Ты смотришь в телеэкран, из передачи новостей Ты узнаешь о том кто был сегодня сильней. Кто стрелял только в спину, ну, а кто только в лоб, И том кто хотел, но почему-то не смог. Ты почувствуешь боль, ты почувствуешь страх. Ты узнаешь о том, что в мире что-то не так. И главная новость как обычно одна, Что только пять букв — война. Дельфин «Война»
Мейснеру море определенно нравилось. Ник с завистью поглядывал на него, как тот стоит на палубе, подставляя лицо ветру и водной пыли и жмурясь от удовольствия, будто кот. С еще большим удовольствием он примеривался к артиллерийской установке. Самого же детектива через пару часов накрыло непередаваемыми и необоримыми ощущениями под названием «морская болезнь». Катер был быстроходным, для него слишком быстроходным. Иногда Нику казалось, что он летит не по горизонтальной поверхности, а по вертикальной. В лифте, с лопнувшим тросом. Беркхарт промаялся до вечера. Он силился заснуть в кубрике, но из этой затеи ничего не вышло, стало лишь хуже. Себастьян с Мартином озадаченно переглядывались, но его не дергали — и так было все понятно. Боевая единица в лице Гримма была досрочно выведена из строя без участия каких-либо неопознанных сил. Таблетки не помогали. Не желая мешать спать остальным Ник поплелся к лестнице. Выбравшись уже в потемках обратно на палубу, он едва не сбил с ног кого-то из команды, поскользнувшись на мокром настиле. Китаец на ногах удержался, и самого Беркхарта подхватили цепкие руки, оказавшиеся лапами с добротными когтями. Легкие уколы взбодрили Гримма — везен хоть и старался не зацепить его, но все же аккуратной хватку назвать было сложно. Беркхарт хлопал глазами, существо заглянуло в них и улыбнулось. Везен что-то говорил, детектив ничерта не понимал. Его усадили на ящик, что-то сказали, еще раз повторили — Ник зачем-то кивнул. Китаец обрадовался и ушел. Вернулся он уже не один. Второй китаец отличался от первого совсем не азиатскими габаритами, но для Беркхарта они все равно были как близнецы-братья. Оба что-то говорили, не дождавшись реакции, существо с когтями аккуратно потянуло его за рукав, другой рукой махая в сторону. Угрозы не было, но Беркхарт чувствовал почему-то себя по-идиотски. До него дошло, что его куда-то просят пройти. Он встал и поплелся за провожатыми. Конечной точкой оказалась кают-компания. Гримм опустился на диван с изяществом картофельного мешка и закрыл глаза. Похвалил себя за то, что не потащился с остальными на ужин. Портить обстановку, к счастью, было уже нечем. Везен напоминал чем-то рыжехвоста — не похожи были только заостренные уши покрытые белым мехом, и длинны очесы такого же белого меха на красно-рыжих щеках. Верзила, на удивление Ника, оказался обычным человеком. Рыжая морда полностью схлынувшего сослуживца вызывала у него интереса не больше, чем лампочка на потолке. Везен же пребывал в звериной форме просто так, а не от большого нервного напряжения. Беркхарт на всякий случай незаметно ущипнул себя, а потом диван. Не привиделось ли ему это все. Везен, будто в такт его мыслям, сунул в руки Нику кружку. Однозначно не привиделось — кружка была настоящая, из блестящей нержавейки и холодная. Человек что-то выудил из выдвижной полки напортив. Беркхарт позеленел еще больше — в руках у того была бутылка. Сердобольные китайцы решили его напоить. Ник понял, что этого он точно не переживет. Везен оценил физиономию Гримма, что-то затараторил второму и вышел. Явился он с планшетом. Из окошка переводчика на детектива смотрели ряды иероглифов и почти бессмысленный набор английских слов, из которых он все же собрал осмысленную фразу, что один из них корабельный врач, а в бутылке средство от его проблем. Детектив ощерился благодарной улыбкой — средством от всех его проблем мог быть только цианид. «Спасибо Розали» — мысленно