Good night, sweet princess

-Ее Великое Превосходительство, Великая Герцогиня Астурии, Глава Рода Астурия, Графиня Кайдиуса, Графиня Максиуса, графиня Мениуса, Баронесса Кайдиуса, Баронесса Мениуса, — я икнул. Ох, так вот ты какой, северный песец. Итак, для тех, кому нужны пояснения — женщина, вышедшая передо мной сейчас, чьи титулы до сих пор зачитывает несчастный герольд с языком без костей — Люция Эжен Астурия, самая влиятельная после меня, если не сравнимая со мной по влиятельности женщина. Насколько все плохо? Ее называют за моими глазами 'Южной Королевой' или 'Вице-королевой Новы'. И не просто так. Великая Герцогиня это уже проблема —, а с другой стороны, она обладает одним титулом, который вполне можно было бы поставить раньше всех, как самый влиятельный. Глава рода Астурия. Итак, Люция — самая большая моя заноза, исключая бунтовщиков на данный момент, и то, я неуверен насчет того, кто там первый, а кто второй по 'занозистости'. Все просто — Астурия это имя уже почти нарицательное для высших кругов аристократии в Нове. Почему? Потому, что из рода Астурии, помимо самой главы вышло еще ТРИ ГРЕБАНЫЕ ГЕРЦОГИНИ! Две дочери и младшая сестра Люции. Дочери перешли в другие рода путем женитьбы, соответственно, отказавшись от собственной фамилии и прав наследования титулов своей матери, а затем… Все остальные наследники титулов их муженьков как-то резко посдохли, оставив для наследования лишь один вариант. Да и сами мужья не задержались на этом свете. Один поохотиться захотел, второй в лесу на монстра напоролся, третий помер от странной болезни, четвертого вдруг недобитые враги прикончили… Короче говоря — все все знают, никто ничего доказать не может. А если бы я и мог — наверное, я бы и не стал призывать ее к ответу. У нее четыре герцогства под контролем! Это будет гражданская война —, а у меня из войск Алиса, упертость и знания современного человека. Неравный, блин, обмен!  И, что еще хуже — женой третьего герцога, а главное, младшей сестрой Люции является еще одна примечательная особа с двойной, блин, фамилией! То это значит? Ну, учитывая то, что мужу 87 лет и он давно уже появляется на публике разве то под руку с тридцатилетней женой, путает сыновей с дочерьми, придворных с предками и носит подгузники (не уверен в правдивости, но слух ходят)  — управляет всем его богатством его жена. Но более того — его жена не отказалась от наследования свое старшей сестры, то есть формально, она еще и будущая Великая Герцогиня. Более того, она еще и Великая Герцогиня, умудрившаяся турнуть линии наследования всех детей своего мужа, оставив там только внуков, старшему из которых исполнилось недавно шесть лет. И поскольку она смогла все это провернуть, она же при том будет являться регентом при малолетнем герцоге, вошедшем на престол — как минимум лет семь, пока он не вырастет. То, что самый престарелый герцог не сегодня, так завтра помрет — вообще ни для кого не секрет, ему даже помогать не надо. И если так — то будучи Великой Герцогиней, титул которой, правда, немного полежит у одного из ее внуков, которому она так же придется регентом — она будет, по сути, контролировать Великое Герцогство и Герцогство простое. Двойной регент, блин! Но все еще не так плохо, пока я не зашел дальше. Мениус и Кайдиус — две богатейшие области всей Новы, огромные торговые города на пути от моря к столице, на месте пересечения трех-четырех герцогств. Да еще и Максиус — житница Новы, главный хлебопахотный край государства, обеспечивающий в одиночку пятую часть от вообще всего зерна королевства. Отличный расклад, да? Но я не мог позволить хотя бы единой эмоции отразиться на моем лице — в частности, именно из-за всех описанных проблем. Передо мной мой потенциально превосходящий меня противник, как по качеству, так и по количеству