Смерть в сети: Выживет только никто

- Вы можете внятно пояснить, что здесь произошло? – сухой на вид полицейский что-то черкал в своем блокноте, явно не вслушавшись в первую судорожную попытку Слоу рассказать о кошмаре ночи. Адамс очнулся от полного оцепенения лишь тогда, когда полиция сама стучалась в дверь, - протяжный, нечеловеческий крик Муны разбудил многих в округе, породив в головах бабушек-сериаломанок кровавые сцены насилия и убийства, а поэтому набор телефонного номера из трех цифр не заставил себя ждать. Да и не сказать, что Слоу был сильно огорчен данным фактом – сам бы он вряд ли поднялся с пола, если бы не угрозы выбитой двери и предполагаемого ареста. Но вместо ожидаемого кровавого месива они нашли лишь до смерти перепуганных подростков, одна из которых лежала на полу без сознания, а другой был настолько бледен и так просил вызова какого-нибудь следователя, что детектив Морриган предстал перед более-менее пришедшим в себя Слоу ровно через десять минут. Он-то и не вслушался в первый раз в его слова, заставив парня отвлечься от созерцания Муны, у которой под носом девушка в форме проводила ватным тампоном, смоченным в какой-то жидкости. Она кашляла, морщась и давясь, сгибаясь пополам, но, когда очередной приступ паники проходил, слабо улыбалась, отвечая на очередной вопрос любезной женщины и пресекая любые попытки отправить ее в больницу. - Мы просто оставили включенным компьютер на столе, а ночью услышали треск из гостиной, - начал вновь Слоу, вперившись взглядом в деревянный под ногами детектива. – Я подумал, что кто-то попросту ворвался в дом, и решил проверить… - Почему вы сразу не вызвали полицию? Думали, что справитесь? – последний вопрос был слишком едким, но Адамс не обратил на это никакого внимания, только кивнул положительно. - Да, но в гостиной никого не оказалось. Впрочем, как и в доме, вообще. - Что же тогда вас так напугало? – он что-то продолжал записывать, не глядя на парня, и почему-то Слоу даже показалось, что резкое перечеркивающее движение ручки означало победу в «крестики-нолики». - Ноутбук, - взгляд детектива меняется с отрешенного на скептический. – Ни я, ни Муна не трогали его, однако его положение на столе поменялось. Детектив уже хотел было остановить этот фарс, хмыкнув, но Слоу продолжил быстрее. - Экран странно дрогнул, и «мышка» поехала сама по себе, открыв какую-то программу. Видео-чат. Послышалась мелодия, джаз, и Муне сразу стало плохо, она побледнела, начала что-то невнятно бормотать, а потом мы услышали шепот на заднем плане и всхлипы. Плакала девушка, - Слоу хмурился, силясь убрать нарастающий крик в гудящей голове. – Она просила кого-то что-то не делать, а потом… взвизгнула пила и мольба переросла в крик. Оглушающий, от которого мурашки бегут по телу, а колени начинают трястись. Детектив перевел взгляд на Муну, что слыша повторный рассказ, опустила голову, перестав реагировать на просьбы офицера. - Муна зашлась в истерике, теряя сознание, а девушку, судя по крикам и звукам, разрезали этой самой пилой, - он мотает головой, отгоняя противный визг от себя, но жалобное «Помогите» так и стояло в ушах. - Если это видео-чат, то было ли что-нибудь видно с «той стороны»? - Нет, картинка была статична. Там была девушка в синей кофте на фоне зеленого парка или чего-то такого, - Слоу видит, как детектив вновь что-то записывает. Новая партия в «крестики-нолики» началась. - У нее шок, сэр, но, думаю, она сможет ответить на пару вопросов, - девушка в форме, что приводила Муну в порядок, подвела ее к детективу, помогая присесть на диван рядом со Слоу. Она была бледной, с опущенной головой и потерянным взглядом. Губы слегка подрагивали, но детективу было наплевать – если никто в этой истории не умер, то и разбираться было нечего. Однако протокол все же заполнять было надо. - Спасибо, Сара, - он проводил ее взглядом, прижимая блокнот к груди и, как только девушка ушла, вновь развернул его, черканув «крест» в середине поля. - И все же, предпринимали ли вы, - он вновь обратился к Слоу, точно зная, что уж слишком придирчивый капитан поинтересуется подобной информацией. – какие-либо действия, раздражительного характера, в адрес этого человека, предположительно обычного интернет-тролля? Он делает акцент на последнем слове, показывая все свое скептическое отношение к ситуации. Муна сжимает руки в кулаки, стискивая зубы, и не остается незамеченной. - Да, - резко выпаливает Слоу, отчего Хант отрывается от пола взглядом, переводя его на парня. - Что? – одними губами спрашивает она. Как он мог ей не сказать? Когда он это сделал? Что он натворил?! В какой-то момент, наблюдая за очень странной реакцией девушки, детективу даже стало интересно, а поэтому легкая усмешка украшает сухое лицо с носом, похожим на клюв, и тонкими губами. Он уже все знает, он уже обо всем догадался. - Он нелестно выразился в мой адрес, и я отправил его в черный список, - Слоу все же решил умолчать о том, как показал в камеру средний палец. - Вот видите, вы просто разозлили человека, и он решил вам отомстить… - Слоу, зачем ты это сделал? Ты только все испортил… Они начали говорить одновременно. Он – со всей холодностью и слабой радостью, что дело само собой разрешилось, и можно пойти будет выпить кофе, она же – с раздражением и некоторой опаской. Ее нижняя губа немного оттопырилась, подобно маленькой девочке, а глаза выражали неимоверное презрение. Но оба тут же и замолчали, услышав, как говорит другой, встретились взглядами, не обратив никакого внимания на добавление Слоу: - Но, когда ночью я вышел в гостиную и увидел включенный ноутбук, разговор начался именно с этим пользователем. Как он выбрался из черного списка, я не знаю. - Вы сказали, что, - он сощурился, посмотрев на Муну и искривившись в губах. – Ваша девушка начала паниковать сразу же, как только услышала музыку. Можно узнать, почему? Он ее подозревал. Умышленно забыв про имя и опустив с собственной личности до чьей-то там девушки, он выпытывал взглядом и сухим голосом то, что обычно стараются скрыть тринадцатилетние школьники за слезами или маской спокойствия, которых поймали на прятанье кладки. Признание. Которого у нее не было, ровно как и слез относительно скотского поведения ничего не понимающего в своих обязанностях детектива. Ее руки вновь сжались в кулаки, а взгляд темных глаз стал ледяным, отчужденным. Уголок губ приподнялся в презрении. Он ничего не понимал, и даже не пытался. Для него это – лишь игра, шутка, которую слишком умная девушка устроила для своего парня в отместку за неудачный секс или что-то там еще - до чего относительно скупое воображение только могло додуматься, - и сейчас играла в великую страдалицу. Он не поверит ни единому ее слову, соберись она даже что-то сказать, доказать, а тем более – если решится рассказать про вчерашний вечер с растерзанной беременной девушкой по ту сторону экрана, которая