накрыла на 18.7 долларов? О да, однозначно. Надо постараться и сегодня не особо тратиться». В это время перед Алисой показалось вытянутое и представительное заведение именуемое местными «тем самым рестораном, где очень дорого и богато и где вся элитка собирается». Возможность сэкономить таким образом пропадала сама собой. Левинсон разочарованно выдохнула и направилась к входу, где ее уже ждал Морт. На нем был выглаженный синий пиджак, белая рубашка с широким воротом и темные брюки. Он приветливо улыбнулся Алисе. –А вот и ты! Идем же, я уже заказал нам столик.       Внутри было светло и шумно. Мужчины и женщины среднего возраста обсуждали всякую всячину, поедая с больших блюд мясо и рыбу, запивая дорогим алкоголем. Воздух был пропитан всевозможными запахами кулинарных изысков, которые заставляли голову кружиться. Морт повел спутницу в дальний тихий угол, где суета и социальные различия ощущались менее остро. –Этот ресторан…судя по всему аптека приносит тебе много денег? — Алиса настороженно посмотрела на Морта. –Не…нет. Дело не в деньгах. Просто этот ресторан многие хвалят. И знаешь…чтобы посещать подобные места, не всегда нужно иметь много денег. Особенно таким как я! — его лицо наполнилось каким-то лукавством, на что Алиса непонимающе выгнула брови. Подошел официант, Левинсон и Гольдман сделали довольно скромный заказ. Пока длилось ожидание блюд, они решили больше узнать друг о друге. –Мне тут пришло в голову, что мы даже не представились по-человечески, — сказал аптекарь, — давай начнем сначала. Меня зовут Мортимер…можно просто Морт. Морт Гольдман, — он протянул Алисе свою ладонь. –Алиса Левинсон, -в свою очередь сказала девушка, на что мужчина одернул руку и широко раскрыл глаза. –Ле-вин-сон? — по слогам произнес Морт, — я…да как …что-то я сразу не признал, что ты…из наших (он сделал акцент голосом на слове «наших», как бы все еще сомневаясь). –Хочешь сказать, что не признал во мне еврейку? Не удивительно, ведь я не на 100% из «наших». Морт с застенчивой радостью погладил свои кучерявые рыжие волосы. –Понимаю. И тем не менее, в тебе есть то, что не дает мне более сомневаться…- он, покраснев, неуверенно и неторопливо провел ладонью по столу, -я заметил кое-что…твои глаза…такие прекрасные большие глаза, одновременно игривые и печальные, горящие и влажные, среди всех женщин земного шара бывают только у евреек. Алиса была до глубины души потрясена таким комплиментом: она привыкла, что ее считали «просто красивой», но ни один мужчина еще ни разу не давал обстоятельную оценку такой, оказывается, заметной детали ее внешности. –Спасибо. Это приятно. –тихо ответила она. Принесли еду. Перед Алисой поставили тарелку золотистого и сочного мяса по-французски, перед Мортом — небольшую порцию окуня под маринадом. Также им принесли бутылку вина. –Значит ты не полностью еврейка? — Гольдман отрезал небольшой кусочек и аккуратно поднес его ко рту. –Нет. У меня есть еще русские корни и немного украинских. Сама я родом из Одессы — такой прекрасный город в Украине у Черного моря (Алиса была одной из переселенцев, кто покинул распавшийся Союз в 90-х. Так решил ее отец, у которого оказались родственники в Нью-Йорке, где Алиса прожила позднее детство и юность). На самом деле я как уехала оттуда в детстве, так и не была там с тех пор, — девушка говорила с нескрываемым сожалением. –Вот это да! — Морта невероятно вдохновили такие подробности, — а мои бабушка и дедушка родились в Польше. И жили там, пока война не началась. (сезон 7 серия 3)  Ну, а потом…э…оказались в Штатах. Хм… я тебя не видел в синагоге. –Неудивительно, я христианка. –Что?! –Да, — Алиса спокойно рассказала причину, — мой отец чистокровный еврей.  Он поступил довольно безобразно, когда бросил меня и мать в Нью-Йорке через три месяца, как мы переехали. Что до моей мамы, так она меня воспитывала в любви к русско-украинским корням, и не очень была довольна, если я начинала интересоваться еврейскими. Ее неожиданная нелюбовь к евреям возникла из-за ухода отца, хотя в ней самой течет еврейская кровь…это странно, но с тех пор она считает, что все «наши» — лжецы и прохвосты, и дел с такими иметь не стоит. –Какой ужас! — Морт содрогнулся от этих слов, -так ты совсем не знаешь нашей культуры, нашей мысли! Понятно, почему ты заказала себе это…трефное мясо. — его душа корчилась от такой казавшейся ему несправедливости, взгляд отразил глубокую жалость, которую он с усилием пытался подавить. –Не стоит драматизировать, -Алиса с укором посмотрела на аптекаря, наливая им обоим вина, — лучше