земель. А значит что? Улыбаемся, машем, делаем вид, что так и было запланировано и как можно скорее разрабатываем план по ее устранению. И всех ее трех доверенных наследников тоже. Блин! Ну почему эта сволочь такая предусмотрительная?! -Рада видеть Вас в добром здравии и твердой памяти, Ваше Высочество, — тем временем выполнила неукоснительный реверанс женщина, так что мне на секунду даже завидно стало. Тут пахнет годами практики! -Рада видеть Вас в подобающем положении тела и духа, Леди Астурия, — тем временем чинно ответил я женщине передо мной излучая доброту и непосредственность. Но вместе с тем я пустил и все свои силы на анализ поведения и слов женщины передо мной. Она тут один из двух страшнейших зверей всего государства. Ее меня накрутить тут будет как дважды два. -Ваше Высочество, — добро улыбнулась женщина, — Я рада тому, что вашим глазам радостно лицезреть мой образ.  Ять! — чертыхнулся я еще раз про себя. Она увидела, как я ее замечаю и уколола меня этим. Даже нет, скорее как учитель дала мне знать. При том я был уверен, что больше никто кроме нее, ну и, может, отца не заметил моего поведения. -Безусловно, ведь наблюдать своих верноподданных, готовых ответить верной службой на твое доверие — это ли не радость королевы? , — переводя на прямой — 'Я за тобой приглядываю, я все равно выше тебя'. -Ну что вы, Ваше Высочество, я ценю ваше внимание, но мне становится даже несколько неловко от того, как вы меня высоко оцениваете, — 'Можешь глядеть сколько захочешь, но многого ты все равно там не увидишь'. -Но неужели, Леди Астурия, не долг ли Королевы полагаться на свои подданных, приглядывая за ними и помогая им в их проблемах? Правит не Королева, правит народ, — 'В случае чего — я тебя призову к ответу. А если что — на моей стороне армия.'. -Ваша скромность вам к лицу, Ваше Высочество, но все же — мы — те кто поклялись в верности Нове — не можем отрицать все величие и всю значительность Вашего Высочества, и потому, наш долг — лишь помогать Вашему Высочеству в его правлении, служа его десницей, а вовсе не править самостоятельно. Лишь помогать в этом самому монарху, — 'Я на многое не претендую. Отстань от меня — и конфликтов не будет'. -Леди Астурия, я невероятно рада вашей верности, — 'Оставим статус кво'. -Конечно, Ваше Высочество, как и я рада вашей мудрости, что обеспечит нам в будущем невероятное процветание государства, — 'Просто не лезь ко мне и все будет хорошо'. -А теперь, Леди Астурия, — я улыбнулся и произнес, — Я клянусь в верности народу Новы и всем своим верноподданным. -Как и я, Люция Эжен Астурия клянусь в верности народу Новы, Ваше Высочеству и Короне Новы, — улыбнулась передо мной женщина. Мы давили друг другу улыбки все время, но в душе моей горела ненависть. Какая… МРАЗЬ! — захотелось выкрикнуть мне! Меня не просто по носу щелкнули, мне как будто под зад дали! Первое — сам разговор. Она вынудила меня самого перейти на эти рельсы конфликта, который не заметить сейчас не смог бы и последний идиот! Я не знаю как, но спустил курок я, а значит инициатором конфликта уже являюсь я! Симпатии значат в большой политике не много, но и не мало порой. И тут уже я выгляжу не пойми кем, поскольку выглядит все так, как будто я с самого начала захотел конфликта с, блин, одним из двух самых потенциальных бунтовщиков. Второе — финальная клятва. Она поклялась в верности Короне! У меня нет Короны и права ее носить! В случае чего она теперь сможет отказаться участвовать в войне, мотивировав это тем, что в верности клялась и народу и короне, а не только мне. Значит формально мне отвесили пощечину, а я был вынужден улыбаться и подставлять вторую щеку. И каждый, каждый это видел! И третье — сам разговор прошел полностью под ее диктовку! Меня просто прокатили по всем местам, где я собрал максимум