Обними

Скайхолд, спустя несколько месяцев после бегства из Убежища.

— Коул, можно тебя попросить? — О чем, Инквизитор? Эллана мнется, отводит глаза и напряженно сжимает губы. — Ты ведь уже знаешь, о чем. — Да, знаю. Но для тебя важно, чтобы ты произнесла это вслух. И ты это тоже знаешь. Но Инквизитор молчит, упрямо рассматривая россыпь камней под своими ногами, когда-то, по-видимому, бывших частью крепостных стен Скайхолда. Коул вздыхает и качает головой. Лицо его, как всегда, беспристрастно, не выражает ни раздражения, ни усталости от глупых вопросов, которых раньше он предпочитал избегать. Вопрос Инквизитора, который она все не решалась ему задать, тоже был глупым, и в любой другой ситуации Коул бы просто отказался отвечать на него, как делал это всегда — но… Мысли Инквизитора были похожи на больших рыжих белок, беспокойно прыгающих с ветки на ветку — настолько же быстрые, яркие и беззащитные. Коул старался как можно реже вглядываться в то, о чем думают другие люди, но сейчас мысли Инквизитора мог бы спокойно увидеть даже обычный человек (при должной степени внимательности, разумеется). Она не понимала упрямства Коула, ей не терпелось получить ответ на свой вопрос, она сомневалась, не обидится ли он на её просьбу, она злилась на саму себя… Было сложно не запутаться в этом вихре эмоций, но Коул справился. В конце-концов, он здесь затем, чтобы помогать Инквизиции — а значит, и её Инквизитору. С каждым днём у него получалось все лучше. — Ты боишься, — Эллана вздрогнула, подняв на Коула недоумевающий взгляд, но промолчала, ожидая его дальнейших слов. — И боишься признаться. Привыкла, что от тебя многого ждут. Вестница. Инквизитор. Титулы давят, заставляют быть осторожной. Но этого страха не нужно стыдиться. Все боятся. — Ты не боишься. — Девушка смотрела на него недоверчиво, словно подозревая в чем-то. Коул захотел улыбнуться, но он не был уверен, получилось ли у него. — Я не боюсь. Не в том смысле, в котором ты. Но я тоже… Опасаюсь. Пытаюсь научиться. Ты тоже пытаешься. Я могу помочь. Но для этого нужно признаться и задать свой вопрос, Инквизитор. Несколько мгновений Лавеллан молчала, прикрыв глаза и словно бы уйдя куда-то глубоко внутрь себя. Коул едва сдержался, чтобы не прикоснуться к её мыслям — в такие моменты люди думают интереснее всего, но и сильнее всего обижаются. — Ладно. Хорошо. Она вздохнула, собираясь с мыслями, и, наконец, спросила, глядя юноше прямо в глаза: — Скажи, Коул… Что люди чувствуют, когда умирают? Он не ответил — но взял Эллану за руку и потянул в сторону палаток, где расположились самые тяжелобольные. — Идем. Я тебе покажу.