Сделка

Приказ регента был прост и ясен. — Мальчишку на дыбу, — равнодушно сказал он, едва войдя в камеру. — Раздеть, всыпать три плети, только не сильно, чтобы потом работать мог. Лицо не трогать. Плеть смочить в солёной воде. На дыбе растянуть, но осторожно, чтобы не вывернуть руки. Повторяю, мальчишка должен остаться цел! И да, висеть он должен два дня. Еды и воды не давать. Если палачам такие требования и показались странными, то они об этом ничего не сказали. Едва Агравейн покинул камеру, с Мерлина сорвали одежду, затем крепко связали его руки жёсткими верёвками, после чего расположили несчастного на пыточном устройстве. Мерлин совершенно не сопротивлялся. Лишь закрыл глаза и закусил губу, когда его тело стали медленно растягивать. Похоже, палачи знали своё дело. Когда Мерлину показалось, что его суставы вот-вот выскользнут из суставных сумок, а мышцы натянулись настолько, что только не рвались, растяжение прекратилось. — Жаль, что регент приказал быть с тобой помягче, — с сожалением произнёс один из мучителей, поигрывая кожаным кнутом, с которого капала вода. — Ну ничего. Думаю, в следующий раз он будет не столь великодушен, — палач зашёл за спину Мерлину, цокнул языком и замахнулся. Мерлин услышал свист кнута, а затем лопатки и поясницу обожгла дикая боль. Лишь усилием воли Мерлин сдержал крик и сумел не дёрнуться. Остатками своего поглощённого болью разума он понимал, что если будет шевелиться, сделает себе только хуже. Следующий удар заставил забыть обо всех своих рассуждениях. Тело инстинктивно выгнулось. Напряжённые до предела мышцы отозвались новой болью, не такой сильной, как от удара, но изнуряющей и вытягивающей все силы. Третий удар Мерлин едва не пропустил, занятый тем, чтобы собрать остатки своих сил и не унизить себя ещё сильнее, чем он унижен сейчас. — Посмотри-ка, даже не кричит! А выглядит полным дохляком, — рассмеялся его истязатель. Его напарник вторил ему, с сожалением покосившись на кнут. — Жаль, что ему так мало дали. А то бы мы ему показали. И не таких ломали! Ладно, пойдём. Пусть повисит, подумает. Палачи отнесли кнут к стене, ещё раз смерили Мерлина презрительным взглядом и покинули камеру, оставляя мага в одиночестве.

***

Он не знал, сколько был один. Знал только, что долго. Растянутые руки, сдавленные жёсткими верёвками, болезненно пульсировали. Исполосованная спина горела огнём, а от любого, даже самого незначительно движения боль мгновенно распространялась по всему телу. Через несколько часов очень захотелось пить, а потом и есть. Мерлин терпел, не позволяя себе издать ни единого стона. Обнажённый, избитый, обессиленный, он цеплялся за единственное, что у него осталось — за своё желание защитить тех, кого он любит. На исходе первого дня в камеру вновь заглянул Агравейн. — Ну как ты, Мерлин? — с деланным беспокойством спросил он. Мерлин не отвечал. Не из гордости, просто не было сил даже поднять голову. — Теперь ты понимаешь, на кого работаешь? Снова молчание. — Я жду ответа, Мерлин! Или ты хочешь, чтобы мои люди повторили всё то же самое с Гаюсом? Маг отчаянно замотал головой. — Я... — с трудом разлепив пересохшие губы, начал маг, — всё... понял... Не говорите Гаюсу... умоляю, сир! — Мерлин не хотел, чтобы опекун знал, что ему пришлось вынести ради него. Не хотел, чтобы лекарь изводил себя. Он не был виноват. Во всём виноват был один Мерлин и только он! — Не хочешь, чтобы он знал? — мужчина вплотную подошёл к висящему юноше и грубо схватил его за подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. — Хорошо, он ничего не узнает. Но учти. Выкинешь ещё хоть один подобный трюк — и я буду пытать тебя на глазах старика. Выдержит ли это его слабое сердце? А если выдержит, я запытаю его на твоих глазах. Ты всё понял, Мерлин? — Да, сир, — прохрипел маг, борясь с желанием дёрнуть головой, чтобы убрать чужие руки со своего лица. — Хорошо, что мы друг друга поняли. Отдыхай. Артур вернётся послезавтра утром. Завтра ночью я прикажу тебя освободить. У тебя будет немного времени, чтобы придти в себя. Расскажешь Артуру о том, что здесь происходило и о нашем разговоре — пожалеешь, - мужчина брезгливо разжал пальцы, и голова Мерлина безвольно упала ему на грудь. Агравейн ушёл, а маг наконец позволил себе соскользнуть в блаженную темноту. Она дарила хоть временное облегчение и избавление от боли. Эти два дня Мерлин запомнил надолго. Боль вскоре отступила на второй план, Мерлин научился её приглушать. А вот жажда и холод мучили гораздо сильнее. Блаженные секунды забытья вскоре превратились в новую пытку. Теряя сознание или засыпая, Мерлин переставал контролировать своё тело и машинально пытался принять более удобное положение. От этого раны на спине, едва начавшие подсыхать и покрываться корочкой, вновь открывались и начинали кровоточить. Боль прорывалась в сознание, и Мерлин начинал терять сознание. И так бесконечно, по кругу. Сейчас маг мечтал только о том, чтобы всё наконец закончилось.