шишек — конфликт, нападки, угрозы, унижение — и нигде только не смог ответить! Да мне показали на мое место, а я могу только мило улыбаться и с радостной улыбкой принимать на грудь снаряды амбразуры. Да я ее даже призвать к ответу не могу — формально начал конфликт я, а фактически у нее влияния больше чему меня самого! НЕНАВИЖУ ЭТУ МРАЗЬ! Клянусь, именно она, а не бунтари станут главной проблемой Новы. Срочно, срочно надо выдрессировать Алису и отправить к ней. Хрен с ней, пусть утонет в ванной, лишь бы проблем не принесла! И пока я медленно тлел, на место мадам передо мной вышли те, кого я бы хотел видеть в последнюю очередь здесь. -Рада видеть вас, Ваше Высочество, — улыбнулась мне молодая девушка, даже не женщина, с розовыми волосами. -Рада видеть вас, Ваше Высочество, — еще более писклявым голосом раздалось от малявки. Что я там говорил? Проблемы? Нет, гражданская война это там, в будущем. Сейчас у меня проблемы побольше. Родственники. — Ее Великое Превосходительство, Великая Герцогиня Гейнтретта, Глава Рода Гейнтретт, Графиня Зентруммарки, — затянул быстрое перечисление по памяти титулов и регалий несчастный парень. Интересно, а ему много платят за подобное? Ведь, по сути, это очень опасная работа. А что — сбился раз, перепутал порядок — повесят же нафиг! И вообще какой памятью и дикцией должен обладать этот бедный, несчастный герольд? Я бы не смог, наверное. -Ваше Высочество, позвольте мне прежде всего выразить свое почтение и засвидетельствовать свою верность Вашему Высочеству, роду Нова и народу Новы, — вот так, легко, быстро и просто, без всякой подоплеки, единственная из всех до этого момента без особого скрытого смысла ответила мне Анна. Более того… Клятва! До этого момента клятва строилась из трех позиций — народ, я и корона. Именно в таком порядке. И тут стоит немного пояснить. Безликий народ Новы — крестьянство. В оригинале, возвышенным языком — обещание править по справедливости и ради подчиненного народа. Но по сути — просто отображение позиции 'Править во благо'. Такое размытое понятие может значить, официально, обязанность подчиняться королеве и народу, этакая клятва 'Мэра', 'представляющего народ'. Но на самом деле — просто завуалированные слова 'Ради себя'. Эдакая идея того, что в первую очередь они все все равно будут править ради себя и своего рода. Признавая такую простую истину сюзерен признает право аристократии действовать в своих интересах. И это логично. Вы подчиняетесь — я в ответ даю им стимул подчиняться. И ставить подобное на первое место — полностью нормально. Я — верность сюзерену. Обязательство подчиняться в том случае, если это не противоречит первой позиции клятвы. То есть это полностью нормально — они подчиняются мне прежде всего, но только тогда, когда это не несет им прямого вреда или несет пользу. И Корона — обязательство подчиняться тому, кто носит корону или официальный титул правителя. Подтверждение своих формальных обязательств тоже правильное движение. Особенно тогда, когда оно стоит ПОСЛЕ закрепления своей верности конкретно тебе. Такая клятвенная гарантия того, что они НЕ будут подчиняться Королеве, если состоится конфликт моей и ее власти. Небольшая гарантия от восстания. Выстраивать именно в таком порядке объекты своей верности полностью нормально для местных. И тем удивительнее было сейчас услышать именно такую клятву от Анны. Просто посмотрите — сперва личная верность, затем верность даже не короне, а лично моему роду, а затем только 'личная' верность, или же 'верность' народу. Да ну не может быть. Не может же быть все так легко и просто! -Я рада слышать это, Леди Гейнтретт, — улыбнулся я в ответ. Нет, здесь где-то точно подвох. Огромный подвох! В голове возникла мысль проверить клятву. Мало ли, вдруг тут просто какой-то очередной на… обман? -В