и была тем самым пользователем под ником «Брианна 88». Что была мертва. - Джаз. Он мне противен, - будто выплюнув, ответила Муна. – От одних только первых нот выворачивает. Слоу хотел было возразить, однако его обдало такой ледяной волной, исходившей от девушки, что не решился, лишь пораженно смотря на ее профиль. Сощуренный, источавший сплошное отрицание и презрение. Все то, что могло бы испугать и заставить убежать, однако детектив Морриган был в таком же состоянии, в таком же ненавистном азарте, утопаемый в желании унизить и доказать собственную правоту там, где и капли правды не знал. Такой видел он Муну впервые, и это пугало. Он облизнул губы, продолжив молчать. Пальцы слабо дрогнули на колене, а глаза скосили куда-то влево. Слоу покинул поле битвы, так и не взяв в руки меч. Будь Морриган новичком, он бы, конечно, сразу согласился с ее ответом относительно джаза, однако не зря ведь он, пока Муну приводили в чувства, разгуливал по квартире, не слушая то, что говорил ему взбудораженный и напуганный Слоу. Цепким взглядом он успел подметить абсолютно все, зайти в каждый угол дома, посмотреть и покопаться во всем грязном белье, что только можно было найти, и поэтому стоящие на полках виниловые пластинки с Луи Армстронгом и Дюком Эллингтоном, запримеченные еще десять минут назад, говорили о том, что девушка нагло врала. Врала, скрывая что-то, интерес к которому распалился отчего-то мгновенно, вновь вызвав усмешку на сухом лице. - Однако странная у вас нелюбовь к нему, - он резко закрывает блокнот, убирая его в нагрудный карман телесного плаща и намекая очередной язвой на собственное знание о ее лжи, но Муну это не волнует. – Но, единственное, что я могу вам сказать: это то, что полиция без явных улик насилия работать не будет. Будь у вас съемки с камер видеонаблюдения или же запись этого странного разговора, то мы бы могли передать их в нужные руки, а так… - он расхлябанно убирает руки в карманы. – Я не вижу смысла даже тревожить этих людей. - Что? – будто оживает Слоу, переварив его слова. – Вы не займетесь этим? - Займемся чем? Очередным сумасшедшим, коих полно в интернете? – он вскинул брови, как бы невзначай наблюдая за реакцией Муны, но та молчала, не шевелясь. Видимо, ранний эмоциональный бунт был вовсе не из-за обвинений ее в этой проделке. Мужчина цокнул языком. Было явно что-то еще. Что-то, до чего в скором времени он докопается. – Вы же сами понимаете, что по вот таким странным программам отследить кого бы то ни было очень сложно… Муна хмыкнула, прикрыв глаза и точно зная, что каждое движение ее лица четко отпечатывается в памяти детектива. Он теперь будет искать подвох во всем, будет настороже. -… и поэтому могу посоветовать только не заходить больше в сомнительные чаты и не общаться с такими же сомнительными людьми, - очередная проверка, что была проигнорирована. Муна отвела глаза, задумавшись о своем. - Но… - Слоу резко подрывается с дивана, возмущенный подобным отказом. - Ничем не могу помочь, - детектив ему только слабо улыбнулся, в последний раз посмотрев на Муну, что до сих пор витала в своих облаках, и скомандовав всем сотрудникам в форме об отбое, направился на выход. Адамс только сокрушенно закрыл за ним дверь, проводив пустым взглядом отъезжающие машины, в которых еще полчаса назад видел спасение. Что ж, теперь его ждать было не откуда. Да и… стоило ли вообще? Детектив ведь сказал, что то – обычный психопат, который решил отомстить ему за показанный средний палец. Однако, как же тролль догадался, что он и Муна…? Слоу резко разворачивается на пятках, подходя к дивану и просверливая в спине Муны взглядом невидимую дыру. Она передергивает плечами, как бы ощущая это, и едва слышимо цокает языком, закатывает глаза от предстоящих разборок. - И что это было? – он встает перед ней, изучая лицо, что еще пару минут назад отталкивало своим презрением и отвращением, было напряжено. Сейчас же девушка смотрела куда-то в пол, лениво - только когда он что-то буркнул, а она не расслышала - перевела их на парня. - Ты о чем? – не хмурясь по привычке от не понимания, она смотрела как бы сквозь Слоу, показывая всем своим видом, что тема ей не интересна. - Ты знаешь, о чем я, - сгримасничал недовольно он, налившись пунцовым цветом негодования. – Что за концерт, Муна, ты здесь, черт возьми, устроила с детективом? - Концерт? – мгновенно окрысилась она, съежившись и зашипев. Чувство омерзения вновь разлилось в плоской груди. - Ты начала из себя строить не весть Бог что, Муна, - постепенно его голос крепчал и становился громче, движения рук, жестикуляция – резче, нервозней. Ему впервые за три года вновь захотелось покурить, а от карих глаз, что сквозили лишь язвой и упреком, хотелось уйти. И не по-детски убежать, а просто, молча собрать вещи и уйти, но он понимал, что сделать это просто так было невозможно. Особенно - после недавних событий. – Ты солгала детективу, вот что! И он прекрасно это понял, так как исследовал квартиру, пока ты валялась в отключке из-за выходки местного психопата, от которого, между прочим, нас теперь некому защитить! - Защитить?! – она тоже вскочила на ноги, нервно улыбнувшись и перейдя на крик. – Кто?! Эти?! – Муна сделала резкий выпад кистью в сторону входной двери и закатила глаза. – Я тебя умоляю, Слоу, он и слову твоему не поверил бы! Тем более – моему. Адамс не нашелся, что ответить, хоть и мысли крутились бурным потоком в голове, на языке. Он лишь открыл рот, тут же его закрыв, как рыба, и молча шарил по полу глазами в поисках чего-то, что могло бы помочь в контратаке. - Знаешь, о чем он подумал, когда сказал «ваша девушка» и прочее-прочее? – на последних словах она сгнусавила, покачав головой, искривилась, подобно сухому детективу. – О том, что это, - вновь резкий выпад в сторону ноутбука. – Моих рук дело, Слоу! Что я… да! - тут же резко выпалила она, видя, как меняется взгляд Адамса, - что я решила отомстить тебе за все несостоявшееся у нас в постели или же твою возможную измену с кем бы то ни было! И ему плевать, что количество и цветовой спектр моих трусов, которые он жадно поднимал своей «роскошной» ручкой у меня в спальне, наличие проблем между нами не отражает! Она распалилась, раскрасневшись и топнув ногой, как бы подтверждая слова. Он слышала это от шебурщащих рядом полицейских, и не могла двинуть нахальному мужчинке лишь потому, что слабость от припадка еще владела ее руками и ногами в тот момент. Однако сейчас, в притоке сил и ненависти, она отчаянно жалела об упущенной возможности. - И, если ты думал, что я «валялась в отключке», - вновь кривляние, но теперь уже относительно Слоу. – То ты крупно ошибаешься. Да, у меня был приступ паники. Да, я давилась собственными слюнями, но это не значит, что я не видела банальнейших вещей, что надменный детективишка решил провернуть в моем доме! Ее голос стал глубже, тяжелее, эхом повисая