Сто лет одиночества

— Шах! — гордо провозглашает Гилберт, снимая с доски белого коня. Угрожать королю Винсента удаётся нечасто, играть с Винсентом на равных может только господин Лео. Но господин Лео сидит в кресле и читает, периодически поглядывая на них с интересом. Винсент искоса смотрит на господина, картинно надувает губы и пинает Гилберта под столом. На лице Гилберта отражается недоумение, он на секунду застывает, оборачивается на Лео и незаметно кивает брату. Винсент пинает снова, на этот раз сильнее, и Гилберт отвечает ему тем же и с не меньшим энтузиазмом. Некоторое время они сосредоточенно пинаются, сохраняя серьёзное, даже благопристойное выражение на лицах. Наконец, столик не выдерживает, и от особенно резкого толчка переворачивается, фигуры рассыпаются по полу, чёрный король и белый рыцарь закатываются под софу. — Так нечестно! — дуется Гилберт. — Нечестно сбрасывать шахматы, когда боишься проиграть! — Ты так проницателен, мой прекрасный бра-атик, — тянет Винсент. — Я действительно испугался. Господин Лео щурится и подыгрывает: — Винсент, ты обязан компенсировать свою неловкость братским поцелуем и признать его победу. Винсента чувствует жар на щеках, громко ахает и старательно складывает губы трубочкой, протягивая руки к Гилберту. Гилберт отшатывается, падает на ковёр вместе со стулом и хохочет. На губах господина Лео возникает и тут же пропадает лёгкая кривоватая улыбка. Он неторопливо идёт к фортепиано, по щиколотку утопая в мягком ковре, свет от камина бросает красноватые отблески на его руки. Лео опускается на стул, мгновение колеблется, поправляет зубами слишком длинную манжету, и начинает привычно наигрывать одной рукой. Вскоре к нему присоединяется и Гилберт. Они играют в две руки то, что должно играться в четыре. Потом Лео смеётся, как обычно, неестественно громко, и что-то рассказывает, возможно, о том, что недавно прочитал, и то и дело незаметно косится на часы. Гилберт хлопает себя по колену, удивлённо приподнимает брови, качает головой, и тоже глядит на часы. А Винсент смотрит на них, сцепляет руки в замок и думает: «Хватит». — Я знаю, почему мы собираемся здесь из года в год. — Он потягивается в кресле и широко улыбается. — Потому что нам вместе весело. И больше никто не нужен. Гилберт энергично кивает. А Лео говорит, что это хорошая традиция. В следующую пятницу Гилберт опоздает. Лео же не появится вовсе. Ни в следующую, ни во все прочие.