Ушли за горизонт наши корабли, Я подниму над головой белый флаг. Просто знай — что тебе я не враг. Полина Гагарина
Разбита. Растоптана. Мэрилин, как тень, поднималась по лестнице, не чувствуя пола под ногами. Зачем она это сделала — эстонка не понимала. Она не может его простить, она ненавидит Александра за то, что он сделал. Но какое право она имела, чтобы поступить так низко? Это была попытка закончить эти отношения, которые стали такими болезненными для обоих. Мэри не плакала. Кажется, она окончательно запуталась. В какой момент всё, что воссоздавалось с таким трудом, снова дало трещину? Она любит. Так, как Мэрилин полюбила Его, она не любила никого. Но как быть, когда больше не веришь? Когда совершаешь поступки, цена которых — собственное счастье? Да, эстонка любит, сильно и отчаянно, но простить в очередной раз — выше её сил. Как она поднялась на нужный этаж, как открыла дверь, Мэри не помнила. Положив ключи на тумбочку, девушка прислушалась, и услышав шаги, облегченно выдохнула: Виктория дома. — Вика, Вик, — больше похоже на жалобный крик. — Ты не занята? Виктория вышла в коридор, и встретившись с взглядом подруги, тут же всё поняла. Мэрилин всё же решилась совершить то, о чем уже, очевидно, пожалела. Скрестив руки на груди, питерская ведьма ожидала дальнейших действий эстонки. — Прости, пожалуйста, прости, — шёпот. Керро поднимает глаза и встречается с холодным взглядом. — Ты была права. Я не должен была это делать. — Господи, Керро, какая же ты дура, — строгость Вики тут же сменяется тёплой улыбкой, и питерская ведьма заключает эстонку в дружеские объятия. — Когда ты уже головой начнёшь думать, а? Я же вижу, как вы смотрите друг на друга. Если бы вы не были, как два упёртых барана, уже помирились бы давно и нервы мне не трепали. Мэрилин слегка усмехнулась, ещё раз убеждаясь в правоте Райдос. Эстонка медленно стянула с себя куртку и, достав из кармана телефон, с грустью отметила, что Саша ничего не написал. Как можно винить во всём другого человека, когда у самой на душе скребут кошки от собственного поступка, совершённого в порыве эмоций и при том абсолютно бездумно. О чём она думала в тот момент? Какие чувства руководили ею? Ненависть, отчаяние, злость? Но разве возможно ненавидеть, если не любишь? Возможно ненавидеть, если испытываешь равнодушие к другому человеку? Нет. Как не парадоксально, но она ненавидела, потому что любила. И любит до сих пор. — Ну, и где твой медиум? — Виктория взглянула на часы, стрелки которых уже перешагнули отметку в одиннадцать вечера. — Надеюсь, хотя бы он не будет дурью маяться и шляться по улицам. А то взяли моду. — Не знаю, наверное, остался с ней, — голос Мэри выдавал её переживая. Всё-таки, как бы она не злилась, но свою вину чувствовала. — Знаешь, она красивая такая. Я теперь понимаю. Так что пусть катиться к ней, мне всё равно. — Так, выкинь эту дурь из головы. В конце концов, сама виновата, — с каждой секундой голос Райдос становился всё громче, и питерская ведьма заметила, что этим она делает только хуже. — Ладно, успокойся. Пошли лучше вина выпьем, расслабимся. Слезами горю ты уже не поможешь.***
В это время за столиком в уютном кафе сидели Александр и Кристина, явно недоумевая, что сейчас произошло. Несколько минут молчания, и напряжение, тяжело повисшее в воздухе, начало рассеиваться. Кристина сняла пальто, и Саша заметил, что девушка, усаживаясь поудобнее, явно не собиралась уходить. На её лице появилась улыбка, и, облокотившись на спинку удобного кожаного диванчика, Кристина плавным движением руки поправила бархатистые волосы. Медиум тут же понял, что от того, насколько он сейчас будет резок, зависит продолжение этого вечера. Уверенности в себе предостаточно, но Шепс знал: Кристина — девушка не из простых. Сделав глубокий вдох, парень решает не медлить. — Крис, давай расставим все точки над "i", — уверенно и чётко, но девушка, видимо, не собиравшаяся сдаваться так рано, поспешила его перебить. — Шепс, ну я же тебе нравлюсь. Я не слепая, я же вижу, — девушка, наклонившись вперед, облокотилась на стол и тут же почувствовала, как её грудь в красивом декольте притянула взгляд медиума. Её голос, обволакивая каждое слово, лился так сладостно и нежно, а каждый звук сопровождался многозначительным вздохом. — Ну, посмотри на нас. Ты — умный, обаятельный мужчина. Я — красивая