в воздухе. - Он просто проверял все возможные варианты! – хоть от слов о копании детектива в ее нижнем белье и стало тошно, волна ненависти поднялась от низа живота и уже дошла до сердца, пытаясь опалить голову, Слоу все еще пытался себя успокоить. – Это всего лишь проверка всевозможных мест, где ты бы… - Муна оскорбляется подобному предположению, замирая с агрессивно раскрытым ртом. – Если бы оно было так! – попытка реабилитироваться проваливается, но Адамс не теряет решительности нести чушь. – Где бы ты прятала что-то, что могло бы помочь расследованию. Не более! Он и сам точно не понял, кого попытался утешить подобной речью, однако понял, что и сам не успокоился, и еще Муну оскорбил, втиснув ее в список подозреваемых по делу глупой, пугающей шутки. - Расследованию? Всевозможные варианты?! – кислорода в ее легких начало не хватать от крайнего негодования. – Да он с самого первого шага точно знал, что ни за что ни его ленивая жопа, ни какие-либо другие полицейские за это дело не возьмутся! Хоть ты тут трижды бы убил кого-то, изнасиловал и расчленил! Понимаешь? Не он, не в четыре утра! Слова об изнасиловании и убийстве вновь воскресили громкую картину с Брианной в главной роли в белобрысой голове. Ее обнаженное тело, разрезаемое рваными движениями кухонного ножа. Неизвестный мужчина в черном с устрашающим мешком на голове, сквозь дырки которого слышалось глухое, сиплое дыхание, отдающее по ушам не хуже дичайшего крика терзаемой. Хант вновь замутило. Хрупкая кисть припала ко рту, но, резко зажмурившись, Муна быстро вернула себе боевой настрой на доказательство своей правоты. Хотя бы здесь она не проиграет. - Все эти отмазки по поводу того, что «нет таких программ, которые бы отследили адрес пользователя» - бред! Тот же Винсент с его дилетантским оборудованием мог бы все это сделать за пять чертовых минут, обойдя самую минимальную защиту, которой, как мне кажется, подобные люди и не пользуются вовсе, отправляя «видосики» с интернет-кафе и прочих забегаловок! – она помнила, как именно с этим Пэриш помогал ей в поиске какого-то левого придурка, что умудрился засорить ненужными сообщениями все социальные сети и почту. Он нашел интернет-адрес, она – номер его дома, после чего в разборку влетело ловкое и точное движение биты, нашпигованной гвоздями. Момент воспоминания, экстаз фрагмента расквашенной морды урода, и Муна расслабляется, едва ли способная скрыть ухмылку. - Отлично! – вновь вспыхнул Слоу, приподняв руки с растопыренными пальцами. Язва так и плескалась во вновь осмелевшем и огрубевшем голосе. – Давай тогда все это дело передадим умнику-Винсу, - и если больной темой для Муны была перманентная опека отца Слоу над его жизнью, и всяческие разговоры о погибшей матери, то Адамса передергивало от одного лишь воспоминания о том, как Винсет и Муна ладили в начале их отношений. Дружба - дружбой, однако тот невинный поцелуй по пьяни в «бутылочке» ревнивый парень до сих пор не мог забыть. И даже мысли о беременной Винифред, с которой Винс был предельно счастлив, не могли загасить ревнивые мыслишки. – Он же – не полиция, от которой тебя воротит и выворачивает наизнанку, стоит лишь какому-то хамлу задать пару наводящих вопросов! Тут он резко замирает, осознавая, что так хитро подметил в поведении Муны детектив, с чего началась их игра в «перетяни словесный канат» и «покажи другому, кто круче». Он не просто так задавал вопросы, кидал обрывки колких фраз, поглядывая на нее. Он выявлял реакцию, которую показала она всего лишь дважды за весь разговор. Первым и самым последним было фырканье относительно реальных возможностей полиции на просторах интернета, а вторым… - Что ты хотела сказать фразой «Ты только все испортил»? – он облизнул пересохшие губы, охладев так быстро к девушке, как она воспламенилась в начале разговора. Что-то нехорошее вновь промелькнуло в груди, а голова стала тяжелее от тени сомнений. Муна боялась этого вопроса. Не до дрожи в коленках, конечно, не так, как истошного крика девицы, распиленной бензопилой, но как экзамены по предмету, который ни разу не читала, но обязательно надо было рассказать преподавателю. Аналогия, конечно, была дикой, однако Муна не обратила на это внимание, замерев и опустив глаза. Ее горящие глаза мгновенно потухли, что сдало Слоу ее с потрохами. Не зря он задал этот вопрос. - Я… - она начала, не верящим взглядом вперившись в деревянный пол и качая отрицательно головой. Она приподняла плечи, втянув шею, собираясь с мыслями и ощущая, как где-то под глазами начинают копиться слезы, вот-вот готовые вырваться наружу. Растерзанная «Брианна 88», Луи Армстронг и его знаменитая «Привет, Долли», дешевое бабское фруктовое пиво, бутылка из-под которого разлетелась у ее ног, растеклась по полу остатками желтой жижи. Мужчина в черном, его смех. Трясущаяся камера и поддакивание со стороны оператора – такого же психопата, как и тот, что посмел изрезать беременную девушку на глазах у ничего не понимающей Муны. - Я… - теперь она понимала чувства Пэм, когда та собиралась соврать Слоу, глядя в глаза. Говорить правду было относительно легче, чем врать, но вот, поверит ли он? Не осудит? Она усмехнулась, мгновенно пронесшейся мысли о том, что врать Памеле было еще сложно оттого, что какое-то время она была влюблена в Слоу, а тот достался ей, Муне. Соленая дорожка предательски потекла по щеке, девушка ее смахнула указательным пальцем, втянув судорожно в себя воздух и не заметив, как парень изменился в лице. С вида юного победителя, подобравшегося окольными путями к правильному вопросу, до потерянного от мыслей о возможном том, что довело его сильную и перманентно независимую девушку до такого состояния. - Я уже имела дело с этим пользователем, - быстро выпалила Муна, тряхнув головой и сев под тихое «Что?» со стороны Слоу на диван, поджав губы и пытаясь вновь замять все то, что воскресало в голове яркими кровавыми пятнами. - Муна, ты… - вновь повторил Слоу, вытянув руку в сторону девушки, но та лишь сжалась сильнее, скрестив ноги в лодыжках. - До твоего приезда, я засела в этом чате, - она кидает короткий взгляд на ноутбук. – Под пиво и джаз, было классно. У меня даже хватило терпения, которого обычно в дефиците на нечто более важное, нежели поиск кого-то адекватного на поболтать, - она криво усмехается, чувствуя, как соленые дорожки засыхают на щеках и стягивают кожу. – Однако нормальных людей все не было и не было, и я, допив какую-то там по счету бутылку, пошла ее выкидывать, как вдруг наткнулась на пользователя, - Муна стискивает ладони меж бедер, напрягаясь. - Девушка из Калифорнии, синий свитер и зеленые поля на заднем плане. - «Брианна 88», - тихо проговорил Слоу. - Она самая. Однако… - она запинается. – В какой-то момент картинка меняется на видео, где… - яркие пятна в голове, тошнота в горле. И рука, нервно сжимающая губы и рот. – Все, что я видела – это