Корабли в океане

      Что за странное создание человек!       Я так ждал начала бала, а теперь не могу восстановить его в памяти во всех подробностях, хотя тогда мне казалось, они навек запечатлелись в моем сердце. Впрочем, за последние дни мой разум не раз сыграл со мной нелепую шутку и – кто знает! – быть может, бал посреди океана тоже пригрезился мне в жару лихорадки… Но… «В этом мире каждый, живя, лишь спит и видит сон».* И каким восхитительным сном было держать в ладони прелестную ручку Мэрион!..       Музыканты заиграли кадриль. Обыкновенно бал открывают полонезом**, но хотя доски палубы под нашими ногами были надраены так, что блестели не хуже пола в бальном зале, все же небольшое пространство шкафута не годилось для исполнения сего величественного танца, да и капитан Андерсон едва ли был способен сыграть роль хозяина вечера. Я опасался, как бы не пришлось танцевать с ним визави***, но, к моему несказанному облегчению, он не проявлял ни малейшего интереса к танцам. При первых звуках оркестра он отвернулся и заговорил с лейтенантом Камбершамом – несомненно, о чем-нибудь столь прозаическом и нелепом, как верпование. Или… паровые буксиры. Так-то, мисс Сомерсет, я способен острить не хуже вашего!       Ах, что за вздор!       Я вел в кадрили Мэрион, которая, разумеется, двигалась с безупречной грацией и изяществом. Да и могло ли быть иначе! Ведь совершенно все, что она делает. Как прекрасна она была! Ангельское личико в обрамлении золотистых волос, ресницы, опущенные в неподдельной скромности, нежная улыбка на губах… И если все это было лишь грезой – «уснем, душа, уснем еще»!****       Очарованный близостью Мэрион, я не сразу заметил, что танцую визави с сэром Генри. Дамой его была не кто иная как мисс Сомерсет – кажется, лишь в тот момент я впервые по-настоящему увидел ее. Бальное платье на ней было не белое, как это обычно принято у молодых девушек, а бледно-желтое. Впрочем, оно было ей к лицу и выглядело разве что совсем чуть-чуть экстравагантно. Прическа ее была, по обыкновению, простая; из украшений – лишь маленькие жемчужные серьги. Весь ее облик, как и тогда, за обедом, оставлял впечатление какой-то сдержанной элегантности, в которой не было ничего общего с великолепием леди Сомерсет или ангельской прелестью Мэрион, но которая была по-своему привлекательна. И я был готов предположить, что немало кавалеров сейчас завидовали сэру Генри, тем более что танцевала она превосходно. Я все сильнее убеждался, что оброненная ею фраза «Я ничего не смыслю в музыке» была не более чем шуткой в духе этой современной Беатриче. Хотя ее макушка с трудом доставала сэру Генри до плеча, они двигались так легко и слаженно, что вызывали искреннее восхищение, и я был счастлив иметь визави такую пару.       С не меньшим изумлением я обнаружил, что моим контр-визави слева оказался мистер Преттимен! Никогда бы не подумал, что этого якобинца интересует что-либо, помимо собственных безумных идей. Но, вероятно, благодарить следовало мисс Грэнхем, которую он вел за руку с таким видом, словно ему выпала честь танцевать с самой королевой. Впрочем, нужно отдать ей должное: как и мисс Сомерсет, она была наделена своеобразным изяществом. К тому же, ей удалось хотя бы ненадолго усмирить громы и молнии, которые сей вольнодумец имел обыкновение метать против общества и всех его институтов, начиная от правительства и заканчивая балами, и мы, скромные представители этого общества, должны быть ей за это признательны.       Какой вздор…       Маленькая ручка лежит в ладони.       Не хочется отпускать.       А ведь фигура последняя.       Еще три такта – и поклон…       В толпе мелькнуло лицо – знакомое. Глаза голубые, яркие. Взгляд как будто…       Боже правый!       Деверэл!       Но ему ведь запрещено…       - Мистер Толбот…       Поклон.       - Благодарю вас, мисс Чамли. Могу ли я рассчитывать на следующий танец?       - Признаться, сэр, я немного устала.       - Я принесу вам вина.       Протиснулся к столу, ухватил два бокала.       Сколько, оказывается, народу! Сперва и не заметил. Настоящая толпа…       И Деверэл явно этим воспользовался.       Слишком уж у него блестели глаза – знакомый блеск.       А как он смотрел на Мэрион!       Но нет! Ему не место рядом с этой чистой, невинной девушкой.       На секунду замер.       А мне?       Как из тумана всплыл щебет мисс Брокльбанк, полный неподдельного – или все же поддельного? – ужаса вопль: «Эдмунд, французы!». Всплыли раскиданные по полу книги, парусиновый таз, повисший на железном кольце. Всплыло…       Моргнул сильнее.       Боже, если бы только Мэрион узнала! Какой ужас и отвращение…       Моргнул.       Нет, нет! Довольно. Все это случилось в другой жизни. С другим Толботом. А тот, который сегодня удостоился чести держать за руку ангела, станет лучше, чище, возвышеннее. Станет…       Вздрогнул, огляделся.       Где же?..       Разговоры, лица, мундиры, галстуки…       Равнодушные взгляды…       Я похолодел, как тогда, на «Альционе». Неужели мой лучезарный ангел улетел от меня? И теперь я буду вынужден влачить жалкие остатки своих дней в той же темноте и безысходности, что окутывала весь пройденный мною путь, хотя прежде я об этом не догадывался и осознал лишь сейчас, когда передо мной сверкнул отблеск райского света, обещание блаженства. Неужели судьба моя решена?       