Бензак для суперсолдат

…есть души, где прячутся древние тени, гул прошлых страданий и сновидений. © Ф.Г. Лорка «Есть души, где скрыты…»

Баки с тяжелым сердцем оставлял занесенный скорым на погребение песком фургон, ощущая вину за то, что не сумел ничем помочь другу. Теперь он искал Гиффу, но не ведал, как выглядит этот некто, тащивший другого человека на круглом щите. И это со слов бывшего Стервятника, который решил переметнуться на сторону Джита — местного бандита, не такого бесчеловечного, как Несмертный, не такого могущественного, контролировавшего в свое время кладбище затонувших кораблей. Ведь на них обреталось множество ценных вещей и даже припасов. Эти сокровища стали доступны только когда ушел океан. В любом случае доверять здесь никому не приходилось, но всякие поиски велись на основе обрывочных сведений, и хорошо еще если относительно правдоподобных, а не порожденных чьи-то бредом или странными поверьями. Но теперь Баки полагался именно на нечто совершенно нерациональное. На удачу? На чутье души? Он привык быть достаточно рациональным, как и полагается военному. Но в розыске того, кто, возможно, каждый миг все дальше уходил, оставалось только полагаться на случай, не теряя бдительности. Однако после суток езды с предчувствием не то встречи, не то опасности, не то ужасной новости, Баки был готов спрашивать о Гиффе у кого угодно. Вероятно, поэтому он затормозил возле группы из четырех человек. Они брели через пустыню. Но Баки никогда не помогал таким сомнительным личностям. Как правило, они либо несли опасный вирус, отчего изгонялись из какой-нибудь банды, либо замышляли что-то неприятное. Однажды водитель проявил милосердие, вызвался довести до размыто очерченного пункта назначения двух женщин и дряхлого старика. Они залезли в джип, но спустя минуту езды приставили к горлу водителя кривой нож, требуя покинуть транспорт, намереваясь вышвырнуть его посреди дороги. Казалось, в тот день погибла вера в людей, которую Баки и так не особо испытывал. Слишком много ударов они нанесли, слишком истрепали его душу. Он не стал убивать женщин и старика, считая это ниже своего достоинства, но без разговоров, без труда вывернувшись и выбив нож, презрительно выпихнул их из своего транспорта, добавляя что-то вроде: «Не умеете быть благодарными, так подыхайте». Когда-то давно он желал делать добро, как Стив, без корысти, без личного расчета, поэтому и сбежал из секты Несмертного. Но дорога без конца поглощает многие решения. Поэтому он стал волком-одиночкой. Он проезжал мимо сотен других скитальцев, даже не пытаясь притормозить, разобраться. Все из-за тех. Наверное. Или из-за него. Но в этот раз он обращался к самым невероятным источникам получения долгожданной информации. — Воды… — шептали усталые тени возле обочины, волоча покрытые язвами босые ноги. — У тебя есть какая-то информация насчет Гиффы? Сначала сведения, потом вода, — прорычал Баки, высовываясь с места водителя, сдавая немного назад. Он помахал желанной фляжкой, не собираясь разбазаривать свои сокровища. — Он там, на северном холме, — прошептала другая мутная темная тень с косматой бородой. На руках эта тень держала ребенка лет трех, замотанного в бурые грязные тряпки. А живого ли… Он не шевелился. — Да, последний раз его видели там, — закивала бесформенная сутулая женщина неопределенного возраста, указывая на вырисовывавшуюся вдалеке скалу, подобную своей неправильной формой короне правителей древности. — Если ты соврал мне, то я вернусь и убью всех вас, — предупредительно прошипел Баки. Привычки долгих лет работы киллером оставались, хотя реальных намерений разыскивать скитальцев в случае неверных данных не существовало — по меньшей мере, пустая трата топлива. Три бледные тени в лохмотьях побрели через дорогу в неизвестном направлении. Баки сделал вид, что поехал дальше, но украдкой обернулся на них, с болью замечая, как они идут: постоят пару секунд, будто раздумывая упасть или шевелиться дальше, сделают пару-тройку шагов — снова постоят. И так целую вечность, как по адским кругам, ведь дорога без цели и дома — это дурная бесконечность. Она дробит душу и стремления на бессмысленные отрезки между такими парами-тройками шагов. Баки сжал зубы, не желая страдать от чужого горя, ему и своих бед хватало. Он поторопился к горе. Солдат остановился