***
Олег Григорьевич неуверенно смотрит на Сашу, явно что-то скрывая. Медиум тут же просёк, что папа не просто так испепеляет его взглядом, поэтому парень решил остаться на кухне и дождаться, когда же отец решит начать разговор. Долго ждать не пришлось. Устало вздохнув, мужчина сложил руки на груди, и слегка улыбнувшись, решил не тянуть время. — Сынок, я тебя хотел спросить вот, о чём, — уже намного решительнее. — Может, Вам с Мэрилин семью создать, так сказать, ячейку общества? Ты думал уже об этом? — Да, думал, пап, — с непринуждённой улыбкой на лице отвечает Шепс. Парень уже давно представлял, как его обворожительная рыжеволосая невеста в роскошном пышном белом платье, сжимая в руках миниатюрный букет, плавно спускается по лестнице. Длинный шлейф послушно стелется сзади, так же мягко скользя со ступенек. Марш Мендельсона окутывает влюбленную пару, и медленно прикасаясь к губам, Александр и Мэрилин сливаются в нежном поцелуе. Аплодисменты, овации, посвященные им одним. Вот оно безмерное счастье, которое так желала его душа. — Думал, — повторяет Саша, возвращаясь в реальность. — Просто понимаешь, я не могу сделать это обыденно потому, что она особенная. А после всего, что я наделал — тем более. — Вот, здесь соглашусь. Она у тебя золотая, — с любовью произносит Олег Григорьевич, радостно улыбаясь. — Мы с мамой уже колдунят хотим. — Ох, пап, — заливисто смеётся парень, немного смущаясь. Резко улыбку сменяет серьёзное выражение лица. — Я тоже хочу. Очень. Обменявшись крепкими объятиями и поцелуями, Александр и Мэрилин садятся в такси и направляются в аэропорт. Как же печально, что им удаётся видеться с родителями настолько редко. Порой, уютным осенним вечером, укутавшись в тёплый плед и прижавшись к любимому человеку, сжимая в руках тёплую от чая кружку, невольно вспоминаешь тех, по которым так сильно скучаешь. Чьи лица хочется видеть изо дня в день, чей смех хочется слышать каждую минуту и наслаждаться тем самым важным моментом, когда все близкие и дорогие люди рядом. К сожалению, у этой пары нет такой возможности. Их работа, их квартира — вся их жизнь в красивом мегаполисе — Москва. Изумительном, невероятно прекрасном. Но их близкие разбросаны по другим городам, и иногда это наводит тоску. До свидания, Самара! Они еще обязательно сюда вернуться. Обязательно. А пока остается лишь согреваться теплом друга друга, и словно в одну секунду это осознавая, Александр и Мэрилин берутся за руки и крепко обнимаются, наслаждаясь теплом близкого человека.***
В Москву Саша и Мэри, к счастью, прилетели без приключений. Город их встретил всё теми же серыми облаками и уже прохладным ветром, который заставлял поёжиться. Холоднее, чем в Самаре. Определённо. Добравшись до своей любимой квартиры, медиум ведьма затащили чемодан, который весьма потяжелел. Еще бы! Родители Шепса нагрузили их всевозможными банками, склянками, бутылками, даже несколько оставшихся кусочков торта успели положить. Спорить с Людмилой Шотовной и Олегом Григорьевичем, как оказалось, бесполезно и поэтому смирившись, эстонка и её возлюбленный взяли всё, дабы не обижать родителей. Вика, которая уже ожидала их возвращения, накормила пару обедом, и девушки отправились в назначенное место на оглашение результатов недели. В белом конверте оказалась Виктория, и Мэрилин искренне была рада за подругу, несмотря на то, что мечтала оказаться первым лучшим экстрасенсом. Конечно, эстонская ведьма знала, что в желанном конверте ей не быть потому, что она не прошла "Эшафот", а это не могло не учитываться на совете. Благополучно вернувшись домой, Вика отправилась в свою комнату и тут же села за компьютер, чтобы поскорее обрадовать семью, которая беспокоилась за неё в её родном городе — прекрасном Санкт-Петербурге. Мэрилин, обсудив с Александром результаты первой недели, села за свой стол, за которым она всегда писала свою книгу, которая вот-вот выйдет "в свет". Подперев руками подбородок, девушка расслаблено вздохнула и перевела взгляд на маленький настольный календарик. Двадцать шестое сентября. Этот день аккуратно обведён в красный кружочек. Не просто так. Нет, она должна. Она хочет этого. Она нуждается в этом. Сорвавшись с места, Мэрилин быстро хватает куртку и уже через секунду выбегает из квартиры, громко хлопая дверью. — Куда это она? — возмущается Виктория, проходя в прихожую. — Темно уже так на улице. — Не переживай, — успокаивает девушку медиум. — Я знаю, куда она. Не надо её останавливать, ей так будет лучше.***
