***
27 июля. Девять часов утра Пьер крепко выспался этой ночью. Сон — хороший друг, с ним нельзя портить отношения, особенно перед важными событиями; он плотно пообедал. На днях в гости к сыну из Марселя приехал отец. Шарль вот уже больше полугода не был в плаваньях, он окончательно забросил мореходство и торговлю, передав корабль и дела в руки верных людей, и занимался исключительно адвокатской деятельностью. — Что-то ты молчалив, сын. Однако по тебе не видно, что у тебя беда опять случилась, — заметил он суровость Пьера. — Всё хорошо, отец, — улыбнулся Пьер. — Нет, я вижу, что-то не так. Я тебя как книгу научился читать. Жерар объявился? — Я про него и забыл, — отмахнулся Пьер. Последний раз он видел Жерара в тот день, когда он вывел на чистую воду малыша Луи и его отца Омбредье. Софи первое время пыталась встретиться с другом, но у Жерара в те дни резко появлялись то служебные, то личные дела. Так и прекратилось общение двух друзей. Пьер в душе радовался этому, но ему было жалко Софи. Она сильно переживала разлуку с другом детства. — Про Экене думаешь? Пьер вздрогнул. Шарль затронул больную тему. — Пока ты не напомнил, то не думал. Отец, что стряслось с Экене? Почему от него нет до сих пор вестей? Шарль не знал, что ответить. Он сам не понимал, что случилось с Экене. Последнее письмо Пьер получил из рук Шарля, когда тот вернулся из Тинуваку во Францию. На этом связь прекратилась. С каждым кораблём из Нолошо раньше от Экене приходила груда писем, а когда уплывала "Лахесис", то он отправлял с Шарлем всевозможные посылки Пьеру, Пьер в ответ посылал брату письма и гостинцы его семье. Но вот уже девять месяцев Экене молчал. Пьер пытался связаться со знакомыми из Нолошо, но и от них не было ответа. — Если я выживу, то этим августом поеду к брату. Не могу больше ждать, — заявил он. Шарль покосился на сына. — Выживешь? Что ты задумал? Пьер улыбнулся. — Сегодня я с друзьями и единомышленниками иду на мятеж против правительства. Пьер вытащил из дальнего угла шкафа хорошо спрятанный револьвер и засунул под ремень брюк. — Отец, не переживай, оружие мне нужно для защиты. Но надеюсь, оно не понадобится. Шарль был потрясён. Он слышал недовольства рабочих и студентов, призывы к революции. Но он не мог предположить, что его сын примкнёт к ним. Он загородил дверь. — Пьер, ты что творишь? Какой мятеж? Ты думаешь, что изменишь государство? Вспомни, что стало с Марани, когда ты решился отомстить гаапи. Пьер опустил голову. Воспоминания ударили в сердце. — Марани...прости.... — прошептал Пьер и ответил твёрдым голосом Шарлю. — Отец, я не ребёнок. Я трезво мыслю, я не собираюсь бежать напролом, сломя голову. И я буду не один, со мной армия единомышленников. — Пьер, зачем тебе эти революции, мятежи?! Что ты хочешь себе доказать? — Я доказал себе уже всё. Теперь я иду ради будущего своей страны и своих будущих детей. Дед, Ноуза, Тейю, ты, отец — вы все учили меня не сдаваться и бороться за свои принципы и друзей. Я не могу отступить. Пьер обнял Шарля и попрощался с ним. — Спасибо за всё. Ты для меня стал настоящим и родным отцом. Я бы хотел попрощаться и со своими родителями, но времени нет. Если я не вернусь, то оповести их об этом. В комнату вошла Софи. Она только что вернулась из хлебной лавки. Вид Пьера застал её в сомнениях. — Прощай, Софи. Молись, чтобы я вернулся. Отец тебе всё объяснит, — наспех поцеловал он любимую. Проверив, лежит ли револьвер за пазухой, Пьер скрылся в лабиринте улиц и домов.***
