Бензак для суперсолдат

Под луною черной заплывает кровью профиль гор точеный. © Ф.Г. Лорка «Песня всадника»

Баки неуклонно бежал по направлению к красным скалам. В нем кипела ненависть ко всем врагам, которые убили миссис Гидди, уничтожили его транспорт и отделили его, возможно, навечно от Фуриосы. А он больше всего на свете желал теперь присоединиться к беглецам, стать верным защитником их крепости, вновь почувствовать себя кому-то нужным. Поиски Стивена откладывались на какое-то время. Что больше всего мучило: странная встреча на скалах, когда почудилось, что он видел друга. Но Роджерс сбежал! Ринулся прочь! Баки злился на друга, не веря, что это и правда был он. Ведь Стив никогда не мог так поступить. Или что с ним сделала жизнь? Куда он угодил, что так изменился? Сомнения только подстегивали злобу, заглушая боль от ран. Баки пешком, прихрамывая, несся с неплохой скоростью к красным горам, скалясь, точно бешеный пес. Да, таким он и был! И только Стивен однажды не позволил уничтожить этот вышедший из-под контроля элемент огромной системы. Когда-то они оба были солдатами, когда-то все было проще и понятнее. Хотя не менее ужасно. Люди также мучили себе подобных, жгли заживо, пытали, убивали детей. Поэтому Баки никогда не романтизировал прошлое, в нем тоже хватало гнусностей и грязи. В конце концов, наставшая эпоха являлась прямым продолжением и следствием того, что творили люди в двадцать первом веке. И если уж оказался выброшен в нее, то приходилось приспосабливаться. Значит, это время было по его силам, значит, такова судьба. Люди-то не менялись. И что в двадцатом веке было больно терять друзей и близких, что здесь. «Будут вам поминки, будут», — только и вертелось в голове, когда воин достиг лагеря проклятых байкеров. Судя по недовольной перебранке, они злились после неудачи с фурой: они не получили свой драгоценный бензак. Конечно, могли бы довольствоваться небольшой цистерной, а решили, что завладеют всем! Баки выглянул из-за скалы, рассматривая в бликах мусорных костерков врагов. Они что-то ели… У них находились вода и топливо. А его уже знобило от жажды, в голове смешивалось прошлое и настоящее, а будущее — не для него. Он застрял в вечно повторяющемся настоящем без памяти и четкого понимания, кто он. Зато не приходилось ничего играть перед людьми. Синие глаза хищно сузились, Баки сжав зубы, кинулся во тьму. Он привык быть незаметной тенью. В ту ночь байкеры познали всю его ярость. Только черный туман песчаного праха покрыл трупы жадного народца красных скал. Главное правило уничтожения — не рассматривать врага, иначе можно углядеть в нем человека, и рука дрогнет. А это уже чревато проигрышем, однако многие носили маски. Не лица — только очертания. Не люди — только цели. Однорукий не корил себя за новые убийства, а образ сбежавшего Стивена только подстегивал злобу непониманием. Нет, его друг не мог так поступить. Они же не просто так искали друг друга по всей Пустоши! Уцелевшие враги вскоре в панике сбежали с места своей стоянки, Баки их не преследовал. Его хриплое дыхание переходило в глухой рык. Пусть останутся живые! Пусть разнесут по окрестностям новые легенды о ночном кошмаре! О нем, Одноруком. Вселять ужас в сердца врагов тоже способ выживания. — Это вам за Фуриосу! — крикнул вслед скрывающимся во мраке врагам Баки, возвещая, что так будет со всеми, кто посмеет атаковать его яростную беглянку. Из-за этих проклятых байкеров погибла ее подруга. Или не погибла? Баки не видел тела, только странный узорный круг на земле. Он привык, что мир подкидывает больше вопросов, нежели ответов. «Ну все, теперь очередь Несмертного! За все, что он сделал с нами!» — думал Баки. Он вершил не месть, не так это называлось, потому что не ради себя одного желал прекратить правление этого тирана. Он собрал на стоянке байкеров все оружие — взрывчатку и ржавые автоматы — топливо и бензин. Из транспорта оказались только легкие мотоциклы, на которых не удавалось много навьючить. Усталость смыкала веки, но Баки, наспех утолив жажду и голод, оседлал новый транспорт, ринувшись в ночь. Предстояло выжать максимум из железного коня, потому что одинокий воин и так потерял много времени, пока провалялся без сознания после столкновения и пытался догнать пешком. Свет одинокой фары вспарывал ночь. Теперь Однорукий преследовал Несмертного Джо, который вряд ли ожидал атаки с тыла. *** Фуру трясло и заносило, она раскачивалась, кабина перевешивалась цистерной. Сначала Макс, который управлял транспортом, решил, что