Побег. По двум сторонам океана

      27 июля. Шесть часов вечера.       Баррикады росли одна за другой. Солдаты прибывали и прибывали, вместе с ними появлялись всё новые бунтовщики. Найти в баррикадах нужного человека было также сложно, как отыскать иголку в стоге сена. Все их до единой обошли Экене и Денис, но родителей, друга и брата, пока не находили. Пока не слышно было ни одного выстрела, не возникало стычек между солдатами и бунтовщиками. Денис спрашивал проходивших мимо людей об Эмиле и Бертине Лаванье, Ричарде де Чарди, но про них никто не слышал. Экене тоже интересовался Уэйтом Барре, но его никто не знал.        — Ты спроси про Пьера Лоре, вдруг, кто его под таким именем видел? — посоветовал Денис.        — А смысл? Пьера мало кто знает, для остальных он так и остался Уэйтом.       Тревожность не покидала воздух. По улицам рыскали полицейские, ходили вооружённые военные. Несколько солдат на лошадях подскочили к Экене и Денису.        — Кто вы такие? Руки вверх!       Денис мрачно взглянул на солдат, но Экене быстро поднял руки, не желая воевать.        — Мы безоружны.       Солдаты недоверчиво осмотрели юношей, пощупали их одежду на наличие оружия и отпустили восвояси. Возмущённый Денис крепко выругался им вслед, хотя он привык за свою жизнь к неравнодушному вниманию со стороны стражей порядка.       27 июля. Семь часов вечера.       С площади Пале-Рояль слышались первые выстрелы, пронзительные крики людей. "Хоть бы их там не было!" — взмолились юноши.        — Нам необходимо попасть на Пале-Рояль! Мы не можем стоять в стороне! — воскликнул Денис.        — Всё верно, сын! — раздалось прямо над ухом.       За баррикадой сидели Эмиль и Бертина. В руках они держали по двустволке. Впервые в жизни. Отец выпрыгнул из-за укрытия и пожал руку сыну. Он был счастлив.        — Это настоящий мужской поступок! Мы с мамой рады, что ты передумал и решил сражаться! Держи мою двустволку.       Денис кинул ружьё в сторону и устало вздохнул. Несколько часов искал он родителей, сколько часов потребуется вернуть их домой? Бертина подошла к Экене, чтобы поприветствовать его.        — Денис говорил, что от тебя вестей нет. Что ж ты так, Экене? Ну хорошо, что приехал не штаны просиживать, а бороться. Республику помогать устанавливать нам будешь.        — Мне нужно найти одного козёл по имени Пьер. Больше мне ничего не надо, — ответил Экене. — Где он?        — Он и Ришар отправились на Пале-Рояль, — ответили муж и жена.       Звонкий звук выстрела донёсся с площади. Крики так и не смолкали ни на минуту. Страх вновь вернулся в Дениса и Экене — там их друзья.        — Денис, — проговорил Экене. — За Пьером и Ричи я пойду один. Ты оставайся с родителями, не пускай их в Пале-Рояль. Я моих отца и мать не смог уберечь, хоть ты убереги.       И он скрылся за баррикадами.       Когда Экене прибежал на площадь, то она была уложена трупами. Неподалёку слышался странный хрип. На земле с пробитым горлом лежал мужчина, не в силах позвать на помощь. Экене пытался оказать ему помощь, как-то перевязать рану. Но прежде чем он прикоснулся к мужчине, тот скончался с открытыми глазами. Экене закрыл ему глаза и, не мешкаясь, отправился по своим делам. Он привык уже к многочисленным смертям на его глазах, они его не пугали. Экене всматривался в лица убитых, в надежде, что не увидит знакомых черт. Над головами пролетали пули и камни. Пальба закончилась, трупы стали убирать. Знакомые лица не попадались как среди мёртвых, так и среди живых. Становилось очевидно, что на площади брата нет. Он куда-то ушёл. Идти к супругам Лаванье было бессмысленно. Если бы Пьер вернулся к ним, то тут же бы отправился обратно на Пале-Рояль за ним. Экене знал брата насквозь.       Поиски начались заново, но только в одиночку. Экене заметил, как менялись очертания лиц людей после пальбы на Пале-Рояль. Ужас и озлобленность застыли на них. Экене спрашивал у каждого, кого видел, про Пьера и Ричарда. И только пятьдесят шестой человек, как посчитал он, указал на баррикаду, где сидели юноши.       