Хорошо иметь собственного коня. Ричард был уже в городе. Он часто оборачивался назад, вспоминая лицо Жанны и Жака, но решения он не менял. Он будет сражаться за Республику, за справедливость. Ричард заскочил домой только на ночь, чтобы попрощаться с женой и сыном и взять револьвер. Жанна не стояла стеной, преграждая путь мужа, не отговаривала его от борьбы, как делали другие жёны односельчан. Жанна была на стороне Ричарда. Она только поцеловала мужа в щёку и сказала: — Береги себя. Я верю, ты вернёшься. На руках она держала маленького Жака, который игрался с волосами мамы и совсем не обращал внимания на покидавшего его отца. Мальчик ничего не подозревал о надвигающем мятеже, а его мама была спокойна за мужа. — Я вернусь, — проговорил Ричард и покинул дом. По дороге молодой человек вспомнил, что забыл навестить отца, мать и младшего брата Огюстена, к которым хотел заехать ещё вчера. Родители совсем вылетели из головы с этими ордонансами. А сейчас было поздно скакать к ним, Ричарда ждал Пьер и супруги Лаванье. "Они ещё увидят меня", — успокоил себя он и недовольно сморщился. Младший брат. Он же военный. "Хорошо, что не заехал домой. Брат бы точно меня не одобрил". И Ричард прибавил скорость.***
Дом Лаванье славился и раньше своим шумом. Смех, громкие голоса молодого хозяина и его друзей, постукивание молотков не затихали ни на день. Но сейчас оттуда доносилась брань и угрозы. Было понятно только одно — сын взял родителей в заложники. — Дени, я тебя сейчас выпорю как противного мальчишку! Живо открой нам дверь! — закричала Бертина. — Жена, отойди. Что поделать, придётся выламывать, — раздался бас Эмиля. Сын быстро преградил проход отцу с молотком. — Папа, мама, образумитесь! Вы на смерть уходите. Я вас никуда не выпущу. Эмиль грозно посмотрел на Дениса. — Уйди прочь. Иначе я по тебе заеду молотком. И он замахнулся на Дениса. Отец был в несколько раз сильнее молодого сына, но Денис отличался шустростью и изворотливостью. Он быстро увернулся от отцовского удара. Бертина живо заслонила сына. — Не трогай ребёнка. И обратилась к Денису. — Сыночек, пожалуйста, выпусти нас с папой. — Чтобы вы погибли? Нет, — заявил Денис. — Мы идём защищать родину. Настоящие мужчины за это дело должны погибать, — пробурчал Эмиль. — А что тогда мама там забыла? — бросил Денис. — Я разделяю убеждения твоего отца и будут стоять с ним до конца. Если надо будет — мы погибнем. Если надо будет — мы убьём ради своей родины, — ответила Бертина. Денис смотрел на родителей с ужасом. Когда они стали такими? Они часто бросали гневные выкрики властям, что кто мог подумать, что добродушные сапожники Эмиль и Бертина пойдут против них с оружием. — Кто вам внушил такую злость? Отец покосился на Дениса с удивлением. — Ты, сын. Ты всегда заявлял, что хочешь уничтожить Бурбонов. — Папа, но это только слова! — вскричал взбудораженный Денис. — Для нас это не слова, — сказала Бертина. Она подошла к сыну и прижала его к груди как малыша. Она тихо подмигнула мужу. Пока Денис не отпихнул мать, Эмиль быстро выхватил у ю него ключ. Денис пытался освободиться от мамы, но Бертина заломила ему руки, а поднять или толкнуть мать он не мог и не смог бы. Эмиль открыл дверь и крикнул жене: — Скорее. На пороге дома супругов дожидались Пьер и Ричард. — Рады, что вы к нам присоединились, друзья, — торжествовали оба молодых человека. Денис разгневанно посмотрел на своих друзей. Юноши хотели поздороваться и пожать ему руку, позвать с собой. Но Денис крепко хлопнул дверью перед носом у них и даже не пожелал удачи. — Делайте что хотите. Ваша жизнь, не моя, — донеслось из дома.***
