Корабли в океане

      Мне сопутствовала удача. Уже зазвучали первые аккорды котильона* и пары заняли свои места, а наш юный курсант, мистер Виллис, все еще стоял в сторонке, что-то оживленно шепча на ухо Камбершаму. При этом лицо у юноши было красное, взволнованное, а доблестный лейтенант, напротив, все сильнее бледнел. Губы у него сжались в суровую складку, брови нахмурились.       Я повернулся к мисс Чамли.       «Судя по всему, мадам, вы остались без кавалера. Позвольте же предложить вам руку?»       Мэрион улыбнулась своей чарующей улыбкой, и мы присоединились к танцующим всего за мгновенье до того, как ведущая пара поднялась с мест для первой фигуры.       Оркестр играл вальс.       К моему изумлению, роль кавалера-кондуктора** исполнял – и весьма ловко – мистер Преттимен. Его дамой была блистательная леди Сомерсет.       Право же, этот вечер был полон неожиданностей!       И, как мне стало ясно впоследствии, на этом они не закончились.       Хотя котильон создан для разговоров, мы с мисс Чамли за весь этот долгий танец обменялись разве что несколькими ничего не значащими фразами. Разумеется, не потому, что нам нечего было сказать друг другу. Напротив, мы слишком многое хотели бы сказать. Боже правый, быть так близко от нее и не сметь сознаться в своих чувствах – что это, если не пытка! Мне казалось, я претерпел в жизни всяческие испытания, но, клянусь, ни одно из них не могло сравниться с этим мучительным котильоном!       А потом… Потом произошло самое ужасное. То, чего я ждал и боялся. Танец кончился. Музыканты отправились обратно на «Альциону», за ними потянулись офицеры сэра Генри. Я стоял посреди палубы, не в силах шевельнуться, не в силах отвести глаз от Мэрион.       «Умоляю… - прошептал я. - Останьтесь еще хотя бы на мгновение!»       Она взглянула на меня своими прекрасными синими глазами и отвечала столь же тихо: «Я не могу».       Я схватил ее руку.       Вероятно, это можно было расценить как неучтивость, и мне даже почудилось, что я услыхал за спиной легкий шепоток, но мне было все равно.       «Тогда хотя бы скажите, что для вас эта встреча не просто мимолетная случайность. Скажите, что относитесь ко мне не так, как ко всем прочим».       Синие глаза засияли в сумраке ярче, чем звезды.       «Конечно, не так».       О Боже! Это ее собственные слова! И они не пригрезились мне, не приснились. Мэрион, моя божественная Мэрион, в самом деле произнесла их с прелестной простотой и скромностью, от чистого сердца. Боже! Я готов был…       «Мэрион, дорогая!» - донеслось глубокое контральто леди Сомерсет, возвращая нас на грешную землю или, вернее сказать, палубу.       Я обернулся и увидел, что эта достойная дама стоит уже возле самых сходней (несомненно, из деликатности, дабы не мешать нашему прощанию) и дожидается свою воспитанницу. Сэр Генри с дочерью, очевидно, были уже на «Альционе».       У нас не было выбора.       Мэрион направилась к сходням, я же… о, в то мгновенье я, принужденный просто стоять, бессильно наблюдая, как любовь всей моей жизни покидает меня – и, быть может, навеки – я ощущал себя ничтожнейшим из людей.       За моей спиной на палубе происходило какое-то движение, звучали голоса, пару раз мне почудились взволнованные возгласы и смешки, но я не придал этому значения. Что ж, если меня в насмешку прозвали лордом Толботом, если мое поведение забавляло этих грубиянов, ничего не видевших и не познавших в жизни, кроме морской службы, – что мне до этого за дело? Ведь я несу в груди самое возвышенное, самое великое чувство, которое им недоступно, и я буду беречь его, несмотря ни на какие испытания.       Не прислушиваясь к нарастающему шепоту и не глядя по сторонам, я повернулся и направился в свою каюту шагами не менее твердыми, чем у капитана Андерсона. * * *       - Так я и знал, мадам.       - Что это вы там бормочете?       - Бормочу? Дьявол! Могу повторить и погромче! Так и знал, что вам нельзя доверять воспитание девушки.       - Ах вот оно что, сэр! Теперь вы обвиняете меня!       - Да, черт побери, вас! Вы должны были заменить ей мать, должны были…       - Если память мне не изменяет, в прошлом вы не слишком интересовались моим мнением по части воспитания.       - Проклятье!       - Вы сами, сэр, вырастили избалованную, дерзкую девицу, которая ни о чем не думает, кроме собственных капризов.       - Что за…       - Вы во всем потакали ей!       - Вот еще! Ничего я не…       - Вы внушили ей уверенность, будто она вправе сама распоряжаться своей жизнью и делать все, что ей вздумается.       - Я…       - И теперь, сэр, вы пожинаете плоды своего воспитания!       - Черт побери! Я моряк!       - Вот именно, сэр.       - Чего вы от меня хотите, мадам? Я был занят службой. Внушить ей представления о долге, о… кхм… чести – это по вашей, женской части. Вот только, боюсь, ваши собственные…       - Что? Что вы этим хотите сказать?       - Вы прекрасно знаете.       - Довольно! Я не намерена выслушивать нелепые обвинения. Я иду спать!       - Нет, мадам! Вы никуда не пойдете, пока…       - Пока – что? Вы смешны, сэр! Вы ищете виноватых – так взгляните в зеркало!       - Хелен!       Дверь скрипнула, испуганно шарахнулся в темноту стюард.       - Доброй ночи, сэр. * * *       Проснувшись утром, я испытал странное ощущение. Казалось бы, я находился в привычной своей клетушке, но что-то было не так. Не сразу я сообразил, что парусиновый таз, прежде бывший от меня слева, поменялся местами с откидным столом и переместился к правой стене – точнее, переборке. Я изумленно моргнул, полагая, что, судя по всему, еще пребываю под властью Морфея, однако моя хитрость не удалась. Таз и стол оставались на своих – вернее, не на своих – местах.       Я уже готов был предположить, что моя злосчастная рана дает о себе знать столь странным образом, как вдруг услыхал за дверью голос Виллера – и вспомнил. Ну конечно! Я нахожусь не в своей каюте, а в каюте мистера Колли, которая представляет собой зеркальное отражение моей, поскольку расположена с противоположной стороны коридора.       Каюта Колли… Признаться, я слегка вздрогнул. Я не малодушен и, разумеется, не верю во всякий вздор вроде призраков и духов, и все же… Все же было что-то неприятное, до тошноты мерзкое в том, что я лежу на той самой койке, на которой уморил себя этот несчастный.       Я поспешно поднялся.       Удивительно, как мне вообще удалось уснуть – должно быть, сказалась сильная усталость, ведь накануне я провел несколько почти бессонных ночей. К тому же, мой ушиб, пережитые потрясения…       Потрясения…       Боже!       Что если, пока я беспечно предавался сну в своей новой каюте, поднялся ветер и «Альциона» давно скрылась за горизонтом, увезя с собой мою прекрасную Мэрион? Что если я более никогда ее не увижу?       Я кое-как набросил одежду и кинулся на палубу.       Слава Богу!       Золотистая пелена вокруг.       Из нее – голоса, шум.       Ударил колокол.       Ему тут же в ответ – другой, на нашей палубе.       Слава Богу…       Доски под ногами – неподвижны. Как говорит леди Сомерсет: «будто пол в бальной зале».       Слава…       - Посторонись!       - Что?       - А… э… это… мистер Толбот, сэр… Прощенья просим…       Я растерянно наблюдал, как мимо меня дюжий матрос прокатил бочонок – несомненно, с ромом. Удивительно! Неужели наш деспот проявил несвойственную ему щедрость?       Я огляделся, и мне в глаза бросилась еще одна странность. Вокруг меня царило оживление – такое же, как вчера накануне бала. Матросы явно старались привести нашу посудину в более-менее приличный вид: палубу драили с небывалой тщательностью, а флажки и фонарики не убирали – напротив, проверяли, хорошо ли закреплены, и если требовалось, вешали заново.       