голая девушка. Беременная. Адамс вздрогнул, напрягшись в ожидании худшего. - А над ней – мужчина. Черная одежда, тряпичный мешок на голове с косыми дырками для глаз и рта. И нож… - тихо обрывает фразу она. Рука опускается на шею, пальцы проходятся по бледной коже. – Он ее раскромсал, вспоров живот и даже не пикнув, даже не подав искры совести или жалости. Лишь смех. Ее взгляд становится безучастным, а голос все тише. В конечном итоге, Слоу пришлось напрячь весь свой слух, чтобы вздрогнуть под конец, представляя, что сегодняшнее происшествие – еще не самое страшное из случившегося. - Это не было постановкой – все было слишком живо и натурально. - Почему ты не сказала об этом детективу? Она хмыкнула, вспомнив реакцию Пэм. - Да потому что он бы мне не поверил. Все, что у меня есть – это пометка в диалоге о том, что разговор состоялся. Но, что там было, как и кто, что делал – ничего нет. Тем более, после его выкрутасов с моими трусами – так вообще не хочется иметь дело с полицией, - она постепенно приходила в себя, прогибаясь в позвоночнике, словно креветка, как это бывало по привычке. – Памела сказала, что, возможно, это какой-то псих из интернета, а видео – не более, чем шутка, как та – с русской рулеткой и мозгами на стене. Она солгала. Пэм говорила о другом, но есть ли смысл ему знать обратное? - Однако теперь, я не знаю, что это и как на это отреагировать. - Но ты ведь не видела того, с кем был разговор ночью. Как до тебя дошло, что это – именно тот же психопат? – все еще не понимал Слоу, не уверенный в том, сможет ли девушка адекватно среагировать на вопрос. - Потому что именно «Привет, Долли» играла тогда, когда пользователя «Брианна 88» терзали по ту сторону экрана, - рука переходит на заднюю часть шеи, вяло массируя. Слабые попытки сбросить усталость не венчаются успехом – голова становится лишь тяжелее, хоть и на душе – чуточку легче от рассказанного. Теперь ей не одной придется нести этот кошмар. Слоу замирает в догадках, кусая нервно губы и переваривая в голове все то, что произошло за ночь: что рассказала Муна сейчас и - надоедливо впиваясь прожженными мыслями - какую битву она устроила с детективом. Его лицо менялось от отчужденного до полного отвращения, однако в глазах плескались буйными волнами тревога и страх. Между ними повисает тишина, которую она не в состоянии разбить. Муна поглаживает себя по предплечью, отворачиваясь куда-то в сторону, кусает губы, подобно Адамсу. Она чувствует, как нагнетается обстановка, однако язык будто прилип к небу и все нужные слова вылетели разом из головы. - Собирайся, - спокойно нарушает тишину он, разворачиваясь на пятках и направляясь в комнату Муны за сумкой. - Что? - Бери все самое необходимое – поедешь ко мне. Белье, косметику, учебники – все то, что может понадобиться в ближайшую неделю-две – здесь я тебя не оставлю, - он завернул за угол, войдя в спальню и оставив Муну одну в гостиной. Будь это любая другая ситуация и любой другой человек, она бы запротестовала, отказалась, будучи «независимой гордячкой», однако сейчас хотелось лишь расслабиться, утонуть в объятиях человека, который даже в подобной ситуации не потерял нужного направления мыслей. Слабая волна нежности поднялась в груди, заставляя девушку оторваться от мертвой точки и подойти к журнальному столику, где и стоял ноутбук. - Вот его ты оставишь дома, - резко вышедший Слоу указал на компьютер угрожающе пальцем и, скинув сумку с плеча с некоторыми вещами Муны, пошел в ванную комнату. - Но как же я буду…? - начала было Муна. - С моего посидишь – ничего страшного, - он уже хотел привести весомые аргументы по поводу прошаренного айпи или чего-то подобного, о чем ему в перерывах между адекватными темами рассказывал Винсент, но этого не понадобилось. Муна лишь слабо кивнула, опустив крышку ноутбука и уйдя в свою комнату собирать вещи. Они все еще оба надеются, что это все закончится очень и очень скоро. *** - Слоу? – как-то слишком удивленно кривится Памела, сначала глянув в сторону, прищурившись, а потом, переведя взгляд на монитор маленького телефона, спокойно выдает. – А, это ты, Муна. Я уж подумала, что Слоу совсем обленился – с другого конца дворика звонит. Она перекидывает темную накрученную прядь с одного плеча на другое и отводит глаза, уже выискивая кого-то другого и определенного, но тут же, разочаровавшись, возвращается светлыми глазами к Муне, что явно растянулась на знакомом диване и попивала чай из трубочки. - Спасибо за еще один аргумент в очередной истерике, - она приподняла благодарственно пластиковый стакан и кивнула. - Так часто ссоритесь? - Каждый вечер, - без тени укора совести или сожаления отвечает Муна. - То-то он озлобленный ходит, - Пэм хмыкнула, отводя глаза в сторону, в которых плескалась нотка сочувствия к бывшему возлюбленному. - Еще бы. Первое воздержание за два года. Тяжело не злиться, когда желанное тело лежит рядом в неглиже, а стоит тронуть – тут же начинается скандал, - Хант спокойно делает еще глоток. - Муна! – она укорительно смотрит в экран мобильника, чуть сжимая его пальцами. – Он же это ради тебя делает, а ты еще так… - Так «по-своему выделываешься» - да-да, мне это он тоже говорил, - она махнула рукой. – Знаешь, когда он сказал, что я «поживу у него немного», я не думала, что он запрет все двери и окна на замки, да еще и подумает отключить интернет на недельку-другую, «чтоб маньяки не нашли». Он разогнался в собственной опеке, от которой меня тошнит откровенным образом. - Но ты же понимаешь, что надо какое-то время перебиться так, чтобы потом от тебя отстали? – у Пэм не было аргументов в защиту Слоу, ибо, она понимала, что бесилась бы подобно Муне на ее месте. - Поверь: есть два основных вида маньяков в сети, - она выставила два пальца перед камерой. – Первый – тот, что пошутил первый-второй раз, и отвалил, вне зависимости от обстоятельств, в поисках другой жертвы. А второй – выискивает жертву, мучая ее до сумасшествия, доводя до ручки и дурдома. Как думаешь, - она вновь язвительно усмехается. – Какой тип мне достался? - Муна! – вновь упрек светлых глаз. – Сплюнь лучше! - На пол, что ли? – она театрально гримассничает, но тут же улыбается. – Ладно-ладно, прости. Мне просто осточертело здесь находиться, не видеть света, тебя и любых других людей, до которых можно докопаться. Слоу не любит мои шуточки. Памела хотела заявить, что тоже их не особо переваривает, и понимает Адамса, но решила смолчать. - Вот так и рождаются психи в интернете – от скуки, - она слабо улыбается, вновь прохаживаясь глазами по лужайке, но, не найдя объекта поиска, разочарованно выдыхает и возвращается к Муне. – Надеюсь, тебе больше никто ничего подобного не писал? - Нет, и хоть бы так и осталось, – она подпирает кулаком щеку, пытаясь высмотреть с маленького обзора цветастых пикселей знакомое здание и зеленые деревья. Все то, чего не хватало завистливой