YourDeadball

Все началось с глупости. С обычной человеческой глупости, с которой, наверное, начинается все в этом мире. В перерыв на тренировке Хидэаки начал рассуждать о вещах, казалось, смешных и невозможных, но таких близких мужскому сердцу, что оно невольно трепетало, представляя все те вещи, которые описывал товарищ по команде. - Играть в команде очень весело, - обратился он к Харуичи, который как раз присел рядом. - Нет, даже не так, я имею в виду, что между партнерами по команде всегда возникает какая-то особенная связь. Ненадолго парень замолчал, заметив приближающихся с другого конца поля прекрасных менеджеров команды Сейдо, о чем-то задумался и блаженно заулыбался, собираясь продолжить. - Вот представляешь, если бы Харуно-чан стала нашим питчером, - Хидэаки покраснел, прикрыв лицо ладонями. - Кья!! Она бы говорила Миюки-семпаю что-то вроде: «Я хочу ловить только твои подачи!» Появилось бы куда больше мотивации улучшать свои способности, не думаешь? - Харуичи задумчиво кивнул. - Все-таки девушки — это прекрасно... Ах! Как подумаю, сразу сердце быстрее биться начинает... Или если бы Харуно-чан была в защите, то говорила бы: «Не волнуйся! Мы всегда тебя поддержим!» Еще пара восторженных взвизгов и несколько таких же предположений, и Хидэаки последовал за симпатичной девушкой-менеджером, предлагая свою помощь. Харуичи сделал выводы насчет чувств этого блондинчика к Харуно-сан. Сидевший все это время в тени Фуруя, которого силой выгнали отдохнуть, тоже сделал свои выводы. Но, к сожалению или счастью, они совершенно отличались от выводов Коминато, да и вообще, к Хидэаки и менеджеру отношения не имели. Голова Сатору, как обычно, была забита одним бейсболом, и неудивительно, что винтики в этот раз сработали не в ту сторону. Получив номер аса, Фуруя все еще был недоволен собой и искал пути самосовершенствования, а рассуждения товарища по команде натолкнули «белого медведя» на одну интересную мысль. Он некоторое время разглядывал капитана-кетчера, который сейчас помогал в тренировке Савамуре, и сделал пару глотков из бутылки с водой. * В тот день Комацу-сан из клуба журналистики подарила Миюки коробку конфет домашнего приготовления. Девушка с первого года обучения была безумно влюблена в своего одногодку и буквально преследовала его везде и всюду. Постоянно приходила наблюдать за тренировками, ходила на матчи, забрасывала подарками и любовными письмами, которые Кадзуя бросил читать уже после второго. Девушка не сдалась и после отказа, поэтому часто наведывалась то в класс парня, то на тренировки, все чаще не с пустыми руками. Вот и в этот раз Миюки появился на тренировке с коробкой конфет. За те два года, что Комацу готовила для Миюки, ее навыки значительно улучшились, и теперь капитан мог даже угостить кого-нибудь данными творениями. На конфеты все реагировали по-разному: кто-то просто радовался угощению, кто-то завидовал популярному кетчеру, были и те, кто вежливо отказывался. В коробке осталось меньше половины, когда дошла очередь до Фуруи. Кадзуя, взяв одну из конфет себе, закусил ее между зубами и спросил, чуть протягивая коробку вперед: - Конфету хочешь? Сатору пару секунд вопросительно смотрел на кетчера, после чего, притянув того за руку, схватил зубами сладость из рта Миюки. Полупустая коробка упала на землю. Капитан еще долго стоял ошарашенный, рассматривая удаляющегося питчера, словно призрака, пока Каваками не поднял практически доеденный подарок Комацу-сан и не спросил Кадзую, в порядке ли он. Казалось, никто не заметил произошедшего. * Утром следующего дня Миюки-семпай пришел на тренировку слишком рано. С одной стороны это было его обязанностью, как нового капитана, но с другой — заявился он сюда раньше тренера не по этой причине. Просто всю ночь Кадзуе не спалось, это и не удивительно, учитывая странное поведение одного из питчеров. На улице было прохладно. Солнце, хоть и светило ярко, но было уже не так тепло, как летом. Сделав небольшую пробежку вокруг поля, кетчер прилег на траве ближе к сетке и ненадолго прикрыл глаза. До начала официальной тренировки оставалось еще около часа, и Миюки решил хотя бы сейчас чуть-чуть поспать. Однако, сон — это не то, что ждало капитана в следующие полчаса. Через несколько минут после того, как он закрыл глаза, пытаясь выбросить из головы, или хотя бы отложить на потом, навязчивые мысли, появился Фуруя. Первогодка некоторое время смотрел на кетчера сверху вниз, но не заговорил. Тихонько присев рядом, Сатору наклонился и поцеловал Кадзую. Капитан вздрогнул и, когда его товарищ по команде отстранился, спокойно, практически хладнокровно спросил: - И зачем ты меня поцеловал? - А, я думал, ты спишь, - еще спокойнее и хладнокровнее ответил Фуруя. Больше вопросов Миюки не