свою очередь, Леди Гейнтретт, — я улыбнулся, — Я клянусь в верности народу Новы и всем своим вассалам. Тоже абсолютно нормальная клятва в стандартных условиях. Завуалированное предупреждение о том, что собственная выгода будет ставиться выше выгоды вассалов. И это полностью нормально. Было бы, если бы оба участника придерживались подобной идеи 'разумного эгоизма'. Но как отреагирует на мое подобное поведение девушка, так переделавшая под себя клятвенные заверения? -Мне нет большей радости, чем слышать подобные слова, Ваше Высочество, — улыбнулась девушка передо мной и склонила голову. И именно в этот момент у меня невероятно сильно заныл копчик, а спина почувствовала, как в нее, подобно десятку стрел буквально впились взгляды всех присутствующих. Даже более того — взгляд моего отца! Ять, да что такое, где меня опять развели?! Думай, Элоди, думай, — отвлек я сам себя. Что не так. В чем проблемы?! Почему и где меня кинули опять?!  Так, пойдем по логике. Самый главный момент клятвы — меня поставили впереди всего. То есть верность мне по идее должна превалировать над всем остальным. Это отличное заверение в своей верности, но… Почему тогда верность народу не стоит второй позицией? Более того! Ни разу не упомянули верность короне? Это значит… Они не подтверждают свою верность формальной системе?! Ять, ять, они объявили во всеуслышание, что не поддерживают верность короне, а значит в принципе формальные обязательства\. Но действуют в мое имя и имя королевского рода. То есть, то, что они действуют ради королевства, превышает их формальные обязательства и возможности. Итак… Я что, дал им разрешение от моего имени нарушать законы?! Захотелось звучно материться, орать и биться головой о спинку кресла. Ну почему я такой идиот?! Почему нельзя было просто принять на веру, что здесь НИКОГО, кто бы не пытался урвать себе собственный кус пирога. И почему такой гениальный развод на 'особые' полномочия выполнила моя тетка, а не суровая махинаторша Люся? Хотя, прошу простить, ответ есть в вопросе. Потому, что она моя родная тетя, а значит формальных проблем с этим наверняка гораздо меньше. Хотелось завыть, но мне оставалось лишь дальше тянуть свою отвратительную улыбку и попытаться минимизировать ущерб. -Но Леди Гейнтретт, — я бы плюнул на пол, если бы то было разрешено дворцовым этикетом. Или если бы в этом теле хотя бы умел плеваться, — Как бы высоко я не ценила вашу верность мне и всему роду Нова, уважать свои обязанности, принятые во благо всего народа Новы — основа истинной верности Королеве и Королевству. Потому, как я гарантирую соблюдение всех обязательств и законов на территории Новы для каждого своего вассала… На мгновение, на десятитысячную долю мгновения у Анны дрогнул зрачок. Если бы я сейчас не всматривался в нее, как в гребаную бездну Ницше, никогда бы не заметил. -Так и я клянусь соблюдать все свои обязательства перед Вашим Высочеством, Народом Новы и равными мне вассалами Короны, — спокойно ответила мне девушка, а я слегка выдохнул. Конечно, не самый удачный итог переговоров. В итоге она все равно поставила Корону в самом конце. То есть теперь у нее есть официальное объяснение половины своих возможных поступков и один официальный неистощимый мотив — 'Ради Новы'. Но все гораздо лучше, я ведь заставил ее признать законы Новы. То есть возможности пренебрегать вообще всем, прикрываясь моим именем у нее больше нет. Но с другой стороны — я все равно прошляпил, как из-под меня вытянули оправдание почти всем своим возможным поступкам. Боюсь, я с этими дворцовыми игрищами поседею на пятнадцатом году своей жизни. Захотелось бесцеремонно помассировать виски руками, но я удержал этот недостойный порыв. В конце концов ее поступок был в высшей мере пакостным, но все же даровал мне одну мою прекрасную