***

Его и вправду освободили на следующую ночь. Ни о каком постепенном ослаблении натяжения речи не шло. Палач просто перерубил верёвку мечом, и Мерлин мешком рухнул на каменный пол. Он лишь сумел немного повернуться в воздухе, чтобы не приземлится на каменный пол. Рубашка превратилась в жалкие лохмотья, от штанов тоже мало что осталось, но Мерлину было не важно. Лишь бы хоть как-то прикрыться. Кое-как одевшись, он с неимоверным трудом поднялся на ноги. Идти сил не было, но желание покинуть наконец ненавистную камеру оказалось сильнее. Немного размяв ноги, Мерлин медленно, цепляясь за стену, побрёл в лекарские покои. Это стало для него настоящим испытанием, но он дошёл! И даже сумел, не разбудив Гаюса, взять с полки несколько столь необходимых ему флакончиков с обезболивающим и обеззараживающим средствами. Бинты были у него в комнате. Следующий час Мерлин, всхлипывая от боли, перевязывал себе спину, пытаясь перед этим обработать её лекарством. Путного из этого ничего не вышло, но всё же он сумел наложить хоть какую-то повязку. Затем юноша дотянулся до кувшина с водой. Выхлебав всё, что в нём было, он осушил флакончик с обезболивающим и наконец упал животом на кровать. Сил на то, чтобы переодеться, не было. Есть тоже, несмотря на двухдневную голодовку, не хотелось совсем. Наоборот, желудок мерзко сжимался от одной только мысли о еде. Поэтому маг лишь ждал момента, когда подействует обезболивающее, и, едва это произошло, он погрузился в спасительный исцеляющий сон. Долго поспать ему не дали. Вскоре его разбудил Гаюс со словами: — Мерлин, принц требует тебя к себе. Застонав, маг открыл глаза и осторожно пошевелился. К счастью, обезболивающие ещё действовало, поэтому он смог встать. Гаюс вышел из комнаты сразу, едва Мерлин закрыл глаза, и юноша быстро прошептал несколько заклинаний. Одно из них — обезболивающие, а другое — магический стимулятор, который должен был помочь слуге принца продержаться некоторое время на ногах. Мерлин понимал, что потом ему придётся платить за использование этого заклинания, ведь когда оно прекращает действие, вся накопленная усталость возвращалась сторицей. Но пока это не произошло, Мерлин мог делать вид, что всё в порядке. Проверив повязки и удовлетворённо заметив, что раны не кровоточат и не воспалились, Мерлин надел чистую рубашку и штаны и поспешил к принцу. Первое, что он услышал от Артура, было недовольное: — Ты опоздал! — Прости, я не знал, во сколько ты вернёшься и не был готов, — Мерлин поднял виноватый взгляд на принца, и тот смягчился. — Ладно, принеси мне завтрак, а потом приготовь ванну. После почисти мои доспехи, потому что днём я хочу провести тренировку для новых рекрутов. Поэтому поторопись. Всё понял? — Да, сир, — выдохнул Мерлин и поспешил на кухню. То, что с работой возникнут сложности, Мерлин понял, едва взяв в руки груженый едой поднос для принца. Боль-то он заглушил снадобьем и заклинанием, но руки от этого более подвижными не стали. Затёкшие и растянутые, они совершенно не слушались своего хозяина. Как Мерлин донёс поднос до покоев — он не знал. Но оказалось, это полбеды. Пока он ставил тарелки на стол, руки мелко тряслись. Одна из них вывалилась из ослабевших пальцев, и её содержимое забрызгало всё вокруг, в том числе и белоснежную рубашку Артура. — Мерлин! — яростно заорал он. Юноша резко дёрнулся и задел локтем кубок с красным вином. Он упал, заливая всё вокруг рубиново-красной жидкостью. — Мерлин, безрукий ты идиот! — прорычал принц, зло швыряя в слугу первое, что попалось ему под руку — это оказалась чернильница. — Прости, прости, прости, — забормотал юноша, бездумно глядя на рубашку, по которой расплылось тёмно-синее пятно. Артур успел слегка остыть и уже не так сердито приказал: — Убери всё здесь и приготовь мне ванну. Если опять напортачишь — отправлю в колодки! Понял? — Да, сир, — слабо выдавил Мерлин, поспешно ликвидируя следы произошедшего. Его всего трясло. Он понимал, что поднять тяжеленные вёдра