Баррикада Пьера находилась в противоположном районе от баррикады Лаванье. Она была многолюдна. На земле лежал раненый в руку Ричард. Рядом с ним сидела Анна.        — Привет, тебя что занесло сюда? — удивился Экене её присутствию.        — Привет, — без удивления сказала Анна и добавила. — Всегда, когда тебя вижу, Экене, у меня возникает только один вопрос — какого хрена ты тут делаешь? Но, видимо, никогда не найду на него я ответ.        — Схожий вопрос возникает и у меня, — ответил он.        — Оу, Экене! — подскочил с земли Ричард. — Как ты здесь оказался? Пьер к тебе уже хотел плыть. Почему ты ему полгода писем не писал?       Пришлось Экене снова рассказывать знакомым о полученном письме Софи про холеру Пьера. Ричард со своими вопросами только оттягивал время, которое было дорого Экене как золото — ему нужно было найти Пьера, которого не видать на баррикаде вместе с друзьями.        — Это не Софи тебе написала, я знаю её почерк, — ответила Анна, взглянув на письмо.        — А может быть это твоих рук дело? — мрачно спросил Экене.        — Нет, не моё, — положила руку на сердце Анна. — Честно тебе говорю, Экене.       За несколько часов он встретил много знакомых лиц. Все, как один, пошли на революцию, хоть мотивы у них были разные, только одного человека так и не видел Экене — самого Пьера Лоре.        — Где мой брат? — спросил он.        — Он отправился с нашим командиром к оружейному складу, — ответила Анна. — Командиру нужен был человек, который умело стреляет. Пьер вызвался.        — Где этот склад? Я немедленно должен бежать к нему, пока этот обормот снова чего не натворить!        — Экене, это опасно. Не стоит тебе идти на склад. Если тебя заметят с революционерами, то тут же прикончат, — забеспокоилась Анна.        — Я знаю. Я пошёл на баррикады не просиживать зад, а за братом. Анна, говори, где этот склад.       Анна, тихо вздохнув, назвала Экене адрес склада и описала к нему дорогу. Экене даже не стал прощаться с ней и Ричардом и побежал на склад.       Он бежал, как только мог. Но вот показался склад. Солдаты ходили вдоль и поперёк, но их защита была слаба — это выделялось с первого взгляда. Всего три человека охраняли важный склад. Правительство слабо оценивало силы бунтовщиков, Экене видел, сколько у тех оружия и людей. На крыше соседнего дома показалась чья-то голова. Пьер.       Пьер смотрел на солдат, прицелив на них ружьё. Он наблюдал за каждым их шагом, но не замечал стоящего в стороне брата.        — Не сме..! — закричал Экене, но в этот миг его голос оказался перебит солдатами.        — Наверху бунтовщик!       Пули посыпались из их ружей. Пьер шмыгнул на чердак, солдаты бросились за ним. Экене кинулся на них, но один ловко ударил его дулом ружья в горло. Солдаты вышибли дверь, трое забежали в дом, Экене поднялся на ноги, но кто-то заломил ему руки. Появились ещё солдаты.       Из дома раздавался грохот, звон посуды, плач детей. Но дверь вскоре отворилась. Пьера, связанного и побеждённого, тащили солдаты. Экене даже не мог разглядеть его лицо. Брата быстро уложили на коня и умчались с ним. Шум разносился по всей улице, сбиралась толпа. Пользуясь замешательством солдат, державшим его, Экене вырвался из их рук и скрылся за домом. Там стоял мужчина в офицерском костюме и бубнил себе под нос:        — Дурак, зачем я отпустил его на крышу?        — Вы вместе с тем парнем? — спросил Экене.        — Да, Уэйт должен был убрать тех солдат. А теперь его ждёт расправа. Я слышал от тех солдат, что они повезли Уэйта на площадь, где собран их штат.        — А что за площадь? Где она находится?       Офицер быстро назвал площадь, выхватил поводья у стоявшего рядом мужчины, вскочил на его коня и умчался за солдатами. Экене только его видел. У него под рукой не было лошадей, ни своих, ни чужих, он отправился пешком.       Ещё долго раздавались выстрелы, доносившиеся с этой площади. На ней собрался не один десяток людей, если не сотня. Крики и визги доносились отовсюду. С трудом Экене протискивался сквозь людей, среди шума нельзя разобрать ни одного слова. Он слышал только дикий хохот, который раздавался в самом центре.       