Корабли в океане

      Дверь скрипнула за спиной – вздрогнул. Выходит ведь прямо в салон. А в салоне, как-никак, дамы и…       За спиной шаги.       Знакомые.       Уверенные.       Словно по твердой земле.       Слишком знакомые.       Боже…       Но не удирать же, в конце концов, как мальчишка.       - Мистер Толбот.       - Капитан Андерсон.       Золотой эполет, синий рукав.       Уставился перед собой, в стену.       Нет, не в стену.       В переборку*.       Чуть не столкнулся локтем.       Боже…       Но не удирать же.       - Кх… кхм!..       Что это?       Смешок?       Но не глядеть же.       - Паровые буксиры…       Смешок.       - Паровые…       И вдруг – громко. Перекрывая журчание…       Боже!       До чего мерзкий смех.       Но не удирать же.       И не глядеть.       Золотой эполет трясется.       - Простите…       Боже.       Скорей бы уже.       И почему человек – такое жалкое создание, что зов природы в нем сильнее чувства оскорбленного достоинства? Нет, нет, это зачеркнуть…       Журчание и хохот.       Скорей бы… * * *       Дверь скрипнула за спиной. Прямо в салон…       Синяя спина, золотые эполеты. Рыжие волосы. Рябоватое лицо еще красное от недавнего смеха – тут и гадать нечего. Уверенные шаги. Словно по твердой земле.       Боже, даже тут приходится пропускать вперед этого…       Вздрогнул.       Голос знакомый.       Ну конечно!       Мисс Брокльбанк щебечет в окружении доблестных офицеров «Альционы».       Поморщился, отвернулся.       Синяя спина уже скрылась из виду, причалила к сэру Генри.       Мисс Сомерсет в сторонке оживленно беседует с мисс Грэнхем.       Преттимен осаждает леди Сомерсет – нет сомнения, очередными бредовыми идеями.       Боже, но где же?..       Я оглядывал салон в поисках изящной фигурки в небесно-голубом платье и – о ужас! – нигде ее не находил. Повсюду – разговоры, лица, мундиры, галстуки… Равнодушные взгляды. Столько людей – и все чужие, ненужные! Меня охватил леденящий душу страх, что за те мгновенья, которые я пробыл… там, где вынужден был пробыть, подчиняясь досадной необходимости, Мэрион, это лучезарное видение, исчезла без следа. А, быть может, ее никогда и не было, мне пригрезилось это ангельское лицо, мелодичный голос, чарующий смех. И теперь я пробудился ото сна? Боже правый!       Я не знал, что делать, куда бежать. Право же, без Мэрион я был словно покинутый ребенок, бредущий наугад в темноте. О, если бы только ее рука направляла меня, а негасимый свет ее чистоты и добродетели озарял мой путь…       Я был близок к отчаянию. Как вдруг широкая спина лейтенанта Олдмидоу отодвинулась – и я увидел прелестную мисс Чамли. Она сидела на скамье под кормовым окном в очаровательной поэтической задумчивости, которая так ей идет. Душа моя возликовала, а ноги сами устремились к ней, позабыв обо всех правилах хорошего тона.       - Сегодня состоится бал, мисс Чамли, и мы должны танцевать всю ночь напролет.       Синие глаза сияют.       - Я приглашаю вас на аллеманду, кадриль, вальс и котильон…       Смех звенит серебряным колокольчиком.       - Что же я должна выбрать, мистер Толбот?       - Все. Я не вынесу, если…       - Но это противоречит правилам хорошего тона, сэр, вы сами понимаете.       - Я готов отстаивать свои права против целого мира, если потребуется.       - Мистер Толбот, объявлен мир. Давайте разделим его.       Зашуршало голубое платье – поднялась.       - О, мисс Чамли, вы не можете быть так жестоки со мной!       - Жестока? Помилуйте, сэр, разве бедная беззащитная девушка…       - Полно, мисс Чамли, вы столь же беззащитны, как «Альциона»! Убежден, что ваш путь, как и путь сего достославного корабля, усыпан побежденными. Теперь в списке и я.       - Но я вовсе не хочу удерживать вас в плену против вашей воли, сэр, это было бы несправедливо.       Шагнул ближе.       - А что если плен мне по душе?       - Даже если и так, я не вправе продлить его дольше.       - Но вы не можете отпустить меня, мисс Чамли!       - Мне и не придется. Это сделает ветер за меня.       Боже, ведь совсем забыл!       Конечно, этот проклятый ветер…       - В таком случае сегодня вечером я должен взять вас за руку и повести в танце, пусть даже для этого придется нарушить все нелепые условности нашего общества.       Синие глаза – прямо в лицо.       Сияют.       - Что ж… если вы будете держать меня за руку – что еще мне останется, как не следовать?       - Для меня это честь, мисс Чамли. * * *       - Лидия!.. Прошу прощения, мисс Грэнхем… Лидия, дорогая, на два слова.       Унизанные перстнями пальцы подхватили под локоть. Пожалуй, даже слишком крепко.       - Что ты делаешь?       - Занимаю гостей, как вы и просили, Хелен.       Пальцы впились сильней. Возмущенный шепот прямо в ухо:       - Ты не видишь, что происходит?       - Пока ничего особенного, насколько я могу судить. Мистер Толбот немного увлекся беседой с нашей милой Мэрион, только и всего.       - Сделай что-нибудь.       - Но почему я? Вы здесь хозяйка.       - Бога ради, оставь свои остроты! Он ведет себя неприлично.       - Неприлично? Я бы так не сказала. Глупо – да, но он не позволил себе ничего такого, что компрометировало бы…       - Уведи Мэрион от него. Сейчас же.       