поблагодарил он пространство — «после твоих снадобий я могу выпить уже что угодно». — Беркхарт обреченно протянул руку с кружкой и согласно мотнул головой. Стекло было едва прозрачным, темно-зеленым, однако Ник успел заметить начинку — какого-то белёсого гада. «И всего-то? Этого добра полно в восточных сувенирных лавках» — он отхлебнул. Ему понравилось. Допил. Белоухий Рыжеморд плеснул еще — в голове просияло. Человек удовлетворенно кивнул, забрал бутылку и завинтил пробку. Бёркхарт разочарованно опустил кружку. Китайцы заржали. Планшет выдал лаконичное: «Больше нельзя. Твоя будет шар гидроусилитель». Ник понимающе поставил кружку на стол. Обратно в кубрик он прокрался легкой поступью свежеоттаявшего мамонта. Поблагодарил капитана, что помещение им выделили отдельное, и вместе с Мейснером и Себом он не поднял на ноги еще и десяток добрых китайских морпехов. Мартин оценил ситуацию, наградил Гримма разухабистой фразой на родном языке. Отвернулся к стенке и заснул обратно. Ник опять ни черта не понял, кроме того, что его видимо прокляли на десять поколений вперед. Радостно гыгыкнув этому обстоятельству, он помахал Себастьяну и растянулся на своем месте. «Тебе пиздец, Виктор» — с вожделением, сладко, сквозь здоровую дремоту, пробормотал Гримм.***
Проснулся он от голосов над своим ухом. Себастьян о чем-то оживленно беседовал с еще одним узкоглазым клоном в пятнистой униформе. Впрочем, такая же униформа теперь красовалась и на них самих. Ночной эйфории изрядно поуменьшилось, морских проблем не осталось вовсе. Камуфляж ушел — две пары заинтересованных глаз уставились на переводчика. — Пошли, подышим, — Себастьян шагнул к лестнице. Темное пятно на горизонте увеличивалось на глазах, принимая очертания корабля. Небольшой и старый, он старался, как мог, но ракетному катеру в этих гонках был не конкурент. — А нам то что делать? — поинтересовался детектив, глядя на воцарившееся оживление вокруг. — Пока ничего. Они со своими сами разберутся, — Себастьян переменился. Мягкий, улыбчивый парень, к которому привык Ник, вдруг начисто изгладился из его облика. Беркхарт помрачнел. Как разберутся, он уже догадывался. В лишних свидетелях Бай Хо не нуждался. А дно Южно-Китайского моря было со всех сторон идеальным кладбищем. Чёртов нукелави был прав — полицейского в нем гораздо больше чем Гримма. Прав оказался и Мейснер — Лауфер в нем не было вовсе. Он никогда не примет дорогу, на которой вот так просто можно брать и уничтожать кого-либо. Даже если этот мусоровоз набит мерзавцами под стать кронпринцу. Одно дело — с боем забрать с корабля Виктора. Другое — забрать под угрозой пушек и утопить всех оставшихся, расстреляв безоружный гражданский транспорт. Он перевел взгляд на Мартина. Тот понял. Без слов. Едва заметно покачал головой и отвернулся. Человек, что разговаривал с Себастьяном, появился снова — на сей раз с изрядным количеством вещей. Что-то сказал. — Капитан просит, чтоб мы взяли оружие и надели бронежилеты. И не снимали, пока все не уляжется. — Зачем? Наше вмешательство не предусмотрено, насколько я понял, — Ник привычным движением накинул броню. — Даже у Виктора не хватит фантазии сцепиться с военным кораблем на этом корыте. Они поравнялись бортами. Беркхарт хоть и жил в городе с гордым названием Портленд, в кораблях почти не разбирался. С недоумением, граничащим с жалостью, он рассматривал судно — грязное и побитое снаружи и видимо не менее убогое изнутри. Уменьшенная копия сухогруза скрещенного с чем-то пассажирским, была немного выше, намного длиннее и абсолютно безоружна. В довершении всех бед — медлительна и неповоротлива. Детектива снова одолело сильное сомнение, что кронпринц мог позариться на такое утлое плавсредство. С их катера что-то недолго вещали в громкую на всю округу. Для пущей убедительности прошлись пулеметной