давай выпьем за наше знакомство. –Я так возмущен…это даже немыслимо…запрещать интересоваться своими корнями…ну хорошо, выпьем — они чокнулись. Морт залпом выпил бокал до конца и как-то тяжело опустил вниз голову. –А вот молодежь пошла совсем никудышная! Свои корни знать не хочет! Вот сын мой: я уж ему «сынок, поучи иврит», а он мне «зачем мне твой иврит? Я лучше буду статейки для школьной газеты писать, чем ерундой заниматься!» И как это понимать?! — Морт говорил громко, сопровождая свои реплики характерными для евреев театральными жестами. –У тебя есть сын? — Алиса удивилась такой подробности. –Да, есть. Ему уже 16! А толку-то? Все равно ума нет никакого. Скверно мы его воспитали. –Мы? Так ты женат?! А что, твоя жена отпустила тебя со мной на целый вечер? — Алиса удивилась еще больше, но теперь удивилась неприятно. Морт печально опустил глаза. –Не женат я больше. Мы с ней…в общем и целом…-он, тяжело опустившись на стол, рывком налил себе еще бокал. «Либо разведен, либо не в ладах с женой»- предположила Алиса. Морт на минуту задумался, но вдруг громко заметил: -Мерзкая тут рыба! Гадость! Меня потом тошнить будет всю ночь, да! И знаешь, Алиса, вот пищеварение у меня плохо идет, поэтому если не тошнота, так иные вещи меня точно ожидают! А именно… -Морт, перестань! — с отвращением перебила его Левинсон, -неужели можно обсуждать такие вещи за столом! Мне не слишком интересно, как там у тебя с пищеварением! –Ах, да, извиняюсь, — он сконфуженно облокотился на спинку стула, -имею за собой такую привычку — говорить о противных мне вещах. Видишь ли, мои социальные навыки ужасны… -Так сдерживайся как-нибудь! Неужели не можешь? — Алиса решительно не понимала излишнюю откровенность Гольдмана. Вместо ответа он протянул ей бокал. Они еще раз зачем-то чокнулись и выпили. Алиса заметила, что аптекарь пьянел очень быстро, и чем хмельнее он был, тем охотнее рассказывал о себе. –Гм…а толку себя сдерживать? Все равно узнают. Не лучше ли сразу? –Сразу? Нет. Так никакого уважения не будет- резко вскрикнула Алиса, быстро выпивая бокал, когда Морт задел такую близкую ей тему. Ведь она сама не может показать себя на людях с плохой стороны. -Уважение? — неожиданно завопил Морт, вставая со стула с протянутой вперед рукой, с решительным вдохновением, будто он только и ждал этих слов, — и когда меня хоть кто-то уважал?! Никогда! Они все плевали мне в душу, смотрели как на дерьмо, ведь я не такой красивый, не общительный, не мужественный! Мне не впервой слышать осуждение, но постой! Так хочется повернуться ко всем этим болтунам и сказать: «Вы были неправы»! Всевышний… помоги мне это доказать! — и он обессиленный опустился на стул, задумавшись. Его слова произвели некоторое впечатление на Алису, чей разум был тоже под воздействием вина, в отличие от других посетителей, среди которых прокатился язвительный смешок.  — И как так жить — без уважения? Неужели ты настолько жалок? — Алиса облокотилась на руку, брезгливо рассматривая пьяного Морта. –Да, бывало не уважали…бывало…гм… неоднократно…, а ты разделяешь их мнение? -тихо спросил Гольдман и влил в себя оставшееся в бокале вино. –Я ничьих мнений не разделяю. У меня свои. — Алиса тяжело опустилась на стол, — а моя голова говорит мне, что я сюда не бухать вдвоем с евреем пришла. Я думала, что ты интеллигент. А ты обыкновенный балабол, да еще и пить не умеешь! –Зачем тебе голова и зачем думать в такой час, раз уж мы тут вдвоем? Я и сам за тебя подумаю. Например, о том, как мы будем платить за еду и вино –с какой-то нежность произнес он и было хотел налить еще, но бутылка оказалась пуста. В этот момент к ним подошел официант со счетом. Тщательно прищуриваясь, сквозь очки Морт едва разглядел цифру, которая после потрясла его своей величиной. Они с Алисой заказали не очень дорогие блюда, но, похоже, вино влетело в копеечку. Таких сумм Гольдман при себе, конечно, не имел. –Платите, сэр. –А па-а-азвольте спросить, это вы откуда, — начал защищаться Морт, -то есть на чей счет…вы записали…я столько не покупал. –Вот же: мясо по-французски, окунь под маринадом, вино… -То есть мне таки придется оплатить это? За то, что вы принесли мне гадостную рыбу и трефное мясо моей спутнице? –И все-таки, — настаивал официант, — ресторан предоставил вам удовольствие… -А впрочем, не надо! — заключил Морт — я отказываюсь от удовольствий! Не стоит ни гроша! Вздор! А все же…прощаю! Пас! Удаляюсь! — выкрикнул он, размахивая руками, и, схватив Алису за ладонь, торжественно вышел из ресторана, так и не заплатив ни цента.