Изумление мое достигло апогея, когда по сходням, соединявшим нашу улицу с соседней – палубой «Альционы», – ловко пробежал матрос, неся на плече небольшой кожаный чемодан. Следом за ним прошествовал другой, в руках у него – я не поверил глазам своим! – была шляпная коробка.       Сердце мое замерло, а потом забилось с безумной скоростью. Неужели Мэрион?..       Сам не отдавая себе отчета в том, что делаю, я кинулся к сходням.       И едва не налетел на невысокую фигуру в потрепанном мундире.       - Доброе утро, мистер Толбот.       - Мистер Саммерс… Прошу меня простить, я должен…       Карие глаза взглянули в упор.       - Мистер Толбот, боюсь, что сейчас вы не сможете подняться на «Альциону», там идут приготовления. А до церемонии еще…       - Церемонии?       - Разве вы не слышали? Сэр Генри объявил сегодня утром.       Пальцы скользнули по лицу – кажется, чуть-чуть дрожат.       - Я, видимо, слегка нездоров, мистер Саммерс…       Карие глаза улыбнулись.       Так просто, тепло.       По-дружески.       - Вам крепко досталось. Нет ничего удивительного, что вам потребовался отдых.       - Да… я… Мистер Саммерс! Скажите, я видел… я ведь видел, мне не пригрезилось… Мы берем на борт нового пассажира?       - Мистер Толбот! Так вы в самом деле совсем ничего не знаете?       - Да о чем, Боже правый?       - О свадьбе.       - Свадьбе?       Сердце ухнуло куда-то вниз.       - Мэрион?!       - Простите? Ах, вы имеете в виду воспитанницу леди Сомерсет? Нет, речь идет не о ней.       - Кто же… Постойте! Вы же не хотите сказать, что…       - Мисс Сомерсет выходит замуж за капитана Андерсона.       - Быть не может!       В карих глазах выражение странное. Почти смущенное.       - Они уже давно помолвлены, и хотя оглашения до сих пор не было… Одним словом, сэр Генри сказал, что раз уж случай способствовал внезапной встрече двух кораблей в открытом море…       - Мистер Саммерс…       - …Нет нужды откладывать…       - Мистер Саммерс.       - Право же, я не умею говорить о… таких вещах…       - Мистер Саммерс! Что за вздор, в самом деле! Вы знаете нашего капитана не хуже, чем я. Неужели вы всерьез полагаете, что…       Карие глаза – в упор.       - Меня это не касается, мистер Толбот.       - Но вы же…       - Я старший офицер, сэр, мой долг – повиноваться приказам, а не оценивать поступки моего капитана.       Ладонь взлетела к полям треуголки.       - Доброго дня, сэр.       Шаги затихают в тумане.       Пальцы сами нащупали какой-то угол, уцепились.       Невероятно!       Здесь, посреди океана?       Сегодня, сейчас?..       В памяти мелькнули желтые складки, прокружились в вальсе с синим мундиром. Мелькнула ярко-красная туфелька на грубом башмаке – так бесстыдно, прямо под столом…       Боже!       Я был потрясен. Не могу сказать, что я испытывал большую симпатию к мисс Сомерсет, но она произвела на меня впечатление девушки благородной и неглупой, настоящей леди, пусть даже ее манеры казались мне излишне свободными. Конечно, ее нельзя было назвать красавицей. Но, в конце концов, она не была ни дурнушкой, ни старой девой! Лет ей, очевидно, не более, чем мне. А подобный мезальянс…       И тут меня осенило.       Ни мисс Сомерсет, ни сэр Генри не осведомлены о происхождении Андерсона. А этот ничтожный выскочка решил поправить свои дела, женившись на дочери лорда. Ну разумеется, чего еще можно ожидать от человека, понятия не имеющего о чести! Чего можно ожидать от того, кто из прихоти погубил несчастного, ни в чем неповинного Колли! Чего можно ожидать от того, кто с собственными офицерами обращается как со скотом, не говоря уже о простых матросах!       Я колебался всего мгновенье.       Возможно, роль, которую мне предстояло сыграть, была несколько двусмысленна, но она была необходима. Кто-то ведь должен раскрыть сэру Генри глаза. И, кто знает… Ведь тем самым я окажу услугу семейству Мэрион – пусть и приемному, но все же семейству… Кто знает…       Я решительно направился к сходням.