и обиженной заключенной. – Ты кого-то там определенного выискиваешь? Пэм преображается в лице, будто изначально желая, чтобы Муна подняла эту тему. - Да Пол уже как неделю мне настрачивает сообщения, а на обед так и не решается пригласить. Еще и, походу, вовсе решил поиграть в ниндзя, скрываясь от меня, – ее нижняя губа обиженно выпячивается, глаза наливаются легким гневом продинамленной девушки, смягченным светлыми девичьими чувствами. Пройдясь еще раз взглядом по кучке ученых-зубрил и, не найдя там рыжей шевелюры, вновь обращается к Муне, что замерла с вытянутыми губами над трубочкой. - Он тебе сам написал? – она удивленно вскинула брови, вспоминая то, как еще буквально месяца три назад смеялась над его робостью относительно вопроса о том, кто последний в очереди в столовую и туалет. - Ничего не путаешь? - Ну, телефон-то его, - Пэм пожимает плечами, возрождая в памяти то, как стащила номер милашки-Пола еще полгода назад из классного журнала, однако ни написать, ни позвонить так и не решилась. Стесненная дура. Два сапога – пара. Она фыркает, морща нос. - Ну… ладно, - как-то недоверчиво протягивает Муна. – И давно вы с ним общаетесь? - Всю ту неделю, что ты позволяешь мне резать лягушек на биологии, - слабый упрек брезгливой Пэм до расчлененки мускусных созданий под микроскопом. И если Муна могла спокойно отделить желудок от сердца, то Томпсон едва ли не плакала на занятиях, отбиваясь от рук утешающего ее преподавателя. - Вот, Слоу ходит на занятия – ему и дай по морде за это, - она допивает одним большим глотком остатки чая, отвратительно при этом сербнув, и отставляет стакан на пол рядом с собой, утыкается носом в подушку, что лежала перед ней. На заднем плане зенит звонок, от которого она морщится, а Пэм и вовсе дергается в закипающей ненависти. Следующий урок – биология. Симпатяшка-Пол так и не явился на перемену. Двойная победа, Памела Томпсон. - Ладно, не особо важно, - слишком тихо и расстроенно произносит девушка. Она вновь откидывает прядь волос назад, дуя намазанные блеском губы, и, посмотрев на кучку удаляющихся программистов-зубрил, среди которых не было самого главного и любимого, Пэм пошевелила пальцами слабо Муне в кадр и отключила видео связь, зарычав от бессилия над некоторой тупостью определенных людей. В чем-то была виновата и сама Хант, что Пэм стала такой. Раньше – первоклассная пианистка, следующая здоровому образу жизни, ходила на лекции, не отвлекаясь на что-либо, не давала прозвищ никому из преподавателей и не курила за углом колледжа, вычислив заранее слепую зону камер слежения. Как только два года назад явилась к ним в колледж имени Мэвиса юная Муна Хант речи о золотой медали пошли по причинному месту, хоть Памела и старается сохранить себя на планке приличности хотя бы тогда, когда крашеной бестии нет поблизости. Они познакомились тогда, когда Муна шаталась, в прямом смысле этого слова, по улицам, с недопитой бутылкой вина на перевес и уже хотела было выкинуть ее в ведро, как разозленная безалаберным характером собственного репетитора по французскому языку, Томпсон на нее наехала за стеклянную тару в мешке для бумаги. Пэм наблюдала за новенькой, скептически смотря и закрывая глаза ладонью на все новые и новые выкрутасы девицы, пока однажды не осознала в тайне, что нечто подобное ей интересно. Ей нравилось, что основным лозунгом дерзкой и порой даже слишком театральной Муны было нечто вроде: «Гуляй, рванина, пока молодая!». Родителей Муны она не видела и не встречала. Даже фотографий не было. Лишь только редкие воспоминания в послевкусии позднего вечера после бокала вина в интимной обстановке, деленной с ней на двоих. Муна преображалась всегда во время этих рассказов. Исчезали язва и огонек озорства в глазах, улыбка пропадала - оставался лишь тихий трепетный шепот и подрагивание русых тяжелых ресниц, что выдавали отчетливую нежность к хранимому в памяти. Она рассказала всего две или три истории, выдав себя настоящую, однако это не помешало завязаться крепкой дружбе, держащейся на одной строптивой пьяной особе и на другой, что все еще выкидывала стекло в пакеты для стеклянной тары. Противоположные нутром и глазами – светло-голубыми у мулатки-Пэм и карие у бледной блондинки-Муны – они были одинаковы лишь в одном: что противную мисс-недотрах-Ланг - преподавателя по искусству - довольно забавно обсуждать после пары бутылок пива, пока жопа Муны торчит из форточки, а сама она, свесившись затягивается очередным косячком, как юный подросток, забыв о том, что родителей нет дома, и не будет. Были, конечно, и такие темы, от которых они обе предпочитали отказываться. Одной из таких и был Слоу. Высокий блондин, спортивного телосложения. Накаченный, умный, веселый, душа компании – Памела была влюблена, как девчонка во взрослого преподавателя, хоть и всегда смеялась над подобными ситуациями в фильмах и жизнях других. Однако, когда сама попала в сети пленительного Адамса, не могла выбраться из них на протяжении года, пока язвительная и неповторимая Муна случайно не увела его из-под носа дерзкой колкостью в адрес «слишком смазливого мальчика», оставив стеснительную Памелу где-то позади. Ненависть, ревность, - все то, что прожигает сердце брошенной девушки парнем, который не состоял с ней, наивной дурой, в отношениях, вылилось на ближайших родственников, репетиторов и даже младшего братца. Но, с каждым разом, с каждым новым днем, когда они вдвоем появлялись у нее на глазах - такие язвительные и неповторимые - ей становилось и тяжело, и легко одновременно, что окончательно сбивало с ног. Они будто заранее друг другу подходили, и вопрос о притяжении состоял лишь во времени. Памела была девочкой не глупой, а поэтому легкое чувство свободы, что растекалось по венам с большой скоростью, ослабило ненависть к Муне и Адамсу, и стеклянная бутылка, кою она вытащила из бака для бумаги в тот злополучный вечер, не разбилась о блондинистую голову в порыве ревности и вселенской ненависти, а была отдана под пристальным взглядом пьяной девице, которую заставили и впредь соблюдать правила порядка. Муна тогда усмехнулась, по-странному облизнувшись, но уже на следующее утро наблюдательно с интересом уселась за парту рядом с Памелой, спихнув «какую-то малолетку» с места по соседству. И так началось… От дурацких воспоминаний и идиотской улыбки, которую они вызвали, Памелу отвлекло пиликанье сообщения, пришедшее на телефон. Девушка дрогнула – это был Пол. Пол: «А тебе идет эта улыбка». Милашка-Пол. Она покраснела, обернувшись и посмотрев по сторонам. Во дворе было пусто. Откуда он знал? Пол: «Из кабинета истории тебя шикарно видно». Она вскинула голову на второй этаж и увидела, как тень мелькнула у окна. Памела не ответила, решив, что и дутые губы он заметит. Пол: «Извини за то, что так и не решился позвать тебя на обед». Извиняющийся милашка-Пол. Что могло быть прекраснее? Кроме