Тысяча крыльев

Мурасаки готовит еду, стирает одежду и убирается в квартире, в то время как Найс фактически ничего не делает по хозяйству - вообще непонятно, чем он в такие моменты занимается. Почему-то ему совсем не хочется напрягать напарника бытовыми трудностями их совместного жительства. Может, из принципа. Может, из уважения к гению, лидеру, другу. Как он сам однажды выразился - королю. Когда же это было? Ах да, при той встрече с Артом, когда он едва не погубил их всех - собственно, ничем эта встреча не отличалась от последующих. Хотел бывший товарищ навредить Найсу, а вот не тут-то было. Бросаясь тогда на помощь, Мурасаки не думал о том, что кричит, и не думал о пафосе своих слов. "Мы не отдадим тебе нашего короля..." Как странно звучит по прошествии нескольких дней. А ведь Найс и вправду король. С самой нищенской зарплатой и вечным отсутствием еды на пропитание, с верным напарником, который прикрывает спину и выполняет за него грязную работу, с Хаджиме, которая молчаливо любит его все сильнее и, возможно, когда-нибудь даже поделится своей едой. С неповторимыми качествами лидера, за кем готовы идти люди, и с глубокой раной на сердце по имени Арт. Несомненно, в последнее время Найс слишком на нем зациклен. Мурасаки пытался напомнить о более важных проблемах, а господину королю как об стенку горох. Пришлось признать, что для него сейчас попросту нет никаких более важных проблем. И сколько бы Найс ни скрывал свои истинные чувства, его маска давно трещит по швам, шутки все более неестественные и пластмассовые, кола все более ледяная, а страх и боль в глазах - более живые. Мурасаки был бы только рад, если бы ему выпала возможность убить Арта, но сейчас он не может его даже покалечить. С этим бывший инспектор прекрасно справляется сам. А все-таки не решится дело его смертью... Мурасаки так же, как и все, не знал, что со своей смертью Арт играет уже давно, можно даже сказать - заигрался, пора завязывать. Каждый раз, когда он всаживает нож себе в сердце, неизменно корчится от боли и оседает на пол по воле подогнувшихся коленей, почти равнодушно смотрит на расплывающееся по бледной коже пятно алой крови, упрямым, сбивчивым шепотом твердит свою молитву, умирает и воскресает - каждый раз Найс в нескольких километрах от него (или ближе, или дальше) вздрагивает и морщится, сам не зная, почему. Он и сам медленно отмирает по частям, теряя облик того позитивного самоуверенного парня. Поэтому Мурасаки не тревожит его. Он чувствует гораздо больше, чем знает, и по привычке доверяет собственным ощущениям. Найс пропадает где-то, на улице или в себе, а Мурасаки готовит еду, стирает одежду и убирается в квартире.