возможность. Анна подождала несколько мгновений, ожидая моих дальнейших телодвижений, после чего начала разворачиваться, утягивая за собой Шарлотту. И вот тут я заговорил уже обращаясь напрямую не к Анне, а ее дочери. -Леди Шарлотта, — я проговорил в правильный момент, когда Анна уже считалась уходящей, а мелкая нет, — Так же я надеюсь на то, что вы почтите замок своим присутствием и останетесь во дворце на некоторое время в качестве моего гостя. Если я спалюсь перед мелкой — это плохо. Но с другой стороны — она единственный мой информатор, который, руководствуясь чувствами, легко может не использовать во благо себе сведения обо мне. И более того. Плохо не то, что она сама узнает обо мне что-то. А то, что она донесет эти сведения до тех, кто действительно сможет выжать из них все самое ценное. Но если я разделю ее и ее мать, способную легко воспользоваться моим незнанием местных реалий, мне сразу-де станет чуть легче на душе. И плюс… Казалось, уходящая герцогиня не проронила ни слова, ни бросила не взгляда. Но я точно знал, что она видела мою проскочившую на самую малую долю секунды злую ухмылку. -Ну что, тварь, — я зло усмехнулся, — У тебя за плечами опыт и знания. А у меня — положение. Хочешь ходить козырями? Пожалуйста. Вот только у меня тоже есть пара карт.  — А теперь, — исказилось мое лицо, — Еще и твой ребенок. Но в реальности не случилось ничего, а единственный участник разговора, маленькая синевласая девчонка лишь радостно заулыбалась, предчувствуя скорую встречу со своей дорогой кузиной. Она еще ничего не знала. Карнавал безумия продолжался, и к тому моменту, когда на сцену вышел новый клоун я успел уже десять раз пожалеть обо всем произошедшем. Быть может, не такие уж и безмозглые идиоты, те люди, которые заявляют, что не хотят власти? Мол, напряжно все это, уж лучше просто лежать на берегу и плевать в бездонное синее небо или море, по вкусу. Может и правда, поддамся сейчас аристократии, разрешу им творить все, что хотят, подписывать указы моим именем — да пусть хоть объявят о собственной независимости, а сам буду просто набирать баб в гарем, развлекаться гладиаторскими боями и постоянно угощать себя изысканными блюдами и винами. Отстрою себе шикарный замок из золотых кирпичей и с соболиными шкурами вместо обоев и буду предаваться всем семи смертным грехам, чередуя и совмещая, в полном соответствии с образом декадентской аристократии. И никаких проблем с политикой, с аристократами, только знай — выбирай тортики повкуснее да баб посмазливее…  Ага, и доживу я тогда ровно до той минуты, когда кто-нибудь вроде Люции не решит, что королевская корона, в принципе — стильный аксессуар и она неплохо может пойти к новенькому платью. Ведь согласно законам — новый Королевский род будет избран силой Великих герцогских родов, всех четырех, на голосовании. Четыре рода: Бравис — отцовский род, поддержит меня из-за отца. Астурия - ага, конечно, вот так возьмет эта сволочь и поддержит меня, когда у самой глазки бегают и слюнки текут при виде власти. Урсула — это бунтари, которые, вероятно если не захотят корону себе, то как минимум с радостью вручат ее Люции. И Гейнтретт, род моей тетки и ее немаленьких амбиций. Один раз меня, свою плоть и кровь, родную племянницу чуть было уже не прокинули с властью — так что не сомневаюсь, случись что — и они с радостью сдадут меня за лишний золотой. Три против одного, плюс то, что сама Астурия контролирует еще три герцогства — в лучшем из раскладов, шесть против трех. Думаю, меня легко скинут с трона, только поймут, что у меня не хватит силенок потягаться с местными зубрами, после чего будет чудо, если мне дозволят уехать в самый дальний и задранный особняк с одной Алисой за плечами. Я, в теории — знамя старой власти и живое доказательство узурпации власти, первый же