трепета и удовольствия от того, что человек, который тебе давно нравится, наконец осмелел и принадлежит всецело тебе. Нет, были мысли, что «конечно, не всецело», однако наивная девица их тут же отмела, тряхнув тяжелыми волосами. Пол: «Быть может, ты согласишься заехать сегодня… скажем, ко мне?» Она покраснела, опешив и открыв рот от изумления. Вот так сразу? Любая другая девушка в любой другой ситуации и с любым другим человеком, наверное, оскорбилась бы, однако то была Пэм, влюбленная малышка-Пэм, которая мечтала об этой минуте уже несколько месяцев, с тех самых пор, как половое созревание и пьяное воспитание Муны достигли своего апогея и пробрались в мозг. Тонкие пальцы замерли в нерешительности над сенсорным экраном, вишневый блеск закушенных губ ощущался на языке, а духи как-то по-странному обострились взрывом ароматов на шее. Видимо, так и ощущается предвкушение того «особенного вечера». Памела: «Я согласна. Когда?» Пол: «Ровно в семь. Устроит?» Памела: «Да, конечно». Пол: «Будут фрукты и… что послаще :)» Памела едва удержалась, чтобы не завизжать, однако вовремя вспомнила, что объект обожания нагло пялился в окно, определяя любую ее реакцию с расстояния пяти метров, а поэтому она лишь выдохнула, утвердительно кивнув самой себе и милашке-Полу, и пошла быстрым шагом до кабинета биологии. Все же пары она еще не научилась прогуливать так, как это делала Муна. *** Ее пальцы медленно сжимаются в кулак. Она втягивает шею, прогибаясь в спине и откидывая голову с распущенными темными волосами, что кое-где начали прилипать к телу. Она выдыхает, не вдыхая обратно. Она тянется куда-то вверх, пытается отдалиться, но настойчивые руки притягивают ближе, она чувствует, как ей жарко выдыхают на ухо, целуют мочку уха, опаляя кожу. Она краснеет, что-то пытается прошептать, но язык не слушается, а поэтому лишь качает головой. Темные пряди выпадают вперед, небольшая челка закрывает глаза. Она чувствует, как жесткие пальцы проходятся по обнаженной груди, поднимаются ласковым движением до соска, тут же жестко стискивая его – она мычит – и отпускают, ведя дорожку вниз. По животу, что она судорожно втягивает в себя, дрожащий под легкими касаниями. По животу вниз. Она открывает рот, закидывая голову назад и натыкаясь затылком на его плечо, опираясь на него. Вяло проводит языком по высыхающим губам от частого дыхания, - хоть девушка и не ощущает в легких кислорода – лишь обжигающую духоту вокруг них. Она пытается свести ноги вместе, но неудачно откидывает лишь одну еще дальше, для его большего удобства. Она слышит смешок позади себя, и хруст чего-то еще дальше, хмурится, лениво оборачиваясь на звук, но ее тут же пресекают в движении, напрашиваясь на поцелуй. Жестко раздвигая ее губы своими, впиваясь языком в рот, на игру которого она не могла ответить. Ее язык будто прилип к небу. Ее оттягивают назад за волосы, отчего неприятное жжение на запястьях увеличивается. Она морщится, что-то пытаясь промычать, но медленное поглаживание и возврат в исходную позицию, заставляют вновь расслабиться, вернуться в размеренное покачивание. В размеренный темп секса. - Да что ты говоришь?! – язвительно орет Муна, роняя что-то стеклянное и уже разбившееся, на пол, однако не желая ни капли это убирать в данный момент, переступает через осколки и проходится по гостиной. – Что мне еще сделать?! - Все то, что я посчитаю нужным! – в тон ей кричит Слоу, которого судьба разбитой чашки заботила чуть больше, а поэтому он пошел за совком. Или ему просто нужен был предлог, чтобы уйти от очередного вечернего скандала. Темп постепенно увеличивается, а грубая ладонь, что лежит на животе и не дает выскользнуть из тисков, слабо пальцами давит на хрупкую кожу, щекочет ее, соскальзывая иногда то вверх, то вниз. Она вновь что-то мычит, приоткрывая рот и натыкаясь на очередной поцелуй, где слабый безвольный язык все же скользнул во французский. Она тяжело дышит через нос, иногда отрываясь от сухих губ, чтобы вдохнуть глубоко, но даже этого ее легким мало. По ним разливается лишь кипяток. Кислорода нет. - Да кому я вообще сдалась?! Они больше не пишут! – топот ее ног доходит до ванной, где Слоу слишком сильно задержался для короткой передышки. Но потом вновь возвращается в гостиную. Она помолчала, переводя дыхание и смотря бешеными глазами по предметам мебели, которые можно спокойно кинуть в парня, не разбив ни предмет, ни его голову, но, не найдя ничего лучше подушки, громко фыркает, вновь переходя на крик. – Выпусти меня, мать твою! Никому я не нужна больше! НИ-КО-МУ! Его рука соскальзывает с живота вниз, проходясь по округлым бедрам, что невольно дрогнули и попытались сойтись. Настойчивыми пальцами он прогибает ее в спине, заставляя наклониться чуть вперед, ускоряет толчки, отчего слышится довольно ясный стон и слабое шумное дыхание, язык смачивает пухлые губы, что тут же высыхают. Волосы завешивают лицо, прилипая ко лбу, разгоряченным щекам. - Да мне плевать! – он возвращается в комнату с совком, начиная резкими движениями сметать осколки, но из-за нервного дерганья, кусочки лишь рассыпаются, раздражая еще больше. Попытался раз, попытался два. Психанул, откинув совок и злобно посмотрев на Муну. – Я - твой молодой человек, в конце концов, и думаю о твоей безопасности, - из нас двоих, кажется, единственный! Его пальцы ощупывают низ живота, опускаются на половые губы, слегка раздвигая, и давят на клитор, отчего девушка дергается. Ее лопатки резко и как-то по-странному начинают двигаться. Руки не имеют возможности ни остановить, ни помочь. Они лишь стираются в запястьях. Девушка чувствует свою беспомощность и с тем разливающееся удовольствие. Слабое, едва ощутимое и размытое удовольствие, ее ноги расслабляются, когда пальцы вновь заскользили по розовому бугорку. Она стонет, пытаясь поднять свинцовую голову, но, обессиленно роняет ее. - О ней надо думать лишь тогда, когда что-то угрожает жизни, а ты, словно свой папаша, начал параноить, удерживая меня взаперти! – она окончательно убедила себя в том, что этот психопат лишь зло пошутил над ней, что все, происходившее на экране, - лишь постановка и гениальная игра, потрясающий грим. И раздражительно одного не могла понять – как до Слоу еще это не дошло. Она чувствует сухой поцелуй на своей спине, слабое поглаживание и влажную дорожку – он слизывает капельку пота, проступившую от жары помещения и действия, меж ними происходившего. Одной рукой он поднимается до подбородка, поднимая его, второй же, едва оторвавшись от плоского живота, убирает темные вьющиеся пряди с лица, и вновь прижимает обнаженное тело ближе к себе. - Смотри, - тихо шепчет он ей на ухо, а она послушно открывает невидящие светлые глаза, полные слез. - Все будет в порядке, когда этот самый «папаша» разберется со всем своим дерьмом на работе и приедет сюда, чтобы разобраться в нашем. А пока мне нужны доказательства того, что