очередью по надстройкам. Не целясь и не задумываясь, что могут кого-то задеть. Мейснеру это не понравилось. Виктор по дурной случайности мог попасть под пулю. Но они здесь ничего не решали. На той стороне молчали. Лишь заглушили двигатели. Всё обозримое пространство чужого корабля было пустынно и безжизненно. — Они знают, зачем мы здесь, — Ник вперился в чужую обшивку, будто старался увидеть нутро корабля сквозь нее. — И думают, что пока Виктор там, их не тронут. Я почему-то в этом сомневаюсь. Вся троица переглянулась. — Уверен, что Ганс купил на аукционе живого Виктора? — Беркхарт хотел пошутить, но смешно не стало даже самому. — Или они обещали отдать кронпринца, а кондицию не уточняли? — Обойдемся без парадного трапа, — Мейснер оценил взглядом расстояние до борта напротив. — Как думаете, они не решаться и нас утопить за компанию? — Ник ухмыльнулся и размял ноги. — Кажется, наши друзья догадались, — Себастьян вполоборота следил за всем происходящим у них за спинами. — Давайте, живо! До этого момента Беркхарт не знал, что он умеет прыгать, летать и подтягиваться практически одновременно. Мейснер похоже знал и покинул катер с непринужденностью застарелого паркурщика. Себастьян отстал секунд на тридцать. За это время, показавшееся детективу вечностью, он успел запоздало испугаться, что Себ со своим недолеченным плечом просто сорвется, даже если и долетит до края борта. Но он не сорвался и еще успел что-то перед прыжком прокричать подоспевшим китайцам. Те бурно зажестикулировали, закричали что-то вслед и остановились как вкопанные. «Я точно ничего не знаю про этого парня», — Ник изумленно глядел, как агент Шона вдруг обрел силу и ловкость достойную Гримма — «Холодная ярость или многими днями взращенная жажда мести, или и то и другое сразу настолько меняют человека? Или не меняют, и я видел только то, что мне дали увидеть». — Определенно ментальные факторы сказались на Себастьяне, но у удачного прыжка обнаружилась более материальная составляющая. Когда они с Мейснером втянули его на палубу, бронежилета и оружия на Себастьяне не было. Он уже хотел было выругаться, когда что-то с глухим стуком шлепнулось рядом — прилетело оставленное Себастьяном снаряжение. Рыжее существо помахало ему снизу… и взвилось в воздух, вызвав очередной шквал жестов и ора товарищей. Беркхарт присвистнул. Весь их паркур нервно курил рядом с возможностями, данными везену просто от природы. Палуба была пуста. Из надстройки их даже не пытались подстрелить. Это радовало, но было слишком странным. Громкая связь на катере опять включилась, Ник вопросительно скосил взгляд на Себастьяна. Тот отрицательно мотнул головой. — Для нас там ничего. Они только что пообещали наделать дыр пониже ватерлинии, если нам окажут сопротивление. — Куда теперь? Ответил за Себастьяна везен. Тот только перевел:— Внутрь. Они не дошли до надстройки и двери ведущей в недра корабля совсем немного, когда та открылась и навстречу им вывалилась беспорядочная группа людей. Они молчали, только махали светлыми тряпками. Застывшие лица не выражали ничего, кроме ужаса. Оружия ни у кого Беркхарт не увидел. «Господь милосердный!» — Ник похолодел. Он почти не сомневался в участи этих людей и их корабля. — «Они понятия не имеют, что происходит. Виктор просто заплатил им за извоз», — он еще раз старательно оглядел их. Напротив не стояло ни одного везена. Только люди в грязных, замасленных спецовках. Первым заговорил смуглый, больше похожий на индуса или пакистанца мужчина. Троица переглянулась, но Себастьян лишь растеряно покачал головой. Этого диалекта он не знал. Зато знал белоухий. Разговор длился не долго. Смуглый что-то прокричал. Его команда молча расступились, давая дорогу кому-то сзади в двери. Кронпринца выпихнули наружу. Беззлобно, даже не удосужившись связать. Виктор