символ революции, не дай бог ее кто задумает. А даже если и не задумает, а я удовлетворюсь жизни в далеких отцовских развалинах в окружении слуг и запустенья, меня легко могут убить просто так, на всякий случай, как неизвестную величину местных политических игр. Поэтому, знаете, я совсем не против отдалиться от политики, спихнув власть на местных управителей и только и делать, что выбирать очередную пассию на вечер. Но давайте, я этим займусь чуть позже, когда меня не захотят убить мои подчиненные ради власти. Лет через пятьдесят. Итак, и раз уж мы приняли неизбежность происходящего и тщетность попыток закинуть политику в дальний ящик, перейдем к следующему просителю. Вышедшего вперед старика, иначе чем 'археологической ценностью' я назвать не мог. Настолько глубокие морщины изрезали его лицо, что среди них я не сразу смог найти, где у него находится рот и глаза; кожа была настолько дряблой, сухой и желтой, что будто это был и не человек вовсе, а какая-то гротескная пародия на него, в виде дешевой имитации кожи, натянутой поверх макета скелета; ну, а сам старик, хотя и был ростом с меня прошлого, то есть, никак не меньше метра восьмидесяти, был таким тощим и иссохшимся, что казалось, будто его можно поднять одной рукой, а если вынести на свет — то можно будет заметить темнеющие на фоне солнца твердые кости. Его глаза давно уже выцвели и зрачок почти сливался с белком, не давая никому никакой возможности разглядеть намеки на настоящий цвет его глаз, в то время как губы представляли из себя две тоненькие, едва выделявшиеся на фоне бледной кожи, полоски. А уж седая, жидкая шевелюра, со всем старанием личного парикмахера причесанная для сокрытия всех неприглядных плешей и уродливых расплывшихся темных пятен на голове могла вызвать только жалость, сходную с жалостью, испытываемой к безумному одинокому старику-чудаку, таскающемуся с плешивой и тощей собакой рядом с вокзалом, иногда недоуменно оглядывающегося в поисках давным-давно мертвой, или же предпочетшей более не знаться со старым маразматиком, родни. Но самой печальной частью описания было то, что так оно все и было. Поговаривают слухи, что Антуан Дэиле в молодости был неотразимым красавцем, заведшим любовниц среди всех чинов, народов и сословий, обласкавший своей любовью каждую герцогиню и наследницу и даже не побрезговавший своей собственной племянницей. Правдивы ли слухи я не знаю, но одно точно — в данный момент за его дар красоты ему приходится платить с процентами. Старый герцог прожил на жизни непростительно долго, ему шел уже восемьдесят седьмой год, что по меркам даже моего старого мира был крайне почтительный возраст. В этом же мире, где дольше шестидесяти жили лишь счастливчики и люмены, спасенные собственной магией от большинства слабых болезней, из-за низкого развития медицины быстро перерастающих в жуткие осложнения, он и вовсе был чем-то вроде древнего мамонта, символа далекого прошлого. И это на нем вполне отразилось. Его болезненного тощие ноги, которые, впрочем, умело были сокрыты за широкими штанами едва могли выдержать вес сухого старика, руки болезненного подрагивали от тремора, а в глазах не было видно даже намека на зрение. Более того, старческий маразм забрал и этого ловеласа — сейчас он уже не всегда контролировал процессы отправления своих естественных потребностей, во рту не было ни одного белого или хотя бы просто желтоватого зуба… По сути дед давно должен был уйти если не в мир иной, то как минимум на покой, передав корону своему наследнику еще лет тридцать назад, в то время, когда он был еще крепок и не лишен определенного шарма красивого пожилого мужчины. Но случилось что случилось, настоящая басня с моралью. Побоявшись отдать власть в руки своих наследников, воспитанных и ведущих себя соответственно ему самому, проводя