это, как ты утверждаешь, была шутка! – он знал, что ничего подобного у нее нет, и это отсутствие ставило ее в тупик, отбирая всяческие аргументы. Да, он может выпустить ее, но лишь тогда, когда увидит вновь живую беременную девушку с картинки, живую «Брианну 88». - Да откуда у меня вообще такая хрень возьмется?! – перешла на визг Муна, топнув ногой и тряхнув головой . Он ее неимоверно бесил. Баран, дурак, козел, идиот. – Мне что, найти ту девушку из всего интернета и сказать: «Здрасьте, я тут у вас недавно видела расчлененку, можно мне еще раз посмотреть на это? Убедиться, что желчь, которая вытекала из вас, была ненастоящей» - так?! Новое сообщение от «Муна 17»: «Можно и так». Резкий сигнал ноутбука, стоявшего поблизости на столе, отрывает от очередного крика Слоу. Сообщение тут же всплывает на экран, заставляя замереть. - Слоу, - Муна в момент теряет всю дерзость, язву и уверенность в присутствии пола под ногами, тихо шепча имя любимого. Ее колени дрогнули. Неужели, опять? - Ты… - он облизал пересохшие от крика губы, перейдя на шепот. – Давала кому-нибудь свой логин и пароль? Он запретил ей пользоваться своими аккаунтами где бы то ни было, отдав свои пароли. На всякий случай, который неожиданно настал. Муна качает отрицательно головой, чувствуя, как глаза припекает, а в горле встает ком. Ее руки начинают трястись. Они добрались и до ее компьютера, взломали аккаунты. Новое сообщение от «Муна 17»: «Хотите посмотреть видео?» Новое сообщение от «Муна 17»: «Хорошее. Познавательное». - Ни черта мы не хотим, - Слоу вырывается вперед, уже готовый закрыть крышку ноутбука и согласный выкинуть его к чертям, как резко останавливается. Звук о новом сообщении где-то далеко отдается в его сознании. Новое сообщение от «Муна 17»: «Оно о Пэм. Не закрывай». - Слоу? – тихо спрашивает Муна, видя, как парень тормозит и сжимает нервно руки с ноутбуком. – Что там, Слоу? Она подходит ближе, но тот делает шаг назад, раздумывая о том, что бы ей ответить. Удалить переписку с этим психом и соврать Муне, которая дорожила Пэм больше всех на свете? Что будет, когда она узнает, что те добрались и до нее? Он видит, как Хант хмурится, недовольно восклицая, но ничего с собой не может поделать. Он не знает, как поступать. Жмурится в бессилии, не замечая, как экран начинает мерцать, а «мышка» едет сама по себе, принимая какой-то отправленный «Муной» файл. Блондинка пользуется моментом, выхватывая ноутбук из рук парня и видя загрузку странного видео, что их просят посмотреть, вздрагивает на словах о Памеле и отходит в нерешительности назад, оставляя компьютер на столе. Сначала она, потом Слоу, теперь и Памела? Они изведут всех ее друзей и с этим ничего нельзя поделать? Полиция не поможет. А самим в этом разбираться – черт ногу сломит. Влажная дорожка слез скользнула по щеке, тут же высыхая на коже. Новое сообщение от «Муна 17»: «Не плачь. Это забавное видео». Муна резко утирает слезы, а губы сжимаются в тонкую полоску. Взгляд холодных глаз впивается в камеру ноутбука, которая из-за отсутствия видео-чата с кем-либо не должна работать, однако кто-то как-то все же умудрился ее включить. Загрузка файла непростительно долгая, однако, сжираемая нервами и ужасающими предположениями относительно его содержания, Муна хватает стикер со стола, которыми обрисовала со скуки днем весь стол и, налепив на камеру, вновь резко отошла, будто боясь реакции человека по ту сторону экрана. Но тот молчал в предвкушении реакции явно на нечто большее, чем простая бумажка на камере. Загрузка завершена, однако Муна не решается дернуть «мышку», чтобы хоть как-то посопутствовать открытию файла. Она стоят, будто вкопанная, на месте и не может сделать даже шага вперед, шаг в сторону - чтобы прижаться к Слоу или просто облокотиться на него, дабы не упасть. Ноги были ватными в коленях и свинцовыми в ступнях, ее начинало тошнить от нервного ожидания того, что могло быть там, по ту сторону экрана, и в этом странном видео… воспроизведение которого по сторонней милости пошло и без ее участия. В ее горле пересохло, а дыхание замедлилось, в то время как сердце заколотилось. Стук крови в голове, капля стекающего холодного пота по виску. Все это давило на Муну, впечатывало в пол и стены, заставляло свернуться в комочек и забиться в угол, надрывно кричать, сжав уши. Однако нет, она все еще держится на ватных ногах, ожидая, когда прогрузится проигрыватель и она увидит то, что так не хотела видеть что бы то ни было. Картинка вспыхивает неожиданно. Смазанная, непонятная, сопровождающаяся техническим потрескиванием дерьмовой камеры, фокусу которой необходимы секунды. Невыносимо медлительные и тянущиеся секунды на то, чтобы предметы стали четкими, схватили мягкий свет лампы, приобрели яркие цвета, чтобы Муна отчаянно сделала шаг назад на ватных ногах, едва пошатнувшись, сжираемая слезами и гневом. Ее пальцы дрожат, скрюченные, впивающиеся ногтями в кожу ладоней. - Это комната Пэм, – Муна ощущает, как знакомые занавески, плюшевый бурый медведь, совместно названный ими «Пэммун» в честь командной работы на каком-то детском фестивале, разрывают ее изнутри на части, а самые страшные картины и предположения пробираются под корку, заставляя шевелиться волосы на руках. Белый подоконник, бумажные звезды, прилепленные к низу пластикового окна, старый и угрюмый вид на противоположно стоящий дом с такими же горящими окнами… в одном из которых, едва ли не вплотную стоит женская фигура в позе раскинувшейся звезды. Муна не присматривается, отворачиваясь и жмурясь, сглатывая давящий ком в горле. Муна боится присмотреться и увидеть там то, что хлынуло на нее потоком бессвязных мыслей и догадок. Если они так просто попали к ней, Памеле в квартире, минуя вечно присутствующего дома отца, то дело было откровенной дрянью. Откровенным дерьмом. Мистер Томпсон не впускал лишний раз даже ее с Памелой к ней домой, что уж говорить о сумасшедшем в черном и с камерой наперевес, обзор которой начал сужаться и фокусироваться на окне прямо напротив, фигурка в котором была явно женской. Явно обнаженной. Явно темногривой. Явно Памелой. Муна всхлипнула, ощущая, как плечи трясутся, а по щекам градом катятся слезы, застилая все то, что так любезно пытался показать некто, прячущийся ныне за никнеймом «Муна 17». Она отрицательно качает головой, пытаясь вялыми руками зажать уши и зажмуриться, - сделать все, лишь бы это в действительности оказалось шуткой, за которую всем участником следовало бы надавать по шее. От которой Муна бы получила несколько нервных срывов, пересела бы на таблетки, - очень злой шуткой – однако все бы были целы и невредимы. Она пятится назад, натыкаясь раскаленной спиной, по которой уже струится пот, на холодную стену, что немного расслабляет мышцы. Мышцы, но не мозг, не раскидывает мысли по нужным полкам, не объясняет ситуацию. Как бы Муна хотела, чтобы в одно касание