сломалось что-то в двигателе. Мешало отсутствие руля, так как разводной ключ служил плохой заменой, да и просто после всех передряг с грузовиком могло случиться, что угодно. Но очень скоро воин дороги понял, что дело совсем не в машине. В ночной тьме ландшафт разбирался плохо, вроде пустыня и пустыня. Но фура вязла в песке, из-под колес доносилось мерзкое хлюпанье. Болото! Они плотно завязли! Макс попытался сдать назад, но было уже поздно. Фура наглухо въелась в разбухшее нечто. И с каждой попыткой освободиться только глубже зарывалась в трясину, уничтожая себя собственным весом. Издали уже доносился скрежет гитарного горлана, враги неумолимо сокращали расстояние между беглецами и преследователями. И сколько их там? Сто? Двести? Макс точно не знал, но за то время, когда был «кровяной тушей», глотая пыль на капоте, успел заметить, что вокруг него буквально рой самых разнообразных автомобилей. И вряд ли многие из них пали в борьбе с байкерами красных гор. Оставалось только одно: выбираться из болота любой ценой, двигаться дальше, потому что остановка — смерть. — Надо избавиться от балласта! — скомандовала Фуриоса. До этого женщина сидела рядом на месте пассажира, практически с отсутствующим видом глядела вперед. Вероятно, ее все еще терзала вина за гибель Ангхарат. Пусть так, Макса тоже в какой-то степени, зато они оба забывали о всякой сентиментальности в момент опасности. Впрочем, остальные тоже не зевали. Девушки ловко и проворно выскочили из кабины, начали снимать с цистерны все относительно ненужное. Пришлось пожертвовать запасными колесами из-за их немалого веса. Максу же поручили более ответственную и опасную задачу: он расставлял мины вдоль колей, которые оставила фура. Предполагалось, что враги пойдут по ним в темноте и напорются на «подарочек». Хоть бы они не ошибались! Но вряд ли существовал альтернативный путь. Так что Макс, нервно глядя на туманный темный горизонт в ожидании появления машин Несмертного, втыкал в вязкий грунт взрывчатку. Он двигался быстро, хотя ноги тонули в жиже, точно сама бунтующая природа желала утащить последних уцелевших людей на дно ада. Полоска ярких огней, образованная светом фар, появилась слишком скоро. А им-то казалось, что они оторвались, что у них теперь есть хотя бы два часа форы! Весь этот план с камнепадом, который устроил некий Баки (или как там его?), не дал им ровным счетом ничего. Макс за короткое время знакомства, конечно, убедился, что Фуриоса неплохой командир. Но командиры тоже ошибаются, поэтому воин дороги полагался только на себя. Правда, в сложившейся ситуации приходилось действовать сообща. Тяжело это. За себя-то еще можно отвечать, зато другие могут сморозить жуткую глупость. А Великое Ничто не прощало промахов. Это знали все жители Пустоши. Машины врага неуклонно приближались, легковушки непринужденно скользили по мокрому песку или земле. Крепость на колесах все еще буксовала, но удалось немного продвинуться дальше. Хотя ее вес все еще работал против нее. Избавляться от всей воды в цистерне показалось слишком неосмотрительным. Теперь вела Фуриоса, глаза ее напряженно горели. И никто не ведал, какие еще напасти готовила пустыня. Зато чутье Макса подсказывало: на этот раз прямого столкновения не избежать. Будет бой. Дух воина шептал ему об этом отчетливо и без слов. Но вот раздались взрывы; не зря они расставляли мины. Макс выглянул из окна: две машины взлетели на воздух, подскочили и перевернулись, образовав затор другим. Тогда проклятые черные жуки начали вязнуть в грязи. Появился шанс оторваться. Даже гитарист застрял на протяжном повторяющемся аккорде. — Убытки растут и растут! — донесся издалека крайне недовольный голос одного из главарей Несмертного. Все верно: для него человеческие жизни были только убытками. А для большинства они вообще ничего не стоили. Затор оставался все дальше и дальше, казалось, что можно успокоиться. Но Макс не ведал значения этого слова. Как и все, кто выживал в этом мире. Поэтому он даже не удивился, когда от завязших в болоте машин отделился вездеход на гусеничном ходу. Появление таких врагов, кажется, они не учли. Существовал ли план, как противостоять им? Едва ли. Вездеход упрямо сокращал расстояние между ним и фурой. Снова хлюпанье под колесами, снова они прекратили вращение. Казалось, Великое Ничто взбунтовалось окончательно против незваных гостей. Шипованная фура не желала ехать дальше, хотя Фуриоса, сжав зубы, давила на газ. Будто женщина считала, что усилием воли может