прямо возле «короны», замечая узкую тропку, что вела к вершине. Вокруг на каменных стенах красовались загадочные рисунки, значение которых едва угадывалось: вот будто женщина с воздетыми кверху руками, вот птица, а вот воин с копьем. Они напоминали наскальную доисторическую живопись, но выглядели новыми, и на миг почудилось, будто странно фосфорицировали. Но Баки это не интересовало, он собирался быстро проверить свои предположения и в случае чего вытрясти из Гиффы все сведения. Однорукий упрямо направился к вершине, петляя среди камней. Странное место… Воздух вокруг него буквально пропитался электричеством. Или нет, чем-то похуже — вокруг витали призраки. Они кричали, они требовали пощады. Чужие голоса, смутно знакомые, сливавшиеся в единый гул, в мелодию его разрушений. Баки потер виски, отгоняя наваждение, но оно не исчезало. Горизонт пустыни показался не привычно рыжим, а лилово-багряным. С него сочилась кровь, рубиновыми каплями застревая в каждом атоме бесконечно пустого пространства. Однако путник уже добрался до плоской вершины, которая из-за ассоциации горы с короной показалась лысым черепом престарелого царя. В центре небольшого каменного плато действительно стоял человек, вот только к тому времени в глазах у Баки витал неразборчивый туман, через который от порубался, как сквозь паутину, размахивая руками. Но обратил внимание на слегка сутулую фигуру, немного согнутую огромным тряпичным рюкзаком-коробом, который возвышался над головой неизвестного. «Это и есть Гиффа? — как-то сразу догадался Баки. — Ну и человек-улитка. Что он на себе таскает, крылья?» Суперсолдат бесстрашно приближался, хотя рисунки на скалах буквально сводили с ума своей яркостью. Сотни людей изображались в разные периоды их жизни, и Баки показалось, что он вспоминает каждую свою жертву, видит их глаза, огромные, застывшие немым вопросом. Чтобы отвлечься от сгущавшегося кошмара наяву, Баки перешел сразу к делу, твердо вопрошая: — Ты видел человека по имени Стив? — но запнулся. — Вернее… Ты встречал водителя с щитом? — Ты пришел за Стивеном или пришел ради себя? — странно полуулыбнулся незнакомец, складывая узловатые смуглые руки, отрицательно качая головой: – Нет, еще слишком рано для того, чтобы получать ответы. Ты еще не тот человек, который знал Стивена. — Я убью тебя, если не скажешь, где он! — в порыве ярости, от непонимания происходящего Баки показал шипы на своей механической руке. — Ушел, — вздохнул некто, спокойно, доказывая, что угрозы на него не действуют. — Он пошел дальше в Пустошь. Тот ли это был Стивен, которого ты ищешь? Я не в силах дать ответ, только ты. И кого ты ищешь на самом деле? Стивена или самого себя? Баки желал немедленно покинуть гору-корону, лишь бы не слышать перезвон голосов, потому что речи странного существа только усиливали их, вплетались в общий нестерпимый клич. Каждого он помнил, но не как человека, не как личность, а только как задание. Вот и Стивена он однажды так же чуть не убил: «Ты мое задание!» А если бы уничтожил? О! Его голос звучал бы до скончания времен: «Так выполни его. Я с тобой до конца». Но нет, среди страшного гула не вставал этот образ. Но, к великому сожалению, сотни других не отпускали, не хватало раскаяния, не находилось наказания, чтобы искупить все, чтобы вновь освободиться. Время же не лечит, оно только убивает, как и он. Однорукий — вот самое точное его прозвище, которое он получил в банде за верное служение. Да, он был и оставался просто киллером. В прошлом еще хуже. Часто его посылали уничтожать вовсе не злых людей, а как раз наоборот — самых лучших, тех, кто угрожал «Гидре»: филантропов, пацифистов, ученых. Всех, кто не принимал мировой порядок, что держался на лжи и несвободе. И ныне все эти невинно убиенные словно собрались в одном месте. Дело было в загадочной скале или в человеке с коробом — неизвестно. Но Баки решил, что не имеет права уходить, не получив внятных ответов, поэтому мужественно оставался. — То, что у меня нет памяти, еще не значит, что я не тот, — прорычал воин. — Где Стивен? — Память? Зачем тебе память? — пропел «человек-улитка», проворно подбегая, обходя кругом. – Нет! Загляни в будущее. Загляни в себя. Только там ты найдешь Ковчег. — Ты шаман? — недовольно нахмурился Баки, рассматривая наскальные рисунки. А они все наливались