эта шершавая и белая стена решила все ее проблемы, объяснила ей все. - Муна, - не веря произносит Слоу, привлекая внимание темных глаз сначала к своей персоне, а потом и к экрану ноутбука. - Это Пэм, - тихо произносит она, не видя ничего из происходящего сквозь пелену слез, что продолжали катиться по щекам, разбиваясь о пол. – Голая, в окне чужой квартиры, выставленная на всеобщее обозрение. Ее губы искривились в представлении, однако только после произнесенных слов, весь смысл и ужас сказанного дошел до блондинистой головы. Обнаженная, в чужой квартире, снимаемая каким-то психом на камеру. У нее спирает дыхание, а вся слабость сжимается, подтягивается к груди, обрастая толстым слоем страха. Она отрывается от стены, а глаза распахиваются, слезы исчезают, засыхают на щеках, Муна подходит к компьютеру, вздыхая через раз, и, через силу, всматривается в это обнаженное, худенькое, но сочное тело. Фокус камеры позволяет детально увидеть все: смуглое тело, вздымающуюся грудь, ее раскинутые руки, будто силой задранные, размеренные движения, будто от глубокого дыхания… и руку, что скользит по талии в черной перчатке вверх, задирая голову и заставляя пальцем смотреть «прямо в кадр». - Боже… - срывается с губ Муны. - Она не одна! – выкрикивает Слоу, уже осматриваясь по сторонам в поисках телефона. Он напуган, его сердце отдается в висках, а дыхание разливается горячим паром по всему телу. Собрать мысли в одну кучу, вспомнить, куда в потоке очередной домашней истерики кинул телефон - сложно. Сложно, но необходимо. Необходимо срочно, иначе… Он на секунду замирает, готовый дернуться к креслу, на котором, как подсказал воспаляющийся мозг, лежал мобильник, в осознании того, что любое промедление может стоить Памеле жизни. - Муна, где живет Пэм? – его деревянные пальцы набирают номер из трех цифр, а дикий взгляд бросается на девушку, чей рот приоткрыт, а глаза сужаются, фокусируясь в страхе на экране. – Муна! – повторяет он с надрывом, пытаясь привести девушку в чувства криком, но та не шевелится. - У него что-то в руке. Блестит, - шелестящим, бесцветным голосом, полного боли, произносит Муна, не обращая внимания на потуги Слоу вразумить ее и себя, на то, что из динамика мобильного уже раздается голос оператора, на вопросы которого никто не отвечает. Слоу переводит взгляд на экран, замирая и едва не выпуская телефон из рук. Тонкое тело извивается в окне, пытается подтянуть раскинутые в сторону руки к себе, однако ничего не выходит, и оно вновь расслабляется в чужих руках. - Она связана, Слоу, - таким же голосом произносит Муна, вновь ощущая слезы на своих щеках. Силуэт Памелы расплывается для нее на экране, однако из головы он уже никогда не выберется. Обнаженная, в чужой квартире, снимаемая на камеру. Обнаженная, в чужой квартире, снимаемая на камеру. До бесконечности, до сумасшествия, в голове. Обнаж… В его темных руках вновь что-то заблестело, окатив одним резким выпадом Муну с ног до головы ледяной водой, прибив ее к полу и натянув слабые нервы до предела. Она слышит собственное сердце в ушах, ее глаза печет, а дыхание спирает. Пальцы нервно дергаются, сжимаясь в кулаки. Нечто блестящее и металлическое скользит по обнаженному телу Памелы. Вниз по животу, доходя до интимных мест, скрываемых подоконником, и снова вверх, как бы щекоча девушку опасной нежностью. Тело вяло извивается, будто ощущая только щекотку и не понимая, какую опасность в себе несет этот клочок чего-то острого в чужих руках. Рука в черной перчатке обхватывает пышные волосы, скручивая их одним движением и наматывая на кулак, отчего слабая голова резко дергается, задирается по чужой воле. Муна содрогается, ощущая мурашки по коже и как что-то, столь хрупкое и невесомое готово разбиться об пол, окончательно убив в ней все существо. - Нет, - тихо просит Муна, поддаваясь вперед и надеясь, что это вразумит человека позади подруги, что он ее услышит и простит все то, что она сотворила ранее. Она извинится перед ним на коленях, унизится, будет целовать ему ноги – все, что угодно, лишь бы только он отвязал Памелу и отпустил ее домой, где очень грозный мистер Томпсон будет ворчать на то, что Памела опять вернулась поздно, шляясь где-то с ней, с Муной. И ему даже в голову не взбредет, что в доме напротив его дочь едва ли не… Рука с ножом поднимается вверх в замахе. - Нет, - ее глаза наливаются слезами, а во рту вновь чувствуется привкус крови. Кажется, она прикусила язык. Или губу. Ей неважно, она не обращает внимание, падая на колени и неотрывно смотря в экран монитора. Какая-то мелкая боль не сравнится с тем сгустком обиды, слезы и боли, что сжимается в ее горле, готовый разразиться огромной разрушающей волной, которая затмит все истерики ссоры с Памелой, поднимет крупной дрожью шквал воспоминаний о том, как они впервые познакомились, как застали друг друга темным вечером на улице – она была пьяна, а Памела на нее кричала, - как началась с этого их дружба, и продолжается до сих пор. Продолжалась до сих пор. Такая странная, непохожая на другие дружбы и других людей. Они были созданы друг для друга хотя бы тем, что их глаза, как говорила Пэм, стоило где-то свыше поменять местами. Глаза. Она видит сквозь пелену слез влажные светлые глаза Памелы, что стоит обнаженная в чужих руках, снимаемая на камеру. Памела понимает, что уже не выберется из этой передряги, понимает, что именно Муну заставили на нее смотреть, однако ничего не может с этим поделать. Муна видит, как ее пухлые губы вытягиваются сначала в трубочку, произнося гулкое «Му», а потом растягиваются, открываясь в придыхании тихого «на». Ее голубые глаза жмурятся, а плечи вздрагивают в последнем всхлипе. Глубокий вдох. Единение душ. Потеря. Резкое, блестящее и металлическое, разрезает ей горло легким и рваным движением, выпрыскивая темную венозную кровь на шторы, тело и человека в черном, на окно, сквозь проблески которого видно, как юное тело угасающе дергается в предсмертных судорогах, как пухлый рот искривляется в крике, а глаза распахиваются, встречая смерть во всем ее ужасе. - НЕТ! – нечеловечески ревет Муна, отрываясь от стены и подлетая к компьютеру. Она превращается в чудовище, которое ранили в самое сердце, отобрали нечто важное, задели ахиллесову пяту – лицо искажается гневом и болью, отчаянием пахнет тело. Руки обессиленно хватаются за монитор ноутбука, безумные глаза шарят по черному экрану – видео оборвалось, а диалог со взломанным аккаунтом под ником «Муна 17» был прерван, оставив их двоих, Муну и Слоу, потерянных в этом мире, наедине с собственными страхами, которые только что, рваным и быстрым движением чего-то блестящего и металлического, превратились в ужасающую жизнь. Муна не дышит, теряя остатки разума и смысла существования, перечитывая лишь одну-единственную фразу, отражающуюся на мониторе. Пользователь «Муна 17» покинул сервер. Как и Памела – этот мир.