заставить двигаться неповоротливую колымагу! — Нужен рычаг! — крикнула женщина. «Сам знаю», — подумал Макс, раньше приказа выскакивая снова из кабины. Следом за ним засуетились и женщины. На крыше цистерны нашелся крупный лист железа, его вместе потащили под передние колеса, пока две другие девушки пытались откапать их. Вроде бы что-то получилось, вроде колеса уже не так тонули. Макс постучал по цистерне, оповещая Фуриосу. — Давай! — хрипло рычала Фуриоса на свой транспорт, точно он являлся зверем, что послушался бы приказа. Но у машин нет души, их не подбодрить словом. Император попробовала продвинуться дальше, колеса обнадеживающе дернулись вперед, совершив несколько уверенных оборотов. Все тщетно! Зато вездеход бодро елозил прожектором вдоль ночного мрака. Гусеницы легко противостояли вязкой грязи, непринужденно скользя по ней. Выстрел. Один. Второй. Далекие вспышки в темноте. Макс ощутил, как по венам пробегают искры ярости и адреналина. Битва. Будет битва — так твердило все вокруг. Фуриоса, очевидно, тоже услышала этот голос мироздания. Она больше не пыталась сбежать и вышла из кабины со снайперской винтовкой наперевес. Прожектор чертил неясные круги, мерцал и бил в глаза. Император и Макс готовились отстреливаться, между тем, фура только глубже уходила в песок. Если бы противостояние затянулось, то огромная крепость уже никогда не сумела бы сдвинуться с места, истлела бы в болотах скелетом механического динозавра. Но какой иной выбор? Водителей, способных управлять такой махиной, среди них больше не было. Внезапно фура дернулась вперед и поехала. Но как? Ведь за рулем никого не оставалось. — Он хочет помочь! — с отчаянной радостью воскликнула рыжая девушка, выглядывая из кабины. — Кто? — удивились все. — Там боец! — А он тут откуда? — Мы же выбросили его! — недоумевали женщины. А Макс молча негодовал. Значит, за рулем был враг? Что же, теперь он решил угнать фуру, как это чуть не сделал Макс буквально накануне? Нет уж! Такой нелепой подлости от мироздания воин дороги не потерпел. Фура очень скоро снова увязла в песке. Макс недовольно сжал зубы и в пару прыжков оказался возле кабины, распахнул дверь и лицезрел «старого знакомого». Того самого Воина Полураспада, который превратил его в «кровяную тушу», из-за которого Макс и оказался втянут во всю эту заваруху. А, может, благодаря которому. Иначе бы он просто никогда не выбрался из Цитадели. Удивляло, что парень, похоже, реально пытался помочь. Когда Макс наставил на него пистолет, он поднял руки, и принялся нервно с энтузиазмом тараторить: — Там твердая земля! За этой штукой! — Он про дерево! — уточнила рыжая девушка. Похоже, они действовали теперь заодно. И, как ни странно, на благо всей команды. Предал Несмертного? Это казалось невероятным при всем наблюдаемом ранее фанатизме. Но времени на раздумья не было. Парень указывал куда-то вперед. — Да! Дерево! — радостно подтвердил бывший воин Полураспада. Только тогда Макс на миг обернулся: за спиной маячил иссохший скелет дерева, точно напоминание о прошлом мире, навечно утраченном. Но в данном случае — способ вытянуть фуру. Фуриоса тем временем высматривала движения прожектора в темноте, приникая к окуляру крупного оптического прицела. Расстояние все сокращалось. — Вы видели… Там были вспышки… Словно кто-то стреляет, — говорила спокойно и отстраненно одна из девушек с белесыми волосами. Она словно не ощущала реальной угрозы, вглядываясь вдаль. Зато Макс уже перехватил снайперскую винтовку, пока Фуриоса подбегала к кабине, чтобы разобраться, кто управлял ее крепостью. — Выметайся! — хладнокровно приказывала она воину полураспада, тоже наставляя на него пистолет. Глупая рыжая девчонка! Позволила врагу пробраться в самое сердце их крепости. Что если он на самом деле все еще помогал Несмертному и пытался втереться в доверие через глупых женщин? Обычно так и случалось. Все играли на слабостях добрых людей, на их неумении лгать. Поэтому Макс никогда не говорил правду о себе, но и не врал, отчего обычно просто молчал. — Я умею! Я водил такую! — твердил нежданный пассажир. Неужели он искренне желал помочь? Макс никому не верил, во всех видел тайный умысел навредить. С чего бы в этом мире хоть кому-то верить? Чудаку Стиву из Патруля он еще когда-то мог доверять. Фуриосе — пятьдесят на пятьдесят, а какому-то перебежчику — едва ли. Но им занялась Император, которой эхом твердила рыжая девушка: — Да! Он умеет! Он на разных ездил! Макса уже не занимало то, что происходило у него за