Боль

      Выйдя из здания больницы, я оказываюсь на улице. Снова я вернулась в прошлое. Только вот теперь я не маленькая девочка, которую хотя бы из чувства жалости могли накормить и приютить на какое-то время. Сейчас на меня коса смотрят. Вполне взрослая девушка разгуливает ночью по городу. С чего бы это? У меня не осталось денег, ведь я отдала их за операцию, которую сделали Бласу, потому что врачи бы и пальцем не пошевелили бесплатно. Тогда я думала только о том, как спасти его жизнь. А он снова смешал меня с грязью и прогнал без гроша в кармане. Чего ты ожидала, Лухан? Такие как он не меняются. Бродя по городу, я много думала. Куда идти? Как дальше жить? Мне нужно вернуться в Буэнос-Аэрос. Только вот бесплатно меня никто не повезет. Нужно найти работу.       Погрузившись в размышления, я не заметила, как следом за мной идут два парня. Только не это! Господи, прошу тебя, только не это! Прибавляю шаг. Они не отстают. Начинаю бежать вперед, оглядываясь. Парни тоже бегут. В этой эстафете я проигрываю. — Не трогайте меня, пожалуйста — умоляю их, вжимаясь в стенку, к которой они меня прижали. — Не бойся, мы не сделаем тебе больно. Ты же не прочь повеселиться? — Отпустите меня, прошу вас. — Мы же не просто так. У нас есть деньги.       Отпустив меня, они достают из кармана бумажник. Деньги? Они мне сейчас очень нужны, но я не стану этого делать, ни за какие деньги. — Раз так, то я согласна. Но мы же не будем заниматься этим здесь?       Парни переглядываются, улыбнувшись друг другу, и снова смотрят на меня, а я не даю им и слова вставить: — Может, пойдем туда? — вытягиваю руку вперед, и пока они оборачиваются, успеваю убежать.       Забежав в ближайшую дверь в здании, я попадаю в клуб. Там я и нашла работу. Мне предложили работать танцовщицей, не спросив, умею ли я танцевать. Я отказалась, потому что, по-видимому, они там не танцуют, а торгуют собственным телом. Мне этого совсем не хочется. После моего отказа на меня бросили пренебрежительный взгляд и отправили мыть пол. Я согласилась. Что мне еще оставалось? Нужно как-то зарабатывать на билет и на еду. С этим я погорячилась. Тех денег, что мне обещали заплатить, не хватило даже на комнату, которую я нашла неподалеку. Чтобы снять ее, нужно платить предоплату. А кто мне сразу заплатит? Никто. После моих упрашиваний, хозяйка разрешила мне заплатить позднее, но больше. Ночью я убирала клуб, а днем мыла посуду в ресторане. Платили каждый день понемногу. Денег не хватало катастрофически. Я откладывала на билет и отдавала хозяйке за комнату. Иногда получалось поесть. Спала мало, сильно уставала, ко всему этому прибавилась тошнота. Мне было очень тяжело жить самостоятельно. Пару раз я пробовала позвонить Мариссе, но ее не оказалось дома, ее горничная сказала, что она уехала к отцу. В один из дней я попросила выходной, чтобы немного отдохнуть и съездить в клинику. Мне нужно было увидеть его. Хотя я не была уверенна, что он еще лежит здесь. Медсестра сказала, что пациент по фамилии Эредиа еще в клинике, и что во сне он постоянно зовет какую-то Лухан. Услышав эти слова, на моих глазах выступили слезы.       Я пришла к нему, когда он спал. Блас снова звал меня. Сев на колени рядом с его кроватью, я взяла его за руку. — Блас, я здесь.       Он сжал мою руку, но не открыл глаза — Я скоро умру. Мои враги не оставят меня в живых. Хочу попросить у тебя прощения за все. Не хочу умирать с грузом на сердце. — Ты не умрешь.       Повернув голову в мою сторону, он смотрит на меня с непониманием. Я и сама бы так смотрела не себя до сегодняшнего утра. — Я тебе жизнь испортил. Радуйся, что избавишься от меня. — Я не могу радоваться. Я связана с тобой. Если ты погибнешь, я вслед за тобой уйду из жизни. — Ты маленькая глупенькая девочка… — Эти слова, сказанные им сквозь зубы, со всей ненавистью, что он ко мне испытывает, я пропускаю через себя и, выдернув свою руку, поднимаюсь, перебив его на полуслове. — Ты меня не слышишь или не понимаешь? Ты давно сделал меня взрослой. И я за все должна тебя ненавидеть, но я не могу. — Что ты несешь? — Я жду от тебя ребенка.       С того проклятого вечера я не обращала внимания на сбой цикла. Потом эта тошнота и внезапные обмороки, которые я списывала на голод и усталость. Но задержка на две недели, меня насторожила. И сегодня утром я, взяв все деньги, отложенные на билет, направилась в клинику, где мне подтвердили мои подозрения.       Резко сев, он посмотрел на меня уничтожающим взглядом, и отвернулся. — Ты врешь. Я не могу иметь детей. — Ты мне не веришь? Или может ты думаешь, что после того, как ты унижал меня я позволю подпустить к себе кого-то другого? — Меня начинает трясти от его слов, и я направляюсь к выходу: — Тогда нам не о чем разговаривать. — Слезы от обиды, и от того, что он мне не верит, душат меня, повернувшись к нему, я надеюсь, что он одумается, но он все так же сидит, отвернувшись в сторону. Мне трудно говорить — Поздравляю, ты отомстил мне сполна. Лишил всего: нормальной жизни, не дал мне возможности побыть в детстве, и хоть не желанного и зачатого в муках ребенка ты меня лишил. Я не буду так жить.       Не в силах выдерживать этой обстановки, я убегаю. — Линарес, вернись сейчас же!       Выбежав из палаты, я замечаю на себе взволнованные взгляды медсестер. В глазах все плывет. Облокотившись о стену, я сползаю по ней и теряю сознание.