Корабли в океане

      Слух привычно ловит знакомое.       Шаги, голоса.       Смена вахты.       И надо бы сходить проверить.       Выпрямился.       Под рукой шевельнулось тепло.       Тонкие пальчики ухватили, обвили.       Тепло.       И так близко.       - Лидия…       - М-м… Что случилось?       - Ничего, спи.       - Какая склянка*?       - Били восемь.       - Так рано…       - Да. Спи.       Пальчики обвили – не высвободиться.       - Лидия…       - Куда ты?       - Камбершам сменился с вахты. Хочу взглянуть, как справляется Бене.       Серые глаза прищурились. Блеснули смешинками.       - Ну, за него тебе не стоит тревожиться. Мистер Бене со всем справляется превосходно. Такой уж характер.       Поймал взгляд.       Хмыкнул.       - И я это без иронии, честное слово. Он действительно отличный офицер. Можешь считать, что тебе повезло.       Хмыкнул.       Поймал взгляд.       - Как сэру Генри?       Смех из темноты разлился.       - У меня вкус лучше, чем у Хелен! Я предпочитаю капитанов.       Пальчики скользнули вниз.       - Лидия…       Темные пряди упали на лицо – откинула. Глаза прищурены.       - Лидия, вахта.       - Она продлится еще четыре часа.       Вдохнул – нечем.       Тепло.       И так близко.       - Лидия, мне надо…       Рукав ночной рубашки скользнул вниз.       Плечо белое в полумраке.       - На «Альционе» даже капитан не поднимался раньше третьей полувахты**.       - Ты больше не на «Альционе».       - А ты – больше не холостяк.       Плечо в ладони хрупкое. Горячее.       Вдохнул.       Откинулся на спину.       Темные пряди скользнули по бедру – тепло.       - В этом есть свои преимущества.       Серые глаза блеснули смешинками.       - Не хочу, чтобы ты об этом забывал. * * *       Слух ловит – как будто знакомое.       Шаги, голоса.       Наверное, надо подняться.       Час ведь уже поздний.       Да, надо подняться. И пойти…       Куда?       Вспомнить бы…       Рука удерживает за плечо.       Маленькая, теплая.       Хочется коснуться...       - Тише, тише…       Из полумрака выплывает лицо.       Как будто знакомое.       Не то.       Хочется крикнуть, позвать имя…       Вдох.       Воздуха мало.       Хочется дышать…       - Лежите спокойно…       Хочется выпрямиться.       Так тесно.       Жарко.       Хочется…       - Нет, нет, не сбрасывайте одеяло, вы простудитесь…       Голос знакомый.       Не тот.       Хочется позвать… * * *       - Бедняжка мистер Толбот! Который день почти без сознания.       Булькнула бутылка.       - Нервная горячка, что поделать!       - Ах, полно вам, мистер Брокльбанк!       - Между прочим, миссис Брокльбанк, прежде чем стать художником, я учился в медицинской школе.       - Что, в самом деле? Никогда б не подумал.       Стакан стукнул о стол.       - Плесните-ка еще, Брокльбанк, дружище.       - Прошу, мистер Олдмидоу.       - Что, впрямь – учились на медика?       - Слово чести, сэр!       - И все как полагается… то есть… там… анатомический театр…       - Анатомия мне, признаться, не без пользы в моей нынешней профессии.       - Никогда бы не полез в медицину. Все эти трупы… Бог ты мой…       - Вот и я так рассудил. Ни к чему копаться в…       - Мистер Брокльбанк! Мистер Олдмидоу! Ну о чем вы… Бедный юноша страдает от mal au сoeur***…       - Скорее – от mal de mer****.       - Ну, от нее мы все страдаем в той или иной степени.       - И немудрено – при такой-то качке. Слыхали, как на днях мистер Преттимен поскользнулся на палубе и пролетел добрых пять футов, пока не врезался в фальшборт?       - Фальшборт принял удар достойно, чего нельзя сказать о джентльмене: проклятья были слышны даже из гальюна!       - Господа!       - Кх… кх… Да… Простите, миссис Брокльбанк…       - Жалею, что не присутствовал при этом. Забавная бы вышла карикатура.       - Мистер…       - Простите, дорогая. Впрочем, вам нечего опасаться, вы ведь знаете, что я маринист, а не карикатурист.       - И все же, господа, это так ужасно! И вовсе не повод для шуток…       - И не говорите, любовь моя. Лично у меня ощущение, что наш корабль вскоре превратится в плавучий госпиталь.       - Бога ради!       - А что? Двое больных уже есть: один со сломанной ногой, второй…       - …с разбитым сердцем!       - Что за вздор!       - Не обращайте внимания, мистер Олдмидоу. Селия, как это вообще свойственно женам художников, натура романтическая. Ей повсюду видятся разбитые сердца.       - И вовсе даже они мне не видятся! А так оно и есть. Мистер Толбот потерял любовь всей своей жизни.       Смех раскатился по салону.       - Любовь всей жизни? Это вы про девицу, с которой он перемолвился парой слов и станцевал пару танцев?       - Иногда, мистер Брокльбанк, этого бывает достаточно. Или мне напомнить вам, как…       - Экхм! Что ж, если вам угодно списывать состояние бедолаги на душевную драму – дело ваше. Но мое, смею сказать, профессиональное мнение – нервная горячка.       Стакан звякнул в пальцах.       - Постойте, Брокльбанк! Вы не то же самое говорили про Колли?       Выпрямился.       - И что такого?       - А то, что… кх… Где теперь Колли?       Смех раскатился.       - Господа!       - А-а! Подайте бутылку, Олдмидоу.       - Прошу вас, сэр.       - Тут уж, миссис Брокльбанк, ничего не поделаешь. Качка всех одолела.       - Кроме капитана.       - Капитан занят важным делом.       - Еще бы! В медовый-то месяц!       - Тут, держу пари, и качка не помеха.       - Ну, раз штиль помехой не был, так с чего бы…       - Господа!       - Полно, миссис Брокльбанк, это ни для кого не тайна.       - Мистер Брокльбанк, порой мне кажется, что для служителя муз вы – слишком прозаичны.       - Дорогая моя, я живописец. А в живописи…       Булькнула бутылка.       - Живопись – это совсем не то, что жизнь.       - Ох, только не начинайте опять…       - Жизнь груба и грязна. Она вся состоит из вещей низких, убогих, скверных. Искусство…       - Бренди кончился.       - А-а! Ну вот, пожалуйста! Я тут толкую о высоких материях…       - Что же, по-вашему, я…       - Господа!       - А, впрочем, вы правы, старый вы негодяй! Ничего я в вашем искусстве не смыслю!       - Мистер Олдмидоу!       - И ни в чем не смыслю, кроме как заряжать ружье да гонять солдат через строй.       - Мистер…       - Так, видать, дураком и помру.       - Да ну вас, Олдмидоу! Что вы городите!       - Сами ж сказали: нас всех… мы все… как Колли…       - Вздор! Ничего я такого не говорил.       - Как же…       - Вам надо выпить, Олдмидоу. Стюард!       - Что, и у меня нервную горячку найдете?       - Я попросил бы, сэр!       - Простите. Я, похоже, и впрямь… Стюард!       Сзади затопали шаги.       - Только… Брокльбанк, старина… Мне ведь не кажется… Качка все сильнее. И постоянный крен вправо… или… что у нас в той стороне?       - Право. Но это все пустяки, Олдмидоу.       - Вы же сами…       - Ну, да, я сказал, что нас сильно качает. Так, в конце концов… какое море без качки. А, Селия?       Звякнул стакан.       - Однако...       - Да, многие из нас тяжело это переносят. Но, в конце концов… какое путешествие…       - Мистер Брокльбанк…       - Лично я благодарен судьбе за возможность на своей шкуре испытать капризы стихии. Видите ли, я написал столько батальных морских сцен…       - Мистер Брокльбанк, Бога ради!       - Да что я опять не так?..       - Вы что, не видите! Мистер Олдмидоу заснул!       - А? Да… Надо же! А на вид такой крепкий парень. Эх, молодежь! Стюард! Бренди!