спиной. Воин дороги вскинул винтовку. Засыпанные песком глаза высматривала через окуляр перемещения фонаря. Вездеход не ехал по прямой, противно вилял. Он выбирал пути объезда топей и не позволяя прицелиться. Вскоре грянули автоматные очереди, прорезавшие ночь. Макс тут же выстрелил повыше желтого света, хотя не видел четко цели. Он надеялся, что там окажется голова врага. Мимо! Потраченный патрон. Плохо, очень плохо. — Осталось два! — заявила Тост (кажется, так ее звали), которая перебирала их арсенал. «Могла бы не уточнять», — злился про себя Макс, сжимая плотнее винтовку, поудобнее перехватывая ее, перебирая левой рукой по цевью. Приклад упирался в правое плечо, на нем специально для этих целей был кожаный наплечник. Обычно Макс стрелял без промаха, за что и слыл одним из лучших в Патруле. Теперь же что-то отвлекло. Два. Всего два. Нет, ошибаться на этот раз было нельзя. Он вновь приник к окуляру, весь мир перечертил прицел. Свет прожектора все приближался, уже меньше вилял, Макс намеренно подпускал его поближе. Хотя фонарь неприятно слепил. Медлить нельзя! Воин дороги нажал на спусковой крючок. Приклад отозвался отдачей в плечо. Выстрел — и… Снова мимо! По спине скатился холодный пот, досада напополам с озлобленностью отозвались горечью во рту. Оставалась последняя пуля. Макс облизнул пересохшие губы, рядом маячила Фуриоса. Только мешала своим присутствием, нервы и так сдавали. Хотелось лично вмазать по рожам всех, кто торчал в треклятом вездеходе. Но для выстрела требовалась предельная выдержка. Ее-то и не хватало, потому что у них оставался последний патрон! А у тех подонков, очевидно, обретался целый арсенал! «Нет», — признал свое поражение Макс, не глядя передавая винтовку Фуриосе. Руки дрожали от ярости, в нем слишком кипел гнев. Да, он привык полагаться во всем только на себя, но на этот раз приходилось признать, что кто-то сумеет сделать работу лучше. Рисковать жизнями всех беглецов из-за своих принципов и упрямства — удел глупых юнцов. Фуриоса также молча приняла свою винтовку. Макс не вставал с колена и превратился в живые сошки. Окуляр оказался возле его лица, отчего мужчина, неприятно поморщившись, слегка повернул голову, на что донесся хриплый буквально загробный голос командира: — Замри! Сколько же злобы и сосредоточенности в нем содержалось! Становилось понятно, как эта женщина командовала целыми отрядами. Макс на миг превратился в каменное изваяние. Выстрел! Фонарь погас, вездеход резко остановил свое приближение. Пуля достигла цели. В ушах у Макса поднялся гудящий звон. В нем почудились вновь голоса, которые твердили, что это не конец, что в эту ночь ему все равно предстоит битва. Он потряс головой. Битва? Яростный воин дороги привык драться. *** — Держи его! — скомандовала Фуриоса одной из жен с короткими волосами, которая тут же перехватила пистолет. Накс нервно улыбался, хотя его держала на мушке одна из беглянок. Ничего, это нестрашно. К ним подбирались враги, но рядом была Кейпабл. Она поддерживала его, она придумала этот план. Когда они первый раз попали в трясину, Накс не мог себе позволить выбраться — его бы застрелили на месте. Он это ясно понимал, ведь вырос в этом мире, знал его законы. Здесь никто не совершал предупредительных выстрелов. Но вот представился случай, когда в кабине никого не оказалось, а надо было как-то выбираться. Кейпабл тогда незаметно ринулась к наблюдательному пункту и приказала быстро добраться до места водителя. Накс ей верил, верил, что она-то ни за что не поведет его в западню. Иначе сдала бы мятежному Императору еще несколько часов назад на закате. Теперь предстояло действовать ему самому, отбросив всякий страх и сомнения. Отныне он присоединился к команде Фуриосы. Значит, должен был помочь вытащить фуру из зыбучих песков. Тем более, Фуриоса и тот, кого Накс раньше называл «тушей», пытались остановить преследователей. И, судя по звукам гусениц вездехода, это был правитель Свинцовой Фермы, один из самых опасных бойцов армии Несмертного, один из Триумвирата пустоши. Похоже, он вырвался вперед только один на своем мощном транспорте, но остальные-то тоже явно не стояли на месте. Несмертный… От одной мысли об этом имени бросало в холодный пот. Раньше Накс называл это благоговейным ужасом, теперь осталось просто привычное содрогание перед страшным вождем. Нет! Прочь от него! Прочь! Кейпабл говорила, что есть какие-то Зеленые Земли, куда они и направлялись. Накс собирался помочь. Пока Император и «туша» отстреливались, парень