Серые глаза прищурились.       - Мне казалось, Хелен, вы, как натура поэтическая, не склонны осуждать душевные порывы.       - Разумеется, нет. Но только до тех пор, пока они не нарушают известных границ благопристойности и хорошего тона.       - Понимаю.       - И ничего здесь нет смешного. Ступай. * * *       Воистину в те мгновенья я был словно охвачен лихорадкой. Я был готов на любое безумство. Все, что прежде казалось мне столь незыблемым и важным – блестящая карьера, высокий титул, выгодный брак – все, что, как я был уверен, ждет меня впереди и чего я сам желаю, утратило вдруг всякое значение. Я видел только божественный образ Мэрион, по сравнению с которым меркли все пустяки, из которых состоит наша ничтожная, суетная человеческая жизнь. Людям надлежит быть поэтами – лишь теперь я это понял. Возвышенные чувства, родство душ – вот что имеет истинное значение. Ведь, в отличие от богатства и успеха, они непреходящи и вечны.       Я уже собирался произнести слова, которые навсегда изменят мою судьбу: «Мадам, я поражен молнией», как вдруг…       Жемчужно-серые складки переливаются. Мелькают красные бархатные туфельки.       - Мистер Толбот, прошу меня простить, но я вынуждена похитить у вас Мэрион. Дело в том, что леди Сомерсет и мисс Грэнхем поспорили о Паганини, и им непременно требуется третейский судья. А поскольку я ничего не смыслю в музыке…       - О…       - Мисс Чамли…       Синие глаза улыбнулись.       - Полагаю, мистер Толбот, мне следует пойти сыграть роль миротворца.       - Но мы договорились, не так ли? Сегодня вечером…       - Если не поднимется ветер, сэр. * * *       Я не помню, как покинул борт «Альционы» – несомненно, вновь следом за капитаном Андерсоном, словно лакей, но какое это имело значение! Ведь я заручился согласием Мэрион – нет, не на танец, на все танцы! Она дала мне слово, она…       И, возможно…       Возможно, даже…       Я влетел в свою убогую клетушку как на крыльях.       - Виллер! Виллер!       Вот негодяй!       Вечно путается под ногами, а когда нужен – не докричишься.       - Виллер!       - Я здесь, сэр.       - Виллер, возьми мои… Черт! От тебя несет ромом!       - Всего-то пару глоточков, сэр… за мир…       - Ладно. Возьми все мои вещи и отнеси их в каюту мистера Колли. Да поживее!       - Не могу исполнить, сэр.       - Что значит – не можешь?       - Приказа не поступало, сэр.       - Я тебе приказываю!       - Но капитан Андерсон…       - Я только что говорил с ним, и он не высказал возражений. Так что тебе не нужен его приказ. Поторопись!       - Сэр…       - Ты намерен спорить со мной?!       - Э… нет… нет, сэр.       - Отлично, тогда за дело!       Сам повернулся, пальцы ухватили с полки книги: одну, вторую. Нужно переехать поскорей. А потом, когда все уже будет решено…       - Осторожней с книгами, Виллер.       - Да, сэр.       Конечно же, ведь все так просто! Сегодня на балу…       Ах, да, бал.       - Виллер, и приготовь мне платье на вечер.       - Да, сэр.       Сегодня на балу…       Конечно, возникнут некоторые трудности…       И после смерти бедняги Колли на борту нет священника. Но, быть может, на «Альционе»…       Черт побери, если там имеется оркестр, то почему бы не быть и слуге Божьему!       Право, какой это все вздор!       Ведь главное, что Мэрион…       - Мистер Толбот!       - А, мистер Саммерс! Входите, прошу вас.       Старший помощник так и застыл на пороге.       - Мистер Толбот, что происходит?       Повернулся, поглядел. Мундир простой, привычный.       - А вы почему до сих пор не одеты к балу, мистер Саммерс?       - Сэр, я не понимаю. Вы сменили каюту?       Ах вот оно что! Ну как можно быть таким тугодумом! Впрочем…       - Я не могу просить мисс Чамли воспользоваться каютой, в которой умер мистер Колли. Я перееду туда, а она займет мою.       - Это невозможно. Вы не можете просто так...       - Я буду делать все, что пожелаю.       - Капитан…       - И капитан Андерсон мне не указ. Во всяком случае, в том, что касается моей… моего… И вообще, мистер Саммерс, довольно вам уже поучать меня, словно нерадивого мальчишку. Ответьте лучше, почему вы не в парадном мундире?       - Потому что я не иду на бал.       Поглядел в зеркало. Пожалуй, нужно еще раз побриться.       - Чепуха, мистер Саммерс!       - Мне нечего там делать, мистер Толбот: я не умею танцевать.       И волосы зачесать по-другому. Слишком падают на лоб…       - Бросьте, все офицеры танцуют.       - Я получил иное образование, нежели другие офицеры.       - Не понимаю.       Сзади твердые шаги. Совсем как у Андерсона.       Что за вздор…       - В отличие от вашего друга, лейтенанта Деверэла, я поднялся с нижней палубы.       Оторвался от зеркала, взглянул в лицо – спокойное, загорелое, серьезный взгляд карих глаз.       - Постойте, мистер Саммерс. Не хотите же вы сказать, что были простым матросом?       Взгляд карих глаз.       - В таком случае, мистер Саммерс, я должен вас поздравить.       - С чем, мистер Толбот?       - С тем, как успешно вы переняли хорошие манеры и речь благородного общества.       Или все же оставить прическу как есть?       Дверь скрипнула за спиной.