задавал, во-первых, потому что появился Савамура, который начал усердно тренироваться со своей любимой шиной, и Сатору решил не отставать, а во-вторых, потому что он не успел сформулировать свою мысль о том, что проблема вовсе не в том, спал ли капитан или нет, а в самом поцелуе. Впрочем, что-то подсказывало Кадзуе, что Фуруя просто проигнорирует все его протесты, и это была третья причина. * Фуруя знал, что капитан не спит. Его просто это ничуть не останавливало. Сказанная фраза была лишь оправданием, за которым скрывались истинные намерения «белого медведя». Питчер все никак не мог забыть слова Хидэаки о особой связи, возникающей между членами команды. И в данный момент он был совершенно уверен, что делает все правильно, поэтому не собирался сходить с выбранного пути. После тренировки Харуичи вернул ему диск с фильмом, который одолжил пару дней назад, и Сатору решил воспользоваться ситуацией. Догнав капитана, который направлялся в сторону общежития, он заговорил: - Миюки-семпай, можно я сегодня зайду к тебе? Кетчер нервно хихикнул, вспоминая, что он временно живет один, а на улице почти полночь, и подумал, что идея первогодки-питчера выглядит подозрительно. - Зачем? - Фильм посмотрим, - объявил Сатору, вытащив из сумки диск с надписью «Пингвины — обычная жизнь необычных птиц». - Но ведь уже поздно. К тому же ты можешь посмотреть его у себя, - попытался отмахнуться Миюки, уже толкая настырного питчера вперед себя, как бы пытаясь выпроводить его домой. - Нет, не могу, - серьезно ответил Фуруя, - а мне очень нужно его посмотреть, - он вцепился в капитана глазами, светящимися холодной решимостью, и Кадзуя решил отступить. * Фильм был скучным. До того скучным, что Миюки заснул уже на седьмой минуте, что не скажешь о Сатору. Тот внимательно досмотрел до конца, даже не обратив внимания на спящего на своем плече семпая. Пингвины оказались куда интереснее, чем казалось сначала, даже не смотря на то, что Фуруя пересматривал этот фильм уже третий раз. Наконец, когда пошли титры, питчер выключил DVD и обратил внимание на Миюки. Они сидели на полу, прислонившись к кровати, так было удобнее смотреть фильм. Так как свет они не включали, то после выключения телевизора, в комнате стало совсем темно. Сатору осторожно снял со спящего очки и положил их на кровать, после чего наклонился и поцеловал Миюки. Через пару секунд тот пришел в себя, сонно приоткрыв глаза. Когда Фуруя отстранился, капитан зевнул и устало взглянул на своего гостя. - Все никак не пойму, зачем ты это делаешь, - проговорил Кадзуя. - Снова взялся за свое, Монстрик? «Монстрик» проигнорировал сказанные слова, нашел в темноте ухо своего семпая и легонько укусил, нежно обсасывая мочку. Миюки мог бы посопротивляться, но не было ни сил, ни желания. После недолгого сна он чувствовал себя еще более уставшим, и единственное, чего ему хотелось в данный момент, поспать. * Близился конец недели, и тренер объявил недолгий отдых от тренировок, поэтому можно было на целых три дня уехать домой. Собственно, многие воспользовались предоставленной возможностью, и Фуруя не стал исключением в этот раз. Обычно он не уезжал, так как дорога неблизкая, но в эти выходные он всех удивил. Миюки остался в общежитии, надеясь потренироваться дополнительно, пока никого не будет, но его планы, как обычно, разрушил один субъект. На протянутый билет на самолет капитану не оставалось ничем ответить, кроме согласия, и хоть Хоккайдо в своей жизни он еще ни разу не видел, все равно не был рад такому путешествию. Семья Фуруи оказалась вполне дружелюбной и приняла гостя с изрядной гостеприимностью. Они приехали под вечер, и после веселого ужина и обсуждения школьной жизни друзей, все отправились спать. Миюки постелили в комнате Фуруи, позаботившись о теплом матрасе. Однако, на Хоккайдо было намного холоднее, и поэтому кетчер вот уже битый час пытался согреться. Задача довольно сложная, как оказалось. Заметив переворачивания с одного бока на другой и бесконечные укутывания в недостаточно теплое одеяло, Сатору переместился на футон Кадзуи, обняв того со спины. - Что ты делаешь? - произнес Миюки, чувствуя тепло чужого тела. - Согреваю тебя, - равномерно произнес Фуруя. - Миюки-семпай, ты же замерз? - Фуруя, ты... Капитан повернулся к «белому медведю» лицом, уткнувшись питчеру в грудь. Он остановился на полуслове, все думая, как же обозвать этого наглого теплого идиота, но в конце концов так больше ничего и не сказал. Лишь тихо засмеялся, посильнее укутавшись в одеяло и ближе прижавшись к своему источнику тепла. В этот момент Фуруя тоже почувствовал что-то теплое, но теплота эта была совсем иного рода. * Утро началось довольно поздно. Как обычно, с чистки зубов, душа, завтрака. Вся семья разъехалась по рабочим делам, и в доме