Шляпка и дамская сумочка небрежно лежали брошенными возле входной двери прямо на пол. Дверь не была закрыта. Серая собачка теребила за руку хозяйку, ей скучно было сидеть в маленькой комнате и хотелось побегать на улице. Но Анна отмахивалась от любимицы. Рядом с ней сидела Софи, которая даже не переобулась в гостях у подруги. Восстание коснулось не только мужчин. Софи с печальным видом смотрела в окно. — Зачем? Зачем им это всё надо? — Рано уехал Дэвид, — усмехнулась Анна. — Всё веселье пропускает. Представляю, как расстроится, когда узнает, что в его отсутствие в столице революция без его участия прошла. И она засмеялась. — Анна, хватит веселиться. Твои друзья отправились убивать и умирать, — нахмурилась Софи. — Больше не буду, подруга. Просто уже скучать я стала по Благородному бабнику. Он любит такие авантюры. Слава — вот истинная невеста и жена Дэвида. Но Софи и не думала о Дэвиде Бассе, который мирно сейчас едет в порт. Она думала только о Пьере с Ричардом. — Какие эти мужчины дураки. Им только воевать надо. Все проблемы только кулаками да оружием могут решать. — А как им ещё сражаться за свои идеалы? — возразила Анна. — Пьер, Ричард, супруги Лаванье и остальные не министры. Только с помощью оружия им приходится добиваться справедливости. И я на их стороне. Я за Республику. Тоже бы хотела пойти с нашими ребятами воевать. К чёртовой матери монархию, пусть эти роялисты вытирают сраную задницу своими ордонансами. Софи не могла сдержать улыбку. — В тебе многое изменилось, Анна, но ругаешься ты по-прежнему без стеснения. — От этого меня уже не отучить никогда. Слишком долго общалась со своеобразными личностями. Зато я не ограничена цензурой, — заважничала Анна. Подруга засмеялась. Но страшные мысли быстро залезли в голову. Увидит ли она снова Пьера? Жерара? Он же служит в королевских войсках. Если дело дойдёт до оружия со стороны повстанцев, то и ему придётся воевать. А может быть, его заставят первым нажать на спусковой крючок ружья. Общение Жерара и Софи прекратилось сразу после ареста Омбредье. Он перестал навещать подругу, Софи сама искала встречи с ним. Но у Жерара при виде неё тут же находились срочные дела. Однажды Софи пришла к другу поздним вечером, когда друг уж точно должен быть свободен. Но в этот самый миг Жерар вспомнил, что его вызвал командир. Только одно объяснение находила она: друг любит её, но не хочет рушить её счастье с Пьером. — Да, тяжёлое у твоего Жерара положение, — прочитала подругины мысли Анна. — А вы ведь и виделись последний раз несколько месяцев назад. Избегать тебя он стал, с Пьером хоть попрощаться смогла. — Замолчи! — вскрикнула Софи. — Умеешь же ты людей расстраивать! — Я привыкла правду говорить, — насупилась Анна. — Жерар — военный. Ему придётся выполнять приказ, хочет он этого или нет. Такая у них жизнь. И ничего ты поделать не сможешь, если в него или в Пьера с Ричардом пуля попадёт. Не на мятеж с ними отправишься? Софи молчала. И вдруг резко выпалила. — И пойду. Там по две стороны сражаются мои близкие, которые за день должны стать врагами. Я тем более врач. Не остановлю эти дуралеев, так хоть свои обязанности выполню. — И к кому ты пойдёшь? Кого первым делом будешь выручать — Пьера или Жерара? — Конечно же Пьера. Она засобиралась. Анна слегка усмехнулась уголком губ, не веря в воинственный дух подруги. Пока Софи пыталась найти нож для защиты, Анна взяла собачий поводок, нужно же выгулять пса, она косо поглядывала на приятельницу. — А кто говорил, что воевать наравне с мужчинами хочет? — оскорбилась Софи недоверию со стороны Анны. — Или только на словах ты воин? Слова подруги сильно задели Анну. Она рассердилась. — Хочешь, чтобы я пошла на восстание? Я пойду. Я помогу повстанцам установить Республику. Анна наспех оделась и сказала: — Софи, ищи Жерара. Я позабочусь о твоём Пьере. Всё же ты душой стоишь на стороне солдат и правительства, а я на стороне повстанцев. Софи согласилась. Подруги, одевшись в лёгкие платья, не сковавшие движения, и нацепив на ноги старые ботинки, которые бы не могли мешать в случае чего быстрому бегу, пустились в путь. Когда они подошли к площади Пале-Рояль, то вспомнили, что забыли самое главное — оружие. Но возвращаться назад было уже поздно.***