новыми цветами, словно живые, открывавшие окна в иные реальности. Воин бросал копье, птица падала с неба, женщина заламывала руки. — Не каждая борьба за жизнь идет с оружием в руках. Я тот, кто помогает раскрыть жизнь, — выпрямился шаман, звякнув чем-то в коробе. Через миг в лицо Баки ударила странная пыль, слетевшая с ладони человека. Зыбкие контуры мира окончательно распались, словно открылись все двери и окна сотен миров, словно вместо древа осталась ризома. Такой подлости суперсолдат не ожидал. Или ожидал… Но он с момента прибытия к горе потерял грань между бредом и реальностью, поэтому не удивился, когда бешеным калейдоскопом в голове пронеслись странные картины, они кружились бурным потоком. «Зеленые земли — это твоя душа» — вздыхала какая-то старуха, но смотрела не в сторону Баки. Ее лицо стирал ветер. «Фуриоса!» — узнал того, к кому обращались, суперсолдат, вытянул руку, невольно желая удержать этот образ, но кадр сменился. «Найди Ковчег!» — кричали на разные лады все его жертвы. Почему они? Зачем они пришли? Все, кого он убил? Все, кому не помог? О чем они твердили? «Найти Ковчег!» — говорили они, а Баки оглянулся и внезапно увидел вокруг себя дивный сад, где парами гуляли привычные животные. Но ведь их истребили! Они все пали жертвой либо эпидемий, либо войн, самые невиновные участники грызни людей. Однорукий все больше удивлялся, не ведая, в чей сон он попал, ведь он не уничтожал животных. Так почему же они явились к нему после лютого вихря «целей»? Вокруг качались деревья, мирно щипали высокую густую траву лошади и коровы, буйволы тяжело перешагивали по сочным всходам; отталкивались от земли кенгуру, мелькнули и хищники. Казалось, огромный лев, но он не трогал никого, лишь тихо наблюдал из зарослей, встряхивая солнечной гривой. Вскоре солнце заволокло облаками, и пошел дождь. О пытка! Такие воспоминания делались пыткой в пустыне, где даже перистые жидкие облачка не застилали палящих лучей. — Что это за место? — вопрошал самого себя Баки, едва ли отдавая себе отчет о происходящем. Он не смел шевелиться, он боялся своей разрушительной силы, поэтому не прикасался ни к чему в чудном оазисе, где в небе не кружили вороны. Глаза всех животных были тоже устремлены почему-то на лишнего участника этого праздника жизни без людей. Они словно немо просили. Но чего? Чего же? Баки озирался, ища ответ, но не находил, не догадываясь, как назвать это место, не ведая, с какой целью он там оказался. Но спустя минуту все исчезло, испарилось. Дождевые капли превратились в жесткие песчинки. Вновь только пустыня слизывала ветром бесплодную жатву песка с камней. Баки колотил мелкий озноб, вновь напоминала о себе рана на плече. Но, как оказалось, к ней притрагивался странный шаман, чем-то смазывая ее края. Суперсолдат отпрянул, решив, что его отравят. — Это не яд, — словно прочитал его мысли шаман, подходя, с надеждой воздевая руки к прибывшему из мира видений: — Что тебе явилось? — Страна… Зеленая страна с животными и птицами, — честно отвечал Баки, непокорно мотая головой, гневаясь: — Но это всего лишь галлюцинации от твоего яда! Шаман молчал, тянул широкими ноздрями воздух, вероятно, раздумывая над верностью своих грядущих изречений, вскоре делясь догадками: — Ковчег. Ты его видел. Значит, он существует. — А ты «логичен», — саркастично бросил собеседник, потерянно нахмурившись: — Что все это значит? — Возможно, что вы слишком долго держались за металл, — развел руками шаман, поправляя крупные круглые очки, что скрывали его глаза. — Ты говоришь загадками. Я всегда знал, что все эти колдуны — просто безумцы. Только время потратил, — фыркнул Баки, решительно разворачиваясь, намереваясь убраться подальше от нехорошего места, где его посетили галлюцинации. А он-то уверовал, что в сошедшем с ума мире еще в состоянии сохранить трезвый рассудок. Да это с его-то прошлым! — Ты хотел получить воспоминания, — вновь словно читал мысли шаман. — Ты ведь слышал его голоса? Прошлое ты и так помнишь. Но что дало бы тебе твое прошлое? — Видимо, ничего, раз не увидел, — чуть обернулся Баки. — Значит, твое прошлое — в твоем будущем, — спокойно вещал человек, покачиваясь, как в трансе. — Да ничего это не значит! Поеду дальше. Может, тебя подвезти? — попытался сгладить возможный конфликт Баки, хотя внутренне тихо ненавидел