В центре, в первых рядах стояли Ричард и Анна, им до площади было быстрее, чем Экене. Был и тот офицер. Он стоял на стороне бунтовщиков. Экене протиснулся к ним и увидел их лица, содрогнувшиеся от ужаса. На площади к большому фонарному столбу был привязан Пьер. Только сейчас Экене смог разглядеть брата. Пьер стоял с закрытыми глазами, его лицо говорило одно — я скоро умру, он мысленно прощался с миром. Солдаты уставили ружья на Пьера. За его спиной была стена, возле неё никто не стоял из людей. Она была увешана пулями.        — Пьера убьют, — прошептали Ричард и Анна.       И словно, услышав их голос, командир махнул рукой. Несколько солдат быстро развязали его. Пьер открыл глаза и его взгляд встретился с Экене. Жизнь засияла в его глазах, он забрыкался. Но солдаты тут же закинули Пьера в военную телегу. Экене оставалось только наблюдать, как его брата снова увозят в неизвестном направлении.        — Не сидится этому паршивцу спокойно, дурак, — ругнулся Экене.        — Сколько ты сейчас пропустил, — сказала Анна. — Говорила, лучше сиди на баррикадах. Эх, всё равно Пьеру ни ты, ни кто-либо из нас нее смог бы помочь.        — Я хотел его остановить, но опоздал на минуты, — вздохнул Экене.       Пьер был пойман солдатами. Куда его увезли — никто не знал. Но одно известно было точно — Пьера просто так никто не отдаст. Он преступник, мятежник.        — Вы командир повстанцев? — сказал Экене офицеру, стоявшему возле Ричарда и Анны. Тот кивнул. — Куда повезти моего брата? — офицер недоумённо посмотрел на него. — Да, тот парень мой брат как бы странно не говорилось, — пояснил Экене. — И зову я его Пьер, а не Уэйт. Куда его повезти?        — Не знаю. Не знаю, может, помесят в тюрьму, может в другое место. Но на волю не отпустят за "пожалуйста".        — Тогда я буду сражаться с вами, — заявил Экене. — Без Пьера я не покину поле боя.       Офицер внимательно осмотрел Экене. Ему не нужны были бойцы, неумевшие воевать. Ему нужны были воины.        — Стрелять из ружья или револьвера умеешь?        — Пробовал. Умею.        — Так умеешь или пробовал?        — Второе, но я справлюсь, — заявил Экене, — пытаясь вспомнить, когда последний раз он брался за ружьё.       Но офицер всё же разрешил ему остаться. Его уговорила уверенность Экене. Экене готов был пойти в бой прямо сейчас, но он ничего не знал про Пьера. Пришлось ему, Анне и Ричарду возвращаться на баррикаду. Там стояла тишина, правительственные войска находились далеко. В углу было сложено оружие, повариха приготовила товарищам ужин. Но в Экене ничего не лезло. Пьер не давал ему покоя.        — Козёл, придурок, мерзавец, чем он только думать? Где его голова? — распекал он Пьера. — Несколько месяцев места себе не находить, переживал, что с ним, потом узнал, что болеть чахоткой. Приехал, обрадовался, что жив. На те! Пьер Лоре —революционер! Приехал, называется, к тяжелобольному человеку.        — Жаль, нет Дениса. Ему твои речи как услада для ушей, — усмехнулся Ричард.       27 июля. Полночь.       Ночь склонялась над мятежным городом. Выстрелы не затихали. Командир вернулся, он разузнал, где прятали Пьера — в ратуше Парижа.        — Сколько почестей простому мальчишке, — усмехнулись несколько человек на баррикаде.        — Можешь не расстраиваться, ратушу будут брать поутру, — сказал офицер Экене. — Так что ты нам пригодишься.       Экене не хотел ждать утра, но ничего поделать не мог. Командиры повстанцев уже всё решили без его голоса, а одному действовать — только вреда принести себе и Пьеру. Придётся ждать утра. Насилу Экене смог поесть, ему не хотел говорить с Ричардом и Анной. На Экене то и дело поглядывали повстанцы и о чём-то шептались. Он давно привык к любопытным взглядам людей из-за цвета кожи, но сейчас дело было не внешности. Это как-то было связано с Пьером. Имя брата слышалось в их шёпоте. Насилу Экене смог лечь спать. Пьер не давал ему покоя.       "Это безумство. Чем он только думал? Почему такой безрассудный всю жизнь? Почему жертвует собой из-за других? Пошёл воевать на революцию, когда-то побежать спасать Марани, поплыл один в Орлеан за мной и нашей семьёй".       Экене усмехнулся. Орлеан. Сейчас он был совсем как Пьер. Бросился тут же за море, как только получил странное письмо о болезни, а теперь будет лезть из кожи вон, лишь бы только спасти близкое человека.       "В чём-то мы всегда будет похожи, как бы сильно не обвиняли друг друга", — подумал Экене.       28 июля. Десять утра.       Боевые действия в Париже продолжали в течение всей ночи. Но отряд вместе с Экене выдвинулся только под утро. Анна и Ричард отправились брать ворота Сен-Дени. Восставшие дали Экене ружьё и сказали:        — Никакой жалости.       Он невольно протянул руку к шее, чтобы потрогать на удачу маленький голубой камешек. Прошло больше полгода, но он так и не смог отвыкнуть, что талисмана Токи теперь с ним нет. "У меня только две цели — освободить Пьера, без него я не покину революцию, и начать всё с Токи".       Боевые товарищи шли в бой и яростью и страстью, помимо ружей и саблей они припасли острые заточки. Республика, справедливость, мир, равенство и братство, уничтожение монархии — лозунги разносились по воздуху. Но Экене ничего не кричал. Ему ничего не надо было. Он хотел только вернуть Пьера.       По дороге отряд встретил нескольких жандармов. По приказу командира их расстреляли на месте. Баррикады были выстроены на каждой дороге. Кроме революционеров не попадалось ни души. Мирные жители прятались в углах своих домов, дрожа от страха.       Возле ратуши уже собралась армия. Не бросая предупреждений, они пустили огонь. Преимущество было на стороне солдат. Одна пушка уложила пятнадцать человек. Экене прятался за деревьями на другом берегу Сены. Раненые перебегали мост, стараясь укрыться от пальбы. Но командиры не думал сдаваться.        — Мне пора. Всё только ради тебя, Пьер, — сказал Экене и рванул в бой.       За мостом стояли двое солдат. Экене ударил их стволом ружья по голове.        — Простите, не хотел, — крикнул он.       Ратуша была совсем близко. Но группа других солдат стояла впереди. Быстро найдя своих, Экене присоединился к товарищам. Бой шёл не за жизнь, а на смерть. Пули проносились над головой, под ногами лежали тела, как бунтовщиков, так и солдат. "Хоть какой-то толк от смерти, она всех объединяет", — усмехнулся Экене. Бой шёл не на жизнь, а на смерть. Экене стрелял плохо, пули пролетали мимо. Он стал управлять ружьём как палкой.        — Зачем припёрся? — крикнул кто-то из повстанцев Экене. — Сиди у себя на дереве, а не за республику сражайся.        — Меня совсем не волнует ваша республика, не ради неё погибаю, — ответил Экене.       Хаос царил повсюду. В наступление шли то повстанцы, то солдаты. Вокруг не видно было ни души кроме сражающихся сторон. Но к полудню становилось понятно, что армия на грани. Экене еле держался на ногах, он чувствовал, как по лицу струится кровь. Но он ни шаг не приблизился к ратуше. Боевой командир был уже возле ворот, под его ногами лежали трупы. Экене увидел, как к ратуше подъезжает грациозная карета. Оттуда вышли Луи и Луиза де Лоре. Бросив спасительное ружьё-палку, Экене прибежал к маркизам. Только их не хватало.        — Уезжайте, не видите, что творится?! — махнул он рукой на улицу.        — Мы без нашего сына не уйдём, — тяжело проговорил Луи.       Вид маркизов был плачевен.        — Откуда вы знаете, что Пьер здесь? — удивился Экене.        — Знаем... — тихо ответила Луиза.       Экене мало, что понимал. Но, когда обернулся назад, то маркизы просто вылетели из головы. Софи Дюшен пыталась протиснуться через солдат к ратуше. Экене схватил её за руку и оттащил от солдат за угол.        — Дура, зачем припёрлась?       Софи тяжело дышала, платье разорвалось. Само присутствие Экене привело её в больший ужас, чем солдаты.        — Пьера схватили, — протараторила она.        — Знаю. Уходи! Не твоё здесь дело быть! Я не собираюсь нянчить и тебя. Охраняй тут её.        — Не нужна мне охрана. Не нужна мне революция! Я пришла не сражаться. Я не могу потерять... — Софи закрыла глаза, из них потекли слёзы.        — Тогда валяй, раз не сражаешься.       Экене, невзирая на слёзы девушки и, не собираясь вовсе её успокаивать, взял Софи за руку и пошёл с ней прочь от ратуши. Софи упиралась, но Экене даже слушать её не хотел. Отведя подругу в парк за два километра от ратуши, он оставил её одну.       Когда же Экене вернулся на площадь Отель-де-Виль, то над ратушей развевался триколор революционеров. Ратуша была занята повстанцами. Но Экене не волновало это — карета маркизов исчезла.       Экене вбежал в мэрию. В углу сидели связанные солдаты и офицеры.        — Куда помещён Уэйт Барре и Пьер Лоре? — задал он им тут же вопрос.        — В подвале он, — ответил один из пленных офицеров.       Подвал надо было ещё отыскать. Ратуша имела кучу дверей, входов и выходов, в которых Экене запутался как в лабиринте. Но с горем-пополам он отыскал лестницу, ведущую в подвал.        — Пьер, я пришёл за тобой! — закричал Экене.       В ответ ему последовала тишина.       Экене начал предчувствовать неладное, он позвал Пьера ещё несколько раз, но никто не ответил. Он побежал вглубь подвала и обнаружил комнату.       Экене открыл дверь и в его глазах потемнело. На полу была кровь. Небольшие пятна возле задней стены.        — Нет, брат... — прошептал Экене.       На ватных ногах он шёл по ратуше. "Это просто пятна, здесь нет Пьера", — говорил Экене себе. Он спрашивал про брата пленных офицеров, революционеров, но никто не видел Пьера и не знал, где он, жив или нет. Знакомый офицер, лидер бунтовщиков, ушёл сражаться дальше.       "Может быть его забрали родители? — подумал Экене и встряхнул головой. — В каком бы он не был положении. Пьер не сядет к ним в карету. Если он жив, то, может, вернулся на баррикаду?" — и вышел из мэрии.       Баррикада была полупустынна, Анна и Ричард не вернулись, Пьер тоже. Не осталось никого, кто бы связывал Экене с братом. Он остался один.       28 июля. Пять часов дня.       Время шло, на баррикаду на носилках или на руках приносили раненных, покойников. Про Пьера не было ни никаких известий. Экене просто сидел на голой земле. Революция его уже не тревожила.        — Что сидишь, а не воюешь? — крикнул на него повстанец.        — А зачем мне это?        — Тогда проваливай! Иди домой, если помогать нам не хочешь, — разозлился повстанец.       Экене не уходил. Да и куда идти? Его дом в Тинуваку, в Марселе с братом и Шарлем, но не в Париже. К кому идти? Экене не знал, где живут Пьер с Софи. Последние деньги закончились, чтобы снять гостиницу. Стучаться в дверь к Денису или другим знакомым и просить приюта у него не было ни малейшего желания. Он пообещал себе, что без Пьера не уйдёт с революции.       Встав с земли с большой неохотой, Экене стал помогать перевязывать раненых. Он решил остаться и сражаться, всё равно идти некуда.       К концу дняон вместе с другими революционерами бросил баррикаду и отправился ко дворцу Тюильри. Повстанцы не жалея ни себя ни врагов, пытаясь занять дворец. Солдаты и офицеры сражались кровожадно, не выбирая в кого они стреляют, в старика или подростка с камнем, мужчину или женщину. Долгожданное равенство наступило.       Экене стоял в стороне, безоружный, и только наблюдал. Он уже не видел разделения на своих и чужих. Экене шёл за бунтовщиками позади и не мог повернуть назад.       29 июля. Десять часов утра.       Новый день начался для Экене с того, что 5-ый и 53-ий полки перешли внезапно на сторону повстанцев. Радость не стиралась с лиц мятежников. Пожалуй, один Экене не радовался такому подкреплению. Какой толк, что войска перешли на сторону бунтовщиков? Для Экене это не имело никакой цены, Пьера они не вернут. Про брата так и не было вестей, хотя Экене расспрашивал каждого встречного о нём.       Его отряд двигался прямо на Лувр. Мятежников встретила воинственно настроенная швейцарская гвардия. Затишье в отряде, которого, впрочем, ночью и не было толком, переросло жестокую схватку. Не проходило и десяти секунд, чтобы кто-то не кричал от дикой боли, не хватался за грудь рукой и не падал на землю. Дым от оружейных выстрелов, казалось, застилает всю площадь.       