с водой в его состоянии будет почти невозможно. Но если слуга попросит передышку, Артур обозлится и точно запихнёт в колодки. Мерлин не был уверен, что выдержит ещё одну порцию заточения и унижения, поэтому решил хотя бы попытаться сделать всё правильно. Но, разумеется, всё немедленно пошло наперекосяк. Первое окутанное паром ведро Мерлин уронил, не донеся до покоев. Едва не всхлипнув от обиды, он отправился на второй заход. На этот раз ему «повезло» больше. До комнаты он дошёл, хотя рука, казалось, совершенно ничего не чувствовала. Но на пороге он споткнулся и вновь уронил ведро. Горячая вода пролилась на пол. Принц, видевший всё это, побелел от ярости и подскочив к слуге, грубо схватил за шиворот и встряхнул его. Это стало для Мерлина последней каплей. Заклинания, которыми он себя поддерживал, распались, и на мага разом навалилась неимоверная усталость и дикая боль. Едва Артур отпустил его, Мерлин без сил рухнул на пол и понял, что уже не может подняться. Принц уже хотел вновь накричать или даже слегка стукнуть нерадивого слугу, но вдруг заметил нездоровую бледность, появившуюся на его лице. — Мерлин? — Артур присел рядом с юношей и с плохо скрываемым беспокойством посмотрел на него, — Ты заболел? Не молчи, ответь! — Не надо в колодки, — только и сумел выдавить из себя Мерлин. — Я сейчас всё исправлю, не сердись. У Артура что-то передёрнулось в душе от того, как жалобно произнёс это Мерлин. Он быстро встряхнулся и протянул руку слуге: — Давай, вставай, я отведу тебя к Гаюсу. Ну же, Мерлин, не заставляй меня злиться! Слуга медленно и неуверенно протянул дрожащую руку принцу и тут же почувствовал, как его быстро, но достаточно бережно поднимают на ноги. Всю дорогу до покоев Гаюса Артур поддерживал то и дело заваливающегося на бок Мерлина. Лекарь, увидев племянника, ужаснулся: — Боже мой, сир, что вы сделали с моим мальчиком? — Это не я, Гаюс, клянусь! Он сегодня всё утро был какой-то странный, у него всё из рук валилось. А потом он уронил ведро, я на него накричал, а он вдруг упал и вот, — он осторожно подтолкнул Мерлина к Гаюсу. Лекарь подхватил племянника в его комнату. — Что с тобой, Мерлин? — Всё хорошо, Гаюс. Я в порядке. Правда, — Мерлин попытался встать, но тут же без сил рухнул обратно. — Я вижу, в каком ты порядке! — рассердился Гаюс. — Откуда у тебя эти раны на спине? — мужчина осторожно, но настойчиво снял рубашку со следами крови и бинты. — Бог мой! Это же следы кнута! Что случилось, Мерлин? Говори немедленно! — Не сейчас, пожалуйста, не сейчас, — в полузабытьи бормотал маг. — Не могу так больше. Не хочу! Не хочу больше ему врать. Не хочу работать на Агравейна. Не хочу, не хочу, не хочу, устал. — Мерлин всхлипнул, а потом внезапно обмяк и затих. Гаюс в ужасе прижал ладонь ко рту: — Что же ты делаешь с собой, мой мальчик? — пробормотал он. После получаса обработки спина Мерлина выглядела значительно лучше. Лекарь напоследок влил в рот всё ещё находившемуся без сознания племяннику обезболивающее снадобье, укрыл его одеялом и вышел из комнаты. Как оказалось, Артур не ушёл и встретил Гаюса очень взволнованным взглядом: — Что с ним? — Всё в порядке, сир, — Гаюс сел за стол и уставился на свои сцепленные руки. — Похоже, вчера он был в таверне и нарвался на драку. Ему сильно отбили спину, но Мерлин ведь такой упёртый! Он не посчитал травмы серьёзными и не счёл нужным мне сказать. Может, он и сам не понял, насколько всё тяжело. А как начал работать, тут-то травмы и проявили себя во всю силу. — Но он же поправится, правда? — в голосе принца теперь звучало явное беспокойство. — Безусловно. Всё, что ему нужно сейчас — это несколько дней отдыха и покой. Он быстро встанет на ноги. — Хорошо. Я найду ему замену на эти несколько дней. Передай ему, чтобы выздоравливал. — Конечно, сир. Спасибо. Артур развернулся и вышел из покоев, а Гаюс подошёл к своему рабочему столу и занялся приготовлением укрепляющей микстуры. Мерлину она в ближайшие дни точно понадобится.