быстро соображал, как вытащить фуру, пока она не завязла окончательно под давлением собственного веса. Но его держали на прицеле. Хотя кому до этого дело, когда времени в обрез? Действовать! Накс понял, что он должен действовать и вылетел из кабины, загребая сапогом и босой ногой по мокрой грязи, таща за собой лебедку и свою злополучную цепь. Вопросы избранности и Вальхаллы больше не волновали. Он желал отличиться ради себя одного, теперь понял, что помогать другим — вот истинная цель героизма. — Стой! Стой! Ты куда?! — воскликнула одна из жен. Несмотря на то, что она сжимала в руках пистолет, она вряд ли собиралась стрелять. Так что парень не обращал на нее внимания. — Я хочу намотать лебедку… на дерево! — едва не забыв от волнения последнее новое слово, заявил Накс. Он быстро достиг точки опоры, в которую превратилось одинокое дерево. Оно выглядело достаточно прочным. Но тут к Наксу подскочил «туша». На миг парень испугался, что его опять повалят на землю или пристрелят, решив, что он пытается сбежать. Однако мужчина кратко бросил: — Давай за руль! Невероятно! Ему позволяли вновь управлять фурой! Ему доверяли? В ночи вновь раздавался гул вездехода. Враги приближались, наступали из темноты. «Туша» возился с лебедкой возле дерева, но оказалось, что трос слишком короткий. Вечно не везло, вечно не хватало каких-то ничтожных предметов! Требовалось его чем-то продлить. Но чем? Кажется, Накс знал ответ. Он поглядел на свое правое запястье, скованное железным браслетом — их со Слитом одиозное изобретение. «Цепь… Хоть один раз ты должна послужить на пользу!» — подумал Накс, обернувшись. Кейпабл понимала его задумку без слов. Она уже сжимала в руках болторез и быстро перекусила цепь, что и требовалось для осуществления плана. В благодарность Накс влажно чмокнул девушку в щеку, сам не поняв, как ему хватило на это смелости. Хрипло дыша, парень понесся обратно к дереву, размахивая над головой отделенной от его руки цепью: — Туша! Мужчина все понимал без указаний, он немедленно схватил цепь, складывая ее вдвое и наматывая на крюк лебедки. Получилась неплохая петля. Накс же ринулся обратно к машине, садясь за руль. В ночи тем временем разносились на всю пустыню возгласы правителя Свинцовой Фермы: — Я несу правосудие! Я дирижирую хором смерти! От них кровь стыла в жилах. Враги все приближались, палили без прицеливания, оглушая автоматными очередями. Правитель Свинцовой Фермы обезумел! Он уже не заботился о сохранности жен. Несколько пуль угодили в дерево, за которым еле укрылся «туша». Фуриоса и другие жены ползком пробирались к крепости, закрываясь листом железа. Накс только захлопнул дверь кабины, чтобы ее не снесло. — Свинцовый град! — на всю пустошь голосил главарь. Мимо со свистом пролетел крупный снаряд, поднявший тучу из песка и комьев земли. Фуриоса и девушки укрылись, кажется, под фурой — единственное место, которое не простреливалось. Туша же отважно суетился вокруг дерева. А оно, как назло, не выдерживало, вырывалось с корнем и клонилось под натяжением лебедки. Накс и Кейпабл были в кабине вдвоем, бывший Воин Полураспада осторожно переключал скорости и плавно вжимал педаль газа. Он был водителем, и теперь предстояло проявить все свое мастерство. Казалось, к этому-то он и готовился всю жизнь, а не к глупому прыжку камикадзе. Эффектно умереть — легко, а выбраться и других вытащить — вот, что самое сложное. Женщины сумели выбраться из-под фуры. Испуганные, почти впавшие в панику, они бежали вперед, прочь от выстрелов, скатываясь за песчаную гряду, за которой маячила тверда дорога. Фуриоса же вцепилась в свою крепость у кабины, стремясь помочь и вытащить передние хотя бы колеса из грязи. Еще немного! Не просто же так на фуре стояли два священных двигателя по восемь цилиндров каждый? Накс глубоко в душе молился всем неизвестным ему богам, направляя всю свою волю на то, чтобы крепость сдвинулась с места. Вокруг свистели снаряды и короткими щелчками врезались в землю бесконечные пули. Водитель всецело сливался с машиной и всеми людьми, которым он помогал, которые помогали ему. Накс вдавил педаль газа до предела, и вот фура дернулась! Дерево окончательно рухнуло, вновь снаряд поднял земляную бурю. Но они выбрались! Выбрались! Фура продвигалась вперед! Вскоре на двери кабины повис встрепанный «туша». Он уже отцепил лебедку. Он помог выбраться! Накс улыбнулся ему, парень как будто еще давно знал, что рано или поздно они все же станут одной командой. Правда, случилось это при обстоятельствах, которые