не осталось ни капли вчерашнего шума и веселья. Они сидели на диване и смотрели передачу о жизни кенгуру. Фуруя заинтересованно увеличил звук, когда нашел этот канал, а Миюки вздохнул и взглянул на часы. Было всего двенадцать утра, а он уже умирал со скуки. Недавно пошел снег, и поэтому выходить на улицу не особо хотелось, но что угодно лучше просмотра передач о животных. - А ты не собираешься навестить кого-нибудь еще, кроме семьи? - поинтересовался капитан. - Нет, - безразлично ответил Сатору. - Я ни с кем больше не общаюсь в родном городе. По спине Миюки пробежал неприятный холодок, и он виновато улыбнулся. Он знал о истории Фуруи, но, тем не менее, позволил себе быть неосторожным в этом плане. В каком-то смысле в такие моменты он разочаровывался в себе не только, как в человеке, но и как в капитане, потому что он должен был быть куда деликатнее в таких вопросах. Однако на лице Фуруи не отразилось не одной эмоции, кроме всецелой сосредоточенности на телевизоре, и Кадзуя задумчиво стал наблюдать за первогодкой. Потянувшись к волосам Сатору, он нежно убрал одну прядь за ухо, тем самым привлекая к себе внимание, после чего притянул питчера к себе за шею и обнял его, уткнувшись носом в макушку. - Миюки-семпай..? - неуверенно пробормотал Фуруя. Он не ожидал таких смелых ответных действий и в каком-то смысле был поражен, так как изначальная цель первогодки заключалась совсем не в этом. Однако, то, что он почувствовал, когда Миюки обнял его, заставило Фурую задуматься. «... Это и есть та самая «особая связь»?» Он хотел спросить капитана о чем-то, но все не решался, не знал, как сказать правильно, чтобы его точно поняли, и поэтому так и остался молчать. Он не мог найти слова, чтобы объяснить, что именно сейчас с ним происходит, потому что это было что-то совершенно новое и необъяснимое. - М? - Нет, ничего, - ответил он тише, зарываясь лицом в теплую кофту Кадзуи. * До дома оставалось около часа на электричке. За окном стояла глубокая ночь, и в поезде практически никого не было. Миюки осторожно, будто невзначай, обхватил руку Сатору. Тот некоторое время разглядывал руку кетчера, сравнивая ее со своей. Он обнаружил, что пальцы Кадзуи куда короче, но сама рука на удивление большая. Посмотрев на мелькающий за окном напротив пейзаж, он нежно обхватил пальцы капитана своими. В отражении он увидел, как Миюки улыбнулся. Внутри снова возникло неизведанное теплое чувство, и Фуруя сжал чужую руку чуть крепче. Он хотел что-то сказать, но снова не мог подобрать слов. Он точно знал, что где-то о таком уже читал или видел раньше, но никогда не пробовал на себе. Это было похоже на то же чувство, которое он испытал, когда впервые почувствовал себя частью команды, но отличия все-таки были. В отличие от тех ощущений, к этим примешивался еще и страх, и неуемное напряжение. - Сердце трепещет... Что это? - проговорил Сатору. Ненадолго установилась тишина. Лишь равномерный стук железных колес раздавался снаружи. Миюки покраснел и отвернулся в сторону, смущенно прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Сейчас Фуруя ему казался слишком милым. - Этот парень... - пробормотал он, счастливо улыбаясь, после чего обернулся и поцеловал питчера. Первогодка немного удивился, но быстро приспособился к ситуации, притянув к себе кетчера за талию. Миюки углубил поцелуй, в то же время расстегивая молнию куртки и стягивая с Фуруи шарф, который стал совершенно ненужным, - в вагоне стало жарче. Сатору сделал то же самое с верхней одеждой капитана, обнажив шею, которая почему-то привлекала его в Кадзуе больше всего, оставил на ней пару красных следов и вернулся к губам своего партнера. Поцелуи становились все смелее, руки бродили по чужому телу, обволакивая жгучим теплом, будто оставляя на коже ожоги, так, что даже спустя время ощущались следы от прикосновений. Время расплылось в окружающей тишине, и лишь стук колес отдаленно напоминал о том, где они находятся, и что происходит. Воздуха не хватало, казалось, большой вагон сжался до размеров кладовки. Отстранившись и тяжело дыша, Фуруя тихо спросил: - Миюки-семпай, ты чувствуешь то же самое? Казалось, слова не нужны, но Сатору хотел убедиться, что он смог донести до Кадзуи свою мысль, что тот понял, о чем именно идет речь. Сейчас он смотрел на кетчера и не мог оторвать от него глаз. И это чувство было куда сильнее, чем во время матчей, хоть тогда Фуруя и использовал всю свою сосредоточенность. Поэтому он хотел понять, нашел ли он то, что искал, появилась ли между ним и Миюки та самая нерушимая связь, о которой с таким восторгом говорил Хидэаки, или нет? Кадзуя улыбнулся, притягивая к себе питчера, обнял его и взъерошил черные волосы. - Похоже, нам предстоит еще много интересного впереди. Поезд доехал до станции.