времени в гареме гораздо больше, чем за решением государственных проблем. Как итог, обнаружив, что на наследников надежды нет, а что еще ожидать от тех, кого воспитывали заброшенные после родов наложницы декадентского аристократа, в свои сорок с гаком лет, еще не до конца утратив возможность продолжить свой род, он повелся по глупости на союз с умной, красивой, молодой и перспективной аристократкой, Синистрой Эжен Астурией. И все бы ничего, не самый плохой ум и большой опыт позволили бы ему легко управлять аристократкой, а чары Казановы превратить ее в еще одну по уши влюбленную девчонку, вот только весь хваленый опыт и нюх оказались бессильны перед не столь опытной, но абсолютно гениальной интриганкой, восходящей звездой политического небосвода Новы, старшей сестрой жены, Люции Астурии. История темная, кто умер первым, кто к кому подослал убийц, кто и чем кого шантажировал, но важен факт. С Казановой оказался заключен почти что милосердный пакт — ему позволили жить в своей удовольствие, иногда для виду надевая корону и прожигая деньги, а реальную власть над государством взяла его жена и ее же старшая сестра. Как итог — в данный момент о несчастном герцоге порой забывали даже придворные и слуги, а вот имя его поднабравшейся за года царствования под покровительством сестренки жены было на слуху у всех. Несколько внуков были воспитаны герцогиней, а все не нравившиеся ей вассалы, не проявившие достаточной верности уже давно разложились на пыль и прах в земле, выкормив пару выводков могильных червей.  Но, отставляя за бортом вариант того, что неведомый мне бог решил выдвинуть это бесспорно жалкое существо мне в укор передо мной… Зачем он здесь? Тем более один, без сопровождения жены… Жуткая догадка пронзила мой мозг и стало слишком поздно. -А? — сипло, с надрывом прошептал старик на пределе своих возможностей, после чего моргнул настолько тонкими, что они казались прозрачными, веками, после чего нахмурился. -Инка, дрянь, а ну слезай живо с моего трона, — вдруг резко и брюзгливо произнес старик, после чего топнул ногой. Топнул так слабо, что казалось, будто кто-то шлепнул ползущего таракана тапком, но учитывая условия происходящего, звук разнесся громом по замершему залу. Итак, дамы и господа, а чтобы вы не думали, что мне разрешат расслабиться или хотя бы просто повториться в способах испытания моих нервов на прочность, представляю вам подкол принцессы номер четыре, Безумный Аристократ! Итак, ситуация — если все остальные мои посетители ловили меня на тонких материях — клятвах, тайных значениях слов и умении вести разговор, то здесь я впервые столкнулся с жестокой и грубой прямолинейной атакой. Чужими руками. Итак, представим, что вы принцесса, будущая королева, местная богом помазанная на престол. Вы правите опираясь на своих вассалов, почти полностью завися от них, а не от собственных сил, ведь вы — феодальная принцесса. У вас есть войска только пока вам их дают и казна только пока вам ее перечисляют. И, в конце концов, у вас есть власть только пока остальные ваши феодалы не догрызли кинутые им кости и слишком заняты своей возне, чтобы решить поменять королевский род. Вы устраиваете королевский прием, на котором каждый аристократ заверяет вас в своей верности и готовности пролить свою и чужую кровь в ваше имя. И тут вылезает один, который вдруг, резко, во всеуслышание заявляет, дескать, хаживал я в будуар к вашей матушке, уважаемая, а ваш отец недвусмысленно намекал мне не далее, чем вчера за обедом на непристойные действа, полные разврата. И при том, бросивший вам вызов не имеет на это сил. Это оскорбление. Спустить такое, даже если это всего лишь безумный старик как получив в лицо плевок стереть его белой бальной перчаткой и продолжить радостно кружиться на балу. Очень человеколюбивый, но