поднял глаза и застыл. Оценил ситуацию. Быстро и в полной мере. Злоба и раздражение растаяли в один миг, но сменись отнюдь не страхом. — Ублюдок! — кронпринц совсем не по-королевски сплюнул на палубу и улыбнулся чему-то. Ни к кому из троих это не относилось, тем более не относилось к китайцам. Везен не стал вникать в сказанное — наручники оказались на Викторе едва ли не в следующий момент. Тот не сопротивлялся, понимал — бессмысленно. Что на Лауфер, что на Гримма кронпринц смотрел как на пустое место. Детектив сто раз прокручивал себе варианты их столкновения, но такого среди них не было. Виктор не ругался, не угрожал, ничего не требовал и не предлагал. Знал себе цену. Знал, что он дорогой предмет торгов. Оттого вел себя нахально и высокомерно даже сейчас. Мейснеру все это надоело. Он схватил кронпринца за шиворот, легко и без всякого пиетета потащил как нагадившего пса.***
Все произошедшее далее, Беркхарт не раз пытался в последующем переосмыслить, разложить по полочкам, отстраниться. Много раз хотел просто забыть — но знал, что не сможет. Как не смог тогда остаться на палубе, как пытался в глубине кубрика перестать слышать орудийные залпы. Как сознание пропускало мимо всё, что говорили ему Мейснер и Себастьян. Он очень хотел потолковать с кронпринцем — его не пустили. Впрочем, Мартин и сам не рвался на гауптвахту, где заперли Виктора. А вот Себастьян куда-то уходил. Поздно, когда решил, что все уже спят. Беркхарт не подал виду и утром спрашивать не стал. Будто в тумане проплыло их возвращение в порт, бесконечная дорога в очередном грузовике. Он забыл о времени. Пытался принять безразличный вид, отводил взгляд в стену, но потом ловил себя снова на том, что смотрит на Виктора. Кулаки сами сжимались, а под пальцами Ник чувствовал горло кронпринца. В одни из таких затянувшихся гляделок Мейснер недвусмысленно показал Беркхарту приклад автомата. Себастьян подобрался — готов был влезть между ними без лишних слов. Кронпринц облил их высокомерным презрением, ухмыльнулся и бросил что-то Мейснеру. Тот не ответил. Будто не услышал. Но Ник понял — кронпринц говорил про него. С сарказмом, с издевкой. «После Вены никто из них больше мне не доверяет. Даже Виктор понял это», — Нику было противно. От самого себя в том числе. Разумом он понимал, что его вины в произошедшем не было. Душой же хотелось взвыть, а потом разорвать эту мразь на куски. Как заправскому потрошителю. Но он знал, что не сделает этого. И не потому, что Мартин сидел напротив с этим дурацким автоматом. Беркхард вдруг осознал свои реальные возможности. Осознание это было холодным, отрезвляющим и успокаивающим. Он видел четкую и ясную картину, как двигается внутри этого малого пространства, оставляя после себя лишь бездыханные тела. Увидел он и Хааса, вдалеке, будто вложенной картинкою сна в реальности. «Я обещал. Чёрт бы вас всех побрал. Обещал, что этот подонок вернется в Вену живой». Их привезли и высадили сразу в ангаре. Внутри царили идеальные чистота и порядок. Небольшой самолет блестел отмытым фюзеляжем, отражая ряды светильников. Но это был точно не тот габарит, на котором можно перемахнуть через пол Земли, без заправок и через все границы. Встретил компанию очередной китаец, опять в форме. Этот оказался пилотом и сносно объяснялся по-английски. Пределы Поднебесной им было суждено покинуть без комфорта — на грузовом самолете. Увидев вопросительные взгляды, китаец быстро добавил, что рейс будут отапливать, но пассажирских сидений, увы, не предусмотрено. Ждать вылета предстояло еще несколько часов. Беркхарту было все равно. Остальным, казалось, тоже. «Все в этом деле через жопу», — Ник протискивался между грузом, занимавшим почти весь объем и выпуклым бортом. — «Даже в самолет мы попали не через дверь, а через жопу. Большую, самолетную». Они