О, каким ничтожным и жалким показался я себе!       И вдруг слух мой уловил звуки божественного голоса и серебристый смех. Я устремился на них поспешно, словно изможденный путник, который, уже отчаявшись обрести приют холодной беззвездной ночью, вдруг видит в чаще леса огонек хижины дровосека.       - Простите…       Отодвинул кого-то локтем.       В ответ – недовольное бурчание.       - Нельзя ли повнимательнее, юноша…       Кажется, Преттимен.       Негодный якобинец, сейчас не до тебя!       Какая же толпа…       Серебристый смех.       Тоненькая фигурка в белом платье.       А напротив…       Быть не может!       Голубые глаза блестят слишком ярко. И эта мерзкая ухмылка! Слишком знакомая.       За спиной – первые аккорды аллеманды.       Делать нечего.       Огляделся.       Шагнул.       - Мисс Сомерсет, не окажете ли мне честь?       Блеснули смешинки.       - Как неожиданно, мистер Толбот. Но, к несчастью, я вынуждена вам отказать. Я уже обещала танец мистеру Преттимену.       Боже, он еще не утомил ее своими бредовыми…       - Прошу прощенья.       Проклятый якобинец!       Я был в растерянности. Я понимал, что мне не следует упускать из вида Деверэла: он явно в подпитии, а Мэрион так чиста и невинна, и если он позволит себе хотя бы малейшее…       В очередной раз меня спасла леди Сомерсет. С изяществом и непринужденностью, а также природным тактом, свойственным людям нашего круга, она внезапно оказалась возле меня – и я с искренней радостью ангажировал ее на танец.       Впрочем, из меня, должно быть, вышел не слишком ловкий кавалер. От постоянных поворотов в кадрили у меня до сих пор слегка кружилась голова (очевидно, намереваясь танцевать всю ночь, я несколько переоценил свои силы). К тому же, все мое внимание поглотила другая пара – Деверэл с мисс Чамли, и я был весьма рассеян. Настолько, что в какой-то момент услыхал шепот леди Сомерсет: «Нет, нет, с правой ноги, сэр». Я поторопился не в такт…       - Я нахожу, что аллеманда – танец более естественный, нежели кадриль, не говоря уже о том, что его отличает подлинное изящество. Вы со мной согласны, мистер Толбот?       - О… да. Разумеется, миледи.       Поклон, шаг, поворот.       Лица, мундиры, галстуки.       Равнодушные взгляды.       Где же?..       - Поверьте, мистер Преттимен, молодых девушек не учат даже этому. Когда я впервые сопровождала отца в плавании, я за месяц узнала больше, чем за годы, проведенные в пансионе. Взять хотя бы географию…       Мелькнуло желтое платье.       Но где?..       - Я полагаю, что занятие танцами безусловно необходимо для всякого благородного человека, оно возвышает душу…       - Разумеется, миледи.       Доски палубы скрипнули под каблуком.       Кажется, снова не в такт…       - География, астрономия, математика. Математика непременно, сэр!       - Право, мисс Сомерсет, еще немного – и вы скажете, что молодым леди необходимо преподавать основы навигации.       Не ворчливо, как обычно. В голосе улыбка.       Блеснули серые глаза.       - Почему бы и нет, мистер Преттимен?       Поклон, шаг, поворот.       Желтое платье.       - Наука это непростая, но она отлично развивает мышление. И уж во всяком случае полезнее, чем тот вздор, которым забивают головы несчастным девушкам в пансионах.       Поклон…       - Как по мне, лучше разбираться в курсах и галсах, нежели с серьезным видом лепетать сентиментальный вздор о возвышенных чувствах, не имея при том ни малейшего представления ни о жизни, ни о человеческих отношениях.       Поворот.       - Я с вами согласен, современное образование никуда не годится. И однако какую пользу может извлечь женщина из подобных занятий, если она не собирается командовать судном, что, конечно, немыслимо ни при каких обстоятельствах?       Серые глаза блеснули. Прямо напротив.       - Она может научиться управлять ходом собственной жизни.       Поклон, шаг, поворот.       И снова.       Поклон, шаг…       Где же Мэрион?       Кружится желтое платье.       Что-то басит Преттимен – уже не разобрать.       - Танец – это своего рода поэзия, не правда ли, мистер Толбот?       - Конечно, миледи. Однако мне кажется неоправданно жестоким, учитывая, что на нашем корабле имеется свободная каюта, заставлять вашу протеже страдать от качки.       Поклон, шаг, поворот.       Не сбиться.       Поклон, шаг, поворот.       - Полно, мистер Толбот. Мы с вами оба знаем, кто страдает, а кто будет страдать и дальше.       - Я не позволю обстоятельствам взять надо мною верх.       - Весьма естественное устремление для молодого человека. Все это материя поэтическая, но – увы! В этой истории мне, поклоннице муз, отведена роль, которую высмеивают все поэты.       - Вовсе нет, миледи.       Поклон, шаг, поворот.       - Поверьте, мистер Толбот, если бы вы сейчас были в себе и не страдали от ранения, вы смотрели бы на это так же, как и я. Мэрион находится под моей опекой. Она должна остаться на «Альционе».       - И все же…       Поклон, шаг…       Наконец-то!       Тоненькая фигурка в белом платье.       Под руку с Деверэлом.       Боже!