Накс и представить себе не мог. Теперь они были все вместе! Все вместе! Накс улыбался, его буквально подбрасывало от новой невероятной радости и адреналина. Крепость уверенно покатилась по найденной твердой земле, больше не тонула в болотной жиже. — Я в жизни не мутил ничего круче! — признался он Кейпабл, тряся головой. Отважная девушка улыбнулась в ответ, отчего показалось, что в ночи сделалось светлее. *** Фура выбралась на твердую землю, но двигатель после всех злоключений снова перегрелся. От него поднимался туманный дымок. — Что с двигателями? — спрашивала Фуриоса. — Перегрелись! Хотят пить! — говорил, как о живом существе, восторженный мальчишка за рулем. Зато Макс не испытывал его восхищений. — Эй! Отползите отсюда хотя бы на полкилометра вперед, — бросил Макс недовольно. Он молча взял оставшуюся взрывчатку, канистру с бензином и кривой острый шип, отломившийся от корпуса крепости — вполне сгодится для в качестве ножа. Большего воину дороги не требовалось. Он направлялся в сторону врагов. Настало время положить конец этому «дирижеру смерти». Иначе они бы не отстали, а в крепости на колесах не оставалось больше патронов. Разве только одинокий пистолет еще на что-то годился. И кто знал, что ждало их где-то там, за болотами? Безоружная гигантская тара с водой — лакомый кусок для всех человеческих стервятников. — Что если двигатели остынут, а ты еще не вернешься? — спрашивала обеспокоенно Фуриоса. Непривычно: за него кто-то волновался. И он беспокоился за других. Это всегда тяжело, человек становится уязвимым, когда ему есть, кого терять. Макс в свое время слишком устал от потерь, поэтому стремился ни к кому не привязываться, не заводить друзей. Не всегда выходило, видимо, что-то живое в нем еще теплилось. И душа болела за неплохих людей. После смерти Ангхарат мужчина признался себе в этом, в том, что не только выгода и интерес его ведут. Нет! Настало время положить этому конец. Но с чего бы такая забота? Зачем? Если его настиг бы злой рок, то для пассажиров фуры мало что изменилось бы. В конце концов, они были знакомы не больше суток, так что Макс прозаично ответил, пожав плечами: — Ну, езжайте дальше. Вот и все! Интуиция его не подводила: он с самого начала готовился к битве. И вот битва нашла его; воин несся вперед наперерез ветру и пыли, лупящей в лицо. Вездеход преследовал фуру, ориентируясь по колеям, но уж никак не ожидал появления одинокого воина с ножом и канистрой бензина. Безумный главарь бездумно тратил патроны и палил в пустоту. Судя по тому, что у него были завязаны глаза, при выстреле Фуриосы, выбившей фонарь, осколки лишили врага зрения. Макс приближался к машине, уверенно сжимая канистру и взрывчатку. На бросок существовало не более нескольких секунд, прежде, чем его заметила бы свита главаря. Воин насчитал пятерых, даже одного Императора, судя по раскраске. Он шел против лучших из лучших. Но они его не пугали! Ни их регалии, ни жуткий вид. Он больше не боялся идти в открытое противостояние, он устал вечно оставаться в стороне, уходить, проезжать мимо. Хватит! Настало время быть человеком и вновь сражаться за людей, которым требовалась помощь. Сражаться и за самого себя, даже если прежнего не осталось. Канистра вместе с активированной взрывчаткой полетела через противный туман, окутывавший местность, в которой они оказались. Макс припал на дорогу за барханом, когда раздался оглушительный взрыв топлива, поднявший снопы красного пламени. С сухих деревьев, раскиданных по пустоши, поднялась стая ворон. Вездесущие падальщики, такие же, как те, кто уцелел даже после взрыва. Макс оглох на какое-то время от результата своей «работы», пустой желудок неприятно скрутило, да и все тело точно подкинуло из-за близости к эпицентру. Зато гусеницы вездехода разворотило напрочь, а вот из экипажа осталось трое. И в их числе слепой главарь, которого выбросило из машины. Но он не выпустил автоматы из цепких рук. Он напоминал черного паука с длинными лапами, мерзкое жадное насекомое. Макс понял, что на атаку времени мало, особенно, если в качестве оружия кривой нож против автоматов. Воин дороги не боялся никого, ярость вела его. Он встал в полный рост над барханом и стремительно рванулся вперед. Окружающие звуки и собственные движения представали преувеличенно реальными, очерченными резкими карикатурными контурами. Мозг работал быстрее слов, тело отдавало команды раньше, чем успевали сформироваться четкие фразы. Звериные инстинкты преобладали над человеком. Лезвие ножа