и успешная. Зачем нам кто-то третий? Медиум постепенно выходил из себя. В конце концов, мужчина он или тряпка, об которую можно вытирать ноги сначала одной, потом другой? Хватит. Он сам в праве принять решение, он больше не ведётся на провокации. А это унизительное сопоставление! "Умный и обаятельный" против "успешной и красивой". Александр вглядывался в движения собеседницы, и в каждом из них находил что-то неестественно коварное. Парень смотрел на Кристину, и ему хотелось плеваться. Плеваться от этой наглой лжи, от хитрого блеска в глазах, от этой натянутой улыбки и банальных заученных фраз, произнесённых с фальшивым кокетством. — Это нам с Мэри не нужен третий, — Шепс переходил на крик, и посетители один за другим начали оборачиваться в сторону шумной парочки, сидевшей у окна. Но, кажется, парень даже не собирался останавливаться. — Ты делаешь всё ради собственной выгоды. Я тебя не люблю ровно настолько, насколько ты меня не любишь. Тебе нужны только деньги и слава. Я не знаю, как, чёрт возьми, встречался с такой меркантильной бабой, как ты. — Ой, Шепс, да что ты говоришь! — Кристина, пытаясь перебить Сашу, кричала ещё громче, не жалея связок. Наверное, впервые за сегодняшний вечер медиуму удалось добиться от девушки искренних эмоций — эмоций гнева. — Удобно сначала сосаться со мной, имея девушку, а потом упрекать в меркантильности, не правда ли? Ублюдок. Ты такой же, как и я, Шепс. — Какая же ты сука, — усмехнулся Александр, слегка стукнув по столу. Было понятно, что разговор медленно, но верно заходит в тупик. — Я ли тебя кинул ради новой, более перспективной, пассии? Уже забыла? Я люблю Мэрилин. Слышишь, люблю. Тебе знакомо это слово? А теперь послушай меня внимательно: Крис, котик, если ты не изменишься, то сгниёшь одна. Счастливо. Саша забрал свой телефон и, небрежно бросив на белоснежную скатерть триста рублей, хотя он ничего не заказывал, встал из-за стола и поспешно направился к выходу, ни разу не обернувшись на девушку, всё еще сидящую за столом. — Да пошёл ты, — оглушительный и слегка писклявый женский голос раздался на весь ресторан, и по залу прошлась волна недовольства. Посетители нервно возмущались, то и дело оглядываясь на невоспитанную даму. — Девушка, Вы не могли бы покинуть наше заведение? — подошедший официант вывел Кристину из гневного транса. — Вы ведёте себе неприемлемо. — Да идите вы к чёрту вместе с вашим рестораном, — раздраженно фыркнула Кристина и, схватив сумочку, поспешила удалиться, громко постукивая каблуками. Удовлетворенный, Александр вышел на улицу и, вдохнув свежий осенний воздух, направился к дому. В какой-то момент, всего на секунду, ему показалось, что он даже благодарен Мэрилин за то, что она "столкнула их лбами". Кто знает, как бы это всё закончилось при других обстоятельствах? По крайней мере, решить проблемы при личной встрече гораздо проще, нежели посредством СМС или звонков. Да, Саша несомненно рад такому положению вещей, но вот только что ждёт его дома? Как отреагирует Мэрилин? Захочет ли она, наконец, поговорить с ним? А как ему разговаривать с ней после того, как их нежные, сотканные из звуков влюблённых душ, отношения превратились в месиво интриг, скандалов и слёз? Ответов не было.***
Шёл второй час ночи, а Вика и Мэри всё еще сидели на кухне, разговаривали о чём-то несущественном, стараясь не вспоминать события текущих дней. Райдос видела, как Мэрилин всё больше налегала на вино, осушая один бокал за другим. С одной стороны питерская ведьма, несомненно, понимала эстонку и её желание напиться, но с другой: кто, как ни она, будет следить за подругой в момент её бесконтрольного поведения. Наконец, через несколько минут послышались повороты ключа в замке входной двери. Александр тихо вошёл в квартиру, но подруги остались сидеть на кухне, не выказав никакого интереса к медиуму. Однако и у Виктории, и у Мэрилин на душе стало так спокойно, что обе синхронно выдохнули. Как же Мэри боялась, что медиум не вернётся сегодня домой, отдав предпочтение другой. Но нет. Он здесь, а значит он любит её. Эстонка на мгновение закрыла глаза и вдохнула запах его парфюма, доносившийся с прихожей. Так протяжно и медленно, с таким чутким наслаждением, словно она чувствовала его последний раз. В тот момент, когда пришёл он, этот вечер тут же стал каким-то спокойным, тихим и абсолютно личным. В