31-я весна

Не сказать, что зимы в Париже особенно холодные. И всё же, когда в начале февраля в их районе происходит авария и дома остаются без тепла, это чувствуется, причем достаточно сильно. Когда Максвелл узнает, что, вопреки всем нормам, отопление вернут только через три дня, он сразу же отвозит свою многочисленную семью в аэропорт, пользуясь тем, что Джулия давно хотела выбраться с детьми в Барселону. Златан приезжает сам, где-то через полчаса после того, как Максвелл заканчивает жаловаться ему по телефону на коммунальщиков. — Ты точно слышал что-то кроме того, что я целую неделю один дома? — подозрительно спрашивает Максвелл, когда Златан снимает пальто и оказывается, что он приехал в джинсах и в футболке. — Брось, я вырос в Швеции, а не в Бразилии, меня холодом не напугаешь.Накормишь? А то я с утра не ел. Не дожидаясь ответа, Ибра идет мимо закатившего глаза Максвелла на кухню. — Я всегда знал, что ты со мной только потому, что я тебя кормлю. — Это определённо было одним из факторов, — кивает Златан и притягивает к себе тарелку. — Я только не могу вспомнить, почему я тебя выбрал, — под нос себе бормочет Макс, когда Златан бесцеремонно пьёт прямо из его кружки. — Потому что я Златан. — Точно. Какие планы на вечер? У меня есть отличный фильм, уверен, тебе понравится. Златан подозрительно щурится, потому что огонек в глазах Максвелла определённо таит в себе какой-то подвох, но возражать не хочется. Они сидят на диване (Златан всё ещё в футболке, а Максвелл в свитере и в добавок кутается в мягкий плед) и смотрят «Стражей Галактики». Каждый раз, когда звучит «Я есть Грут», Максвелл не может сдержать смешок. На шестой раз Ибра скрещивает руки на груди и высокомерно заявляет: — Я категорически не понимаю твоих намёков. И Максвелл смеётся уже в голос. Златан поводит плечами, и Макс знает, что это дрожь от холода, а не попытка отмахнуться. Он уже предлагал Златану укрыться пледом или хотя бы надеть толстовку, но «Я Златан, Златан не мерзнет». — Я есть Грут, — снова заявляет дерево, а Златан обнимает себя за плечи, не прекращая, впрочем, выглядеть независимо и невозмутимо. Максвелл просто подается вперёд, толкает Златана, садится сзади и обнимает со спины, укутывая своим пледом, чувствуя, как тело Ибры расслабляется в тепле. — Убери свой плед, я же сказал, что мне не холодно. — Я просто хочу обнимать тебя, — беззаботно говорит Макс и устраивает подбородок на плече Златана. — Не отвлекайся. — Неженка, — бросает Ибра, но перехватывает руки и переплетает пальцы. — Ещё какая, — весело отзывается Максвелл и коротко целует в шею. Он готов быть какой угодно неженкой, лишь бы ему не пришлось снова лечить простывшего исключительно из-за своего легендарного упрямства Златана. Тем более, что ему действительно хочется обниматься — что ещё делать в холодном Париже?