Тысяча крыльев

Стекло бутылки дышало холодом, но Найс все равно сжимал ее крепче, чем когда-либо, беззаботно делая глоток за глотком. Ладони покалывало от внутреннего льда, а вкус давно приелся, но он продолжал пить, не останавливаясь, будто зависимый, машинально поднося горлышко к губам, без интереса глотая и делая едва слышный выдох, ставя бутылку на стойку бара лишь для того, чтобы взяться за нее опять. Он не пил так, будто это последняя бутылка колы на планете, без особого рвения, скорее наоборот - по необходимости, чтобы держаться за нее, как за какую-нибудь опору. Мурасаки не возражал - какой смысл возражать против колы? Но его настораживал этот автоматизм, с которым напарник уничтожал напиток, подобно роботу. Вообще после "смерти" Найса Мурасаки настораживало практически все. Он не мог без подозрения видеть, как иногда лидер задумывается, глядя в одну точку перед собой. Теперь каждое его молчание казалось необычным, хотя такое бывало и раньше. Найс оставался спокоен благодаря своей коле, и кола же выдавала его с головой. Он просто черпал силы из этого напитка, а пальцы дрожали. И судорожные глотки стали короче, лихорадочнее; Мурасаки иногда боялся, не подавится ли он. Хотя что будет страшного в этом, если напарник уже подавился жизнью, соленым морским ветром и градом пуль от друга детства? Никто не замечал перемены в Найсе, думал Мурасаки, а потом понял, перехватив обеспокоенный взгляд от Конеко и непривычно грустный от Хаджиме: они все заметили, но никто не говорит. Надеятся, что все будет как прежде? Хотят оставить его наедине со своими мыслями? Так или иначе, повседневной жизни это не мешало. Все как обычно, но все друг другу лгут. Найс был таким внимательным. Почему он теперь ничего этого не видит? Мурасаки и ему тоже не верил. Напарник еще и сам себя обманывал, наивно полагая, что так будет лучше. Он НЕ МОГ говорить об Арте так спокойно, НЕ МОГ выдерживать хладнокровие во время своей слежки. Случайные фотографии, сделанные наспех - Арт, Арт и снова Арт, но снимки такие нечеткие - руки-то дрожат... Сколько всего Найс нарушил в себе и в других, полагая, что он не меняется. Он не менялся, но менялся мир, и глупо полагать, что люди этого мира последуют за постоянством. Мурасаки перестал ждать, пока на напарника накатит озарение. Пускай Найс делает, что хочет - это его никогда не подводило. Он просто подавал ему очередную бутылку колы и считал глотки.