Едва увернулся Экене, от пролетевшего над его головой штыка. Обезумевший от бойни солдат со вторым штыком побежал на Экене, он отгородился от него дверцей от кареты, которая валялась на земле. Озверевший солдат вонзил штык в ногу Экене, но тут ему в голову попала чья-то пуля. Он стонал от боли, кровь от солдата забрызгала ему всю одежду и лицо — в тот момент он убрал от головы дверцу.       Корчась от боли, Экене спрятался за дерево. Рана была не смертельная и даже не тяжёлая, но ему показалась, что вся жизнь проноситься у него перед глазами. Повстанцы перевязали ему ногу и остановили кровь.        — Видишь ту дорогу? — сказал один из них. — Вся армия сосредоточена возле дворца, по ней ты можешь сбежать и добраться до дома.        — Мне некуда идти, я остаюсь, — ответил Экене.       29 июля. Пять часов вечера.       У Экене оставалась только революция и революционеры. Как только он смог ступить на ногу, то взял в руки заряженное ружьё.        — Назад дороги нет, придётся, братец, принять твою сторону и начать воевать, — сказал Экене. <tabОн не был уверен в своих силах, ведь ружьём он владел не так хорошо, как Пьер, просто драться из-за раны не смог бы в полную силу. Но назад дороги нет.       Лувр был взят, Экене сражался возле дворца Тюильри. Он смог ударить ружьём одного из солдат, второго ранил в пятку. Но правительственных войск к тому времени уже не осталось. Пока Экене отлёживался, повстанцам удалось взять Тюильри. Во дворец нахлынул народ, добивая остатки врагов.       Королевский дворец был взят. Революция торжествовала!       Экене лишь с грустной улыбкой мог смотреть на триумф повстанцев. Это не его война, он так и не получил того, за кого пошёл бороться.       Неожиданно вдали прозвучал напуганный и изумлённый голос:        — Экене, что ты здесь делаешь?       То был Шарль Барре, объятый страхом. Экене кинулся к Шарлю и обнял его. Какое счастье видеть светлого родного человека среди этой разрухи и бойни! Хвала всем алуани и Сюолуну!        — Решил присоединиться к повстанцам, — ответил Экене.        — Что ты делаешь в Париже? — воскликнул Шарль. Его лицо сменилось и он спросил. — Пьер с тобой?        — Нет, — тяжёлым голосом ответил Экене. — Он исчез.       Шарль потускнел.        — А я думал, что найду его во дворце Тюильри. Пьер бы не пропустил случая, разрушить дом ненавистной династии, — скорбным голосом прошептал он.       Тяжёлое молчание повисло между ним и Экене.        — Я был в ратуше, в подвале, куда заперли Пьера, я увидел кровь, — произнёс последний.       Шарль медленно осел. Его руки и голова задрожали.        — Вот почему меня туда не пускали. Вот почему, когда я назвал имя «Уэйт» меня повстанцы прогнали и сказали: "Ничего не знаем, несколько часов завладели ратушей, помочь вам не можем".        — Я не знаю Пьера эта кровь или нет! Не отчаивайся! — бодро крикнул Экене, стараясь держать себя в руках. Ему было больно не меньше, чем Шарлю.       Экене, вдруг, застыл. В снующейся толпе он увидел знакомую фигуру, лицо. Нет, это был не Пьер. Кого-то взволнованно выискивала Софи Дюшен. Экене крикнул её и озадаченно спросил Шарля:        — И она на революцию пошла?        — Да, если бы не Софи, то я бы не узнал, что Пьера держат в ратуше в плену.       Девушка с радостью подбежала к мужчинам. Она была так встревожена, что даже не смогла удивиться присутствию Экене.        — Я была в ратуше. Я разговаривала с повстанцами, — переводя дыхание, воскликнула она.       Экене и Шарль накинулись на неё.        — Что тебе сказали про Пьера?       Софи печально опустила голову. Экене и Шарль в страхе замерли.        — Ничего. Не все повстанцы даже знали, что в ратуше держали его, а пленные солдаты сказали, что не трогали Пьера. "Мы не видели, как выносили из подвала трупы" — только этого я смогла добиться от повстанцев и солдат.       Шарль поднял глаза на небо и тихо вымолвил:        — Тогда нам остаётся только надеется и верить, что он жив.