разместились на крохотном участке свободного пространства, между двумя секциями чего-то, надежно скрытого под тентами и намертво прикрепленного к скобам в фюзеляже частой сетью из широких текстильных ремней. К одной из таких скоб Мейснер приладил тонкий стальной тросик с замком, второй конец которого прицепил к наручникам Виктора еще в ангаре. — Располагайся, — Мартин толкнул кронпринца на пол и вернулся к остальным. Расстояние позволяло видеть Виктора, но не позволяло тому слышать их разговоры. Впереди их ждало одиннадцать часов перелета. Они договорились меняться, позволяя друг другу подремать, и не позволяя кронпринцу остаться без внимания. Китайцы снабдили их изрядным количеством каких-то зеленых упаковок, водой и стопкой одеял. Так, на всякий случай — вдруг обогрев будет недостаточным. В этом косоглазые друзья не ошиблись. Тропическая духота медленно, но верно улетучивались из воздуха. Зеленые упаковки оказались армейскими пайками. Себастьян читал что-то на совершенно одинаковых, на взгляд Ника пачках, извлекаемых изнутри. Риса здесь не было только в чае. К чаю не было сахара. К остальному не было ложек. Зато были палочки. Чай оказался растворимым, и его насыпали прямо в бутылку с водой. Получилась редкостная гадость на вид и вполне съедобная на вкус. В один из перекусов Себ «завис», держа в руках одну из упаковок. От того, что произошло дальше, Беркхарт едва не выронил палочки вместе с консервой. Мейснер отношения к происходящему не выказал, но в глазах промелькнул живейший интерес. Себастьян молча поднялся, подхватил одно из одеял, воду, пару фольгированных брикетов, и, положив все это рядом с лежащим Виктором, вернулся на место. Кронпринц приподнялся и поглядел тому вслед. Беркхарт перехватил этот взгляд и чуть не подавился. Впервые в глазах Виктора промелькнуло что-то человеческое. Приземлились они в полной темноте, если не считать огней взлетной полосы и самого аэропорта. В этот раз, на твердь земную попали как положено — по трапу, вместе с пилотами. Глухо затонированное авто подкатило почти одновременно с тем, как они спустились. Водительское стекло было опущено — Мейснер выдохнул и убрал ствол. Ник едва заметно улыбнулся. Не смотря на все, он был рад видеть Тавитяна. Виктора подтолкнули к открывшейся двери. Выстрела не услышал никто. Даже для слуха Гримма все произошло беззвучно, как в дурном сне. Он увидел лишь, как кронпринц, замерев на полушаге, удивленно смотрит в пустоту, а на его куртке, словно в замедленной съемке, раскрывается рваный цветок из потемневшей ткани. Время для Ника застыло между ударами его собственного сердца. За этот миг он успел толкнуть уже падающего Виктора под машину, сбить с ног Себастьяна и проорать «снайпер» остальным. Впрочем, последнего не требовалось — Ганс ящерицей выскользнул из машины, а Мартин уже подпирал спиною колесо. Но других выстрелов не последовало. Лауфер не были целью невидимого стрелка. Тавитян что-то кричал в телефон — видимо надеялся, что его люди сумеют перехватить снайпера. — Эй, высочество… — позвал Беркхарт, все еще распластанный на ледяном бетоне рядом с кронпринцем. В голове зашумело, перед глазами потемнело. Всего на миг, как ему показалось. «Надо же было так приложиться. Упал как кусок дерьма». — Закидывайте его и убираемся, — Мартин промелькнул на какой-то фантастической скорости. — Ник, какого черта ты разлегся? — над ним нависла фигур Ганса. — Твою мать! — Последующий реплику Ник не понял. — Да встаю уже, — остановившееся время будто забыло пойти снова. Он уперся руками в бетон, собираясь встать. Время решило нагнать упущенное. Боль свалилась на него, беря реванш за недавнюю отсрочку. Рубаха почему-то стала отвратительно-мокрой и ледяной. Но вместе с этими ощущениями пришла и какая-то легкость, а за ней и неумолимое желание заснуть.