бесполезного медиума, странные речи которого разрушили надежды. Ни единого ответа относительно местоположения Стивена! — Нет, я никогда не сажусь в ваши коробки смерти, — слегка нахмурился доморощенный маг, выставляя перед собой ладони в останавливающем жесте. — Тогда прощай, — махнул ему Баки, понимая, что плечо действительно перестало ныть. Чем уж обработали — неясно, но подействовало, ничто не мешало двигаться дальше. Но отблагодарить нежданного лекаря ничем не сумел, у него не находилось того, что интересовало шамана. «Ну и лети. Или ползи. В зависимости от того, что это у тебя за спиной — крылья или раковина», — все же зло подумал Баки. Если бы эксцентричный незнакомец попытался причинить вред, то уже познал гнев Однорукого. — Я еще найду тебя, странник. Чтобы ты нашел Ковчег в своем сердце, — донеслось вслед неутешительное прощание. «Гиффа сам тебя найдет», — вспомнились слова бывшего Стервятника. И почему-то не хотелось больше встречаться с этим Гиффой, слушать все эти странные речи, внимая раз за разом крикам и стенаниям тех, кого безвинно убил. Баки потряс головой, отгоняя суть происшествия: — Я должен найти… Стивена! Странник вновь садился в джип, с удивлением краем глаза замечая, что наскальные рисунки бесследно исчезли. Как и шаман. *** Стивен добрался до своего фургона только вечером, мучаясь догадками, кто же мог его так далеко утащить вместе с щитом. По пути повезло наткнуться на колонну поверженных вражеских машин. Они скопились подле разрушенного моста, на который и ориентировался суперсолдат. Роджерс отметил, что до него уже кто-то успел их обчистить, например, некоторые колеса снял. Но главное, что нашлось целых три запасные канистры топлива, которые странник немедленно навьючил на себя, как и полупустую фляжку, снятую с трупа. «Воины Полураспада», — понял по черной форме и нарисованным черепам Стивен, уже питая неприязнь к ним. Ведь они утащили Макса. Суперсолдат не любил напрасных жертв, но этих тварей поклялся убить в случае нападения. Хотя тот тощий длинный паренек, которого пришлось невольно подвести несколько дней назад (точные даты никто не помнил), не показался опасным или отвратительным. Скорее Стивен ощутил жалость к нему. И вину. Потому что кто как не супергерой должен был предотвратить конец света? А если бы ничего такого не случилось, может, жили бы все нормально. По крайней мере, свободно выбирали свою судьбу, о чем здесь и речи не шло. Хотя то лишь оправдания, а жестокость Стив не привык оправдывать, порой прибегая и к суровым методам для ее искоренения. Фургон отыскался быстро, только пришлось потратить время на его откапывание и на заправку, на что мощный двигатель вскоре благодарно заурчал, доказывая, что еще способен умчать в любые дали. Знать бы только куда… Двигателю-то просто: поручни, цилиндры, топливо — все в движении, все отлажено и придумано прошлыми людьми. А человеку всегда тяжко. Когда Стив садился за руль, обратил внимание на странную гравировку, присмотрелся и оторопел. «Баки. Пустошь у моста», — разобрал Стивен среди неряшливых царапин. И в тот же миг едва не заплакал от радости. Смысл короткого послания не мог лгать. Живой… Живой. Живой! — Баки! Баки! — то ли позвал, то ли ликующе воскликнул Стивен, выходя из машины, обегая ее кругом, складывая руки рупором. Однако только эхо вторило ему, бродя между опор моста, выглядывая оттуда голосом-пересмешником. Но в любом случае — друг почти нашел его, значит, оказался где-то рядом, где-то в этой пустоши. Живой! И это возвращало смысл бесконечного пути, как и смысл всего. Живой! Роджерс какое-то время ждал ответа, надеясь, что послание оставлено недавно. Значит, Баки тоже искал его, даже вычислил машину, если так уверенно напомнил о себе! Казалось, что друг вот-вот покажется из-за горизонта. Вновь увидит его, услышит голос. Но нет — только случайные тени полосовали ссыпавшиеся неровные холмы камней и соленого песка. Стивен застыл в растерянности, вскоре понимая, что ему нечего ждать. Они… разминулись. Банально, как люди до изобретения мобильных телефонов, которые назначили встречу и не совсем поняли друг друга. Во времена юности Стива такое часто случалось. У него самого так вышло с первой школьной любовью: свидание не состоялось из-за глупой ошибки в договорах, потому что подростки не уточнили время