Экене медленно шёл по улицам знакомого уже города. Он только что прибыл в Париж. К большому страху, Шарля в Марселе не оказалось. Этому могло быть только два объяснения: он или в плаванье, но "Лахесис" стояла в порту, или в Париже с больным Пьером. Благо, Экене взял на дорогу деньги, оставленные ему в Нолошо Шарлем и Пьером на чёрный день, который и наступил. Путь по воде и земле до Парижа отнял много времени. "Хоть бы я успел, — надеялся только на одно Экене. — Придумали бы люди такие быстрые повозки, чтобы хотя бы за неделю я мог бы добраться до брата. Большего мне не надо". Экене не знал, где живут Пьер и Софи. Он и не собирался этим интересоваться, думая, что навестит их года через четыре, не раньше. Оставалось идти ему к Дэвиду Бассу, чтобы тот сказал, где живёт Пьер, если ещё живёт. Мимо Экене прошагала большая толпа хмурых людей, в руках у некоторых было оружие. — Куда вы идёте? — удивился Экене. — Свергать монархию, — ответили ему. — Присоединяйся. Но Экене отклонил просьбу. Дом Дэвида нашёл он быстро. Но дом как-то изменился. Доносились голоса детей из окон. "Родственники приехали?" — подумал Экене. Ему открыла дверь незнакомая женщина. — А Дэвид Басс дома? — спросил он. — Басс больше не живёт по этому адресу, позавчера он перебрался в другую страну, — ответила женщина. "Вот, значит, как, — выдохнул Экене. — Не сидится этому Дэвиду на месте. Но как он мог уехать, оставив больного Пьера?" Экене вздрогнул, представив самое страшное. — Нет, этому не бывать! — воскликнул он. Не жалея последних оставшихся у него денег, Экене поймал дилижанс и назвал адрес Дениса Лаванье. Всё равно, кроме дома Дэвида мало кого сам отыщет, ориентация в городах не его конёк. Денис оказался дома. Он быстро открыл дверь и уставился на Экене изумлёнными глазами. Кого-кого, а Экене он никак не ожидал увидать на пороге своего дома. — Где Пьер? — бахнул Экене. — Что ты здесь делаешь? — ничего не понимал Денис. — Пьер ещё жив? — спросил Экене, задыхаясь от волнения. Денис выпученными глазами рассматривал парня. Он ничего не соображал. От Экене не было никаких вестей, Пьер каждый день говорил другу, что боится, как бы его брат не умер. Но этот пропавший Экене стоит сейчас перед ним и записывает в покойники Пьера. — Ну живой твой Пьер, а ты что..? — Как его самочувствие? Ему лучше или хуже? Холера у Пьера стала сильнее? — не давал Экене сказать Денису ни слова. — Какая холера? Что ты несёшь? Тут Экене не перестал во что-либо врубаться. Денис ввёл его в полное недоумение. Он достал из кармана помятое еле живое письмо. — Софи написала мне, что Пьер умирает от холера! — протянул он бумагу. Экене рассмотрел письмо. Он смог только присвистнуть. — Не знаю, Софи ли тебе это написала в глубоком опьянении, почерка её не видел, или кто-то решил над тобой подшутить, но Пьер твой жив и здоровенек. По крайней мере пока, — прошептал тёмно Денис. Растерянный Экене пробормотал: — Тогда почему я не получать ни одного письма от Пьера? В середине сентября получить только от него письмо! — Это Пьер от тебя писем не получал. Ни настоящих, ни липовых. Он уже думать стать, не случилось ли что с тобой страшное. Денис и Экене стояли в растерянные и обескураженные. Им обоим стало казаться, что их всех кто-то разыграл как на Первое апреля. Но апрель давно прошёл... — Проходи в дом, что в пороге стоять, — первым опомнился