прочертило воздух и опередило безумного главаря, который, обернувшись на звук, прицелился из автоматов. Но открыть огонь он не успел: Макс полоснул ножом вдоль горла. Брызнула кровь, донеслось короткое бульканье, и все стихло. Теперь он завладел мощным оружием. Туман скрывал его, песок создавал камуфляж — он действовал, точно призрак, поэтому на устранение второго врага хватило снова одного ножа. Император попытался ударить локтем в живот, когда на него напали сзади, но не успел, когда в его спину снизу вверх врезался клинок. Макс хрипло рычал, он практически не помнил себя в эти минуты жаркой расправы над врагами. В Патруле его всегда сдерживало четкое разделение на своих и чужих, на бандитов и хороших парней. Но как только он отправился в вечное странствие, то потерял четкие определения и границы. Не знал точно, на чьей он стороне. Поэтому вечно сомневался, поэтому нередко проезжал мимо, когда требовалась помощь. Хватит! На этот раз он четко видел, кто здесь виновен в сотне преступлений. И бывший патрульный-линчеватель жестоко карал за них. Последнего врага воин застрелил из автомата, хотя тот открыл огонь первым. Да еще один недобиток больно ударил по спине, выскочив из вездехода, но схватить огнестрел Макс не позволил. В ушах вновь поднялся звон. Но это уже не имело значения. Новая автоматная очередь прошила тело врага, и возле развороченного транспорта воцарилась тишина. Песок оседал на дорогу, воронье вновь рассматривало красными глазами место их грядущего пиршества, выжидая на ветвях иссушенных мертвых деревьев. Макс собрал все, что нашел возле вездехода и в его «недрах». Он намеренно целился в гусеницы, чтобы не погубить богатства, сложенные внутри. А таковых оказалось немало. Вот и все! Он получил то, что хотел: огромный арсенал для фуры и новый руль. Да еще стянул с убитого сапог для бывшего воина полураспада, который, по сути, вытащил их из трясины. Если бы не его цепь, то не сумели бы воспользоваться лебедкой. Больше Макс не сомневался в странном парне. Он задумался, что порой, может, и стоит доверять людям. Порой стоит быть человеком. Макс, тяжело дыша, дотащил немалый груз до крепости, где его встретила Фуриоса. Она сжимала пистолет, очевидно, не ожидая союзника. Думала, что так легко его убить? Если бы так, то он бы не странствовал столько времени по Пустоши. Порой он и сам удивлялся, почему жизнь его не отпускает, а чаще не задумывался. Его вели инстинкты выживания. Макс протянул руль бывшему Воину Полураспада, тем самым признавая его в качестве части их команды, кинул ему же сапог. Парнишка благодарно улыбнулся. — Ты ранен? — спросила неуверенно одна из девушек, на что Макс порывисто обернулся, она уточнила: — У тебя кровь. — Это не его кровь, — все верно понимала Фуриоса. Только тогда воин заметил, что все его лицо покрывает плотной маской кровь врагов. Точно он не человек, а зверь, которые рвет зубами. Но он, как и всякий нормальный зверь, никогда не убивал ради забавы, не мучил. Его истинный разрушительный гнев обрушивался только на тех, кто действительно заслужил. В ту ночь именно так и случилось. Тем временем молодой водитель прикрутил на законное место добротный руль. Вскоре фура отправилась дальше. Они оторвались от погони! Больше их не преследовала банда Несмертного Джо. Крепость на колесах выехала на ровную дорогу, Фуриоса указывала путь. И предчувствия воина на какое-то время стихли — битва совершилась. Но ныне тихим шепотом вздыхали иные голоса, вечные спутники его одиночества. Всю ночь они ехали в Зеленые Земли, хотя вокруг расстилались ужасные пейзажи каких-то темных болот, сочившиеся ядовитыми испарениями. Повсюду каркали вороны, летая между остовами мертвых деревьев. Один раз в ночи мелькнул чей-то силуэт некого существа на четырех высоких ходулях… Человек? Зверь? Темное создание темного уголка умирающей земли. Макс, ведя фуру, вслушивался в переговоры ворон, напряженно всматривался в ночь. Что-то не давало ему покоя. Новое предчувствие. Плохо же знать что-то наперед! Хотя, возможно, просто все приуныли от мрачных пейзажей. Где-то там, за болотами, их ждали Зеленые Земли. И, может, новая жизнь. Если бы… Порой Максу хотелось в это верить, но он слишком хорошо знал Пустошь. *** «Я ошибался в тебе! Все ошибались!» Голос Тони Старка, да такой непривычный, охрипший, пронзенный предельной тревогой и злобой. Так не с врагами говорят, но и к друзьями не обращаются. Разочарование! Предельное горькое разочарование сквозило в этом восклицании. Так взывают