встречи, назначив на шесть без указания времени суток. Стивен ждал в шесть утра, а девочка прибыла на место в шесть вечера. Смешной эпизод давным-давно минувших дней неожиданно приободрил Стивена, однако добавил невеселой нелепости настоящему. Сердце наполнялось гнетущей потерянностью. Так близко! И так далеко. Легкая паника нашептывала, что они рискуют вечность кружить по пустоши, не пересекаясь, словно параллельные прямые в евклидовой геометрии. Мироздание должно сдвинуться, а плоскость сделаться шаром… Неужели не для них? Стивен опустил руки, устав повторять имя. Все-таки теперь неизменно грело чувство, что еще не все потеряно, что остался шанс встретить живыми друзей. Хотя бы одного друга, который всегда шел с ним до самого конца. Пока Стив собирался в путь, на дороге сквозь носящуюся пыль проступили усталые силуэты. Двое мужчин и женщина. Один из них нес на руках неразборчивый крупный сверток. Но стоило приглядеться и угадывались очертания еще одного человека, маленького, слабого, не так давно увидавшего этот свет. Ребенка. Ох, тяжелые времена настали, а люди все размножались. Не прекращали, словно на грани вымирания срабатывал древний инстинкт сохранения вида. Но дети страдали, многие умирали… А наиболее сильные шли вместе с родителями сквозь пыль и песок, не подозревая, что когда-то существовал иной мир. Не для всех. — Может быть, вас подвезти? — немедленно предложил усталым путникам Стив, проехать мимо он не мог, особенно когда осознал, что со скитальцами бороздит пустыню еще не менее измученное, чем все остальные, дитя. Нет, радость от новости, что Баки жив, не могла сделать слепым к чужим бедствиям. Стив себя не жалел, все только других. Ведь к этому призывают древние законы? И пусть не обреталось в разрушенном мире ни единой церкви, ни единой книги, но заповеди в сердце остались нерушимы. Почти без слов, скорее чувства, невольные подсказки, как поступить, они всегда помогали Стивену. Да, он желал найти Баки, но требовалась помощь простым людям, поэтому он не задумывался, что, возможно, придется кардинально менять маршрут. — О! Добрый странник! — благодарно посмотрела на водителя женщина. — Куда путь держите? — с готовностью спросил Роджерс, открыто улыбаясь, хотя странники разучились верить в милосердие. Пугливые, порой агрессивные, они напоминали зверей, на которых объявлена охота: без вины, без указания цели. От этого они не умели никому доверять. В этом ли преступление? — Мы идем к крепости Джита, — объяснил усталый человек, робко и нервно теребя длинную бороду, похожую на всклокоченного ежа. — Хорошо, места всем хватит. Простите, у меня ничего нет, — кивнул Роджерс, приглашая в свою машину, но тут же отдал ребенку половину своей фляги, проследив, чтобы именно ему досталось. Несчастный человечек зашевелился, приоткрывая мутные глаза, что немного успокоило водителя. Скитальцы указали путь к старому маяку-крепости. Стив раньше не бывал в тех местах, хотя слышал о том, что где-то обосновались главари разных банд. Но здесь только они и являлись законом и возможностью выжить. Правили по-разному. Конечно, мораль и совесть не слишком трогала их. Но раз уж просили к крепости, то Роджерс согласился, все равно лучшего варианта у него не существовало. Домчались быстро, наткнувшись на развалины древней асфальтовой дороги, которая местами пропадала, но все-таки шины бойко катились по привычному для них настилу. Вскоре показался маяк — странное сооружение, окруженное стенами. Оно возвышалось на неприступной горе, отделенное от остальной части высушенного дна пропастью, через которую, вероятно, перекидывался подъемный мост. Башня хранила остатки истертых красно-белых полосок и разбитый фонарь на вершине. Свет остался — да некому светить. — Ты сильный воин! Джит бы тебя принял! — решили хоть чем-то отблагодарить скитальцы. — Исключено, — невольно вырвалось у Стива. Нет, он не желал больше ни от кого зависеть или выполнять поручения. У него на данный момент возникли свои цели. На всякий случай Стивен проследил, как приняли странников. Они постояли у ворот, объясняясь со сторожами на стенах. Кажется, удалось убедить, что они принесут какую-то пользу, потому что вскоре их всех впустили. Тогда Роджерс отправился дальше. — Баки! Если осталось в мире хоть капля справедливости, то мы встретимся. Я верю.