Денис. Он приготовил приятелю чай, чтобы тот как-то пришёл в себя после "болезни" брата. Но Экене было не до посиделок. Он не понимал, кто мог отправить ему такое письмо. И, главное, зачем? — У Пьера есть враги? — спросил он. — Пьер весело жил в твоё отсутствие. Но никто из недоброжелателей не знает твоего племени и твоё полное имя, чтобы письмо написать, — объяснил Денис. — Подумай, Экене, кто из твоих приятелей мог сочинить письмо? Экене мотнул головой. — Я единственный человек в Тинуваку, кто писать умеет. А за пределами племени в городе Нолошо врагов у меня нет, — Экене призадумался. Он попытался вспомнить всех, кому причинил вред, кто затаил на него зло. — Есть у меня один завистник. Он любит делать такие фокусы, но писать-то он не умеет. Если только попросил кого-то написать письмо, про Софи он слышать от меня, имя и фамилию её знает. И письма Пьера мог похитить, приехав раньше меня за ними. Но Экене всё равно терялся в догадках. — Если Этераяма захотеть избавиться от меня, то мог бы просто убить? Зачем отправлять во Францию, зная, что я вернусь рано или поздно? Денис пожал плечами. Если Экене ничего не понимает, то он тем более. — Ладно, что уже гадать. На удочку ты попался. Поздравляю. — Когда узнаю, кто так поступил, то прикончу своими руками, — сказал Экене. — Ладно уж, мне пора. Денис, скажи, где живёт брат? Дайте хоть увидеть его. Денис почесал затылок и усмехнулся. Экене приехал в Париж за Пьером ох как не вовремя. Пьеру, пожалуй, не до брата будет. — Пьера не получится тебе увидеть. Он на революцию пошёл. Воевать собирается! Да, да, — заметив удивлённое лицо собеседника, сказал Денис. — Хочет свергнуть правительство. Взял револьвер, попрощался с отцом, мною, Софи и пошёл войной на правительственные войска. Ричард и мои родители вместе с ним. Кажется, слова твоего таинственного посланца про возможную смерть сбываются. Экене вскочил со стула. Он понял, куда шли те ребята на улице, среди которых, возможно, могли быть Пьер, Ричард или старики Лаванье. — Они одурели? Жизнь не жалко? Как они собираться с револьвером идти на людей с кучей оружия? Да их же за минуту перестрелять! Они что, правительство хотят поменять? Да как же сделать это, если никто и управлять людьми не умеет. Многие читать и писать умеют как я, — Экене фыркнул. — Как они не понимать, что их просто использовать. Революция происходит сверху, они только наживка. Экене был в бешенстве. Он не видел ещё ни одной войны, но по опыту Тинуваку и Гаапи знал, кто создаёт раздоры и с какой целью. Кто меняет историю, а кто жертва обмана и гневных чувств. Но если с врагом из другого племени ещё можно договориться, то с солдатом, выполняющим приказ, трудно. Если стрелу заметишь, то сможешь укрыться, но от пули увернуться невозможно. А голос одного двадцатилетнего простого мальчишки ничего не решит. — Он дурак. Самый настоящий дурак. Денис кивал головой. — Наконец-то вижу нормального, рассудительного человека! Никогда бы не подумал, что какой-то чернокожий дикарь будет рассуждать поумнее всех, кого я знаю! Экене быстро вскочил из-за стола и крикнул Денису. — Быстрее! — Ты куда? — К нашим, на революцию. Денис повержено вскричал: — Господи, кто меня окружает! С кем я общаюсь! — взвыл он. Экене пристально посмотрел на Дениса. — Хочешь, чтобы твои родители и два друг погибли? Мы должны остановить их, вернуть домой. Конечно, Денис не хотел, чтобы его мама, отец и друг Ричард погибли в сражении. Но как остановить этих дуралеев, которые твёрдо приняли для себя решение — сражаться за страну? Но Экене не дал приятелю подумать как следует, он схватил его за руку, вытащил из дома и повелел отвести его к восставшим.