к предателям… Стив резко открыл глаза, вскочив, точно его атаковали враги. Утро едва трогало восточные границы горизонта. В тусклой пыли, поднимаемой легким ветром, чудились чьи-то силуэты, но стоило протереть воспаленные глаза — и все таяло. Тогда суперсолдат понял, что ему вновь явилось нечто из прошлого. И чем больше видений посещало, тем меньше уверенности оставалось, что команда «Мстителей» существовала на момент гибели мира. Кому же он тогда так отчаянно пытался послать сигнал сразу после пробуждения? Кого же он тогда искал? Его предали или он предал — этого Стивен никак не мог вспомнить, отчего-то вскипала ярость по отношению к Тони Старку, то ненависть к самому себе. Последнее разъедало душу и стремления, обессиливало. После таких тревожных снов отдых не ощущался. Впрочем, усталость являлась вечным спутником всех скитальцев, бесконечная, бескрайняя. Никто в этом разрушенном мире не ел досыта, не утолят жажду до конца, не спал в спокойном безопасном месте целую ночь. Все делалось с опаской, с оглядкой. И душа тоже словно ополовинивалась, оглядывалась на что-то, подозревала всех. Неужели по вине «Мстителей» настал такой порядок вещей? Виноват — кто-то из них был виноват. С каждым днем Стивен все лучше это понимал, но осознание не приносило облегчения. После посещения бункера неполная правда давила хуже амнезии. — Все бежишь от себя? — усмехнулся шаман. Он стоял на корме корабля, вырисовываясь тенью ночи посреди раскидистых ветвей рассвета. За спиной его все так же маячил тяжелый высокий короб, точно там и правда обретались крылья. Иначе его стремительных перемещений без машины объяснить не удавалось. Или… Он являлся только миражом, болью воспаленного сознания. Но на этот раз слишком осязаемым. Стив специально подошел поближе. Глаза не могли настолько лгать — перед ним стоял все-таки человек из плоти и крови. — Откуда ты всегда возникаешь? Ты служишь Джиту? — понимал абсурдность своих вопросов суперсолдат. — Нет. Гиффа никому не служит, — улыбнулся медиум желтыми кривыми зубами. — Но ты не ответил. — Я не бегу! — огрызнулся издерганно Стив. — Я никогда не отступал и не отрекался от своих слов! — На этот счет можешь оставаться спокоен, — вздохнул Гиффа и, пройдясь вдоль борта, ловко спрыгнул в трюм. Роджерс в недоумении последовал за ним, но больше никого не обнаружил. Исходил весь корабль, все засыпанные песком полуистлевшие помещения, но наткнулся только на разведчиков, которые ныне контролировали лагерь. — Может, останешься, сильный странник? — подобострастно спрашивали его караульные, когда спустя некоторое время суперсолдат заводил свой фургон, загружая канистры с водой и бензином. — Нет, я иду в Цитадель! — уверенно отчеканил Роджерс, еще раз глядя на найденную у врагов карту Пустоши. На ней подробно отмечались все лагеря, дороги и самые важные объекты региона. Получалось так, что всю обширную территорию контролировал Несмертный и его приспешники. Только несколько мест отмечались как возможная угроза — «Маяк» Джита и «Корабль» Брюхореза. Имена ничего не говорили, интересовал только кратчайший путь к крепости. Стив устал скитаться по Пустоши, наставало время что-то делать. Но воспоминания не давали покоя, бились тревожными тенями под колесами: «Была война всех против всех. „Гидры“ против героев, героев против героев, людей против людей и героев. Героев против людей… Чудовищно. Если мы те, кто клялся их защищать, вдруг начали уничтожать их… Что-то сдвинулось в оси мироздания, что-то сломалось. Кто все это начал? Кто виноват?» Стив помотал головой, чтобы забыть прошлое, хотя все это время желал его восстановить. Нет, он решил, что лучше сконцентрироваться на суровой мрачной реальности. Он стал иным, как будто переродился в третью жизнь после очередной заморозки. Эти невольные скачки во времени отвратительно сбивали с толку, он не мог прижиться в «новых мирах», терялся в их странных правилах. Хотя законы Пустоши оказались предельно просты. Человечество потеряло почти все, что изобретало и наращивало веками. И Стивен невольно сделался частью этого нового каменного века. Знал больше остальных, вероятно, но сведения из прошлого мира не могли принести никому никакой пользы. На что его умение рисовать? На что его познания в поэзии? Зато сила суперсолдата находила себе применение. Двигатель рычал, поедая радостно неплохой свежий бензин. Судя по карте, сокращалось расстояние до Цитадели. Но все терзали хищными птицами сомнения: «Хочу ли я знать эту правду? И что она изменит?»