этой тишине, существующей всего несколько минут, хотелось раствориться, укутаться в неё, в эту бесконечную теплоту, которая так давно не касалась её нежных плеч. Казалось, что в этой тишине заключалось их самое большое счастье. Оно наступило так неожиданно, что Мэрилин едва успела опомниться: это спокойствие, словно штиль на некогда бушевавшем море. Когда волны будто замирают в своей игре всплесков, и наступает долгожданное безмолвие, чарующее абсолютной идиллией. Но корабли уже ушли за горизонт. Вернутся ли они на рассвете? Александр вошёл на кухню, и его взгляд мгновенно встретился с другим взглядом. Эти глаза... Они как будто ждали его появление. Медиум не нашел в них ничего, кроме волнения. Робкого, слегка наивного, как у ребёнка, провинившегося в чём-то. Саша чувствовал, как эти глаза боялись не увидеть его сегодня. Искренность одного её взгляда не сравниться ни с чем и ни с кем. В этих глазах — целый мир. Его мир. — Тебе хватит, — спокойно произнес Шепс, забирая у девушки бокал. — У нас завтра презентация твоей книги, ты помнишь? — Не у нас, а у меня, — голос, пропитанный любовью, льётся так нежно и ласково, что Мэрилин сама этому удивляется. — Это мой книга, и я пойду туда сама. — В любом случае, — всё также тихо, почти беззвучно. — Тебе на сегодня хватит. — Шепс, теперь я сама решаю, что мне делать, — Мэрилин произносила эти слова так спокойно, словно сама не верила в то, что говорила. — Я извинилась перед тобой, но ты же понимаешь, что всё закончиться. Виктория, считав себя лишней в семейных разборках, поспешила удалиться. Войдя в свою комнату, питерская ведьма оставила дверь чуть приоткрытой и почему-то свято верила, что сейчас пара, наконец, сойдётся на общем решении. — Нет, не понимаю, — уверенно сказал Саша, как только Вика скрылась за дверью. — Не понимаю, Мэри. И не пойму. Эстонка молчала. Александр, не отрываясь, смотрел на девушку, а взгляд, медленно опускаясь, остановился на её губах. Парень чувствовал, что Мэри не собиралась сопротивляться. Секунда, длившаяся вечность. И уже через мгновение оба ощущают родную теплоту губ, прикосновения, от которых мурашки по коже. Гармония достигла пика. Долгожданные минуты счастья. Саша, прикоснувшись к талии эстонки, закружил девушку в воздухе. Она ненавидела его и, забравшись руками за ворот рубашки, царапала ногтями его спину. Она любила его и, впившись губами в его губы, желала, чтобы эта минута длилась всю жизнь. Пара, увлечённая друг другом, медленно продвигалась в спальню, ступая наобум по тёмным коридорам квартиры. Спокойствие. И только Виктория, озарённая улыбкой, лишь на несколько секунд нарушила тишину, выключая на кухне свет.***
Москва. Седьмое ноября. Десять вечера. Мэрилин облегчённо выдохнула, когда расписавшись в последней книге, хлопком закрыла её. Презентация прошла успешно — эстонка лишь зря волновалась. Саша, как и обещал, ждал Мэри в машине и не смущал девушку своим присутствием. Лишь подарил розы, которые вызвали скорее чувства раздражения. Зачем делать это на камеру, когда в реальной жизни между ними огромный пробел? Да, эта ночь, проведённая вместе, ничего не изменила, и пара решила взять небольшую паузу в отношениях. Когда эстонская ведьма рассказала об этом Вике, та лишь усмехнулась, не поверив в эту чушь. Выйдя из здания с множеством букетов и подарочных пакетов, Мэрилин села в машину, и уложив подарки на заднее сидение, хлопнула дверью автомобиля. Александр, наблюдавший за действиями эстонки, решил прервать затянувшееся молчание. — Ну, что? — весьма риторический вопрос. — Что? — в недоумении спросила Мэри, пристегивая ремень безопасности. — Что, Шепс? Ничего. По-моему, мы всё выяснили. Просто отвезти меня в аэропорт, и всё. — Я полечу с тобой, — уверенно и чётко произнес Саша, но заметив возмущённый взгляд девушки, повторил снова: — Я полечу с тобой, и это не обсуждается. Петербург — город для двоих. Сквозь серьёзное выражение лица девушки пробивалась улыбка, которую Мэри тщательно попыталась скрыть. Но Александр заметил. Эстонка отвернулась к окну и, уткнувшись в него головой, медленно закрыла глаза. У неё было около двух часов, чтобы провалиться в долгожданный сон, пока пара будет добираться до Шереметьево по московским пробкам. Слишком трудный день. Но слишком прекрасное его завершение. Эстонка улыбнулась: «Петербург — город для двоих...»