***

В первый раз Мерлин проснулся глубокой ночью. Сил у него не было совершенно. Голова нудно пульсировала в такт сердцебиению, зато раны не болели, а к рукам начала возвращаться чувствительность. Он осмотрелся вокруг и тут же заметил Гаюса, дремавшего на стуле рядом с его кроватью. Мерлин хотел позвать его, но в этот момент накатила новая волна усталости, и он провалился в сон. В следующий раз пробуждение было совсем коротким. Он открыл глаза, увидел Артура, который щупал его лоб, а через секунду уже опять закрыл глаза. В третий раз его разбудил Гаюс. Проводил в уборную, дал выпить воды и горячего бульона, после чего снова напоил своими горькими снадобьями и позволил спать дальше. Четвёртое пробуждение было самым приятным. Мерлин открыл глаза и ощутил, что совершенно здоров. Болезненная скованность в руках, ногах и спине исчезла полностью, заживающие раны больше не болели, а лишь немного зудели, а от головной боли и вовсе не осталось ни следа. Бодро вскочив с постели, Мерлин оделся и почувствовал, что жутко голоден. Выйдя из комнаты, он тут же заметил Гаюса, возившегося у очага. Тот услышал шум и обернулся: — Мерлин! — обрадовался он. — Как ты себя чувствуешь? — Абсолютно здоров, — заверил его он. — Только жутко голоден. У нас есть что-нибудь? Вместо ответа Гаюс поставил на стол тарелку, полную тушёного мяса. Судя по запаху, это была оленина. — Ого! Откуда у нас дичь? — удивился Мерлин, садясь за стол и беря ложку. — Артур заходил несколько раз. Спрашивал о тебе. Вот в последний свой визит и принёс немного мяса. Он волновался. Мерлин отмахнулся, хотя на душе от чего-то стало удивительно тепло. Говорить он не мог — рот был занят великолепной едой. Когда он закончил, Гаюс убрал пустую тарелку и поставил перед Мерлином кружку с каким-то горько пахнущим отваром. — Пей, — приказал он. — Ты проспал пять дней подряд. Почти нечего не ел и не пил в это время, к тому же, истощил себя этим заклинанием. Теперь тебе нужно восстановить силы. — Сколько я проспал? — изумлённо воскликнул юноша, едва не опрокидывая кружку. — О чём ты только думал, накладывая это заклинание? Ты же знаешь ограничения! — Не знаю. Всё как в тумане каком-то, — виновато ответил Мерлин, отпивая напиток. На вкус оказался не так уж и плох. Гаюс добавил в него мёда, чтобы смягчить горечь. — Ещё раз вытворишь что-то подобное, я тебя в аптеку отправлю! Будешь там баки для пиявок сутки чистить. — Прости. Я правда не думал, что так выйдет. Надеялся продержаться до вечера, а потом нормально отоспаться, а заклинание так быстро рухнуло. — Конечно! Для кого колдовская книга написана? Для кого примечания к заклинаниям пишутся? Для таких, как ты, там сказано, что использование стимулирующего заклинания допускается только на абсолютно здоровом человеке! — Я не подумал. Прости. Гаюс выдохнул: — Расскажешь, что произошло? Хотя, я в целом и так понял. Тебя наказал Агравейн? — Да, - не стал врать Мерлин. — На самом деле, не так уж и сильно. Если бы не заклинание, на следующий день был бы почти в порядке. — Хорошо, что сейчас ты в порядке. Давай, допивай отвар и иди к Артуру. Он уже заждался. Кажется, временный слуга ему не очень нравится. — Уже бегу, — ухмыльнулся Мерлин и, одним глотком осушив кружку, вприпрыжку побежал к покоям принца.