Only silence

На ключицах Сяо россыпь синяков, а каждый из них как маленькая вселенная, которая неизменно зовется Ким Усок. И каждый раз Донель готов себе поклясться, что больше не позволит: хватать себя за запястья, почти вкручивая суставы, целовать глубоко и жадно, до покрасневших искусанных в кровь губ, сжимать кожу пальцами, оставляя отвратительные тёмные пятна на мягкой коже. И каждый раз он ломается внутри, трескаясь и лопаясь, когда Ушин смотрит на него долго. Он разлетается на маленькие кусочки и с трудом собирает себя заново. С каждым разом Усок забирает чуть больше настоящего Донеля, оставляя ему лишь красивую оболочку с россыпью маленьких космосов на ключицах и зияющие своей уродливой пустотой чёрные дыры где-то в груди. Усок уходит каждый раз, а у донелевских губ горький привкус боли и несказанных слов. Вкус въедается, вызывая ломку вновь, и вновь зализываемый чужим языком. У Сяо космос не только на ключицах; под ребрами бьётся погибающим пульсом несуществующие вселенные разорванные на куски и почти умирающая.