Медленно открыв оградку, Мэрилин, едва дыша, аккуратно ступает по холодной земле. Сделав несколько неуверенных шагов, девушка останавливается и опускается на колени, всем телом ощущая мёртвый холод. Дрожащими руками она касается земли и зарывается в неё, словно утопая в тоске и печали этого места. Заботливо и так бережно положив цветы, эстонка не торопиться вставать. Слеза. Она упала так быстро, как будто её и не было вовсе. Это правильно. Не надо плакать. Мэрилин не станет. Она сильная. Она знает, что нельзя плакать. Она не будет. Взглянув на портрет красивой брюнетки с выразительными чертами лица и невероятно глубокими глазами, эстонка невольно вздрагивает, ощущая до боли родную энергетику. Эта девушка с фото улыбается ей, и Мэри улыбается в ответ. Эта улыбка... Как много бы сейчас эстонская ведьма отдала за то, чтобы увидеть её снова. В живую. Здесь. В этом мире. В этой жизни. Здесь и прямо сейчас. Вот только это невозможно. "Только не плачь, только не плачь," — мысленно заклинала эстонка. — "Это не повод для слёз. Сегодня их быть не должно". И, правда, люди в этот особенный день не должны плакать. Ни там, ни тут. — Привет, — робко произносит Мэри, вновь поднимая глаза на портрет. — С днём Рождения. Кажется, это всё, на что рыжеволосая девушка способна. Господи, она и представить себе не могла насколько это трудно. Насколько тяжело. Насколько больно. — Я принесла твои любимые цветы, — шепчет Мэрилин, и взглянув на скромный букетик, лежащий среди многих других, аккуратно поправляет несколько лепесточков. — Лилии. Ты всегда любить их, я помню. Я всегда буду помнить. Начинает говорить и становится легче. Разве так бывает? Дрожащей рукой проводит по фотографии, такой же холодной, как и тело, остывшее раз и навсегда. Сердце девушки бешено колотиться, словно разрываясь от всех воспоминаний, которые молниеносными вспышками отображаются в памяти. Невыносимая боль и невероятная любовь увековечены в глубине души, в которой есть особое место для особой девушки. Исключительное место. — Анастасия, — снова шёпот, который в тысячи раз громче каждого голоса на Земле. — Я люблю тебя. Всем сердцем. Прости меня. Да, каждый человек иметь право обижаться, злиться. Вот только обида не должна быть слепа, а я ослепла. Я не заметить самое главное — что я теряю тебя. Поняла только тогда, когда потеряла. Мэрилин склоняет голову, закрывая глаза. Один бесшумный вздох. Мэри только сейчас осознала, насколько важен ей этот разговор. Как она в нём нуждалась последнее время. И сейчас стало легче. Впервые за столько времени, действительно, стало легче. — Ты прости, что я не простилась с тобой, когда все прощались, — вновь заговорила эстонка, касаясь ладонями холодной, влажной земли. — Я не буду делать это и сейчас. Потому, что я не хочу прощаться с тобой. Ты никуда не уйти, ты всегда рядом со мной. Я постоянно ощущать твоё присутствие, ты приходишь ко мне во снах. Ты не прощаешься со мной, и я не стану. Мы столько пережить вместе... Знаешь, я... Я так скучаю. Последние слова — крик души. Мэрилин проговаривает их так чутко, так тонко, так искренне. Едва связывая слова, она беззвучно кричит о самом главном — о том, что не скрыть за маской безразличия, о том, что невозможно скрыть от любимых карих глаз, которые смотрят с фотографии прямо на неё, заглядывая в глубину души. Минута молчания. Ещё одна. Кажется, что тишина, длиться целую вечность. Всё понятно без слов. Самые нужные фразы, самые сильные чувства, самые искренние слова в тишине. И это то, что связывает их. И будят связывать всегда. Всегда. — С днём Рождения, моя единственная и моя самая любимая девочка. Знаешь, я без подарок, но у меня есть кое-что важнее, — медленно проговаривает Мэрилин и достаёт из кармана маленькую фотографию, на которой изображён крохотный человечек, так и не увидевший этот мир. — Пусть он всегда будет с тобой, хоть и вас двоих уже нет... Аккуратно проведя по фото нежными пальцами, девушка кладёт фотографию среди множества цветов, возложенных в память. Светлую память Анастасии и этого маленького чуда. — Мне пора, — печально произносит Мэри, вновь поднимая глаза на улыбающуюся и полную жизни девушку с фотографии. — Спасибо тебе за всё. Прости меня, Настя. Прости... Эстонка поднимается с колен, и обхватив себя руками от пронзившего тело холода, задерживается еще на минуту в последний раз всматриваясь в лицо Насти. Нет, точно не в последний. Они уже давно стали одним целым, и пока бьётся сердце Мэрилин, их дружба всегда будет наполняться светом и озарять всё вокруг. — С днём Рождения, — говорить уже легко, и Мэри слегка улыбается. — Я еще обязательно прийти, слышишь? Обязательно. До свидания, подруга. Произнеся последние слова, Мэри закрывает ограду и медленным шагом отдаляется всё дальше и дальше, а девушка с фото продолжает негасимо улыбаться ей вслед.