невероятно унизительный поступок, которого хватит для того, чтобы вся оставшаяся аристократия вас больше не воспринимала как партнера для взаимовыгодных контрактов, а только как 'та девушка, которая утерлась'. Значит, простейший вариант — наказать аристократа. И теперь, вы наказываете за этот поступок аристократа… И тут недоуменные вассалы задают вопрос, почто блаженного калечишь? Вы жестоки и бесчестны, госпожа, и видит бог, не вам нас вести к светлому будущему. Ага, два варианта. На одном плахи точеные, на другом унижения д… достаточные. Итак, выбирайте. Только учтите, что пика не меч и ей не отсечь. -Эй, паршивка, ты почему отца игнорируешь! — сделал шаг по направлению ко мне мужчина. Пара неприметных парадно одетых стражников по сторонам зала неуверенно переглянулись между собой, после чего сделали шаг вперед. Угу, я не могу наказать, но не могу и не наказать. Но… Я ведь могу заставить его заставить меня его наказать. Все просто. Задаем вопрос, 'Так ли ты хочешь сесть на мой трон? '. Ответ не особо важен, 'Да', 'Это мой трон', 'С дороги! ' — и мы приписываем ему восстание против короны, после чего казним на рассвете с шумной толпой. Конечно, все считают нас виноватой и жестокой, ведь по сути, мы прошли по варианту с убийством безумного старика за фразу, которую он даже и не осознал. Но я смогу пройтись по грани между допустимым, подавлением бунта, и недопустимым для принцессы. Плохо, но хоть как-то. И все поздравляют меня с предотвращенным мятежом. И громче всех хлопает Синистра, жена убитого, втайне радуясь произошедшему. Ведь теперь титул герцога переходит к ее сыну, регентом которого она и является. Молодец, принцесса, и старика беззащитного убила, и титул герцога врагам отдала теперь уже полностью и безвозвратно. Можно смягчить наказание за 'планируемый бунт' и заменить его на розги. Вот только один удар — и эффект как от плахи. Без вариантов. Хорошо, скажем, отправим его за попытку бунта под домашний арест. И? Это по сути, как смириться — наказания то нет. Старик сделал еще шаг вперед, а стражники шаг ему наперерез. Не так далеко от трона, в принципе. Еще пара шагов и мне придется взглянуть ему прямо в бесцветные глаза. Думай голова, думай, корону надену!  Угу, надо умудриться и наказать и не наказать одновременно, причем исключительно так, чтобы это БЫЛО наказанием, а не домашним арестом, соизмеримым с тяжестью проступка. И не наказать, чтобы никого не расстроить своей жестокостью. Я вздохнул. Ненавижу гребаных аристократов. -Герцог, отдаете ли вы отчет в то, что сейчас происходит? — закинул я пробную удочку. Удочка не долетела. Герцог надменно проигнорировал мой вопрос, после чего сделал еще один шаг и произнес во всеуслышание, — Погань малолетняя, я тебе сейчас такой нагоняй дам! Окей, — спокойно отметил я. Хм, эмоции как-то резко успокоились. Наверное потому, что от четвертого герцога подвоха я ждал уже в любом случае. Даже не удивили, хах. Маразматика почти не переубедить, особенно быстро и без особых аргументов. Была бы здесь его любимая женушка, то я бы легко мог воспользоваться ассоциативной цепочкой и вывести его на адекват через известного персонажа, связанного с его замерзшей молодостью. Но, я даже не представляю почему, но ее тут как на зло нет. Определенно, человек не контролирующих выпуск газов из кишечника резко решился съездить к принцессе в замок, пооскорблять ее немного. Ага. Ненавижу это. Меня загнали в тупик, — зло выдохнул я. Похоже, вариантов и вправду нет. Лучше уж убить сейчас одного несчастного безумного старика и отдать под контроль герцогство врагу, те более, что он и без того его полностью контролирует. Чем проиграть полностью и для всех герцогов сразу. Я вздохнул и открыл рот, собираясь уже спросить сокровенную фразу у идущего на меня мужчины, как вдруг…