***

      Морт оказался гораздо слабее ногами, чем в речах, поэтому он иногда опирался на Алису. Чем дальше они удалялись от ресторана, тем больше аптекаря одолевали смущение и страх. –Как-то неудобно получилось. Я даже не знаю, как завтра…или уже сегодня? Ох, уже почти полночь…Как я завтра в глаза людям смотреть буду, если они меня пьяным видели? Начнутся эти разговоры… -Морт, не кори себя. С кем не бывает?! — Алиса была весела, в то время как Морт уже постепенно отходил от действия алкоголя, — но как ты ушел, не заплатив ни цента! Ха-ха-ха! Морт! Ну почему ты такой еврей?! — Левинсон залилась нервным и громким смехом, отчего на щеках Морта выступили красные пятна. Они остановились в парке. Идти до Ложечной улицы не было никаких сил, поэтому Левинсон и Гольдман сели на серую скамеечку. Аптекарь тихо проговорил: -Эх, Алиса, да если б я платил в каждом ресторане, то уж точно остался бы без гроша. Если меня не устраивает качество…так я и не плачу! Имею право, кстати. Я уж и так трачусь сверх меры: вчера, как раз, 18.7 долларов ты мне задолжала… -Фу, Морт, какая гадость! — вскрикнула Алиса, — и все же помнит! Все помнит! А мне-то казалось, что тогда ты мне помочь хотел! Я теперь так думаю, что поход в ресторан тоже не был твоим бескорыстным порывом? –Нет! Тогда и сейчас — это все я искренне… -Да ладно! — прервала его Алиса, сильно сжав руки на груди, -вы все лжете! Мужчины! Примешь от вас разок помощи, так уже обязанной считаете! Пфу! –Да при чем тут я-то? — на лбу Морта выступил пот, и он дрожащими руками дотронулся до коленей. –А что, ты не из мужчин, а? Вот говоришь, что у меня глаза красивые, а ведь ты можешь и соврать! — Алисе хотелось говорить много, вино развязало ей язык и она решилась на откровение. -Бывают такие люди, которые всегда говорят только сладкие и хорошие слова, но чувствуешь, что они просто подонки! А ты все равно их любишь! Был у меня мужчина…уууу…я его так любила! Столько комплиментов мне говорил, столько подарков, свиданий! Мы встречались год, вместе отдыхали, собирались пожениться! Но…ха-ха, даже смешно, Морт, он, оказывается,в тихую кувыркался с моей однокурсницей ! Представляешь?! — Алиса еще раз засмеялась, а потом нервно закусила губы. — Он посчитал, что у меня прескверный характер; что я стервозная, придирчивая, высокомерная сука. И так думал не один он, нет! Так думали все мужчины, когда узнавали меня лучше. И пугались. После этого я решила: зачем кому-то раскрываться? Пускай буду примерной и тихой девочкой, раз так удобнее. -она тяжело выдохнула, обхватив руками голову. –Наверно, тебя никогда по-настоящему и не любили,- тихо сказал Морт, — бедная! Мне больно слышать, что тебе приходится притворяться. Оставь, Алиса, это бесполезно. Тебе никогда не стать тем, кем ты не являешься. –А ты сам откуда знаешь? –Знаю и все тут. Сам таким был, да плохо кончилось. Если люди не принимают тебя настоящим, так и наплюй на них. –Так ты бы предпочел видеть меня крикливой стервой, а не милой умницей, хренов самоубийца?! Морт глупо улыбнулся, не глядя на Алису. –Да хоть бы и стервой. А я это и так понял, что характер у тебя не подарок. Ну, а если есть, за что накричать, так кричи…душу отведешь…оно и лучше. –Наивный человек. Видно жена твоя на тебя не сильно-то кричит. А ты попробуй каждый день… -Да если человек счастлив, зачем бы ему кричать? Из-за ерунды кричат дуры. А ты стерва, а не дура. И может ты и не такая уж стерва, если тебя получше узнать, а? Может и характер у тебя вовсе не скверный …Прошу, Алиса, не играй со мной, я этого не люблю. Я помог тебе с успокоительным, хоть долг и не простил, но…мы решим этот вопрос… я ведь пригласил тебя в ресторан, мы вместе пили, ты видела меня в таком неприглядном состоянии- значит я готов с тобой общаться. Следовательно, твой характер меня не пугает! — он с умилением замолчал. Алиса не могла понять: то ли остатки вина придали Морту такой напускной смелости в голосе, то ли он и правда говорил откровенно. Похожие слова она уже слышала от Гленна, но тогда девушка ему не особо поверила. А сейчас… -Ты совсем не знаешь, как опасно то, чего просишь. Совершенно… Уже наступила полночь, а эти двое все еще сидели на скамейке, бездумно глядя на дорогу. В один момент Алиса почувствовала себя такой беспомощной, такой незащищенной, что в порыве чувств придвинулась к Морту и опустила свою голову ему на плечо. Он же в ответ вяло взял ее руку. Повеяло ночным холодом, а они лишь ближе прижались друг к другу, крепко соединив ладони. Так они и уснули.